Глава 1. В Логове Мастера никогда ничего не происходило

В Логове Мастера никогда ничего не происходило. Во всяком случае ничего, на что стоило бы обратить внимание.

Конечно, несколько любимчиков и помощников из нежити постоянно появлялись и исчезали, однако они-то уж точно не заслуживали внимания.

Мастер жил в этом тоскливом мрачном лабиринте почти тридцать лет и сейчас был недалек от сумасшествия, поскольку почти все окружающее нагоняло на него смертельную скуку.

Мастер чувствовал, что это не его место, и представлял себя огромным золотистым тараканом, снующим туда-сюда по лабиринту в поисках выхода, которого на самом деле нет.

И это в хорошие дни…

В последнее время Мастер стал менее склонен к крику, за что его тихие, вечно хныкающие любимчики были очень благодарны – ведь от гулкого эха у них шла кровь из ушей. Правда, если ничто не нарушало планов, Мастер кричал редко, а недавно даже похвастался, что у него созрел особенно хитрый и коварный план.

Справедливости ради нужно сказать – даже любимчики никогда не видели, чтобы Мастер работал над тем или иным планом. Он вообще никогда ничего не делал.

Тем не менее они отчаянно цеплялись за призрачную и едва ли осуществимую надежду, что последний план Мастера, каким бы он ни был, не только удастся, но и превзойдет его самые безумные ожидания.

Тогда Мастер исчезнет. Навсегда уйдет отсюда. Выберется из этого Логова. Пронесется наконец над поверхностью Земли, словно некий первобытный бог, восставший из ее недр. Более злобный, чем бог войны Марс, более хитрый, чем бог подземного царства Гадес. На Земле воцарится Хаос, и люди обнаружат, что оказались настолько близко к дну потустороннего мира, насколько можно оказаться, не очутившись там на самом деле.

И тогда у Мастера, поглощенного заботами о мифическом Царстве Зла, не останется времени на никчемных любимчиков из своей бывшей тюрьмы. И они смогут покинуть место, где никогда ничего не происходило, сойти со сцены истории навсегда, и больше никогда ничего не делать.

Оглядываясь назад, Баффи поняла, что все началось гораздо раньше, чем она это осознала. Но когда именно? Когда Мастер принялся за свои махинации? Или когда возникла

идея о выставке? Или когда мама переехала в Саннидейл?

А может быть, все началось с создания «Лунного человека». Или с Пророчества принца Эштона Эйзенберга о Дуальных Дуэлях. Не исключено, что толчком послужила травля ведьм в Салеме. Странно, что события 1692 года могли так прямо повлиять на события 1996-го. Но даже если на свете случались еще более странные вещи, Баффи вовсе не хотелось об этом знать.

Лично для нее все началось со снов. Сначала это было лишь несколько образов, которые время от времени возвращались. Однажды в библиотеке Джайлс неожиданно предложил Баффи каждое утро записывать свои сны.

– Еще до того, как встанешь! – настаивал он.

– Но зачем? – спросила Баффи, вспомнив про те самые образы. – И почему именно теперь?

Джайлс пожал плечами.

– Другие Истребительницы вели дневники своих снов. Это может помочь тебе войти в контакт со своим внутренним воином. – Он вручил ей блокнот. – Вот это должно подойти.

– Это мне? Джайлс, спасибо большое, не надо было…

– Не за что, Баффи.

– А вдруг я не хочу входить в контакт со своим внутренним воином? Я же не могу быть Истребительницей все время. Иногда мне просто хочется уснуть и забыть всю эту чепуху про борьбу со злом. – Она замолчала, увидев, как изменился в лице ее друг. – Забудьте. Это была плохая идея. Не беспокойтесь.

– Мне кажется, она пытается сказать, что ей хочется немного личной жизни, – заметила Ива, набирая что-то на компьютере и не отрывая глаз от экрана.

– Личной жизни? И что же ты имеешь в виду? – поинтересовался Джайлс, немного сбитый с толку обширностью этого понятия.

