Риверсайд Драйв

 

Саймон сидел в кресле в гостиной Кайла, уставившись на неподвижное изображение на экране телевизора в углу комнаты. Это была пауза во время игры, в которую Кайл играл с Джейсом, и это было изображение сыро выглядящего туннеля с кучей тел валяющихся на земле и очень реалистично выглядящих луж крови. Это напрягало, но у Саймона не было ни энергии или желания потрудиться выключить это. Образы, которые пробегали в его голове всю ночь, были хуже.

Свет, струящийся в комнату через окно, превратился из размытого рассветного в бледное сияние раннего утра, но Саймон этого практически не заметил. У него перед глазами все еще было обмякшее тело Марин, лежащее на земле, ее светлые волосы, перепачканные кровью. Его заплетающаяся походка в ночи, ее кровь, поющая в его венах. А затем Майя, набрасывающаяся на Кайла, рвущая его своими когтями. Кайл лежал там, даже не поднимая руки, чтобы защититься. Он, вероятно, позволил бы ей убить себя, не вмешайся Изабель, грубо оттащив Майю от него и бросив на мостовую, удерживая там, пока ее гнев не превратился в слезы. Саймон попытался подойти к ней, но Изабель удержала его своим разъяренным взглядом, обнимая другую девушку одной рукой и выставив вперед вторую.

– Убирайся отсюда, скомандовала она. – И прихвати его с собой. Я не знаю, что он ей сделал, но это должно быть что‑то очень плохое.

Так и было. Саймону было знакомо это имя. Джордан. Оно уже всплывало ранее, когда он спросил ее, как она превратилась в оборотня. Ее бывший парень сделал это, сказала она. Он сделал это в диком и жестоком нападении, а затем сбежал, оставляя ее в одиночестве разбираться с последствиями.

Его звали Джордан.

Именно поэтому рядом со звонком у двери Кайла было только одна запись. Это была его фамилия. Его полное имя должно быть Джордан Кайл, догадался Саймон. Он был глуп, невероятно глуп, раз не догадался об этом ранее. Ему не нужно было другой причины, чтобы ненавидеть себя в данный момент.

Кайл – или, скорее, Джордан – был оборотнем; он быстро исцелялся. Ко времени, когда Саймон поднял его без особой осторожности на ноги и повел назад к машине, глубокие царапины на его шее и под разорванной футболкой зажили до окровавленных шрамов. Саймон взял у него ключи и отвез его на Манхэттен, преимущественно без разговоров. Джордан сидел почти неподвижно на заднем сидении, уставившись на свои окровавленные руки.

– Марин в порядке, – сказал он в итоге, когда они ехали по Вильямсбургскому мосту. – Это выглядело хуже, чем было на самом деле. Ты еще не так хорош в питании человеческой кровью, так что она не слишком много потеряла. Я посадил ее в такси. Она ничего не помнит. Она считает, что ей стало плохо рядом с тобой, и очень смущена.

Саймон знал, что ему следовало отблагодарить Джордана, но он не мог заставить себя это сделать.

– Ты Джордан, – сказал он. – Бывший парень Майи. Тот, кто обратил ее в оборотня.

Они были уже в Кенмейре; Саймон повернул на север, направляясь по Боуэри с ее ночлежками и светящимися магазинами.

– Да, – наконец ответил Джордан. – Кайл это мое второе имя. Я стал использовать его, когда присоединился к Защитникам.

– Она убила бы тебя, если Изабель позволила бы ей.

– У нее есть абсолютное право убить меня, если она хочет, – сказал Джордан и замолчал. Он больше не сказал ни слова, пока Саймон искал парковку, и они поднимались по ступеням в квартиру. Он вошел в свою комнату, даже не снимая свою окровавленную куртку, и захлопнул дверь.

Саймон упаковал вещи в рюкзак и собрался уже покинуть квартиру, когда засомневался. Он не был уверен, почему, даже сейчас, но вместо того чтобы уйти он бросил сумку возле двери и сел в свое кресло, где и просидел всю ночь.

