КАРТИНКИ С ВЫСТАВКИ 3 страницаВеликие Добродетельные Люди опустили Хокмуна и д'Аверка на одну из лестниц, ведущих к помосту. И тут граф Шенегар увидел их. - Как?! - воскликнул Тротт. Хокмун окинул врага полным ненависти взглядом и приказал: - Отпусти ребенка! Граф Суссекский рассмеялся, мгновенно оправившись от неожиданности: - Сначала объясните мне, как вам удалось попасть сюда раньше нас? - С помощью сверхъестественных созданий, которых ты так боялся. Но кроме них у нас есть и другие друзья, граф Шенегар. Кинжал Тротта замер в миллиметре от лица мальчика. - Я был бы последним идиотом, если б упустил свой единственный шанс! - Предупреждаю тебя, граф, - произнес Хокмун, - этот клинок - не простое оружие. Видишь, как пылает он розовым светом! - Да, забавная вещица! Но вряд ли она помешает мне выколоть этому сорванцу глаза! Д'Аверк окинул взглядом зал. Светящиеся тени, похоже, наблюдали за ними, повиснув под самым потолком. - Судя по всему, ждать еще какой-то помощи от светящихся теней не приходится, - прошептал д'Аверк. - Очевидно, они хотят остаться в стороне от людских дел. - Если ты отпустишь мальчика, я позволю тебе покинуть Днарк невредимым, - пообещал Тротту Хокмун. - Неужели? - засмеялся тот. - И вы сможете изгнать нас из города? Вы двое? - У нас есть союзники! Не забывайте об этом! - Возможно... Но у меня есть встречное предложение: сложите мечи и позвольте мне взять Рунный Посох. Когда он будет у меня в руках, вы получите мальчишку. - Живого? - Живого. - Как можно доверять такому человеку, как Шенегар? - задал себе риторический вопрос д'Аверк. - Он убьет мальчика, а потом разделается с нами. У вельмож Гранбретании не в обычае держать свое слово. - Если бы у нас были какие-то гарантии... - прошептал в отчаянье Хокмун. В этот момент позади двух друзей раздался знакомый голос, и они удивленно обернулись. - Немедленно освободи ребенка! У тебя нет выбора, Шенегар! прогремел из-под черно-золотого шлема голос Рыцаря. С другой стороны появился Орланд Фанк со своим чудовищным топором на плече. - Как вы сюда попали? - поразился Хокмун. - Я мог бы задать вам тот же вопрос, - усмехнулся Фанк. - По крайней мере, теперь мы все в сборе, и ничто не мешает нам обсудить сложившуюся ситуацию. 10. ДУХ РУННОГО ПОСОХА Граф Суссекский опять засмеялся и покачал головой: - Ну, даже если вас теперь четверо, это ничуть не меняет дела! У меня за спиной тысяча солдат, и мальчишка тоже в моих руках! Так что посторонитесь, господа! Дайте мне забрать Рунный Посох! Орланд Фанк только усмехнулся, а Рыцарь в Черном и Золотом переступил с ноги на ногу. Хокмун и д'Аверк вопросительно взглянули на них. - Я полагаю, вы кое-что упустили из виду, - произнес Орланд Фанк. - В ваших аргументах есть одна слабость. - Абсолютно никакой. - Шенегар двинулся вперед. - А я бы сказал, что есть... - Какая же? - Вы думаете, что можете удержать мальчика? - Я могу убить его прежде, чем вы успеете моргнуть глазом. - Вы думаете, что ребенок сам не может освободиться от вас? - Освободиться... - Шенегар хохотнул, подняв трепыхающегося ребенка за одежду. - Полюбуйтесь! Вдруг у гранбретанца вырвался крик удивления. Джемия Коналис, казалось, вытек из его рук, вытянулся в узкую ленту, которая в искаженном виде сохранила очертания тела мальчика, а потом превратилась в луч света. Музыка в зале стала громче, а запах еще сильней. Шенегар попытался схватить этот луч, но тщетно! Он оказался так же неуловим, как и светящиеся тени. - Клянусь Сферой Хаона, он не человек! - завизжал в бессильной ярости Тротт. - Он не человек! - А он