Сюрприииз!

 

Дима даже не сожалел, ему было просто по-человечески обидно. Обидно, что так нелепо он заканчивает свой, толком и не начавшийся жизненный путь. Воздуха не хватало, перед глазами плыли радужные круги, сил бороться не было.

 

Да он и не боролся уже. А просто вспоминал, как глупо все получилось. Где-то после часу его блужданий по лесу, он боковым зрением заметил какое-то движение справа от себя. Хотел повернуться, но не успел, и тут что-то сильно ударило его по затылку. Он рухнул ничком, лицом вниз. И почувствовал, как кто-то проворно на него уселся, просунул под подбородок ремень и начал его душить. Дима начал с чувством невыполненного долга, но при этом с достоинством, отходить в мир иной.

 

- Твою мать! Он гражданский!

 

Эта фраза прозвучала откуда-то издалека и нарушила зыбкую гармонию Диминого ухода.

 

- Да отпусти ты его! Говорю же, не полицай он!

 

Снова услышал Дима. В эту же секунду ремень на его шее ослаб. Не сильно, не настолько чтобы вздохнуть и набраться сил, но все же достаточно, чтобы прекратить начавшийся марш-бросок в царство Аида.

 

- Да хрен с ним, Михалыч, еще сдаст нас.

 

- Отпусти, говорю! Гражданский он. Не бери грех на душу понапрасну.

 

- Да моей душе одним зомбаком больше, одним меньше, уже и без разницы. – Тем не менее, говоривший отпустил ремень.

 

Дима жадно начал глотать воздух и растирать шею. Затем он стал потихоньку отползать от своих обидчиков.

 

- Да не ссы ты. Больше не тронем. – Сказал тот, кого называли Михалычем. – Ты кто такой вообще будешь? Что здесь делаешь?

 

Дима все еще тер шею и вращал глазами. Не то чтобы испуганно, но как-то изумленно.

 

- Видишь, прийти в себя не может. Может он думает, что уже того, откопытился? Да, браток, чутка тебе оставалось. Ты вообще меня понимаешь? По-русски говоришь?

 

- Говорю. – Зло ответил Дима.

 

- Ну и хорошо. – Сказал Михалыч, небольшой мужик лет 50-ти. Если б не его грязная оранжевая роба, порванные ботинки и дырявая вязаная шапочка, то он мог бы сойти за научного работника. Бородка клинышком и чрезвычайно умный взгляд делали свое дело, несмотря на неподходящую одежду.

 

Михалыч продолжил:

- Кто такой? И что здесь делаешь?

 

- А вам какое дело?

 

- Спрашиваю, значит, есть дело. И ты, браток, того, не ерепенься. Вон Серый, шибко расстроился, что тебя не додушил. Враз это дело может исправить.

 

Двухметровый амбал с бычьей шеей, с посеченным шрамами лицом, недобро улыбнулся. Вот он какой, Серый значит.

 

- Дима я. Фамилия Донской.

 

- Вот это другое дело. Номер полка? Звание?

 

- Что?

 

- Да шучу я, Дима. Откуда ты?

 

- Из Москвы.

 

- Из Мааасквы!?

 

Серый присвистнул.

 

- И каким это тебя в наши края занесло?

 

- Хотел на завод посмотреть. Который ВПП делает.

 

- Посмотрел?

 

- Нет, не дошел. Из-за вас не дошел!

 

- Ты бы милок, к нему и на 20 километров бы не дошел. Сработала бы охранная автоматика и валялся бы кровавым поносом под каким нить кустиком.

 

Серый расхохотался, но Михалыч его перебил:

- Погоди, Серый! А скажи-ка, дружок, чего это тебе вообще понадобилось на завод смотреть? И откуда ты вообще про него узнал?

 

- В Сети. Мне один «скот» рассказал. А у меня девушка … да, неважно это.

 

- В Сети? Интересно. А что в Сети есть такая информация? Ее что модераторы не грохают?

 

- Грохают. Я сам модератор. Но у моей девушки рак. Решил выяснить, правда ли ВПП еду из отходов нефти делают.

 

- Любознательный какой. Да, что-то с режимом неладно, раз таких сосунков модераторами ставит. Интересно ему стало. Тебя что не обучали профессии? Проверить он решил!

 

- Обучали.

 

- Плохо видать обучали. Что ж ты нацию то позоришь? Любопытство – порок. В школе не проходили? Срочно покайся!