– Да, Баффи, что ты имеешь в виду? – поддразнил ее Ксандр. – Мы же так весело проводим время, разве нет?

– Это касается карьеры? – спросила Ива.

– Проблема с мотивацией? – уточнил Джайлс, приподняв бровь.

Ксандр опять решил вмешаться:

– Что тебе нужно, так это хороший фильм. Сейчас как раз вышел один новый с Джеки Чаном и Джимом Кэрри. Можем вечером все вместе сходить.

– Нет, спасибо, – ответила Баффи, забирая блокнот. – Я просто думала, если мне удастся сохранить при себе некоторые мысли, когда-нибудь у меня будет и настоящая личная жизнь. Похоже, я была слишком наивной.

– Ты – Истребитель этого поколения, – со всей серьезностью заявил Джайлс. – О личной жизни не может быть и речи. И мне как действующему Куратору лучше знать.

– Джайлс, тебе надо почаще развлекаться, – сказала Баффи. Потом посмотрела на фотографию на обложке. – Это еще кто?

– Это Зигмунд Фрейд, – ответил Джайлс, и в голосе его прозвучала укоризна: мол, тебе само й пора это знать. – Я по думал, что его при мер первопроходца в деле исследования человеческого подсознания может тебя вдохновить.

– Ах, да. Он что-то там придумал насчет сигар, верно? – Баффи протянула блокнот Джайлсу. – Ничего, я сама найду себе источник вдохновения.

– Как хочешь, – холодно отозвался Джайлс.

Когда Баффи пришла домой, мама распаковывала какую-то коробку.

– Новая посылка? – спросила девушка.

– Ты только посмотри! Вот эти просто замечательно подойдут для выставки. – Мама протянула ей блокнот; Фотография на обложке изображала скульптуру мужчины, состоявшую из треугольников и квадратов. – Это «Лунный человек», шедевр великого мастера В.В. Вивальди.

– Здорово! – с восхищением воскликнула Баф-фи. – Мне как раз нужен новый блокнот.

– Тогда он твой. Но не забудь всем сказать, что оригинал можно увидеть в галерее.

Прежде чем лечь спать, Баффи положила на тумбочку около кровати блокнот и ручку. Она отключилась, как только добралась до подушки, и сон ее был глубже, чем когда-либо раньше.

Проснувшись, она обнаружила, что уже записала увиденное.

Образы сами по себе вы звали у нее ужас. Опрокинутая церко вная кафедра, словно раздробленная гигантской дубинкой. Личинки, копошащиеся у ног гуру с изуродованным лицом. Вылетающие из разверстых могил молнии, юные девушки, танцующие в лунном свете, люди – или вещи? – проносящиеся мимо, и вдруг, словно обезумев, набрасывающиеся на нее.

Конечно, она не подозревала, что ей будет сниться такое, но все это весьма интересно; наверное, для Истребительницы с ее особым сознанием подобные видения не являются чем-то необычным.

Однако ей показалось, что один образ сильно выделяется среди остальных, хотя и не вызывает прямой ассоциации с ней, Баффи Саммерс, Истребительницей девяностых годов двадцатого века: луна и огромный, летящий на нее метеор!

С тех пор каждое утро она стала записывать все, привидевшееся ночью, а через месяц перечитала записи, надеясь найти в них что-нибудь стоящее.

И нашла: в то время как одни сны были обычными бессвязными видениями, другие отличались определенной хронологической последовательностью.

Баффи видела их глазами маленькой девочки, жившей в деревне. Сначала она училась шить и готовить самые простые кушанья на огромном очаге в кухне, потом собирать орехи и ягоды в лесу и молоть муку, чтобы печь хлеб. Когда девочка подросла, то принялась за более сложные блюда. У нее явно хорошо получалось, потому что во сне частенько появлялись ощипанные гуси и цыплята и почищенная рыба.