на это и не притязал, - мягко заметил Орланд Фанк и весело подмигнул Хокмуну: - Теперь вы с другом готовы к хорошей драке? - Конечно, готовы! - усмехнулся в ответ Хокмун. В это время мальчик (вернее то, что осталось от него) проплыл над их головами и коснулся Рунного Посоха. В воздухе появились новые узоры, а по лицам и доспехам собравшихся в зале людей пробежали полосы света. Орланд Фанк внимательно следил за этими полосами. Лицо оркнейца стало печальным, когда луч света, который раньше был мальчиком, растворился в Рунном Посохе. Мальчик исчез, а Рунный Посох засиял еще ярче. - Так кто же он, этот Джемия Коналис?! - воскликнул Хокмун. - Ясно кто - дух Рунного Посоха, - ответил Орланд Фанк. - Он редко принимает облик человека. Вам оказана особая честь. - Тебе пора приготовиться к смерти, граф Суссекский! - прогремел из-под опущенного забрала голос Рыцаря. - Вы опять ошибаетесь! - как безумный расхохотался Шенегар. - Вас четверо, а нас - тысяча. Вы умрете еще до того, как я завладею Рунным Посохом! Тогда Рыцарь обратился к Хокмуну: - Герцог Кельнский, не хотите ли вызвать нам подмогу? - С удовольствием, - отозвался Хокмун и поднял над головой розовый меч. - Я вызываю Легион Зари! И зал сразу же озарился розовым сиянием. Появилась сотня свирепых воинов. На них были набедренные повязки из цветной ткани, а в руках они держали громадные дубины с шипами и копья, украшенные пучками волос. Их темные тела и лица были вымазаны яркой краской. От ударов их защищали пластины, привязанные к рукам и ногам сыромятными ремнями. Они окинули зал печальными взорами и запели тягучую погребальную песню. Это были воины Зари. И солдаты Ордена Сокола, повидавшие на своем веку всякое, узрев этих дикарей, в ужасе закричали. Шенегар Тротт невольно отшатнулся. - Я предлагаю вам сложить оружие и сдаться, - решительно заявил Хокмун. - Никогда! - замотал головой Тротт. - Нас все равно больше, чем вас! - Тогда приступим, - сказал Хокмун и начал спускаться по лестнице навстречу врагам. Шенегар выхватил огромный меч и приготовился к схватке. Хокмун взмахнул Мечом Зари, но граф увернулся и сделал выпад, едва не распоров Хокмуну живот. Что и говорить, Хокмун в своем легком шелковом наряде был более уязвим, чем Тротт, закованный в латы... Погребальная песнь Воинов Зари сменилась грозным воем. Они бросились вслед за Хокмуном и принялись орудовать дубинами и копьями. Соколы стойко встретили их. Но вскоре гранбретанцы обнаружили, что на месте каждого убитого Воина Зари появляется новый, и это привело Соколов в замешательство. Тем временем д'Аверк, Орланд Фанк и Рыцарь спускались по лестнице, без устали работая клинками.... Следующим выпадом Шенегар разорвал Хокмуну рукав рубашки, а удар герцога Кельнского пришелся по маске противника, которая прогнулась, став еще более уродливой. В тот самый момент, когда Хокмун отскочил, чтобы нанести решающий удар, кто-то стукнул его по затылку древком топора. Хокмун повернулся и, падая, увидел солдата-Сокола. Уже теряя сознание, он успел заметить, как исчезают Воины Зари. Похоже, они не могли драться, если Хокмун был в беспамятстве. Усилием воли он попытался сосредоточиться, остановить ускользающую действительность, но было поздно. Падая с лестницы лицом вниз, он услышал зловещий смех Шенегара. 