Публичные пространства по Герцу

Публичные пространства традиционно лучше всего работали в узлах транспортных сетей. Главный перекресток — типичный центр деревенской жизни — в более крупных поселениях становился лужайкой перед церковью или площадью с ратушей. Еще более крупные города — среди которых Рим, георгианский Лондон, Париж Оссманна и Барселона Ипьдефонса Серда — часто складывались вокруг множества публичных пространств, вписанных в сетку улиц и проспектов.

Пространства эти становились еще более эффективными, когда они накладывались на узлы других сетей. Деревенский перекресток может бьпъ не только неизменной точкой всех пешеходных маршрутов, но и автобусной остановкой, и местом расположения телефонной будки. Городская площадь оживает благодаря колодцу или фонтану — то есть общедоступному узлу сети водоснабжения. Множество транспортных сетей может сходиться в одной точке, как у пристани Серкьюпар–Ки в Сиднее, где паромы, поезда, автобусы, такси и пешеходы встречаются в обрамленном рядами кафе бурлящем пересадочном пункте.

Зачастую проводные телекоммуникационные сети, с одной стороны, пользовались преимуществами созданной таким наложением активности, а с другой — добавляли важную составляющую в сложившуюся картину. Центральные площади и перекрестки стали естественными местами расположения почты и телеграфа, а до широкого распространения личных телефонов в таких местах часто находился и междугородный переговорный пункт. Похожим образом на заре интернета, до повсеместного распространения домашнего сетевого доступа и снижения стоимости компьютеров до незначительной по сравнению с доходами населения (этот процесс еще не завершен в развивающихся странах), группы подключенных к сети компьютеров возникли как новые очаги публичных пространств, чем‑то напоминающие традиционные деревенские колодцы, но предоставляющие доступ к другому дефицитному ресурсу. В MIT, к примеру, кластеры терминалов сети Athena неожиданно стали местом встреч и социальной активности. Публичные библиотеки тоже получили доступ к сети и были оснащены компьютерами. Затем, по мере распространения необходимой инфраструктуры по городским районам, начали появляться интернет–кафе. Неудивительно, что, когда в 2002 году в разрушенном войной Афганистане стала восстанавливаться телекоммуникационная инфраструктура, одной из первых точек доступа стало интернет–кафе в подвале кабульского отеля Intercontinental.

Типичное интернет–кафе, в особенности в развивающихся странах, — арендованное по дешевке и освещенное пампами дневного света пространство, забитое как можно большим количеством компьютеров. В заведениях классом повыше было попросторнее и чувствовались попытки создать приятную атмосферу, совместив сетевой доступ с более традиционными функциями кафе: на столиках нередко соседствовали (не всегда успешно) напитки, еда клавиатура и монитор. Заведения, рассчитанные на модную публику, эксплуатировали тему вуайеристских и эксгибиционистских удовольствий. В нью–йоркском Remote Lounge, к примеру, повсюду были установлены камеры, благодаря которым вас видели за другими столиками и, конечно, на веб–сайте13. С увеличением размеров и возможностей устанавливаемых в общественных местах экранов повысилась их роль в создании зрительного образа города — произошел постепенный переход от кафе к карнавалу. Массивы светодиодов принялись по–новому выполнять функции киноафиш, театральных тумб, рекламных плакатов, надписей на карнизах и даже целых городских фасадов. Ветеран шоу–бизнеса, старая бессовестная Таймс–сквер прошла весь путь от пространства, определяемого сдержанными архитектурными элементами, через красочные вывески, печатные плакаты, блеск ламп накаливания и разноцветье неона к программируемым пикселям светодиодных экранов. Сегодняшние прохожие попадают тут в калейдоскоп анимированной графики, бегущих лент новостных и биржевых сводок, телевизионных программ (с титрами вместо звука), цифровых отражений (в канун Нового года толпы глазеют на огромные видеоизображения самих себя) и туристов, наслаждающихся своими пятнадцатью секундами бродвейской славы на большом экране.

Как социальное значение деревенского колодца пошло на убыль с появлением домашнего водопровода, так с распространением домашнего интернета и снижением цен на компьютеры стали исчезать пункты доступа в общественных местах. При наличии подключенного к сети компьютера дома необходимость в интернет–кафе отпадала, а по–настоящему важной точкой присутствия становился коммутационный узел, через который домашняя пиния («последняя миля» сети) подсоединялась к провайдеру14. Общественные точки доступа продержались чуть дольше там, где имелись особые условия. В таких странах, как Индия, где интернет–кафе дают существенные технологические преимущества (в частности — более быстрое и надежное подключение), поскольку на неразвитую инфраструктуру не всегда можно рассчитывать, а домашнее подключение остается для многих недостижимой мечтой. В Китае, где они служат окном в широкий мир и местом встречи интеллигенции. Или в Корее15,где baang дает подросткам возможность вырваться из тесных домов и из‑под строгого родительского надзора. Однако к началу 2000–х стало понятно, что роль общественных точек доступа сузится в лучшем случае до нишевой. Они отправятся вслед за другими некогда перспективными типами публичных пространств — вроде телеграфных станций и автомобильных кинотеатров, возникших в определенных технологических условиях и забытых вследствие дальнейшего развития технологий.