Он хотел позвонить Клэри, но было слишком раннее утро, и кроме того, Изабель сказала, что они с Джейсом ушли вместе, и мысль вмешаться посреди какого‑нибудь особенного момента для них была не особо приятной. Он задумался, как дела у его матери. Увидь она его прошлой ночью с Марин, она решила бы, что он был именно тем монстром, за которого она его приняла.

Может, он им и был.

Он поднял взгляд, когда дверь Джордана скрипнула, и он возник из‑за нее. Он был босой, все еще в тех же джинсах и футболке, которые надел вчера. Шрамы на его шее превратились в красные полосы. Он посмотрел на Саймона. Его ореховые глаза, обычно такие яркие и бодрые, были очень мрачными.

– Я подумал, что ты уйдешь, – сказал он.

– Я собирался, – сказал Саймон. – Но затем я решил, что стоит дать тебе шанс все объяснить.

– Нечего объяснять. – Джордан ушел на кухню и порылся в шкафчике, пока не достал фильтр для кофе. – Что бы Майя ни сказала обо мне, я уверен, это правда.

– Она сказала, что ты ударил ее, – сказал Саймон.

Джордан на кухне стал совершенно неподвижен. Он посмотрел на фильтр так, словно больше не знал, что с ним делать.

– Она сказала, что вы встречались несколько месяцев, и все было замечательно, – продолжил Саймон. – Затем ты стал жестоким и ревнивым. Когда она сказала тебе об этом, ты ударил ее. Она порвала с тобой, и когда однажды ночью она шла домой, что‑то набросилось на нее и чуть не убило. А ты – ты сбежал из города. Без извинений, без объяснений.

Джордан положил фильтр на кухонный стол.

– Как она сюда добралась? Как она нашла стаю Люка Герруэя?

Саймон покачал головой.

– Она прыгнула в поезд до Нью‑Йорка и выследила их. Она боец, эта Майя. Она не позволила тому, что ты с ней сделал, уничтожить ее. Многие позволили бы.

– Ты поэтому остался? – спросил Джордан. – Сказать мне, что я ублюдок? Потому что я и так это знаю.

– Я остался, – сказал Саймон, – из‑за того, что я сделал прошлой ночью. Если бы я узнал это о тебе вчера, я бы ушел. Но после того, что я сделал с Марин… – он прикусил губу. – Я считал, что контролирую то, что со мной произошло, но это не так, и я ранил того, кто этого не заслуживал. Вот поэтому я и остаюсь.

– Потому что если я не чудовище, то и ты не чудовище.

– Потому что я хочу знать, как жить, и может быть, ты расскажешь мне. – Саймон наклонился вперед. – Потому что ты хорошо относился ко мне с тех пор, как я тебя встретил. Я никогда не видел тебя грубым или злым. А затем я подумал о Волках‑Защитниках, и как ты сказал, что присоединился к ним, потому что творил плохие вещи. И я решил, может Майя – тот плохой поступок, который ты пытаешься искупить.

– Я пытался, – сказал Джордан. – Это она.

Клэри сидела за своим столом в небольшой комнате в доме Люка, кусок ткани, который она принесла из морга «Бет Израэль» лежал перед ней. Она положила его концы на карандаши и нависла над ним, держа стило в руке, пытаясь вспомнить руну, которая привиделась ей в больнице.

Было трудно сфокусироваться. Она все еще думала о Джейсе, о прошлой ночи. Куда он мог уйти. Почему он был так несчастен. Она не осознавала, пока не увидела его, что он был так же несчастен, как она, и это коробило ее сердце. Она хотела позвонить ему, но сдержала себя от этого несколько раз с тех пор, как добралась домой. Если бы он хотел сказать ей, в чем проблема, он бы сделал это сам. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понимать это.