11. СМЕРТЬ БРАТА Через некоторое время Хокмун стал приходить в себя. До него донеслись звуки внешнего мира, он смутно услышал отдаленный шум битвы. Хокмун тряхнул головой и попытался встать, но сообразил, что его придавило по меньшей мере четырьмя трупами. Что ж, его друзья хорошо постояли за себя. С трудом выбравшись из-под груды тел, Хокмун увидел, как Шенегар тянется к Рунному Посоху. Там же находился Рыцарь в Черном и Золотом. Его ранили, когда он пытался помешать гранбретанцу добраться до Рунного Посоха. Шенегар Тротт поднял огромную булаву и обрушил ее на шлем Рыцаря. Шлем сплющился, и Рыцарь пошатнулся. Хокмун набрал воздуха в легкие и хриплым голосом закричал: - Легион Зари! Вернись ко мне! И вновь появились воины, окруженные розовым сиянием. Они бросились в атаку, рассекая ряды застывших от удивления Соколов. Шатаясь, Хокмун начал подниматься по лестнице, но на него повалилось тело в черно-золотых доспехах. Герцог подхватил падающего Рыцаря, будучи уверен, что под доспехами уже не бьется сердце. Хокмун горько пожалел о человеке, к которому раньше не испытывал особой симпатии. Он попытался открыть забрало, чтобы увидеть лицо загадочного Рыцаря, направившего их сюда. Но забрало не поддавалось - его нельзя было сдвинуть ни на дюйм: так деформировался шлем от удара Шенегара Тротта. - Рыцарь... - Рыцарь убит! - Тротт сорвал с себя маску и с победоносным видом протянул руку к Рунному Посоху. - И твоя смерть близка, Хокмун! Хокмун выпустил из рук мертвое тело и с воплем ярости взлетел по лестнице к своему врагу. Шенегар Тротт обернулся, отступая от Рунного Посоха, и вновь поднял свою булаву. Хокмун увернулся от удара и, подскочив к Тротту вплотную, сцепился с ним на верхней ступеньке. Повсюду в зале шла кровавая резня. Краем глаза Хокмун разглядел д'Аверка, который отчаянно бился с пятью Соколами. Рубашка д'Аверка превратилась в кровавые лохмотья, левая рука бессильно висела. Орланд Фанк вращал над головой своим громадным топором, оглашая зал страшным боевым кличем. - Ты умрешь, Хокмун! - прорычал Тротт, и Хокмун был поражен силой его ударов. - Ты должен умереть, чтобы Рунный Посох стал моим! - Он никогда не станет твоим! Им не может владеть человек! - Хокмун изо всех сил рванулся вперед и, прорвав защиту Шенегара, нанес ему удар прямо в лицо. Граф завизжал, но не ослабил натиска, и тогда герцог Кельнский пнул Тротта сапогом в грудь. Граф скатился с помоста, но, ослепленный яростью, вскочил и снова бросился на Хокмуна. И напоролся прямиком на Меч Зари. Так и умер Шенегар Тротт: с непристойным ругательством на устах, бросив последний взгляд на вожделенный Рунный Посох. Хокмун осмотрелся. Легион Зари заканчивал свою работу, добивая последних врагов. Д'Аверк и Орланд Фанк устало прислонились к перилам. Когда умер последний гранбретанец, Легион Зари исчез. Хокмун посмотрел на труп Тротта и нахмурился: - Одного мы уничтожили. Но где побывал один, там жди другого. Днарк никак не защищен от Темной Империи и... Фанк чихнул и вытер нос рукавом. - Именно ты и должен обеспечить безопасность Днарка и безопасность остального мира, если уж на то пошло. - Как я могу это сделать? - саркастически усмехнулся Хокмун. Фанк открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов с его губ сорвался стон: - Брат! - Он увидел неподвижное тело Рыцаря в Черном и Золотом. Шатаясь, Фанк спустился по лестнице и обнял мертвеца. - Он мертв, - мягко проговорил Хокмун. - Он пал от руки Шенегара. Но я убил проклятого гранбретанца... По лицу Фанка катились слезы. Хокмун и д'Аверк отвернулись от плачущего воина и осмотрели зал, весь заваленный трупами. Даже световые узоры, мельтешащие в воздухе, приняли теперь красноватый оттенок. Горько-сладкий аромат не мог заглушить запах смерти. Хокмун вложил в ножны Меч Зари. - Надеюсь, теперь-то нам можно вернуться в Европу? - произнес