ЗАПРЕТНЫЙ ЛЕС

 

 

Одно двоелуние назад

Гарек Хайле подкрадывался к оленю с наветренной стороны. Свою кобылу Ренну он привязал у заводи на берегу реки Эстрад, в двух сотнях шагов к югу от этой поляны. Несмотря на густой подлесок, двигался он почти бесшумно, и олень продолжал мирно пастись в высокой траве. Стрелу в лук Гарек уже вложил, однако надежда на удачный выстрел из такой позиции была невелика. Хорошо бы подобраться немного поближе и при этом не спугнуть животное; еще хотя бы десять — пятнадцать шагов, и достаточно.

Гарек был худощавым и довольно высоким; ему приходилось пригибаться почти к самой земле, чтобы не пораниться о колючие ветки кустарника, но благодаря своим сильным ногам и ягодицам, закаленным многими двоелуниями езды верхом, он довольно легко передвигался на корточках, осторожно приближаясь к ничего не подозревавшей жертве.

Утреннее солнце уже освещало большую часть поляны, но подлесок, где прятался Гарек, пока скрывался в тени. Еще несколько мгновений, и он выстрелит точно в цель. До края поляны было еще шагов сорок, но умелый лучник с такого расстояния убивает наверняка. А Гареку стрелять доводилось куда чаще, чем Саллаксу или даже Версену; именно поэтому он и получил прозвище Приносящий Смерть. Он стрелял удивительно метко благодаря бесконечной практике. Мало кто из лучников Элдарна мог сравниться с ним по скорости и точности стрельбы. С той стороны, где пасся олень, потянуло ветерком — значит, этой ночью в небе будет сиять южная из двух лун-близнецов.

Гареку казалось, что издалека даже слышен грохот огромных волн, разбивающихся о берега Роны.

Он улыбнулся, хотя лучше б ему было оставаться совершенно неподвижным. Да, здесь он в своей стихии. Саллакс просто подавится от досады, когда он, Гарек, вечером подаст к столу свежую оленью вырезку. Саллакс считал, что ни один охотник не может проникнуть в Запретный лес на южном берегу реки, и уж тем более добыть там оленя, да еще и не попасться в лапы воинам Малагона. Но он-то, Гарек, бродит по здешним лесам большую часть своей жизни, и уж он-то знает, где сможет подстрелить добычу.

Готовясь к этой утренней охоте, он учел все; запомнил даже расписание патрулей, проходящих по северному берегу реки. Он был уверен: малакасийцам хорошо известно, что местные жители то и дело пробираются на запрещенную территорию; время от времени браконьеров даже вешали в порядке назидания, но чаще всего офицеры оккупационных войск делали вид, что ничего не замечают. И нынче утром главной проблемой для Гарека было не войти в Запретный лес, а выйти из него, да еще и с крупной добычей.

Он прикинул, что если сумеет быстренько преодолеть открытое пространство близ утесов над омутом Данаи, то уже к обеду вернется в таверну. Вытянувшись на земле под низко растущими ветками, Гарек на какое-то мгновение потерял оленя из виду. Пришлось приподняться и выглянуть из-за куста. Нашарив на земле колчан, он заново прицелился, неглубоко вдохнул и замер, готовясь выстрелить. Гарек не мог позволить себе выслеживать раненого оленя по всему лесу, так что стрелять следовало наверняка.

Греттаны напали на него сразу с трех сторон. Гарек, затаив дыхание, ничком рухнул на землю, в густые заросли. Греттаны так далеко на юге? Нет, это же просто невозможно! Он с трудом подавил желание немедленно удрать, вскочив верхом на быстроногую Ренну. Проклиная себя, он твердил, что никогда больше не приблизится ни к какой дичи с наветренной стороны. Один из греттанов засел совсем близко от него, в низком кустарнике: если бы Гарек двигался с южной стороны поляны, то греттан наверняка уже убил бы его. Так, теперь нужно добраться до Ренны... Гарек молился всем богам Северных лесов, чтобы кобыла оказалась жива, а греттаны его не заметили. Обогнать греттана он все равно не сможет, хотя до Ренны всего пара сотен шагов...