Она прикрыла глаза и попыталась заставить себя представить руну. Она была не ее изобретением, Клэри была уверена. Эта руна уже существовала, хотя она не знала точно, видела ли ее в Серой Книге. Ее образ говорил скорее о раскрытии, нежели о переводе, об открытии изображения чего‑то скрытого внутри, стряхивания пыли с этого чего‑то, чтобы прочесть надпись под ней…

Стило дернулось в ее руке, и она открыла глаза, чтобы обнаружить к своему удивлению, что она умудрилась нарисовать небольшой символ на краю ткани. Он был похож на простое пятно со странными лучами, исходящими из него во всех направлениях, и она нахмурилась, удивляясь, не потеряла ли она свой навык. Но ткань начала мерцать, словно пар, поднимающийся от разгоряченного асфальта. Она уставилась, когда слова развернулись вдоль ткани, будто их написала невидимая рука:

«Собственность церкви Таль то. Риверсайд Драйв, 232».

Ее охватило волнение. Это была зацепка, настоящая зацепка. И она нашла ее сама, без какой‑либо помощи.

Риверсайд Драйв, 232. Это на Верхнем Вест Сайде, подумала она, возле Риверсайд‑парка, как раз через реку от Нью‑Джерси. Не так уж и далеко. Церковь Тальто. Клэри отложила свое стило, нахмурившись. Что бы это ни было, это походило на плохие новости. Она придвинула свой стул к старому настольному компьютеру Люка и зашла в интернет. Она не удивилась, когда поиск по запросу «Церковь Тальто» не дал внятных результатов. Что бы ни было написано в углу того куска ткани – это было на пургатском, ктонианском или каком‑то еще демоническом языке.

В одном она была уверенна: чем бы ни была церковь Тальто, она была тайной, и скорее всего плохой. Если это было связано с превращением человеческих младенцев в существа с когтями вместо пальцев, то это не было связано с какой‑либо настоящей религией. Клэри стало интересно, была ли мать ребенка, бросившая его возле больницы, членом церкви, и знала ли, во что ввязывалась еще до того, как ее ребенок был рожден.

Она вся похолодела, доставая телефон, и замерла с ним в руке. Она собиралась позвонить своей матери, но не могла сообщить Джослин об этом. Джослин только что прекратила плакать и согласилась пойти с Люком выбирать кольца. И, даже если Клэри и считала свою мать достаточно сильной, чтобы справиться с любой правдой, которая раскроется, она без сомнения получит массу неприятностей от Конклава за то, что расследование зашло так далеко без их ведома.

Люк. Но Люк был с ее матерью. Она не могла позвонить ему.

Может быть, Мариза. Сама идея позвонить ей казалась чуждой и устрашающей. К тому же, Клэри знала, – даже не желая признаваться самой себе, что это имело значение – что если она позволит заняться этим Конклаву, ей запретят участвовать. Оттолкнут ее на обочину тайны, которая казалась очень личной. Не говоря уже о том, что это было бы похоже на предательство по отношению к ее матери.

Но отправиться туда самой, не зная, что она там встретит… Пускай она и тренировалась, но не настолько много. И она знала, что обычно сначала делала, а потом думала. Неохотно она притянула к себе телефон, помедлила секунду и отправила сообщение: «Риверсайд Драйв, 232. Встреть меня там, как можно скорее. Это важно». Она нажала кнопку отправки и подождала секунду, пока экран не засветился от ответа: «Хорошо».

Со вздохом облегчения, Клэри отложила телефон и пошла за своим оружием.

– Я любил Майю, – сказал Джордан. Он сидел на матрасе, сделав таки в итоге кофе, хотя и не отпив ни глотка. Он просто держал кружку в руках, вращая ее, пока говорил. – Ты должен знать об этом, прежде чем я скажу что‑то еще. Мы оба были из этой проклятой дыры в Нью Джерси, и она бесконечно страдала оттого, что ее отец был черным, а мать белой. У нее был также брат, абсолютный псих. Не знаю, рассказывала ли она тебе о нем. Дэниэл.

– Не особо, – сказал Саймон.