 

Михалыч с Серым рассмеялись, да так сильно, что Михалыч затрясся от смеха. Однако в самый разгар веселья, его лицо перекосилось, и он повел правым плечом так, как будто на спине у него что-то было.

 

- Вот зараза!

 

- Что прихватило? Болит?

 

- Да пошевелил. Не заживает чего-то. Старый я, процесс регенерации мне, увы, не доступен. Чай не ящерка. – Грустно пошутил Михалыч.

 

- Давай я с этим хмырем в аптеку схожу. Ему продадут.

 

- Да он тебя запалит сразу на подходе к городу. Так заживет. А нет, значит не судьба. У тебя-то как?

 

- Да я что? На мне как на собаке. – С этими словами Серый задрал рубашку и повернулся спиной. Справа на спине, чуть ниже лопатки, алела глубокая рвано-резанная рана. Она была очень свежая, но уже успела немного зарубцеваться. Видно было, что она заживает. Серый опустил рубаху и сказал Михалычу.

 

- Ну-ка ты покажи!

 

Михалыч поднял рубашку и развернулся. У него на том же месте была точно такая же рана. Но в намного худшем состоянии. Она совсем не заживала и уже начинала местами гноиться. Серый оглядел рану и со знанием дела сказал:

- Врать не буду, плохо дело. Не заживает.

 

- Сам знаю.

 

- А можно мне глянуть?

 

Спросил Дима и, не дожидаясь ответа, придвинулся к Михалычу. Удивительное дело, несколько минут назад эти двое его чуть не убили, но Дима не испытывал к ним никакой ненависти. Страха он тоже не испытывал. Наоборот, они были ему очень интересны. Он никогда раньше не встречал таких людей.

 

- Кто вас так? – Спросил Дима.

 

- Сами. – Ответил с кряхетньем Михалыч. – Чипы выковыривали. Всем «политическим» чипы встраивают, чтоб далеко не убежали. Могут запеленговать, а могут и точечный удар нанести по месту, где владелец чипа шляется.

 

- А чем выковыривали?

 

- Чем?

 

Серый расхохотался. Потом он достал из кармана заточенный металлический штырь, с одной стороны обмотанный грязной тряпкой на манер ручки.

 

- Без анестезии? – Задал глупый вопрос Дима.

 

- Да нет, что ты. Конечно с анестезией. И медсестру за коленку во время операции держал. Все как у людей.

 

Настолько грустно пошутил Михалыч, что Дима понял, какую ерунду он сказал.

- Надо перекисью обработать для начала. – Выпалил Дима и тут же спохватился. – Ну да, где ее взять? Может прижечь?

 

- Прижигали. И золой присыпали. Нихрена.

 

- А мочой не пробовали? Вот недавно в московском университете имени Малахова при помощи мочи смогли вылечить у одного парня вывих плеча. По телевизору показывали.

 

- Сам-то понял, что сказал?

 

- Но по телевизору же показывали. – Попытался возразить Дима, но неожиданно понял, что мочой-то вывих не вылечить. Ни свежей, ни выпаренной. Странно, как он раньше об этом не задумывался. Половина ЛЕР усердно лечилась уринотерапией. Памятники академику Малахову с медицинской уткой в руке стояли во всех медицинских ВУЗах. А ведь ерунда, подумал Дима, все пьют урину, а потом все равно идут в американские клиники и там уже получают окончательное лечение. Причем сам Дима уриной никогда не лечился. А почему? Странно. Вроде верил в методику, а не лечился. А может, потому что почти никогда не болел? Из этих раздумий его вывел голос Михалыча:

 

- Антибиотик нужен. А ссать можешь на памятник своему академику.

 

- Я могу привезти антибиотики. Но вы же мне не поверите.

 

- Не поверим. – Согласился с ним Серый.

 

- А у вас выбора нет. – Неожиданно резко сказал Дима. – Он максимум еще дня два-три протянет. Организм на грани. Температура-то поднялась?

 

- Есть малеха. – Грустно сказал Михалыч.

 

- Ну, так решайте. – Спокойно сказал Дима. – Только вы мне сначала скажите, за что вас в лагерь отправили. Я вам по любому помогу, раз слово дал, но просто хочу знать, с кем имею дело.

 

- Ты эта, не борзей. – Набычился Серый.

 

Но Михалыч не дал ему развить обиду:

- Да ладно, имеет право знать. Политические мы. «Свободные» трудящиеся на благо демократии. О, Серый, ты посмотри, как глаза-то наш соколик округлил. Да Дима, мы беглые заключенные. Но не какие-нибудь там воры и убийцы. Не, мы птицы покрупнее. Мы идейные отщепенцы. Которые работали как раз на том заводе, куда ты шел. Да уголовников здесь и не держат. Уголовникам разрешены свидания с родными, поэтому им на заводе работать нельзя. Разболтают, из чего вашу полезную жрачку делают. А эта информация как ты уже понял секретная.

