МЕРА МЕСТИ

 

Майя посмотрела как дверь в квартиру Джордана распахнулась и он помчался внутрь, почти скользя на паркете.

– Все? – Спросил он.

Она покачала головой. Его лицо вытянулось. После того, как они убили обращенного, она позвала на помощь стаю, чтобы разобраться с этим беспорядком. В отличие от демонов, они не просто испаряются, когда убиваешь их. Устранение следов было необходимо.

Обычно они звали Сумеречных охотников или Безмолвных Братьев, но сейчас двери в Институт и в Город Костей были закрыты. Вместо них Бэт и остальная часть клана собирали остатки тела в мешок, в то время как Джордан, все еще истекающий кровью после битвы, отправился искать Саймона. Он не возвращался в течение многих часов, и когда он вернулся, его взгляд рассказал Майе целую историю. Он нашел телефон Саймона, разбитый вдребезги, оставленный у основания пожарной лестницы в качестве насмешки. Больше ничего не было. Никто из них не уснул после этого, конечно. Майя вернулась в штаб стаи с Бетом, который обещал, хотя и не совсем уверенно, что он отправит волков искать Саймона, и попробует (акцент на «попробует»), связаться с Сумеречными охотниками в Аликанте. Была ведь связь между Институтами, между объединениями и кланами, которой могут воспользоваться Сумеречные охотники.

Отчаявшаяся и изможденная, Майя вернулась в квартиру Джордана на рассвете. Она стояла на кухне с прижатым к своему лбу влажным бумажным полотенцем, когда он вошел. Она убрала полотенце, и Джордан посмотрел на нее, почувствовав, как вода стекает по ее лицу, словно слезы. – Никаких, – сказала она, – никаких новостей.

Джордан снова прислонился к стене. На нем была футболка с короткими рукавами, и сплетение из Упанишад мрачно обвивались вокруг его рук. Его волосы были мокрые от пота, прилипшие ко лбу, а на шее красная линия от ремня рюкзака с оружием. Он выглядел несчастным. – Я не могу в это поверить, – озвучил он, то, что чувствовала Майя в миллионный раз. – Я потерял его. Я был ответственным за него, и будь я проклят, я потерял его.

– В этом нет твоей вины. – Она знала, что ее слова не сделают его счастливее, но она не могла не сказать этого. – Ты не можешь бороться с каждым вампиром и злодеем в трех штатах, Претору не следовало просить тебя об этом.

Когда Саймон потерял метку, ты попросил подмогу, не так ли? И они не отправляли никого. Ты сделал всё, что мог.

Джордан посмотрел на свои руки, и сказал что‑то себе под нос. – Не достаточно. – Майя знала, что она должна подойти к нему, обнять его, утешить. Сказать ему, что он не виноват. Но не могла. Вина тяжким грузом висела в ее груди, несказанные слова стояли комом в горле. И это был тот момент за многие недели. – Джордан, я должна тебе кое‑что сказать. Джордан, я должна. Джордан, Джордан. – Звук зазвонившего телефона прервал молчания между ними.

Слегка судорожно Джордан полез в карман и рывком вытащил мобильный; открыв, он приложил его к уху. «Алло?» Майя наблюдала за ним, наклоняясь так далеко вперед, что столешница упиралась ей в грудь.

Она слышала только шум на другом конце провода, и чуть было не кричала от нетерпения к моменту, когда Джордан закрыл телефон и посмотрел на нее, с искрой надежды в глазах.

– Это было Тил Вакселбаум, заместитель Претора, – сказал он. – Они хотят меня видеть в штаб‑квартире сейчас же. Я думаю, что они собираются помочь искать Саймона. Идешь? Если мы отправимся сейчас, то будем там к полудню.

В его голосе чувствовалась просьба, с долей тревоги за Саймона. Он не глуп, подумала Майя. Он знал, что что‑то не так. Он знал, – Она сделала глубокий вдох.

Слова готовы были вырваться – Джордан, мы должны поговорить о чем‑то, – но она удержалась. Саймон был сейчас важнее. – Конечно. – сказала она. – Конечно, я иду.

Первое, что Саймон увидел, обои, которые были не так уж плохи. Немного старомодные. Немного отклеивающиеся, сильно покрытые плесенью. Но в целом, не самое страшное, что он видел, когда‑либо открывая глаза. Он моргнул раз или два, рассматривая тяжелые полосы, которые прорезают цветочный узор. Ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что эти полосы были, по сути, прутья. Он был в клетке.