Гарек украдкой глянул в ту сторону, где несколько греттанов уже рвали на куски несчастного оленя. Огромные, точно крестьянские тяжеловозы, греттаны весьма быстро передвигались на своих мощных лапах, снабженных страшными смертоносными когтями, а их чудовищные пасти были полны острых как бритва клыков, которыми они мгновенно душили свою жертву, одновременно разрывая ее когтистыми передними лапами на куски. Их тела покрывала густая черная шерсть, на макушке торчали маленькие кошачьи уши, а их широкие морды отдаленно напоминали лошадиные — такие же широкие ноздри и широко расставленные черные глаза, хотя глаза у греттанов были гораздо меньше красивых лошадиных глаз. Под мохнатой шкурой этих хищников перекатывались плотные шары мускулов, но, впрочем, соперников у них в этих краях водилось не так уж много.

Гарек насчитал восемь греттанов на самой поляне и вокруг; самым крупным был самец, горой возвышавшийся над останками оленя, которого эти твари успели обглодать почти до костей за считанные мгновения; с кустов еще свисали теплые окровавленные внутренности.

И как это он не заметил следов этих чудовищ? Наверное, думал только о том, как бы незаметно выбраться из леса с добычей. Ладно, сейчас нужно все это выбросить из головы и полностью сосредоточиться. Самое главное — сохраняя спокойствие, как можно тише и осторожней подобраться к Ренне. За Ренной никто не может угнаться, так что им, вполне возможно, еще удастся спастись. Нужно только успеть на нее вскочить.

Гарек осторожно выбирался из подлеска, стараясь не наступить на сухую ветку, не зашуршать опавшими осенними листьями, толстым слоем лежавшими под ногами. От напряжения он весь взмок, несмотря на весьма прохладный утренний ветерок; от жгучего пота щипало глаза; ноги и ягодицы так напряглись, что их чуть не сводило судорогой. Пришлось остановиться и немного передохнуть, неуклюже приткнувшись под низко растущими колючими ветками ежевики, чтобы перенапряженные мышцы хоть немного расслабились. Ему впервые по-настоящему было страшно, и он отлично понимал это, а потому несколько раз глубоко вздохнул и усилием воли заставил себя успокоиться, чтобы сердце перестало наконец колотиться как бешеное где-то в горле, не давая нормально дышать. Вот проклятье! Но как могли греттаны оказаться здесь? Какие кошмарные события заставили их сюда явиться? Что этим проклятым тварям здесь понадобилось?

Выбравшись из кустов, Гарек заставил себя спокойно спуститься — ни в коем случае не бежать! — по лесистому берегу к воде. Ренна по-прежнему стояла на привязи у неглубокой заводи; лошадь раздувала ноздри, чуя страшных хищников, и нетерпеливо рыла землю копытом, посматривая на осторожно приближавшегося к ней Гарека.

— Спокойно, девочка, спокойно, — прошептал Гарек. — Все у нас с тобой будет хорошо.

Он был менее чем в двадцати шагах от кобылы, когда она вдруг пронзительно заржала. У молодого охотника кровь застыла в жилах, когда в ответ на ржание Ренны донесся дьявольский рев греттанов, за которым последовал страшный треск и топот — вся стая греттанов ломилась к ним сквозь заросли.

— Псы вонючие! — завопил Гарек, одним прыжком преодолевая оставшееся расстояние и прыгая в седло. — Давай, Ренни! Давай скорее! Надо убираться отсюда, пока целы!

До омута Данаи оттуда было совсем близко; он находился к востоку от них, в излучине лениво текущей реки Эстрад. Если прыгнуть в омут прямо со скалистого берега, еще вполне можно спастись. Только бы Ренне удалось уйти от греттанов.

До этого Гареку лишь однажды довелось видеть греттана — когда они ездили на охоту в северный Фалкан. А уж обогнать этого зверя он никогда не пробовал. Он знал, что бегают греттаны очень быстро; рассказывали, что наиболее крупные особи легко охотятся на лошадей в долинах Фалкана.

Ренна мчалась во весь опор, почти стелясь над землей, и Гареку потребовалось максимально сосредоточиться, чтобы она не сбилась с пути во время этой бешеной скачки. Солнце поднялось в небе уже высоко, но обильная утренняя роса еще не успела высохнуть на мощных папоротниках и нижних ветвях деревьев, так что Гарек промок насквозь. Быстро глянув на свои мокрые штаны и сапоги, он вдруг понял, что выход найден — только бы они успели добраться до омута Данаи, прежде чем Ренна порвет себе сухожилия.