Хокмун. - Мы выполнили свою задачу - спасли Рунный Посох... Его прервал знакомый нежный голос. Обернувшись, Хокмун увидел Джемию Коналиса. Тот стоял в центре помоста с Посохом в руках. - Теперь, герцог Кельнский, ты возьмешь то, что заслужил по праву, сказал мальчик. В его раскосых глазах играла улыбка. - Ты вернешься в Европу, а Посох поможет тебе решить судьбу Земли. - В Европу?! Я думал, что его нельзя увозить из Днарка! - Можно, но не всякому. А ты, как избранник Рунного Посоха, можешь взять его. Служи ему верой и правдой. Защищай его! И он оградит тебя от зла. - А в чем его секрет? - поинтересовался д'Аверк. - Он будет с вами как символ. Пусть все люди знают, что Рунный Посох на вашей стороне. Расскажи всем, что барон Мелиадус посмел поклясться Рунным Посохом и этим предопределил дальнейшие события, которые приведут к гибели одного из вас. Прорвись в Гранбретанию, если сможешь это сделать, или погибни. Грядет последняя великая битва - битва между бароном Мелиадусом и герцогом Хокмуном. А судьей в ней будет Рунный Посох. Хокмун молча принял Посох. Тот был холодным на ощупь и очень тяжелым, а вокруг него все еще переливались цветные узоры. - Благодарю тебя! - тихо сказал Хокмун. - Великие Добродетельные Люди помогут вам вернуться домой, - добавил мальчик. - Прощай, Хокмун. - Прощай. Куда же ты отправишься теперь? - Туда, где я должен быть. И вдруг мальчик снова стал вытягиваться, превращаясь в луч золотистого света, какое-то время еще сохраняя подобие человеческого тела. Потом он как бы влился в Рунный Посох, и в маленьком холодном предмете сразу же заиграла жизнь, тепло и свет. Хокмун с трепетом спрятал Посох за пазуху. Когда они выходили из зала, д'Аверк заметил, что Орланд Фанк все еще плачет. - Что тебя так расстраивает? - спросил д'Аверк. - Ты все еще горюешь о человеке, который был тебе братом? - Да... Но еще больше я горюю о своем сыне. - О сыне? А что с ним? Орланд Фанк указал в сторону Хокмуна: - Он у него. - О чем это ты? - Я знаю, что так и должно быть, - тяжело вздохнул Фанк. - Но я все-таки человек и могу плакать... Я говорю о Джемии Коналисе. - О мальчике? О Духе Рунного Посоха? - Да, он был моим сыном или мной самим... Я никогда не мог понять этого до конца... ЧАСТЬ ВТОРАЯ Сказано: тот, кто поклялся Рунным Посохом, должен или победить, или погибнуть. Это предопределено всем ходом событий, которые последуют за клятвой. А барон Мелиадус Кройденский дал такую клятву, пожелав отомстить всем обитателям замка Брасс. Он поклялся, что Исольда, дочь графа Брасса, будет принадлежать ему. В тот злополучный день появился новый узор на ткани истории. Бароном овладели кощунственные желания, а Хокмун оказался вовлеченным в очередную опасную авантюру... Правда, история близилась к развязке, которую, к сожалению, нельзя назвать счастливой... Из "Истории Рунного Посоха" 1. ШЕПОТ НА ВЕРАНДЕ Веранда, где происходил разговор, была обращена к кроваво-красной реке Тайме, которая, огибая мрачные причудливые башни, несла свои воды через самое сердце Лондры. Изредка здесь пролетал, лязгая металлом, орнитоптер - блестящая металлическая птица. А по реке баржи, украшенные бронзой и слоновой костью, везли с побережья награбленное добро, пленных женщин, мужчин и детей, которым предстояло стать рабами повелителей Темной Империи. Навес из тяжелого пурпурного бархата, украшенный алыми шелковыми кисточками, защищал сидящих на веранде от любопытных взглядов сверху, а тень от навеса заслоняла их от людей на баржах. На веранде стояли медный стол и два позолоченных кресла с голубой плюшевой