Он быстро перевернулся на спину и встал, не проверяя, насколько высока клетка. Его череп вступил в контакт с верхней решеткой, сбивая его взгляд вниз, он выругался..

А потом он осмотрел себя. Он был одет в ниспадающую, воздушную белую рубашку. Еще больше его обеспокоило то, что к тому же, оказался одетым в пару очень тесных кожаных штанов. Очень тугих. Очень кожаных. бСаймон опустил взгляд и оглядел себя целиком. Оборки на рубашке. Глубокий V‑образный вырез. Обтягивающая кожа.

– Зачем это, – сказал он через мгновение, – всякий раз, когда я думаю, что самое страшное случилось уже со мной, я всегда ошибаюсь.

И как по команде дверь открылась, и миниатюрная фигура ворвалась в комнату. Темный силуэт мгновенно закрыл дверь позади нее со сверхествественной скоростью. На цыпочках она дошла до клетки и просунула лицо между двумя прутьями.

– Саааааймон, – выдохнула она.

Морин.

В другой раз Саймон, по крайней мере попытался бы попросить ее, отпустить его, найти ключ или помочь ему. Но что‑то во внешности Морин сказало ему, что было бесполезно. А именно, корона из костей. Кости пальцев. Возможно кости стопы. И эта костяная корона была украшена драгоценными камнями или просто блестящими.

А еще была рваная мантия розовая в серый горошек, расширяющаяся на бедрах в стиле, который напомнил ему о тех костюмированными спектаклях, проводившихся в восемнадцатом веке. Это не был тот наряд, который внушал доверие.

– Эй, Морин, – он сказал осторожно.

Морин улыбнулась и прижалась лицом сильнее к проему.

– Тебе нравится твой наряд? – спросила она. – У меня есть несколько для тебя. У меня есть сюртук, килт и все виды материалов для тебя, но я хотела бы, чтобы для начала ты носил это. Я и макияж тебе сделала. Это всё я.

Саймону не нужно было зеркало, чтобы понять, что у него подведены глаза. Понимание пришло мгновенно и в полной мере.

«Морин…»

– Я делаю для тебя ожерелье, – сказала она, прерывая его. – Я хочу, чтобы ты носил больше украшений. Я хочу, чтобы ты носил больше браслетов. Я хочу, чтобы у тебя было что‑нибудь на запястьях.

– Морин, где я?!

– Ты со мной.

– Хорошо. Где мы?

– Отель, отель, отель.

Отель Дюмор. Ну хоть какое‑то объяснение.

– Хорошо, – сказал он. – И почему я. в клетке?

Морин начала напевать песню про себя и провела рукой вдоль прутьев клетки, потерянная в своём собственном мире.

– Вместе, вместе, вместе… теперь мы вместе. Ты и я. Саймон и Морин. Наконец‑то.

– Морин…

– Это будет твоя комната, – сказала она. – И однажды, когда ты будешь готов, ты сможешь выйти отсюда. У меня есть вещи для тебя. У меня есть кровать. И многое другое. Кое‑какие стулья. Всё, что тебе понравится. И группа, в которой ты можешь играть!

Она закружилась, почти теряя равновесие под странным весом платья. Саймон чувствовал, что, вероятно, ему следует выбирать следующие слова очень тщательно. Он знал, что обладает успокаивающим голосом. Он мог быть деликатным. Обнадеживает. «Морин… ты знаешь… Ты мне нравишься…»

На этих словах Морин перестала кружиться и снова схватилась за решётку.

– Тебе просто нужно время, – с ужасающей добротой в голосе сказала она. – Просто время. Ты узнаешь. Ты влюбишься. Теперь мы вместе. И мы будем править. Ты и я. Мы будем править моим королевством. Теперь, когда я королева.

– Королева?

– Королева. Королева Морин. Морин Королева Ночи. Морин Королева Тьмы. Королева Морин. Королева Морин. Морин Королева Мертвых.

Она взяла свечу, которая горела в бра на стене и вдруг воткнула ее между решетками в направлении Саймона. Вампирша наклонила ее чуть‑чуть, улыбаясь, белый воск упал слезой к остаткам алого ковра сгнившего на полу. Она прикусила нижнюю губу от сосредоточения, и повернула мягко запястье, объединяя капли вместе.