– При всем при этом ее жизнь была довольно адской, но она не позволяла себе из‑за этого расстраиваться. Я встретил ее в музыкальном магазине за покупкой старых записей. Пластинок. Мы разговорились, и я понял, что она была самой классной девчонкой на мили вокруг. И красивой. И милой, – взгляд Джордана был отстраненным. – Мы сходили на свидание, и оно было фантастическим. Мы влюбились друг в друга. Так, как влюбляются в шестнадцать. Затем меня укусили. Однажды ночью я влез в драку в клубе. Я часто это делал. Я привык, что меня могут пнуть или ударить, но укусить? Я посчитал парня, который это сделал, сумасшедшим, но неважно. Я пошел в больницу, меня зашили, и я забыл об этом.

Около трех недель спустя это началось. Волны неконтролируемого гнева и злобы. Перед глазами все темнело, и я не знал, что происходит. Я разбил окно на кухне рукой, потому что был закрыт ящик. Я жутко ревновал Майю, убежденный, что она искала себе другого, уверенный в этом… Я даже не знаю, что я думал тогда. Просто знаю, что сломался. Я ударил ее. Хотел бы я сказать, что не помню этого, но я помню. А затем она порвала со мной… – его голос осекся. Он глотнул кофе; Саймон подумал, что он выглядит больным. Должно быть, он не особо делился этой историей раньше. Или вообще не делился. – Пару ночей спустя я пошел на вечеринку, и она была там. Танцевала с другим. Целовала его, будто хотела доказать мне, что все кончено. Она выбрала для этого плохую ночь, хотя конечно не знала об этом. Это было первое полнолуние с тех пор, как меня укусили, – его костяшки побелели оттого, как он сжимал чашку. – Первая ночь, когда я перекинулся. Трансформация разорвала мое тело, отделила кожу от костей.

Меня терзала агония, и не только из‑за этого. Я хотел ее, хотел, чтобы она вернулась, хотел объяснить, но все, что я мог делать, это выть. Я помчался вдоль улиц, и тогда я увидел ее, идущую через парк к ее дому. Она шла домой…

– И ты напал на нее, – сказал Саймон. – Ты укусил ее.

– Да. – Джордан погрузился мыслями в прошлое. – Когда я проснулся следующим утром, я знал, что наделал. Я попытался прийти к ней домой, чтобы объяснить. Я был на полпути к ее дому, когда здоровый парень пересек мой путь и уставился на меня. Он знал, кем я был, знал все обо мне. Он объяснил, что он член Волков‑Защитников, и его приставили ко мне. Он был очень недоволен, что опоздал, что я уже укусил кого‑то. Он не позволил мне подобраться к ней. Он сказал, я сделаю только хуже. Пообещал, что Волки‑Защитники будут присматривать за нею. Он сказал, что раз я уже укусил человека, что было под запретом, единственный способ избежать наказания это присоединиться к Защитникам и научиться контролировать себя.

Я бы не сделал этого. Я бы плюнул ему в лицо и принял любое наказание, которое они придумают. Я в достаточной мере ненавидел себя. Но когда он объяснил, что я могу помочь людям, вроде меня, возможно, остановить то, что произошло со мной и Майей, я словно увидел свет в конце тоннеля, путь в будущее. Словно это был шанс исправить то, что я натворил.

– Хорошо, – медленно сказал Саймон. – Но не странное ли это совпадение, что тебя в итоге приставили ко мне? К парню, который встречался с девушкой, которую ты укусил и превратил в оборотня?

– Это не совпадение, – сказал Джордан. – Твое дело было одним из кучи, которую мне дали. Я выбрал тебя, потому что в записях была упомянута Майя. Оборотень и вампир встречаются. Знаешь, это что‑то вроде значимого дела. Тогда я впервые осознал, что она стала оборотнем после того… что я сделал.

– Ты не пытался узнать об этом ранее? Это кажется как‑то…

– Я пытался. Волки не хотели, чтобы я узнавал, но я сделал все, что смог, чтобы узнать, что случилось с ней дальше. Я знал, что она сбежала из дома, но жизнь там все равно была дерьмовой, так что это мне ни о чем не сказало. И нет никаких государственных регистров для оборотней, где я мог бы поискать ее. Я просто… надеялся, что она не обратилась.

– Значит, ты выбрал меня из‑за Майи?