обивкой. На богато инкрустированном подносе красовались кувшин из темного стекла, наполненный вином, и пара бокалов. По обеим сторонам двери, ведущей на веранду, стояли обнаженные девушки. Румяна украшали не только их лица, но и грудь, и нижнюю часть живота. Всякий, кто был знаком со знатью Лондры, сразу узнал бы в них рабынь барона Мелиадуса Кройденского, ибо единственной их одеждой были румяна и пудра, - на этом настаивал барон. Одна из девушек - блондинка, устремившая неподвижный взгляд на реку, скорее всего была взята в плен в Германии, а другая - темноволосая несомненно была родом из какого-нибудь городка на Ближнем Востоке, тоже присоединенного бароном к своим владениям. В позолоченных креслах сидели мужчина и женщина. Женщина была одета в богатую парчу. Ее наряд дополняла серебряная маска Цапли. Плечи мужчины, одетого в костюм из черной кожи, увенчивала огромная маска, изображавшая морду оскалившегося черного волка. Он опустил в свой бокал золотую трубочку, вставил ее в крохотное отверстие напротив рта, скрытого под маской, и медленно потягивал вино. Мужчина и женщина молчали. До них лишь доносились шум проплывающих барж, плеск волн, разбивающихся о гранит набережной, визг или смех из башен замка и мерное хлопанье крыльев орнитоптера высоко над ними. Наконец человек в маске Волка заговорил тихим, приятным голосом. Не поворачивая головы, женщина дала понять, что слышит, но продолжала смотреть на кроваво-красную воду. - Ты, Флана, знаешь, что сама находишься под подозрением? Король Хаон думает, что именно с тобой как-то связано странное безумие, охватившее стражников в ночь исчезновения эмиссаров из Коммуназии. Естественно, я рискую своим положением, встречаясь с тобой в такой обстановке, но сейчас меня заботит лишь судьба нашей великой родины, слава Гранбретании... Говоривший сделал паузу, ожидая ответа, но так и не дождался. - Совершенно очевидно, Флана, что нынешняя ситуация при Дворе - не лучшая для Империи. Я, конечно, восторгаюсь эксцентричностью и все такое... Но есть существенная разница между эксцентричностью и старческим маразмом. Ты понимаешь, о чем я говорю? Флана Микосеваар опять промолчала. - Я полагаю, - продолжал мужчина, - что нам нужен новый правитель. Единственный человек, который находится в прямом родстве с Хаоном и которого все примут в качестве сюзерена, законного наследника трона Темной Империи, - это... Ответа не последовало. Мужчина в волчьей маске нагнулся к женщине: - Флана? Маска Цапли повернулась, взгляд скользнул по маске оскалившегося зверя. - Флана, ты могла бы стать Королевой Гранбретании! Если я стану твоим регентом, мы сможем обеспечить безопасность страны и завоеванных территорий. Мы сделаем Гранбретанию еще более великой и завоюем весь мир! - А что нам делать с миром, когда он будет принадлежать нам? прервала собеседника Флана. - Пользоваться и наслаждаться! - Неужели вы не устали от насилия, грабежей и убийств? От пыток и ненависти? Казалось, мужчину озадачило ее замечание. - Пресытиться можно, конечно, чем угодно. Но нельзя забывать и о другом. Об экспериментах Калана и Тарагорма, если уж на то пошло. Имея в своем распоряжении ресурсы всего мира, наши ученые смогут творить чудеса! Они даже сумеют построить для нас космические корабли, подобные тому, на котором, если верить легендам, был доставлен на Землю Рунный Посох. Мы отправимся к новым мирам и завоюем их! И таким образом гранбретанская экспансия будет продолжаться миллионы лет! - Значит, мы ищем всего лишь приключений и острых ощущений. Так, Мелиадус? - Да, а почему бы и