– Ты… королева? – слабо спросил Саймон. Он знал, что Морин была лидером Нью‑Йоркского клана вампиров. Она убила Камиллу и после всего заняла её место. Но лидеры кланов не назывались королями или королевами. Они обычно одевались, как Рафаэль, не в такие костюмы. Они были важными фигурами в сообществе Детей Ночи.

Но Морин, конечно же, была другой. Морин была ребёнком, ребёнком‑нежитью. Саймон помнил её радужные гетры, её немного хриплый голос, её большие глаза. Она была маленькой девочкой со всей невинностью маленькой девочки, когда Саймон укусил её, когда Камилла и Лилит забрали и изменили её, запуская зло в её вены, которое забрало всю невинность и превратило её в безумие.

Саймон знал, что это всё была его вина. Если бы Морин не знала его, не следовала за ним повсюду, ничего из этого не произошло бы с ней. Морин кивнула и улыбнулась, концентрируясь на ее восковой куче, которая теперь выглядела как крошечный вулкан.

– Мне нужно… кое‑что сделать, – она сказала резко и уронила свечу, которая все еще горела. Свеча погасла, когда ударилась о землю, и она поспешила к двери. Та же самая темная фигура открыла дверь в тот момент, когда она к ней приблизилась. И затем Саймон снова остался один, с дымящимся остатком свечи, в его новых кожаных штанах и ужасным чувством вины.

Майя молчала всю дорогу к Претору, пока солнце поднялось выше в небе, и окрестности превратились из нагромождения зданий Манхэттена в забитую транспортом автостраду Лонг Айленда, а затем в маленькие пастушеские города и фермы Норд Форк.

Они были близко к Претору теперь и видели воды холодного синего цвета Саунда по левую сторону от них, слегка колеблющейся на прохладном ветру. Майя представила, как погружается в них и задрожала при мысли о холоде.

– Ты в порядке? – Джордан тоже едва говорила большую часть пути. Было холодно в его грузовике, и он носил кожаные водительские перчатки, но они не скрывали его побелевшие костяшки, от того, как он сильно сжал руль. Майя могла чувствовать тревогу, исходящую от него волнами.

– Я в порядке, – сказала она. Это не было правдой. Она волновалась за Саймона, и она все еще боролась со словами, наполняющими ее горло, которыми она не могла поделиться. Сейчас было не время говорить их, не тогда, когда пропал Саймон, и тем не менее каждый момент, когда она не говорила их, был равен лжи.

Они ехали по длинной белой дороге, которая простиралась в даль, в сторону Саунда. Джордан откашлялся.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, верно?

– Я знаю, – тихо сказал Майя, и подавила желание сказать «Спасибо». Ты не должна была говорить «Спасибо», когда кто‑то говорит, что любил тебя. Ты должны была сказать то, что Джордан явно ожидал… Она выглянула в окно и сказала, выпав из грёз

. ‑Джордан, это снег?

– Я так не думаю. Но белые хлопья плыли мимо окон грузовика, собираясь на лобовом стекле. Джордан остановил грузовик и опустил одно из окон, открывая руку, чтобы поймать хлопья. Он потянул ее назад, и выражение его лица омрачилось.

– Это не снег‑, сказал он. – Это пепел.

Сердце Майи вздрогнуло, когда он опустил передачу грузовика и они наклонились вперед, огибая угол улицы. Перед ними, где должна была возникнуть штаб‑квартира Претора Лупуса, золотая на фоне серого полуденного неба, была подагра черного дыма. Джордан выругался и повернул руль влево; грузовик врезался в канаву и остановился. Он пнул его дверь и спрыгнул; Майя последовала секундой позже.

Штаб Претора Люпуса был построен на огромном зеленом участке земли, который примыкал к Саунду. Центральное здание было построено из золотого камня, романский замок, окруженный арочными портиками.

Или это было так. Теперь Это была куча тлеющей древесины и камня, обугленного, как кости в крематории. Белый порошок и пепел дул плотно через сады, и Майя поперхнувшись жгучим воздухом, поднял руку, закрывая свое лицо. Каштановые волосы Джордана густо покрылись пеплом. Он оглянулся вокруг, и на его лице отразились шок и непонимание.

– Я не…

Что‑то привлекло внимание Майи, какое‑то быстрое движение в дыму. Она схватила Джордана за рукав:

– Смотри, там кто‑то есть.