Постепенно девочка превратилась в юную девушку, и в то время как за сверстницами ухаживали видные женихи, ей пришлось заняться охотой. Она чувствовала, что причиной тому была какая-то трагедия, произошедшая с главой семьи, однако не была уверена в этом до конца.

Девушка из сна – ее второе «я» – прекрасно владела топором, ножом и кремневым ружьем, в котором порох перед каждым выстрелом нужно было поджигать спичкой. Баффи снилось, что она может подстрелить индейку за сто пятьдесят ярдов*, гусей и уток в полете. Она была знакома с луком и стрелами и пользовалась ими не только на охоте, но и на рыбалке.

В промежутках между шитьем, приготовлением пищи и охотой были еще образы других людей, но Баффи не представляла, кто это, хотя скорее всего это были друзья и семья девушки.

Когда девочке исполнилось пятнадцать, природа видений начала изменяться. И очень сильно. Индейцы перебили большинство близких ей людей, которых Баффи видела в предыдущих снах, а она сама в отместку начала убивать индейцев. И чем старше она становилась, тем больше убивала всякой мерзости. Вампиров. Зомби. Демонов, маскировавшихся под квакеров, британских аристократов и тех же индейцев. Все это казалось Баффи очень знакомым. Только вот эпоха была совсем другой.

Однажды ночью видение внезапно превратилось в связное повествование. Все началось с того, что девушка из сна оказалась на чистой аккуратной площади какой-то незнакомой деревушки. Тут и там виднелись островки смерзшегося снега. Звезды на небе и масляные фонари на земле освещали огромную деревянную церковь. Судя по тому внушительному виду, который она имела по сравнению с магазинами и конторами, это здание было для местных жителей самым главным.

В центре площади возвышалась виселица. Несколько разъяренных мужчин в простых черных костюмах толкали молодого человека в одеянии священника к ступеням, ведущим к петле. У некоторых в руках были старинные кремневые ружья, где порох и пулю заряжают

по отдельности. Стоило юноше остановиться, как его тут же подталкивали дулами.

Баффи посмотрела вниз. Девушка из сна сидела верхом на лошади; поперек седла наготове лежало ружье. На запястье подергивалась жилка. Она прикинула, сколько потребуется времени, чтобы перезарядить, и сколько человек она сможет застрелить, если те бросятся на нее.

Нужно признать – намерения отнюдь не праведные. Она вздохнула и выстрелила. В воздух.

1 ярд равен примерно 91,4 см. – Прим. пер.

Послышались негодующие и испуганные вскрики, некоторые мужчины принялись поносить ее на чем свет стоит и трясти кулаками, однако ни один не сделал к ней и

шага. Ее руки и патронташ слились в одно пятно – так молниеносно она

перезаряжала ружье, а перезарядив, тут же направляла его на стоящего впереди человека.

– Простите меня, джентльмены, обычно я стараюсь не вмешиваться в дела правосудия.

Мужчина, в которого она целилась, был высок, тучен и явно уверен в своих силах и власти. Он презрительно взглянул на нее снизу вверх и улыбнулся, однако за этой вызывающей улыбкой прятался страх, хотя сложно было сказать, относился ли он к ее «я» из сна или вызван ситуацией в целом.

– Саманта Кэйн. Мне следовало бы догадаться. Ты опять опоздала.

– Меня задержали.

– Злые силы, не так ли? Саманта Кэйн пожала плечами.

– То, что является злом в ваших глазах, сэр, не обязательно является таковым в моих.

Она опустила ружье и слезла с лошади. Мужчины в толпе украдкой перешептывались. Саманте Кэйн было на это наплевать. Она знала, что ее считают необычной девушкой. В то время женщины ее возраста не ездили верхом, не путешествовали в одиночестве, не умели метко стрелять, и никогда, никогда их не боялась чернь. Таких женщин обвиняли в колдовстве, не признавая никаких смягчающих обстоятельств, и отправляли на виселицу.

Однако Саманту Кэйн не смели обвинить в колдовстве. Этому мешала ее репутация.