Самые быстрые из греттанов уже настигали их; Гарек слышал их голодное ворчание, заглушённое топотом копыт Ренны. Молясь в душе, чтобы Ренна сумела сохранить прежнюю скорость без его направляющей руки, он чуть повернулся в седле и выстрелил в здоровенного самца, который, злобно щелкая зубами, почти нагонял Ренну. Стрела попала чудовищу в шею, но это, похоже, не произвело на него никакого впечатления; он даже ничуть не замедлил бег. Гарек снова выстрелил, и эта стрела вонзилась греттану прямо в горло — но и дважды раненный, греттан продолжал неутомимо преследовать лошадь, уже начинавшую уставать.

Ренна вела себя поистине героически, стараясь уйти от погони, но Гарек уже чувствовал, как она понемногу начинает замедлять бег. Небольшой греттан, зайдя с фланга, прыгнул и ухитрился задеть кобылу лапой. Ренна пронзительно заржала, но скорости не сбавила, хотя кровь так и хлынула из раны у нее в плече.

Гнев волной поднялся в душе Гарека, на какое-то время полностью заглушив страх. Он поискал впереди какую-нибудь низко растущую ветку, но, не увидев ни одной, привстал в стременах, повернулся почти на девяносто градусов и выстрелил в того греттана, что ранил Ренну. Стрела вонзилась рычащему монстру в голову, чуть выше глаза. И Гарек в душе возблагодарил богов за то, что взял с собой большой лук, а не малый, с каким обычно охотился в лесу; из малого лука ему бы ни за что не удалось пробить прочный череп этой твари.

Стрела, глубоко войдя в голову греттана, заставила его остановиться посредине прыжка и замертво рухнуть на землю. Четыре греттана, бежавших позади, вдруг прекратили преследование и набросились на еще дергавшееся тело, страшными клыками и когтями разрывая его на куски. Отмахиваясь друг от друга окровавленными лапами, эти чудовища-каннибалы дрались за лучшее место у истерзанного трупа своего сородича!

Однако два греттана по-прежнему гнались за Ренной, и Гарека охватило отчаяние: он боялся, что они не успеют достигнуть скалистого обрыва над омутом.

И тут обрыв вдруг открылся перед ним — всего шагах в двухстах, за деревьями.

Поросшие мохом валуны были еще мокры от утренней росы; среди них вилась узенькая тропинка, ведущая на край обрыва, нависшего над самым глубоким местом. Огромный греттан, у которого из горла так и торчали стрелы, выпущенные в него Гареком, прыгнул, ухитрившись сорвать лапой одну из седельных сумок. На тропу выпали два кролика и фазан в пышном ожерелье из перьев, и второй греттан, чуть поменьше, остановился, чтобы воспользоваться столь неожиданным угощением. Однако раненый самец преследования не прекратил.

Когда Ренна вылетела на край обрыва, хищник бежал почти вровень с нею, готовясь снова прыгнуть. Гарек выхватил из-за пояса охотничий нож, чтобы вонзить его греттану в грудь, если он все же настигнет их, и постарался направить Ренну точно по той узкой тропке, что вела к обрыву; греттану пришлось догонять их, прыгая по мокрым валунам.

Затея удалась! Хищник поскользнулся и на мгновение потерял равновесие, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Ренна выиграла несколько шагов.

Оглянувшись, Гарек увидел, что греттан, оправившись от падения, снова мчится за ними по тропе. Теперь времени уже не будет, чтобы, осторожно лавируя среди скал, спуститься к воде.

— Придется нам прыгать, Ренни! — крикнул Гарек кобыле, и та, похоже, отлично его поняла.

Опустив голову и ни на миг не замедляя бега, она вылетела на край утеса и, собрав все силы, прыгнула вниз. Греттан, упорно ее преследовавший, тоже прыгнул, на какое-то мгновение словно зависнув над омутом.

Омут Данаи возник из-за того, что несколько крупных подводных скал у северного берега реки Эстрад, где течение лениво поворачивало на юг, как бы преграждали воде путь, заставляя ее отступать и образуя небольшой водоворот. В итоге вода выбила в этом месте глубокий и широкий, от берега до берега, омут.