нет? Вокруг нас лишь хаос, все утратило свой первоначальный смысл - даже сама жизнь. Есть только одно, что может оправдать наше существование... Мы должны испробовать на себе все ощущения, какие только способны испытать человеческая душа и тело. Это ведь наверняка займет миллион лет... - Верно, это наше кредо, - кивнула, вздохнув, Флана. - Пожалуй, я могу согласиться с тобой, Мелиадус. Ведь то, что ты предлагаешь, не скучнее всего остального. - Она пожала плечами. - Ладно, я стану Королевой, когда это будет необходимо. А если Король Хаон обнаружит нашу измену, что ж, смерть будет для нас только облегчением. Услышав это, Мелиадус поднялся из-за стола, слегка потеряв свой апломб: - Надеюсь, пока не придет время, ты никому ничего не скажешь, Флана? - Не беспокойся, я никому ничего не скажу. - Хорошо. Теперь я должен навестить Калана. Мой замысел понравился ему, поскольку его осуществление обещает большой простор для научных экспериментов. Тарагорм тоже со мной... - Ты доверяешь Тарагорму? Всем известно, как вы ненавидите друг друга... - Да, это правда. Но теперь ненависть сменилась дружбой. А дело вот в чем... Как ты помнишь, наша вражда началась, когда он женился на моей сестре, с которой я сам хотел обвенчаться. Но сестра моя, как я слышал, согрешила с ослом, и Тарагорм застал ее на месте преступления. После чего рабы убили и сестру, и осла. Нам с Тарагормом пришлось вдвоем разобраться с этими рабами. Тогда-то мы и восстановили наши отношения. Тарагорму можно доверять, а он чувствует, что Король Хаон препятствует его исследованиям. Все это время они беседовали шепотом, так что даже рабыни у двери не могли их расслышать. На прощание Мелиадус поклонился Флане, щелкнул пальцами, подавая рабыням сигнал принести носилки и доставить его домой. Флана осталась сидеть в кресле, продолжая задумчиво глядеть на воду и едва ли раздумывая о замысле Мелиадуса. Она скорее грезила о красавце д'Аверке и о том времени, когда они смогут встретиться вновь. Графиня мечтала о том, как д'Аверк унесет ее куда-нибудь далеко от Лондры и от всех этих гнусных дворцовых интриг. Может быть, они отправятся во Францию, где находятся поместья, когда-то принадлежавшие д'Аверку и которые она, став Королевой, сможет ему вернуть... Она подумала, что для нее все же будет выгодно стать Императрицей. Тогда она сможет выбрать себе мужа, и им обязательно станет д'Аверк. Она простит ему все его преступления против Гранбретании и, скорее всего, помилует его друзей - Хокмуна и остальных. Но, судя по всему, Мелиадус не пощадит их, если даже и согласится отменить смертный приговор д'Аверку. Наверное, ее замысел не отличался мудростью. Она вздохнула, подумав о том, что все это ей абсолютно безразлично. Глупо надеяться на то, что д'Аверк до сих пор еще жив. В то же время Флана не видела никакой причины, мешающей ей принять хотя бы пассивное участие в заговоре Мелиадуса. Графине Флане трудно было себе представить степень его отчаяния, если барон решился на такое. Ведь за две тысячи лет правления Хаона ни один гранбретанец не смел даже подумать о свержении Короля. 