Он рванул, огибая дымящиеся развалины здания Претора. Майя последовала за ним, хотя она не могла не ужасаться, глядя на обугленные остатки конструкций, выступающих из земли – стен, подпирающих уже не существующую крышу; окон, которые были взорваны или расплавлены, проблески тут и там белых пятен, которые могли бы быть кирпичами или костями…

Джордан остановился перед ней. Майя поднялась и встала рядом с ним. Пепел цеплялся за ее обувь, забиваясь под шнурки. Она и Джордан были в основной части сгоревшего здания. Она видела воду с близкого расстояния. Огонь туда не распространился, хотя там были обуглены мертвые листья и летающий пепел, и среди подрезанных живых изгородей, были тела.

Оборотни – всех возрастов, хотя главным образом молодые, лежат растянутые вдоль ухоженных дорожек. Их тела, медленно покрываемые пеплом, как будто их поглотила снежная буря. У оборотней был инстинкт, в окружении себя себе подобными, жить в стаях, черпать силу друг в друге. Вид такого количества мертвых ликантропов чувствовался как раздирающая боль, дыра потери в мире. Она помнила слова Киплинга, написанные на стенах Претора. Сила стаи – волк, и сила волка – стая.

Джордан пристально смотрела вокруг, его губы шевелились, когда он бормотал имена мертвых – Андреа, Чирок, Амон, Карош, Мара. На краю воды Майя внезапно увидела какое‑то движение – тело, на половину погруженное. Она побежала, и Джордан вслед за ней. Она скользила через пепел, туда, где трава уступила песку и опустилась около трупа.

Это был Претор Скотт, труп, качающийся лицом вниз, его светло‑серые волосы намокли, вода вокруг него окрасилась в розовато‑красный. Майя наклонилась, чтобы перевернуть его, и ее чуть не вытошнило. Его глаза были открыты, глядя невидящим взглядом на небо, его горло было перерезано.

– Майя. – Она почувствовала на спине руку.

– Джордан, не..

Его предложение было прервано удушьем, и она обернулась, только чувство ужаса было настолько сильным, что у нее чуть не потемнело в глазах. Джордан все еще стоял позади нее, одна рука его была вытянута, а во взгляде отразился полнейший шок.

Из его груди торчало лезвие меча, с отпечатанными черными звездами на металле. Это выглядело донельзя странно, как будто кто‑то приклеил его на скотч, или как будто это был своего рода театральный реквизит.

Кровь начала растекаться, окрашивая перед его жакета. Джордан сделал булькающий вдох и упал на колени, меч выходил обратно, скользя из его тела, когда он упал в обморок на землю и показал то, что было позади него.

Мальчик, с массивным серебряно‑черным мечем, стоял, глядя на Майю, поверх стоящего на коленях Джордана. Рукоятка была измазана кровью – на самом деле, он был весь в крови: от его бледных волос до его ботинок, забрызган ею, как будто он стоял перед вентилятором, разбрызгивающим алую краску. Он улыбался во все лицо.

– Майя Робертс и Джордан Кайл, – сказал он, – Я много слышал о вас.

Майя упала на колени, когда Джордан резко начал падать набок. Она поймала его, укладывая себе на колени. Она чувствовала себя совершенно оцепеневшей от ужаса, как если бы она лежала на ледяном дне Саунда. Джордан дрожал в ее руках, и она обняла его, когда кровь потекла из уголков его рта.

Она посмотрела на мальчика, стоящего над ней. На головокружительное мгновение она подумала, что он вышел из одного из ее ночных кошмаров о ее брате Даниеле. Он был красив, как Дэниел, хотя они, возможно, не могли выглядеть более разными.

Кожа Даниила был такой же коричневой, как у нее, в то время как этот парень выглядел, будто был вырезан из льда. Белая кожа, острые бледные скулы, солено‑белые волосы, которые спадали на лоб. Глаза у него были черные, как у акулы, плоские и холодные.

– Себастьян. – Сказала она, – Ты сын Валентина.

– Майя, – прошептал Джордан. Ее руки лежали на его груди, все в крови. В крови его рубашка, и песок под ними, алые песчинки слиплись. – Не стой. Беги.

– Тсс, – она поцеловала его в щеку, – Ты будешь в порядке.

– Нет, он не будет, – сказал Себастьян скучающим голосом, – Он умрет.