– Очень рада вас видеть, судья Дэнфорт, хотя мне бы хотелось, чтобы наша встреча произошла при более благоприятных обстоятельствах.

– Обстоятельства в наше трудное и опасное время никогда не бывают благоприятными, Саманта Кэйн. Как поживаете? – Взгляд его подобрел, страх исчез, и глаза словно потухли.

– Х орошо. А вы, мой друг? – Саманта Кэйн обращалась к судье Дэнфорту как к союзнику, хотя у нее по-прежнему были подозрения на его счет.

– Достаточно хорошо для того, чтобы нести груз моих печальных обязанностей. Этого беднягу только что признали виновным в отправлении колдовских обрядов и контактах с ведьмой. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

– Немедленно?

Дэнфорт пожал плечами и нахмурился.

– Обычно тем, кого обвиняют в сношениях с дьяволом, дают двадцать четыре часа, в надежде, что они признают свою ошибку, станут молить о прощении, и душа их будет спасена. Но этот бедняга, – усмехнулся судья, – был моим протеже. Я верил, что когда-нибудь он возглавит общину и сам будет спасать других. Поэтому мне очень грустно видеть, как низко он пал.

Саманта посмотрела «бедняге» в глаза. У него были золотистые, проникновенные глаза, и она поняла, что они ей понравились.

– Ваше имя, сэр, – потребовала Саманта. Он холодно поприветствовал ее:

– Преподобный Джон Гудмэн. А вы Саманта Кэйн, охотница за ведьмами?

– Помимо всего прочего.

Несмотря на истрепавшуюся в заключении одеж-Ду и, что гораздо важнее, утрату сана, Джона Гудмэна по-прежнему украшал белый воротник священнослужителя. Лицо в синяках, длинные рыжие волосы всклокочены. И все же он неплохо держится для человека, которого ждет петля.

– Эй, вы, – сказала Саманта, обращаясь к толпе, но в первую очередь к м ужчи не, который поливал китовым жиром дрова, – подождите пока.

– Почему это? – усмехнулся он, видимо, считая, что она ничем не отличается от ведьм.

Саманта ухватила его за жилет, притянула к себе и тихо прорычала:

– Потому что сегодняшняя ночь не слишком подходит для того, чтобы умереть. – Она оттолкнула его, затем осмотрелась вокруг. – Ваш «колдун» может с тем же успехом умереть и завтра ночью.

Судья Дэнфорт взял ее за руку и мягко потянул в сторону от Гудмэна и толпы.

– Вы что, защищаете этого человека? – спокойно поинтересовался он. – Этого служителя дьявола?

– Да, я не присутствовала при обвинении Гудмэна, поскольку убивала всякую гадость в Нью-Йорке. – Перед глазами Саманты промелькнули индейцы, восстающие из могил, чтобы напасть на собрание горожан. – Однако у меня есть причины подозревать, что и вас, и других одурачили.

Дэнфорт был шокирован,

– Сначала Гудмэн донес на женщину за то, что она ведьма. После того как мы обсудили все доказательства и вынесли решение испытать ее, мы нигде не смогли его найти. Он снова появился только тогда, когда ее признали виновной и назначили наказание. Вскоре после того как он навестил ее в темнице, она сбежала. Эта ведьма по-прежнему на свободе. Разве из этого не следует, что он заодно с дьяволом?

– А разве можно говорить о справедливости суда, который приговаривает к казни невинного человека? – вопросом на вопрос ответила Саманта. – Я знаю больше вас.

– Что, например? – спросил Дэнфорт.

– Эту женщину обвинили только из-за его доноса? Или были и другие, кто посчитал, что она в сговоре с дьяволом?

Уголки рта Дэнфорта поползли вверх. Он кивнул в сторону человека, в котором Саманта узнала шерифа Корвина, в свою очередь указавшего на того, кого оттолкнула Саманта.

– Выведи девушек, – сказал шериф Корвин, -выведи их немедленно и покажи ей дьявола, который вовсе не в Нью-Йорке, и не в Вильямсбурге, и не где-либо еще. Сегодня, в 1692 году, дьявол здесь, в Салеме.

