ФК «Кубань»‑футбольная Кущевка

 

Слово «Кущевка» стало нарицательным после осени 2010 года, когда информация о беспределе, который творила организованная преступность в станице Кущевской Краснодарского края, стала достоянием общественности.

Беспредел в футболе – явление, увы, уже ставшее нормой. По отношению к болельщикам. По отношению к игрокам.

Неприятный инцидент произошел после награждения победителей традиционного Кубка легенд, проходившего в начале года в московском дворце «Мега‑спорт» на Ходынке. После завершения праздничной церемонии на площадку выбежал болельщик, находившийся, как пишут в таких случаях в милицейских сводках, «в состоянии алкогольного опьянения». Сотрудники службы безопасности практически сразу же поймали и скрутили болельщика, после чего увели его в подтрибунное помещение. Спустя некоторое время болельщик брел к выходу с сильно окровавленным лицом. Кому нужна такая жестокость? Пусть и по отношению к подвыпившему. Увы, в наших широтах прав тот, у кого больше прав. Про то, как правоохранительные органы встречают болельщиков‑гостей в иных регионах, вообще умолчим. В конце концов, это болельщики. Функционерам от футбола болельщики, как правило, мешают. Правда, иногда, если надо, то ими удобно прикрыться. На их мнение, если выгодно, можно сослаться. Но чаще всего болельщик – фактор раздражающий. Но если речь идет не о болельщике, а уже о футболисте?

Признаюсь, о черногорском футболисте Николе Никезиче я мало что слышал. Футбольная общественность услышала о нем только после его видеообращения, где он на внятном русском языке рассказал о том, что происходило в первой половине марта на базе, где тренируется «Кубань». Если вкратце, то суть заявления футболиста сводилась к следующему.

Никезич заключил в марте 2010 года двухлетний контракт с «Кубанью». На поле выходил, результат давал. Но, с точки зрения менеджмента клуба, то, что годилось для первой лиги, уже недостаточно для высшей. И с футболистом решили контракт расторгнуть. Но расторгнуть контракт по инициативе клуба – значит выплатить неустойку, выплатить то, что по‑бандитски ты платить совсем не хотел бы. В итоге клуб объявил за год до окончания контракта, что больше в услугах футболиста не нуждается. Правда, разорвать контракт хочет по инициативе самого Никезича. Тот, ясное дело, что‑либо подписывать отказался.

Переговоры, долгие, мучительные, с поиском всех устраивающего компромисса – это не для наших футбольных реалий. У нас все проще. Хоть и болезненней. Для одной из сторон.

Сначала футболиста просто отцепили от предсезонных сборов. Из команды официально отчислить его было нельзя. В итоге его не взяли на сборы. Два месяца футболист методично тренировался в одиночестве, нарезая круги по краснодарскому стадиону.

Видя, что Никезич сам уходить не хочет, 7 марта 2011 года тренер команды Николай Хлыстунов предложил футболисту пройти к нему в номер на клубной базе, где неожиданно оставил его с двумя мужчинами весьма крепко сбитой комплекции.

– Будешь подписывать?

– Нет.

Последовал сильный удар по печени.

Второй мужчина снял пиджак, недвусмысленно показав два висящих под ним пистолета в кобуре.

– Будешь подписывать?

Удары следовали один за другим. Никезича избивали и душили двадцать минут, после чего тот подписал все бумаги, элементарно не зная, как спастись.

Было такое на самом деле или нет? Об этой истории мы знаем только со слов самого Никезича. Хотя косвенные улики, что называется, полностью подтверждают эту версию.

И еще один характерный нюанс, характеризующий отношение болельщиков к подобной ситуации. Мы провели в одном из эфиров на «Радио Спорт» голосование с тем, чтобы понять, верят люди в такое или нет. Итог был ошеломляющим: 92 % полностью верят футболисту, и лишь 8 % считают, что это некий агентский заговор с целью получить дополнительные деньги. Когда подавляющее большинство верят в то, что в нашем футболе можно запросто избить футболиста, чтобы вынудить разорвать контракт, комментарии не нужны. Это не иллюстрация геббельсовского «чем нелепее ложь, тем быстрее в нее поверят». Вовсе нет. Это показатель того, что подобные вещи становятся уже обыденностью. Обыденностью и в нашем футболе, да и в нашей жизни вообще. Есть только право сильного. И есть желание, невзирая ни на что, совершить «кидок».

Комментарии остальных действующих лиц отличались изрядной оригинальностью. Президент клуба заявил через пресс‑секретаря, что он вообще не в курсе. Тренер Хлыстунов сказал, что в клубе нет двух крепкого телосложения мужчин, и на основании этого можно считать заявления Никезича беспочвенными. Более того, нет у тренера и своей комнаты, своего номера на базе, а значит, некуда было Никезича заводить.