Майя резко подняла голову.

– Заткнись, – прошипела она. – Заткнись, ты…ты, существо..

Он сделал резкое движение рукой – она никогда не видела никого настолько быстрого, возможно кроме Джейса‑ и острие меча оказалось возле ее горла.

– Тихо, нежить, – сказал он.

– Посмотри на все эти мертвые тела, лежащие вокруг тебя. Думаешь, я стану сомневаться, убить ли мне еще кого‑то?

Майя сглотнула, но не отодвинулась.

– Но почему? Я думала, ты ведешь войну против сумеречных охотников.

– Это довольно длинная история, – произнес он неторопливо.

– Достаточно будет сказать, что лондонский институт раздражающе хорошо защищен, и претор заплатил за это. Я убил кое‑кого сегодня. Я не был уверен кто это был когда проснулся сегодня утро. Я люблю утро. Так много возможностей.

– Претор не имел ничего общего с Лондонским институтом.

– О, вы ошибаетесь. Это очень длинная история. Но это не важно, ты права я воюю с нефелимами, но это не значит, что я не могу воевать с их союзниками.

– Это, – он взмахнул свободной рукой и показал на сгоревшие развалины позади него, – мое послание. И ты доставишь его для меня.

Майя затрясла головой, но почувствовала, что что‑то схватило ее за руку – это был Джордан. Она посмотрела на него. Он был очень бледным и его глаза искали ее. Они как‑будто просили и спрашивали ее о чем‑то.

– Какое сообщение? – прошептала она.

– Им нужно вспомнить их Шекспира, – ответил он, – Я никогда не остановлюсь, не успокоюсь, пока иль смерть сомкнет мои глаза, иль счастье даст мне месть мою исполнить‑ касаясь ресницами окровавленной щеки, он подмигнул.

– Передай всей нежити, – продолжал он, – Я ищу отмщения и я отомщу. Я поступлю так с каждым, кто в союзе с сумеречными охотниками.

Я ничего не имею против твоего вида, но если вы станете сражаться на стороне Нефилимов, то превратитесь в добычу для моего меча и клинков моей армии – до тех пор, пока мы не вырежем всех вас до последнего.

Он опустил кончик меча так, что он касался пуговиц на ее кофте, словно пытался разрезать ее тело. Ухмыляясь, он отвел меч обратно.

– Думаешь, ты сможешь запомнить это, оборотень?

– Я.

– Конечно, ты сможешь, – сказал он, взглянув на тело Джордана, которое до сих пор оставалось в ее руках, и добавил, – Твой парень мертв, кстати.

Он засунул меч в ножны на поясе и ушел, поднимая за собой клубы пепла.

Магнус не бывал в Луне Охотника со времен сухого закона, место, где спиртное подавали и где миряне собрались спокойно выпить. Когда‑то в 1940‑х годах он был захвачен владельцами из Нижнего мира, и с тех пор уже обслуживал таких клиентов – преимущественно оборотней. Он был потрепанным тогда и таким же теперь, пол был покрыт слоем липких опилок. Здесь находился деревянный бар с покрытой пятнами столешницей, отмеченной десятилетиями колец, оставленных влажными стаканами и длинные царапинами от когтей. Трусливый Пит, бармен, был занят подачей кока‑колы Бэту Веласкесу, временного главы Манхеттенской стаи Люка. Магнус задумчиво искоса посмотрел на него.

– Ты что, разглядываешь нового предводителя волчьей стаи? – поинтересовалась Катарина, зажатая в темную кабинку рядом с Магнусом; ее голубые пальцы сжимали стакан с Лонг‑Айленд айс ти. – Я думала, после Вулси Скотта ты перестал западать на оборотней.

– Ничего подобного, – возразил Магнус высокомерно. Бэт был довольно хорош собой, если, конечно, вам нравятся парни с квадратной челюстью и широкими плечами. Но Магнус был погружен в раздумья. – Мои мысли были заняты другим.

– Что бы это ни было, не делай этого! – сказала Катарина. – Это плохая идея.

– И почему ты так говоришь?

– Потому что у тебя все идеи – плохие, – ответила она. – Я знаю тебя уже достаточно долго, и сейчас абсолютно уверена насчет этого. Если ты планируешь снова стать пиратом, это скверная идея.

– Я не повторяю своих ошибок, – обиженно сказал Магнус.