В 1692 году в Салеме! Баффи подскочила на постели во сне. Значит, Истребительница находилась в самой гуще охоты на ведьм, которая в те далекие времена велась в Салеме, штат Массачусетс! Это был о дин из самых ярких эпизодов раннеколониального перио да истории Америки. Баффи много знала об этом из фильмов ужасов.

Человек, которого оттолкнула Саманта, посмотрел ей в глаза.

– Это ты во всем виновата, женщина. Ты мешаешь торжеству справедливости.

– Если то, что ты хочешь сделать, на самом деле справедливо, никто не сможет этому помешать, – сказала Саманта. – Теперь, сэр, пожалуйста, сделайте то, о чем вас попросили.

– Это Джозеф Патнэм, – пояснил судья Дэнфорт. – Его дочь Хизер – одна из тех девушек, кото рых ему придется сейчас привести сюда, чтобы удовлетворить твое любопытство. Давай же, иди, мы дол жны это сделать. Он ушел.

– Не только любопытство заставляет меня усом питься в вашей мудрости, – заметила Саманта. – Хотя отчасти именно оно. – Да.

Саманта и мужчины ожидали в молчании. Искры от огня разлетались во все стороны, отражаясь в глазах разъяренной толпы. Гудмэн стоял спокойно, неподвижно и смотрел на нее. Легкий ветерок перебирал его длинные волосы. Мужество этого человека произвело на Саманту большое впечатление. Она подумала, что при других обстоятельствах они вполне

могли бы стать друзьями.

Почему бы не побороться за то, чтобы он остался в живых? В конце концов, в ее обязанности входит не только расправа со всякой нечистью, но и защита невиновных.

– Это он! – исступленно выкрикнула юная девушка. – Он в ответе за мое сумасшествие! – Материал и по крой ее платья указывали на то, что она принадлежит к богатой семье, скорее всего, какого-нибудь торговца, однако рукава были изорваны в клочья, многие швы разошлись. У девушки были безумные глаза, а на прекрасной коже цвета слоновой кости алели свежие царапины.

Саманта поняла, что это и есть Хизер Патнэм. Еще она заметила, что ногти Хизер были испачканы в крови: девушка сама нанесла себе раны в знак того, что ее посетил дьявол, если, конечно, он когда-либо бывал здесь.

Вернувшись на секунду в век двадцатый, Баффи без колебаний определила ее состояние как истерию.

Хизер и еще две девушки примерно того же возраста и в таком же состоянии были обвязаны одной веревкой за талии. Патнэм и четверо других мужчин, натягивая концы веревки, с трудом удерживали их, чтобы они не набросились на преподобного Гудмэна и не выцарапали ему глаза.

Патнэм явно забыл о своих обязанностях. Он горестно взирал на дочь и изредка вытирал слезы. 1 Дэнфорт покачал головой, тоже жалея девушек. Гудмэн вполголоса молился за них. Толпа в ужасе отпрянула назад.

– Он в ответе! Это он! – твердили несчастные. – Он в ответе!

– Мне казалось, вы говорили, что в вашем состоянии повинна рабыня, – возразил Дэнфорт.

Девушки внезапно замолчали. Хизер, нахмурившись, глубоко задумалась. Две другие уставились на нее, будто ожидая указаний. Хизер кивнула, и тогда они, почти в унисон, заголосили:

– Рабыня тоже в ответе! Титуба виновата! Титуба виновата!

– Видите? – мягко спросил Дэнфорт Саманту. -Они все сошли с ума, и их очень легко запутать -всех вместе и каждую по отдельности. Без дьявола явно не обошлось.

Баффи уже готова была съязвить в ответ вместо Саманты, однако видения прошлого неожиданно растворились во вспышке красного света, и девушка, застонав, проснулась… возле кровати.

– Баффи! – крикнула мама снизу. – С тобой все в порядке?