В ярком утреннем свете эти подводные скалы виднелись, как ржаво-коричневое неясное пятно, и Гареку на мгновение стало страшно: он опасался, что перепуганная Ренна прыгнет слишком далеко, и тогда они приземлятся прямо на весьма негостеприимные острые камни у противоположного берега.

Но когда они уже летели вниз, он понял, что прыжок оказался слабее, чем он думал, и хорошо бы им не угодить на те скалы, что торчат из воды прямо под ними. Гарек отчаянно замахал руками и ногами, пытаясь соскочить с Ренны и прыгнуть в воду как можно дальше от нее. Он все еще надеялся, что успеет сделать это, когда они уже ударились о воду. И хотя ему казалось, что полет их длился минуты, удар оказался настолько силен, что у него перехватило дыхание, и он сразу погрузился очень глубоко в воду, почти на самое дно.

Вынырнув и хватая ртом воздух, Гарек тут же поплыл к северному берегу. Впереди он сразу увидел Ренну, которая значительно его обогнала; судя по всему, она пережила этот прыжок без особых повреждений. А вот про себя он бы этого не сказал: сильно болела грудь, и, похоже, было серьезно повреждено правое колено.

«Расслабься, — приказал себе Гарек, — теперь все будет хорошо, так что расслабься и постарайся успокоиться».

Он позволил себе некоторое время плыть по течению, стараясь наладить дыхание, а потом, приподнявшись над водой, увидел, что греттан с трудом выбирается из воды на южный берег реки; две стрелы по-прежнему торчали у него из шеи. Выбравшись, зверь повернулся мордой к реке и несколько раз проревел — от этого жуткого рева у Гарека просто кровь в жилах застыла, хотя было уже ясно: они — слава всем богам Северных лесов! — выбрались-таки из этой страшной переделки.

Ренна уже бегала по берегу, поджидая хозяина. Увидев плывущего Гарека, она понимающе, как человек, кивнула ему головой и, изящно перебирая ногами, спустилась к воде. Уцепившись за ее гриву и стараясь щадить поврежденные ребра и правое колено, Гарек вместе с нею поплыл через реку к далекому северному берегу.

 

 

* * *

Алмор молча ждал на южном берегу реки Эстрад. Он видел, как тот юноша бежал через лес, преследуемый стаей отвратительных черных хищников, которые теперь, рыча и скаля покрытые кровавой пеной пасти, возвращались назад ни с чем. Потом некоторые греттаны остановились, чтобы напиться из мелкого лесного озерца, а остальные двинулись дальше, к окровавленным останкам растерзанного ими оленя. Голод сводил алмора с ума. Та неведомая, мудрая и могущественная сила, что всегда управляла им, еще утром призвала его для выполнения одной, вполне понятной ему задачи. Да, охота скоро начнется, но сперва алмору было необходимо как следует подкрепиться, а заодно и собрать сведения об окружающем лесе.

Самый крупный из греттанов, огромный самец, который чуть было не нагнал того юношу, грубо растолкал остальных и, подойдя к озерцу, принялся жадно пить. Две выпущенные молодым охотником стрелы глубоко вонзились ему в шею, и было ясно, что он все равно вскоре подохнет от потери крови. Его сородичи, понимая это, ждали поблизости, не решаясь напасть на него, пока он совсем не ослабел. Но алмор ждать не стал.

Скользнув в воду, он как бы расплылся, трепеща мерцающей неярким светом плотью, и растаял, совершенно исчезнув из виду. А через мгновение огромный греттан вдруг дернулся, словно по телу его прошла судорога, потом застыл, как изваяние, и замертво рухнул на берег реки.

Пока остальные хищники готовились прыгнуть на упавшего вожака, чтобы его прикончить, греттан-самец снова открыл глаза, и шкура его вдруг начала быстро светлеть, а огромная туша сперва раздулась, а потом мгновенно съежилась. И от этого великана осталась лишь жалкая оболочка пепельного цвета: его в один миг досуха высосал изголодавшийся алмор. На берегу валялись лишь стрелы Гарека, несколько крупных костей да сморщенная шкура, которая уже начинала разлагаться.