2. РАЗГОВОР У МАШИНЫ МЕНТАЛЬНОСТИ Калан Витальский ощупал свою змеиную маску бледными старческими пальцами, на которых проступали вены, похожие на голубых змей. Он находился в огромном зале с высокими потолками. Это была главная лаборатория. Люди, одетые в мундиры и маски Ордена Змеи, возглавляемого бароном Каланом, проводили здесь всевозможные эксперименты. Какие-то машины издавали странные звуки и источали резкие запахи, а вокруг них трещали и сверкали разноцветные маленькие молнии. Словом, все в этом зале напоминало преисподнюю. Еще бы! Ведь здесь без остановки шли эксперименты над человеческим разумом и телом. Здесь людей скрещивали с машинами. Некоторые из подопытных рабов дергались, стонали и кричали, будто умалишенные. Эти крики раздражали экспериментаторов, и они запихивали в рот особо буйного кляп или вообще удаляли голосовые связки, добиваясь таким образом тишины. Калан положил руку на плечо Мелиадуса и показал на бездействующую машину. - Помните ее? Это машина ментальности. Мы ее использовали для проверки разума Хокмуна. - Да, - буркнул Мелиадус. - Именно это и заставило нас поверить, что он будет нам предан. - Мы исходили лишь из известных нам факторов, не учитывая тех, которые невозможно предвидеть, - ото-звался Калан, защищая себя и свое изобретение. - Но я не для этого упомянул о ней. Сегодня утром меня попросили использовать машину... - Кто? - Сам Король-Император. Он вызвал меня в Тронный Зал и сообщил, что желает проверить одного из придворных. - И кого же? - А как по-вашему, милорд? - Меня?! - возмутился Мелиадус. - Да, именно вас. Я думаю, что он усомнился в вашей преданности, барон. - Как вы думаете, это серьезно? - Не очень. Похоже, его беспокоит то, что вы чересчур сосредоточены на своих личных замыслах и мало внимания уделяете интересам престола. Ему, скорее всего, не терпится узнать, насколько сильна ваша преданность и не оставили ли вы свои помыслы... - И ты намерен подчиниться его приказу? - А что, ты предлагаешь игнорировать его? - поинтересовался Калан. - Нет... Что же нам делать? - Придется поместить тебя в машину ментальности. Но я думаю, что сумею получить нужные _н_а_м_ результаты, - Калан тихо засмеялся. - Ну как, Мелиадус, начнем? Барон медленно, с явной неохотой двинулся вперед, напряженно всматриваясь в блестящую машину из красно-синего металла с разнообразными выступами, тяжелыми членистыми суставами и приборами неизвестного назначения. Единственной округлой частью в ее конструкции был огромный колокол, подвешенный с помощью специальной системы, чем-то напоминающей гильотину. Калан включил рубильник и сделал жест рукой, как бы извиняясь: - Раньше мы держали машину в специальном зале. Но в последнее время стало катастрофически не хватать места для наших опытов. Это и есть одна из моих претензий. Как же можно от нас чего-то требовать, не создав соответствующих условий? Из машины послышался звук, похожий на дыхание гигантского зверя. Мелиадус отступил на шаг. Калан снова тихо засмеялся и сделал служителям в змеиных масках знак, чтобы те подошли и помогли ему. - Будь добр, Мелиадус, встань под этот колокол, а мы опустим его. Барон окинул машину подозрительным взглядом и занял место под колоколом. Колокол начал медленно опускаться, пока полностью не закрыл барона. Мягкие, похожие на плоть стенки изогнулись, заключая в себя его тело. Затем у барона появилось ощущение, будто в его мозг всадили раскаленную иглу, проникающую все глубже и глубже. Он попробовал было закричать, но голос его не слушался... У него начались галлюцинации, перемежающиеся с воспоминаниями о прошлом. Перед глазами проплывали битвы и казни, то и дело появлялось ненавистное лицо Дориана Хокмуна, повторяясь в миллионах искаженных образов. И возникало прекрасное лицо Исольды Брасс - женщины, которую он желал больше всех других женщин мира. Постепенно перед ним прошла вся его жизнь. Он вспомнил все, что с ним происходило, о чем он когда-либо думал и мечтал. Все... Но не в хронологическом порядке, а в порядке важности событий. И надо