– Точно. Твои новые ошибки куда как хуже, – ответила Катарина. – В любом случае, не делай этого. Не возглавляй восстание оборотней, не делай вещей, которые случайно могут привести к апокалипсису, не выпускай персональную линию блесков и даже не пытайся продать ее Сефоре.

– Твоя последняя идея заслуживает внимания, – отметил Магнус. – Но я не собираюсь менять профессию. Я думал о…

– Алек Лайтвуд? – усмехнулась Катарина, – Я не видела никого, кто бы так расстроил тебя, как этот парень.

– Ты не всегда знала меня, – нерешительно промолвил Магнус.

– Я тебя умоляю, ты заставил меня взяться за эту работу с порталом в Институте, чтобы самому не видеть его, а затем, так или иначе, объявился, просто, чтобы попрощаться. И не отрицай этого, я тебя видела.

– Я ничего не отрицаю. Я появился на прощание; это было ошибкой. Мне не стоило этого делать. – Магнус глотнул своего напитка.

– О, ради всего святого, – сказала Катарина, – В чем дело, Магнус? Я еще никогда не видела тебя таким счастливым, как с Алеком. Обычно, когда ты влюблен, ты жалок. Посмотри на Камиллу. Я ненавидела ее. Рагнор ненавидел ее. – Магнус опустил голову на стол.

– Все ненавидели ее, – Катарина продолжала безжалостно. – Она была хитра и подла. И таким образом, твой бедный милый парень был обманут ею; хорошо, действительно ли это стоящая причина чтобы закончить совершенные отношения? Это как натравливать питона на кролика, а потом злиться, что кролик проиграл.

– Алек не кролик. Он сумеречный охотник.

– А ты никогда раньше не встречался с сумеречным охотником. В этом дело?

Магнус отодвинулся от стола, что было облегчением, потому что от него несло пивом.

– В каком‑то смысле, да, – сказал он, – мир меняется. Неужели ты не чувствуешь этого, Катарина?

Она посмотрела на него через край своего напитка:

– Не могу сказать, что чувствую это.

– Нефилимы пережили тысячу лет, – сказал Магнус. – Но что‑то назревает, какое‑то значительное изменение. Мы всегда принимали их как факт нашего существования. Но есть колдуны, достаточно старые, чтобы помнить, когда нефилимы еще не ходили по земле. Они могли исчезнуть так же быстро, как и появились.

– Но ты же не думаешь…

– Мне снился сон об этом, – сказал он. – Ты знаешь, что мне иногда снятся вещие сны.

– Из‑за твоего отца. – она допила свой напиток. Теперь ее выражение было полно решимости, и ни капли юмора.

– Он мог просто пытаться напугать тебя.

Катарина была одной из немногих в мире, которые знали, кем действительно был отец Магнуса. Рагнор Фелл был еще одним. Это не было тем, что Магнусу нравилось говорить людям.

Одно дело – иметь отца демона. Совершенно другое дело – когда Ваш отец владеет значительной частью недвижимости Ада.

– С какой целью? – Магнус пожал плечами. – Не все крутится вокруг меня.

– Но ты боишься, что вокруг Алека, – сказала Катарина, – и ты хочешь оттолкнуть его до того, как потеряешь.

– Ты сказала не делать ничего, что может случайно спровоцировать конец света, – сказал Магнус. – Я знаю, что ты шутила. Но это совсем не смешно, когда я не могу избавиться от ощущения, что конец света уже, так или иначе, наступил. Валентин Моргенштерн почти уничтожил Сумеречных охотников, и его сын в два раза умнее и в шесть раз злее. И он не придет в одиночку.

– У него помощники могущественнее, чем мой отец, из других…

– Откуда ты это знаешь? – голос Катарины был резок.

– Я изучил его.

– Я думала, что ты перестал помогать сумеречным охотникам, – сказала Катарина, и затем она подняла руку, прежде чем он успел что‑либо сказать. – Ладно, не обращай внимания. Я слышала, как ты говоришь нечто подобное достаточно раз, чтобы знать, что ты никогда, на самом деле, не имел это ввиду.

– В том‑то и дело, – сказал Магнус. «Я искал, но я не нашел ничего. Кто – бы ни был союзником Себастьяна, не осталось никаких следов их альянса. Я продолжаю чувствовать, что я собираюсь узнать что‑то, а потом я понимаю, что хватаюсь за воздух. Не думаю, я могу им помочь, Катарина. Я не знаю, если кто‑то может.