 

- А из чего ее делают?

 

- Из отходов нефтепереработки и еще из всякого дерьма, потом расскажем если интересно. Так вот как я уже сказал, здесь только политические. Нас уже как бы списали, понимаешь?

 

- Нет.

 

- Туповат ты, дружок, но ничего. Многие из нас числятся пропавшими без вести. Многих типа выслали за рубеж как диссидентов. Родня про нас забыла. По бумагам нас нет. А мы все здесь, работаем. До самой смерти.

 

- Так долго?

 

- Это на дегустации вин можно долго работать или начальником почты, а когда по двенадцать часов в сутки и без выходных, то все очень даже быстро происходит. Учитывая, что жрем то, что производим.

 

- Не может быть, но ведь в ЛЕР нет пожизненного! По конституции …

 

- Ага. Нет. И нас нет. И завода нет. Ущипни себя за жопу, проснешься. – Пошутил злобно Серый. Дима понял, что в очередной раз спорол чушь. Уже в который раз за сегодня? Дима вспомнил, что еще три дня назад он не верил в существование самого завода и понял, что надо как-то следить за речью и не веселить новых знакомых откровенной дуростью.

 

- Вот. По роже вижу, что доходит потихоньку. – Усмехнулся Михалыч. Дима кивнул головой. Вещи, которые он узнавал, никак не укладывались в известную ему картину мира. Но, тем не менее, можно было сказать, что он отчасти был готов к такому повороту событий. В последнее время он все чаще и чаще сталкивался с вещами, которые он не мог себе объяснить. Да и все эти сообщения, которые он нещадно стирал в сети. Все это подготовило его. Но лишь к тому, чтобы не взвыть от ужаса и неожиданности, а вовсе не к тому, чтобы понять и принять новые данности.

 

Он осторожно спросил:

- А за что вас?

 

- Меня за создание районной ячейки Русской Народной Партии, А Серого за то, что в Нижнем Немцовске памятник Клинтону взорвал.

 

- Зачем? – Искренне удивился Дима.

 

- А че? В чем проблема то? – В свою очередь удивился Серый.

 

- А потому что дурак. – Ответил спокойно Михалыч на вопрос Димы. Но Серый с этой версией был в корне не согласен.

 

- Я не дурак. Я – анархист!

 

- А чем тебе памятник Клинтону не нравится?

 

- А чем тебе нравится?

 

- Ну не взрывать же. И вообще это был великий человек. Большой друг России и борец за демократию и рыночные отношения. Приятель дедушки Ельцина! – Возмущенно выпалил Дима.

 

Серый с Михалычем рассмеялись. Затем Михалыч сказал:

- Весело с тобой. Ладно, в аптеку с утра пойдете, не сдохну за ночь. У тебя есть, что пожрать с собой?

 

- Бутерброды.

 

- С чем?

 

- С салом.

 

- А вот это первое, за что я тебя могу зауважать, сейчас грибов пожарим, пожрем и спать. Устал я шибко. А утром оно все думается легче.

 

Дима вдруг решительно вскочил и, потупив взгляд в пол, глухо сказал:

- Только у меня одно условие есть.

 

Медленно, с медвежьей грацией поднялся и Серый. Очень недобро улыбаясь, он спросил:

- Какое еще условие?

 

- Я и аптеку схожу и лекарств куплю. И вообще постараюсь вас отсюда вывезти. Только вы должны меня проводить и завод показать.

 

- А больше тебе ничего показать не надо. – Потянулся за заточкой в карман Серый.

 

- Так, всем на месте стоять и меня слушать! – Тут уже вскочил на ноги и Михалыч. – Все разборки отставить! Не хватало еще друг друга укакошить. Дима, на завод нельзя. Там охранные системы автоматические, наблюдение со спутников и патрулирование территории нешуточное. Да и большинство цехов под землей находятся. Смотреть практически не на что. Не пойдем туда. Я сказал НЕ пойдем. Но я знаю, что мы тебе покажем. Тут недалеко склад с этим дерьмом есть. Логистический центр по-ихнему. Охрана гораздо слабее. Я видел, нас туда грузчиками гоняли. Вот и полюбуешься, на свою любимую американческую отраву, которая «мейд ин Соловки».