всем довлела его страсть к Исольде, ненависть к Хокмуну и замыслы о свержении Короля Хаона. Затем колокол поднялся, и Мелиадус снова увидел маску Калана. Как ни странно, барон ощутил вдруг себя душевно очистившимся и испытывал теперь небывалый подъем духа. - Ну, Калан, что ты обнаружил? - Пока что ничего нового. Потребуется час-другой, чтобы сверить все результаты. - Он хихикнул. - Император, увидев их, здорово бы позабавился! - Надеюсь, он их не увидит. - Он увидит несколько другое. Что твоя ненависть к Хокмуну становится меньше, а любовь к Императору - постоянна и глубока. Не зря говорят, что любовь и ненависть идут рука об руку! Так что твои потаенные чувства к Хаону, при незначительном вмешательстве с моей стороны, превратятся в любовь. - Хорошо. Теперь давай обсудим наши планы. Во-первых, мы должны найти способ вернуть замок Брасс в наше измерение или же найти путь туда. Во-вторых, нужно каким-то образом вдохнуть жизнь в Черный Камень, что находится во лбу у Хокмуна. И тогда он вновь окажется в нашей власти. И, наконец, необходимо изобрести оружие, которое поможет нам победить Хаона. - Конечно, - согласился Калан. - Для этого имеется все необходимое: и новые металлы, и новые устройства, изобретенные мною для наших кораблей... - Для тех, которыми сейчас командует Тротт? - Да, эти двигатели гонят суда намного быстрее и на большие расстояния. Пока что ими оснащены только корабли Тротта. Он скоро должен прислать нам сообщение. - А куда Тротт направился? - Я не уверен, но думаю, что в Коммуназию... Да, путь не близкий! - Допустим, что так, - согласился Мелиадус. - И все же давай не будем говорить о Тротте и обсудим наши дальнейшие действия. Тарагорм тоже думает над тем, как нам добраться до замка Брасс. - Да, ему следует серьезно этим заняться, а я постараюсь активизировать Черный Камень, - предложил Калан. - Наверное, - согласился Мелиадус. - Но я еще посоветуюсь с Тарагормом и скоро вернусь. С этими словами Мелиадус подозвал своих рабынь, уселся в носилки, махнул на прощание рукой Калану и приказал девушкам нести себя во дворец Времени. 3. ТАРАГОРМ ИЗ ДВОРЦА ВРЕМЕНИ Итак, Мелиадус оказался во дворце Тарагорма, выстроенного в форме гигантских часов. Воздух здесь был заполнен лязганьем, жужжанием и тиканьем маятников и маятничков. Тарагорм в своей огромной маске-часах, показывающих абсолютно точное время, взял Мелиадуса за руку. И они пошли через зал Маятника. Громадная медная чаша весом в пятьдесят тонн, сделанная в форме пылающего солнца, раскачивалась взад и вперед - через весь зал. - Ну, брат, - обратился Мелиадус к Тарагорму, перекрывая голосом шум механизмов. - Ты направил мне сообщение, что у тебя есть для меня радостное известие. Я подумал, что должен повидаться с тобой. - Да, лучше всего передать тебе новость лично. Тарагорм повел Мелиадуса через короткий коридор в небольшое помещение, где стояли только одни старые часы. Барон закрыл дверь, и стало более или менее тихо. Тарагорм показал на часы: - Это, наверное, самые старые часы в мире. Их мастером был Томас Томпсон, а теперь эту вещь называют "дедушкой Томпсоном". - Никогда не слыхал о Томпсоне... - Мастер-ремесленник - величайший для своего века. Он жил задолго до Страшного Тысячелетия. - В самом деле? И это имеет какое-нибудь отношение к тому, что ты хотел мне сказать? - Конечно, нет. - Тарагорм хлопнул в ладоши, и сразу же открылась боковая дверь. К ним навстречу шагнул тощий оборванец, лицо которого было скрыто под простой маской из потрескавшейся кожи. Человек отвесил Мелиадусу экстравагантный поклон.
|