Джордан покраснел.

– Я подумал, может, если встречу тебя, то смогу узнать, что произошло с ней. Все ли с ней в порядке.

– Вот почему ты сказал мне разобраться с моими двумя девушками, – сказал Саймон, вспоминая. – Ты хотел защитить ее.

Джордан посмотрел на него поверх края кружки с кофе.

– Да, ну это было по‑свински.

– И это ты положил флаер нашей группы под ее дверь. Так ведь? – Саймон покачал головой. – И, вмешательство в мои отношения было частью назначения или просто личным дополнением?

– Я сломал ей жизнь, – сказал Джордан. – Я не хотел видеть, как это сделает кто‑то еще.

– И до тебя не дошло, что если она придет на наше выступление, то попытается оторвать тебе голову? Если бы она не опоздала, возможно, успела бы даже сделать это, пока ты на сцене. Это было бы увлекательным дополнением для зрителей.

– Я не знал, – сказал Джордан. – Я не знал, что она настолько ненавидит меня. Я имею в виду, я не ненавижу парня, который обратил меня; я вроде как понимаю, что он мог не контролировать себя в тот момент.

– Ага, – сказал Саймон, – но ты никогда не любил этого парня. У тебя не было отношений с ним. Майя любила тебя. Она считает, что ты укусил ее и бросил, и больше никогда не вспоминал о ней. Она будет ненавидеть тебя так же сильно, как когда‑то любила.

Прежде чем Джордан успел ответить, прозвенел звонок – не тот, который использовался на двери внизу, а тот, в который звонили, если стояли прямо за дверью. Парни обменялись непонимающими взглядами.

– Ты ждешь кого‑то? – спросил Саймон.

Джордан покачал головой и отставил кружку с кофе. Вдвоем они вышли в маленькую прихожую. Джордан показал Саймону, чтобы тот встал за его спину, пока он открывает дверь.

Там никого не было. Вместо этого там был свернутый лист бумаги на коврике, придавленный большим камнем. Джордан наклонился, поднимая бумагу, и распрямился нахмурившись.

– Это тебе, – сказал он, протягивая лист Саймону.

Озадаченный, Саймон развернул бумагу. Посреди листа, написанное детскими печатными буквами, было послание:

«Саймон Льюис. У нас твоя подружка. Ты должен прийти на Риверсайд Драйв, 232 сегодня. Будь там до темноты, или мы перережем ей глотку».

– Это шутка, – сказал Саймон, уставившись на бумагу. – Это должно быть шутка.

Без единого слова Джордан схватил Саймона за руку и потянул в гостиную. Отпустив его, он порылся в поисках беспроводного телефона, пока не нашел его.

– Позвони ей, – сказал он, прижимая телефон к груди Саймона. – Позвони Майе и убедись, что она в порядке.

– Но это может быть не она.

Саймон уставился на телефон, пока весь ужас ситуации овладевал его разумом, как упырь, воющий за окнами дома и умоляющий впустить его внутрь. «Сфокусируйся, – сказал он себе. – Без паники. Это может быть Изабель».

– О, боже, – Джордан впился в него взглядом. – У тебя есть еще подружки? Может, нам составить список тех, кому звонить?

Саймон выдернул у него телефон и развернулся, набирая номер.

Майя ответила на второй гудок.

– Алло?

– Майя… Это Саймон.

Дружелюбие пропало из ее голоса.

– Чего ты хочешь?

– Просто хотел убедиться, что ты в порядке, – сказал он.

– Я в порядке, – ответила она твердо. – Не то чтобы то, что произошло между нами, было очень серьезно. Я не особо счастлива, но я переживу. Хотя, ты все равно засранец.

– Нет, – сказал Саймон. – Я имею в виду, я хотел убедиться, что с тобой все хорошо.

– Это из‑за Джордана? – он почувствовал сдержанный гнев, когда она произнесла его имя. – Точно. Вы же ушли вместе, так ведь? Вы теперь друзья или что‑то вроде того, да? Ну, можешь передать ему, чтобы держался от меня подальше. Хотя, на самом деле, это вас обоих касается.