Никезич, кстати, предложил пройти проверку на детекторе лжи вместе с Хлыстуновым. Знаете, каков был ответ тренера? «А я не доверяю электронным приборам»…

И только Сергей Фурсенко вдруг подал голос, сделав уж совсем странное заявление, суть которого сводилась к следующему. Мы уже давно (?!) знакомы с обстоятельствами этого дела. «Непонятно, – тут надо цитировать уже дословно, – почему оно всплыло именно сейчас». Сказал Сергей Александрович это на следующей неделе после избиения футболиста. Что в таком случае означает это «уже давно»? С ним что, согласовывались методы разрыва контракта? О чем идет речь? В чем проговаривается главный наш футбольный менеджер? Или у него, как у героя Салтыкова‑Щедрина, просто включается в голове какой‑то органчик, ведь надо хоть что‑то сказать…

Комитет по этике довольно долго решал, что делать с делом Никезича. В итоге принял, по традиции, нелепейшее решение: счесть, что присутствует состав преступления, предусмотренный Уголовным кодексом. А значит, правоохранительные органы должны всенепременно возбудить дело. Было для чего собираться и ломать копья несколько часов…

Справедливости ради скажем, что это далеко не первый случай в российском футболе, когда угрозы физической расправы имели место. Четыре года назад Марко Топич, форвард самарских «Крыльев», покидал клуб и подписывал контракт все с той же «Кубанью» под немалым давлением.

Или вспомним более свежую историю, приключившуюся с камерунским защитником Сержем Бранко, который в октябре 2010 года рассказывал, как отказывался играть договорной матч с ФК «Москва», а Омари Тетрадзе хотел учинить над футболистом расправу, бегая за ним по базе с пистолетом в руке.

Да и с «Кубанью» подобным образом расстался в этом межсезонье не только Никезич, но и серб Сретен Сретенович, который подписал после угроз нелепый документ, по которому должен клубу больше, чем заработает за год в своей новой команде.

Но именно дело Никезича должно было стать своеобразной лакмусовой бумажкой для Комитета по этике: будет проведено справедливое расследование, решатся опустить «Кубань» в дивизион ниже, что в принципе нормами регламента предусмотрено, – значит, есть желание очищать наш футбол. Быстренько найдут виноватых (точнее, назначат виноватых) – значит, все остается по‑прежнему.

То, что ничего не меняется, стало ясно уже спустя несколько дней, когда появилась информация, что тренер Хлыстунов и спортивный директор клуба Доронченко отстранены (временно) от работы. Дело получило резонанс отнюдь не всероссийский. Все‑таки Никезич обратился и к Платини, и к Блаттеру Зато теперь Фурсенко может снова включать свой органчик: «виновные найдены», «расследование заканчивается», «мы очищаемся», ну или что придумает его фантазия.

Между тем в стороне как‑то остается главное: эта ситуация – чистейшей воды криминал. И истории с декларированием псевдоуспехов российского футбола – лишь фасад, за которым насквозь прогнившие нравы. Почему Комитет по этике решил провести заседание по делу Никезича в закрытом режиме? Это ведь породило больше вопросов, чем ответов. Что именно и от кого на этом обсуждении скрывали? Или там шла неприкрытая торговля?

Строго говоря, Комитет по этике – пока самый громкий провал новых футбольных властей. Наверное, потешаться еще больше можно только над Кодексом чести. Но кодекс – просто декларация. Он абсурден уже хотя бы потому, что к реальной жизни неприменим. А вот Комитет по этике вопросы решать действительно должен. Создававшаяся с такой помпой чуть ли не революционная по своей сути структура на деле вышла не революцией, а пшиком. Допускаю даже, что люди, которые в него вошли, хотят изменить дело к лучшему. Может быть, хочет Александр Мостовой, но он считает возможным участвовать в принятии решений заочно, не выезжая из теплой Испании (и самое главное, что это считают возможным в РФС). Может быть, хочет мой заместитель по «Радио Спорт» Нобель Арустамян, которого мы делегировали в эту структуру с чистым сердцем. Но он – успешный, действующий журналист, и я полагаю, что у него не всегда будет возможность долгими часами принимать участие в бесплодных дискуссиях, которые на выходе оказываются даже без всякого результата. Может быть, хочет изменить дело к лучшему председатель комитета Аллу Дадашевич Алханов. Но он человек занятой, занимающий огромное количество постов и должностей в различных структурах. И любой человек, кто входил к нему в кабинет, знает: перед Алхановым лежит пять мобильных телефонов, каждый из которых звонит не переставая.

Из этого комитета вышел Игорь Понедельник – просто в знак протеста. Протеста против того, что комитет вроде как есть, а решений не принимает. В него с гордо поднятой головой не вошел, будучи приглашенным, Евгений Ловчев (не забыв, правда, главной своей заповеди – пропиарить этот шаг везде, где только возможно).