Тем временем публичные пространства стали сплошь покрываться непрерывным полем сетевого присутствия. Это началось с технологий сотовой связи, выпустивших телефонные аппараты из помещений, как пчел из улья, и быстро изменивших манеру поведения в обществе и модели использования пространства. Самое очевидное изменение состояло в том, что частный по сути телефонный разговор попадал в пространство, существующее по принятым в обществе нормам. Создававшиеся при этом конфликты должны были разрешиться обновлением этикета. Экспертам предстояла большая работа: постоянная доступность для телефонных звонков стала неотъемлемой частью действительности, но мелодии вызова то и депо звучали в неподходящих местах и в неудобное время. Можно позвонить из публичного места, чтобы избежать лишних ушей на работе или дома, но в итоге раздосадовать своей болтовнёй незнакомых людей. Частный разговор иногда настолько поглощает ваше внимание, что, потеряв ориентацию, вы можете налететь на прохожего. Телефон может зазвонить, когда вы не одни, заставляя вас быстро подыскивать более или менее изящное оправдание. А случайно подслушав смутивший вас частный разговор, вы вынуждены отводить глаза и делать невозмутимый вид.

Более глубоким изменением стала новая способность мобильных горожан договариваться об импровизированных встречах в ранее незнакомых районах16. В прошлом встречи зависели от достигнутых заранее четких договоренностей (и если другая сторона по какой‑либо причине не являлась, человек оказывался в полной растерянности), от случая или от особых мест и постоянных расписаний, повышавших вероятность случайной встречи. Социальная роль пьяццы итальянского городка, к примеру, традиционно основывалась на центральном расположении и укоренившейся традиции появляться там в определенное время; теперь итальянцы просто звонят друг другу, чтобы договориться о встрече на ходу. Пьяцца выглядит ничуть не хуже прежнего и все так же эффективна в роли публичного пространства, однако модель ее использования стала куда более гибкой.

В небезопасных условиях, какие часто возникают в охваченных конфликтами городах Ближнего Востока, беспрерывная мобильная связь стала важнейшим инструментом слежения и сбора данных. Родители используют ее, чтобы быть в контакте с передвигающимися по городу детьми, получать от них сводки о текущем положении дел и узнавать, все пи у них в порядке, когда что‑то случилось. В ситуациях противоборства, как во время уличных демонстраций, сотовые телефоны играют не менее важную координирующую роль: сформированный и управляемый беспроводным способом мобильный рой протестующих противостоит схожим образом оборудованным отрядам полиции. В менее напряженных обстоятельствах те же стратегии используются в групповой охоте на знаменитостей.

С появлением в начале 2000–х беспроводных сетей стандарта 802.11 на публичные пространства наложилось еще одно попе функциональных возможностей. Эта технология дала возможность удобного подключения для беспроводных ноутбуков, и энтузиасты немедленно занялись созданием точек общего доступа. Первые из них появились в таких попуобщественных пространствах, как кафе, бары, лобби отелей, залы ожидания и аэропорты, — все они внезапно оказались способны выполнять роль точек интернет–взаимодействия или импровизированных рабочих мест. Вместо того чтобы читать газету, можно было загрузить почту или поискать что‑то в сети. (Люди, заботящиеся о конфиденциальности, быстро научились выбирать место у стены, чтобы посторонним была видна только крышка ноутбука.) Потом точки доступа перебрались на улицу. Брайант–парк в манхэттенском Мидтауне стал одним из первых открытых пространств, предоставивших посетителям возможность копаться в сети под кронами деревьев и отправлять имейлы со скамейки. Мане наших дней написал бы не «Завтрак на траве», a «Yahoo! на траве».

В общем и цепом, как свидетельствуют все эти изменения, существует тесная связь между превалирующей сетевой структурой и распределением деятельности между частными и публичными пространствами. Там, где важнейшие городские сети имеют сравнительно небольшое количество точек доступа, как в случае с общественным транспортом или ранней сетью городского водоснабжения, точки эти часто располагаются в публичных пространствах, обеспечивая им дополнительную привлекательность и усиливая их роль в качестве места встречи и взаимодействия. С разветвлением сетей — как произошло с домашним водопроводом и канализацией, автомобильным транспортом, электросетью и телекоммуникациями — функции, как правило, децентрализуются и перемещаются в частные пространства: общественная баня сменяется частной ванной, а общедоступный концертный зал — домашним музыкальным центром.

Но если сети становятся беспроводными, те виды деятельности, что были привязаны к определенным точкам, приобретают мобильность и открывают широкие возможности для возвращения жизни в общественные пространства; тот же домашний музыкальный центр оборачивается плеером, домашний телефон — мобильным, а стационарный компьютер — ноутбуком.