Она повесила трубку. Звук гудка шумел в телефоне, как раздраженная пчела.

Саймон взглянул на Джордана.

– Она в порядке. Она ненавидит нас обоих, но судя по всему все остальное нормально.

– Хорошо, – сказал Джордан напряженно. – Звони Изабель.

Изабель подняла только со второй попытки. Саймон уже почти запаниковал к тому времени, как ее голос послышался на линии, звуча отстраненно и раздраженно.

– Кто бы это ни был, лучше тебе иметь хорошую причину.

По его венам разлилось облегчение.

– Изабель. Это Саймон.

– О, бога ради. Чего тебе надо?

– Я просто хотел убедиться, что ты в порядке…

– Вот как. А что, я должна быть расстроена, потому что ты врущий, встречающийся одновременно с двоими сукин сын…

– Нет. – Это уже начало раздражать Саймона. – Я имел в виду, у тебя все хорошо? Тебя не похитили или еще что‑нибудь?

На другом конце повисло долгое молчание.

– Саймон, – сказала Изабель в итоге. – Это самая глупая отмазка для звонка с примирением, которую я когда‑либо слышала. Что с тобой не так?

– Я не уверен, – сказал Саймон и повесил трубку, прежде чем она могла бы сделать это. Он протянул телефон Джордану. – С ней тоже все нормально.

– Не понимаю. – Джордан выглядел озадаченно. – Кто делает подобные угрозы, когда они ни на чем не основаны? Я имею в виду, слишком просто проверить и убедиться, что это ложь.

– Может, они думают, что я глупец, – начал Саймон, а затем замолчал, осознав ужасную мысль. Он выхватил телефон у Джордана и начал набирать номер одеревеневшими пальцами.

– Кто это? – сказал Джордан. – Кому ты звонишь?

Телефон Клэри зазвонил, когда она как раз повернула за угол Девяносто шестой улицы на Риверсайд Драйв. Казалось, дождь смыл привычную городскую грязь; солнце светило с ясного неба на ярко‑зеленую полосу парка, расположенного вдоль реки, вода которой казалась почти голубой.

Она порылась в сумке в поисках телефона, достала его и раскрыла.

– Алло?

На линии послышался голос Саймона.

– О, слава… – он осекся. – С тобой все в порядке? Тебя не похитили?

– Похитили? – Клэри взглянула на номера зданий, шагая по городу. 220, 224. Она не была уверена, что именно искала. Будет ли это выглядеть, как церковь? Или что‑то другое, зачарованное в виде заброшенной стоянки? – Ты не пьян?

– Рановато для этого, – в его голосе явно слышалось облегчение. – Нет, я просто… я получил странную записку. Кто‑то угрожает мне, что схватит мою подружку.

– Которую?

– Ха‑ха‑ха, – произнес Саймон без веселья в голосе. – Я уже позвонил Майе и Изабель, и с ними все в порядке. Затем я подумал о тебе – я имею в виду, мы много времени проводим вместе. Кто‑то мог получить неверное впечатление. Но теперь я не знаю, что думать.

– Я тоже, – внезапно перед Клэри показался Риверсайд Драйв, 232 – большое квадратное каменное здание с заостренной крышей. С какой‑то стороны, оно могло быть церковью, подумала она, хотя сейчас оно было не особо похоже на нее.

– Кстати, Майя и Изабель узнали друг о друге прошлой ночью. Это было не очень красиво, – добавил Саймон. – Ты была права насчет игры с огнем.

Клэри изучила фасад здания 232. Большинство зданий вдоль дороги были богато отделаны, со швейцарами в ливреях внутри. У этого же были только высокие деревянные двери с изогнутыми верхушками и старомодные металлические ручки вместо обычных.

– Да ну. Мне жаль, Саймон. Хоть одна из них разговаривает с тобой?

– Не особо.

Она схватилась за одну ручку и толкнула. Дверь открылась с мягким звуком. Клэри понизила голос.

– Может это кто‑то из них оставил записку?