Допускаю, что пройдут годы, и Комитет по этике (конечно, в другом составе и с другим председателем) станет серьезным, грозным оружием. И вызванные на его заседание действующие лица будут трястись как осиновый лист. И то, что происходит сегодня, мы будем вспоминать просто как болезнь роста. Но, глядя на нежелание футбольных «верхов» сделать хоть что‑то, на ум приходит только традиционное некрасовское: «Жаль только, жить в эту пору прекрасную, уж не придется ни мне, ни тебе…»

 

Карпин

 

Есть в нашем футбольном мире уникальные процессы. Один из них – это когда команда топового уровня обучает не‑тренера быть тренером. В мировой футбольной практике такие вещи происходят, согласимся, нечасто. У нас же такой пример есть. Валерий Карпин учится быть тренером не в какой‑нибудь команде из низших лиг, как это обычно происходит, когда даже очень хороший футболист начинает набирать тренерский «жирок», а сразу в «Спартаке». Поначалу это выглядело как вынужденная мера, когда владелец клуба Леонид Федун рассвирепел на назначенного за полгода до этого генерального директора Карпина из‑за того, что, выгнав Лаудрупа, чья тренерская судьба в «Спартаке» не сложилась, вынужден еще и немалую неустойку платить. По слухам, Федун просто обязал Карпина самого встать на тренерский мостик: мол, отрабатывай деньги! Но восьмое место Лаудрупа сменилось вторым местом у Карпина. И Валерий Георгиевич подзадержался в статусе дважды начальника – человека, совмещающего должности тренера и гендиректора клуба. Соответствующие тренерские лицензии Карпин оформлял уже, можно сказать, задним числом, в процессе работы в клубе.

– Леонид Арнольдович мне честно сказал о своем главном желании – ни во что не лезть, а просто раз в неделю приходить на футбол и получать удовольствие. – Так говорил Валерий Карпин, сидя в моем кабинете в начале осени 2008 года.

Только‑только отгремели наши эфирные войны со «Спартаком», которые наделали немало шума. А по большому счету, были спровоцированы самим спартаковским менеджментом: тогдашний гендиректор клуба Сергей Шавло в ответ на любую критику рвал и метал. Журналистов лишали аккредитаций на матчи, если они расскажут что‑то «не так». Игрокам не разрешали давать интервью. Высылали гневные филиппики в ответ на наши эфирные ролики. После серии безголевых матчей в чемпионате и унизительного 1:4, 1:4 в двух матчах от киевского «Динамо» на предварительной стадии Лиги чемпионов у нас звучал в эфире ролик, где плачущий маленький мальчик спрашивал у папы:

– Пап, ну ты же говорил, что «Спартак» – чемпион! А они все проигрывают…

– Да, сынок, и папа иногда ошибается, – со вздохом отвечал отец.

Меня искренне подкупило, что недавно сменивший Шавло Валерий Карпин не стал звонить, не стал посылать своих представителей, а приехал сам. Просто приехал познакомиться и поговорить. Поступок, который делает честь любому человеку. Не выключить приемник, где говорят то, что тебе не нравится. А приехать на разговор. Мы говорили, запершись у меня в кабинете, более часа. И я слышал человека, который и вправду хочет наладить отношения между так называемой «народной командой» и главным спортивным радио страны. Я слышал и при этом никак не мог поверить, что в руководстве одной из основных команд футбольной России появился человек с европейским менталитетом, человек, рассуждающий здраво и только по делу. Он сетовал на то, что игроки плохо читают собственные контракты, обещал, что впишет в индивидуальные контракты футболистов обязанность давать интервью, ходить на эфирные программы и т. п.

– Это ведь часть их работы. Они обязаны работать на популяризацию клуба, если в нем играют. В Испании, к примеру, эта обязанность футболистов не обсуждается даже, – говорил Карпин.

Много о чем мы тогда говорили. Об отношении футболистов к делу, к тренировочному процессу. Жаловался Карпин на Быстрова, который вечно недоволен холодными макаронами в столовой на клубной базе в Тарасовке.

Всего сказанного при той встрече не упомнишь, а о некоторых вещах мы договорились публично не говорить. Повторюсь о главном: меня не просто поразило желание Карпина выстраивать нормальный процесс отношений клуба и журналистов, меня поразил европейский подход, европейский менталитет. Дело ясное, десяток лет, проведенных в Испании, сопряженных не только с игрой, но и с бизнесом, отпечаток наложат на кого хочешь.

Но шло время, и от того европейского облика многое стало улетучиваться. Наша система все равно исподволь перемалывает и пережевывает все, что не похоже на среднестатистическую массу. Карпин теперь, как и его предшественники, обижается на прессу. Он матерится не только у меня в кабинете (а кто из нас не употребит порой непечатное словцо!), но и публично (вспомним знаменитый диалог Карпина и Денисова после матча «Спартак» – «Зенит» в ноябре 2010 года). И мне, честно скажу, немного жаль. Жаль, что очередные мои мечты уловить свежий ветер в футбольных широтах оказались опять только мечтами.