– Это не похоже на их стиль, – сказал Саймон, звуча искренне озадаченно. – Думаешь, Джейс сделал бы это?

Звук его имени был, как удар в живот. Клэри задержала дыхание и ответила:

– Не думаю, что он способен на такое, даже будь он зол, – она убрала телефон от уха. Заглянув в полуоткрытую дверь, она увидела то, что внутри обычной церкви было бы успокаивающим – длинный проход и мерцающий свет. Один взгляд внутрь определенно не повредит. – Мне нужно идти, Саймон, – сказала она. – Я позвоню тебе позже.

Она закрыла телефон и шагнула внутрь.

– Ты и правда думаешь, что это была шутка? – Джордан шагал взад вперед по квартире, как тигр в клетке зоопарка. – Не знаю. Мне это кажется реально больной шуткой.

– Я не сказал, что она не больная, – Саймон взглянул на записку, которая лежала на кофейном столике. Печатные буквы можно было легко разглядеть даже с этого расстояния. Один взгляд на них вызывал у него тошноту, хотя он знал, что они бессмысленны. – Я просто пытаюсь понять, кто мог прислать такое. И зачем.

– Может, мне следует перестать следить за тобой на один день и понаблюдать за ней, – предложил Джордан. – Знаешь, на всякий случай.

– Полагаю, ты говоришь о Майе, – сказал Саймон. – Я знаю, что это из лучших побуждений, но не думаю, что она захочет, чтобы ты ошивался рядом.

Челюсть Джордана сжалась.

– Я буду на расстоянии, чтобы она меня не видела.

– Ух ты. Ты все еще любишь ее, не так ли?

– У меня есть ответственность, – сказал Джордан твердо. – Что я чувствую – неважно.

– Поступай, как знаешь, – сказал Саймон. – Но думаю…

Звонок зазвенел снова. Двое парней обменялись одним единственным взглядом, прежде чем броситься снова к двери. Джордан достиг ее первым. Он схватил вешалку, стоящую возле двери, сбросил с нее одежду и распахнул дверь, держа вешалку над головой, как копье.

За порогом стоял Джейс. Он моргнул.

– Это вешалка?

Джордан поставил вешалку на пол и вздохнул.

– Будь ты вампиром, она бы пригодилась гораздо больше.

– Да, – сказал Джейс. – Или просто кем‑то с кучей курток.

Саймон просунул голову мимо Джордана и сказал:

– Извини. У нас было напряженное утро.

– Ага, хорошо, – сказал Джейс. – Сейчас оно станет еще более напряженным. Я пришел, чтобы забрать тебя в Институт, Саймон. Конклав хочет увидеть тебя, и они не любят ждать.

В тот момент, когда дверь церкви Тальто захлопнулась за Клэри, она ощутила себя в другом мире, шум и суматоха Нью‑Йорка были абсолютно заглушены. Пространство внутри здания было огромным и высоким, с потолком далеко над головой. По сторонам узкого прохода стояли ряды скамеек, а толстые коричневые свечи горели в подсвечниках вдоль стен. Помещение показалось Клэри слабо освещенным, хотя, возможно, это было из‑за ее привычки к яркости колдовского света.

Она пошла вдоль прохода, ее кеды мягко шуршали вдоль пыльных камней. «Странно, – подумала она, – церковь совсем без окон». В конце прохода она оказалась рядом с апсидой, от которой несколько ступеней вели к выступу, на котором располагался алтарь. Она моргнула, глядя на него и понимая, что еще было странным: в церкви не было крестов. Вместо них на алтаре была каменная табличка, на которой располагалась резная фигурка совы. На табличке была надпись:

«ДОМ ЕЕ ВЕДЕТ К СМЕРТИ, И СТЕЗИ ЕЕ К МЕРТВЕЦАМ.

НИКТО ИЗ ВОШЕДШИХ В НЕЕ НЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ,

И НЕ ВСТУПАЕТ НА ПУТЬ ЖИЗНИ»

Клэри моргнула. Она не особо хорошо знала Библию – она определенно не могла, как Джейс, рассказать наизусть огромный ее кусок – но, хоть это и звучало религиозно, было как‑то странно для церкви. Она вздрогнула и подошла ближе к алтарю, где лежала большая закрытая книга. Одна из страниц, казалось, была отмечена; когда Клэри потянулась, чтобы открыть книгу, она поняла, что то, что показалось закладкой, было кинжалом с черной рукояткой и резными оккультными символами. Она видела эти символы раньше в своих учебниках. Это был атам, часто используемый при вызове демонов.

У нее внутри похолодело, но она все равно наклонилась, чтобы изучить отмеченную страницу, настроенная узнать что‑нибудь – только чтобы понять, что она была исписана изящным стилизованным почерком, который было бы сложно разобрать, будь это даже английский. Но это был не он; острый, похожий на иглы алфавит, который, она была уверена, она не видела раньше. Слова располагались под изображением, которое Клэри опознала как круг для вызова – такие круги рисовали колдуны на земле, прежде чем произносить заклинания. Круги должны были притянуть и собрать магическую силу. Этот, нарисованный зелеными чернилами, был из двух концентрических кругов с квадратом посередине. Между кругами были нарисованы руны. Клэри не знала их, но ощутила язык рун глубоко в своих костях, и это заставило ее вздрогнуть. Смерть и кровь.

Она быстро перевернула страницу, и натолкнулась на несколько иллюстраций, заставивших ее резко вдохнуть.

Это была последовательность изображений, которая началась с картинки женщины с птицей на левом плече. Птица, вероятно, ворон, выглядела зловещей и коварной. На второй картинке птицы не было, а женщина была явно беременна. На третьей, женщина лежала на алтаре, не отличимом от того, возле которого сейчас стояла Клэри. Возле нее стояла фигура в мантии, с на удивление современным шприцем в руке. Шприц был наполнен темно‑красной жидкостью. Женщина определенно знала, что эту жидкость введут ей, потому что она кричала.

На последней картинке женщина сидела с младенцем на коленях. Она выглядела практически нормально, за исключением того, что ее глаза были абсолютно черными, без белков. Женщина смотрела на своего ребенка с выражением ужаса.

Клэри ощутила, как закололо заднюю сторону ее шеи. Ее мать была права. Кто‑то пытался сделать еще детей вроде Джонатана. Хотя, они уже сделали это.

Она отошла от алтаря. Каждый нерв в ее теле кричал, что что‑то с этим местом было не так. Она не думала, что может оставаться еще хоть на секунду там. Лучше выйти наружу и ждать там подкрепления. Она могла обнаружить разгадку сама, но результат этого был больше, чем она могла вынести.

И тогда она услышала звук.

Мягкий шепот, будто медленное течение, который исходил из пространства над ее головой. Она взглянула наверх, твердо сжимая атам в своей руке. И обомлела. Вдоль всей верхней галереи стояли ряды безмолвных фигур. Они были одеты в серые спортивные костюмы – кеды, бледно‑серые толстовки и куртки на молниях с поднятыми капюшонами. Они были абсолютно неподвижны, их руки лежали на перилах галереи, и они смотрели на нее. По крайней мере, ей показалось, что они смотрели. Их лица были полностью скрыты в тени; она даже не могла определить, мужчинами они были или женщинами.

– Я… Простите, – сказала она. Ее голос отразился громким эхом в каменном помещении. – Я не хотела вмешиваться или…

Ответа не последовало, только тишина. Тишина, как тяжкая ноша. Сердце Клэри заколотилось быстрее.

– Я просто пойду тогда, – сказала она, с трудом сглатывая. Она шагнула вперед, положила атам на алтарь и повернулась, чтобы уйти. Она ощутила запах за секунду, прежде чем повернуться – знакомый запах гниющего мусора. Между ней и дверью, возвышаясь, как стена, была кошмарная груда чешуи, острых зубов и длинных когтей.

Последние семь недель Клэри училась противостоять демонам в битве, даже огромным. Но теперь, когда это случилось в реальности, все что она могла делать, это кричать.