Магнус отвел взгляд от ее внезапно жалостливого выражения лица через бар. Бэт прислонился к стойке, играя с телефоном, свет от экрана отражался на его лице, отбрасывая тень. Тень, которую Магнус видел на каждом смертном лице – каждом человеке, каждом Сумеречном охотнике, каждом существе, обреченного на смерть.

– Смертные умирают, – сказала Катарина. – Ты всегда знал это и все же ты любил их раньше.»

– Нет‑, сказал Магнус, – не так, как сейчас. – Катарина удивленно вздохнула. – О, – сказала она. – Ох. – Она взяла напиток. – Магнус‑, нежно сказала она. – Ты невероятно глуп.

Он прищурено смотрел на нее.

– Я?

– Если ты чувствуешь, что должен быть с ним, – сказала она. – Подумай о Тессе. Ты ничему не научился у нее? О том, что любимые стоят боли от их потери?

– Он в Аликанте.

– Ну и что? – сказала Катарина. – Ты должен был быть представителем колдунов в Совете; ты передал ответственность мне. Я возвращаю ее обратно. Направляйся в Аликанте. Мне кажется, что можешь больше сказать Совету, во всяком случае, чем я когда‑либо могла‑ Она потянулась в карман формы медсестры, в которую была одета; она пришла прямо с работы в больнице. – Да, и возьми это.

Магнус вырвал скомканную бумажку из ее пальцев. – Приглашение на ужин? – он сказал в недоверии.

– Мелиорн от Волшебного Народа хочет для всего Совета нижнего мира собраться на ужин в ночь перед большим Советом, – сказала она. – Что‑то вроде жеста мира и доброжелательности, или возможно он просто хочет раздражать всех загадками. Так или иначе, это должно быть интересно.

– Еда фейри, – мрачно сказал Магнус. – Я ненавижу пищу фейри. Я имею в виду, даже безопасную, которая не приведет к тому, что ты будешь танцевать до изнеможения в течение следующего столетия. Все эти сырые овощи и жуки. – Он замолчал. В другом конце комнаты Бэт прижал свой телефон к уху. Другой рукой он схватил барную стойку.

– Что‑то не так‑, сказал Магнус. – Что‑то связанно со стаей.

Катарина опустила свой стакан. Она хорошо знала Магнуса, и знала, когда он был, вероятно, прав. Она тоже посмотрела на Бэта, который уже отключил свой телефон. Он побледнел, его шрамы выступили, а щеки мертвенно побелели. Он наклонился, чтобы что‑то сказать Трусливому Питу за стойкой бара, а затем сложил два пальца во рту и свистнул.

Звук был как от свиста паровоза, он прекратил тихий гул голосов в баре. Спустя секунды все оборотни встали и направились к Бэту.

Магнус тоже встал, несмотря на то, что Катарина схватила его за рукав. – Не надо. – Я буду в порядке. Он отцепил ее, и направился в толпу, к Бэту. Остальная часть стаи стояла свободным кольцом вокруг него. Они недоверчиво напряглись при виде колдуна среди них, стараясь подойти ближе к вожаку их стаи. Светловолосая женщина оборотень направилась остановить Магнуса, но Бэт поднял руку.

– Все в порядке, Амабель, – сказал он. Его голос не был доброжелателен, но был вежлив. – Магнус Бейн, не так ли? Высокий Чернокнижник из Бруклина? Майя Робертс говорит, что я могу тебе доверять.

– Можешь.

– Отлично, но у нас срочное дело здесь. Чего ты хочешь?

– Тебе звонили, – Магнус указал на телефон, – Это был Люк? Что‑то случилось в Аликанте?

Бэт покачал головой, выражение его лица было безмолвным.

– Тогда очередная атака на Институт? – спросил Магнус.

Он был одним из тех кто знал ответы на все вопросы и ненавидел ничего не знать. И пока Нью‑Йоркский Институт был пуст, это не означало что другие Институты были не в безопасности – то есть, не было сражения – во что Алек обязательно себя втянул.

– Нет, не Институт, – ответил Бэт.

– Это была Майя по телефону. Штаб‑квартира Притора Люпуса была сожжена до тла. По меньшей мере сотня оборотней мертвы, в том числе Притор Скотт и Джордан Кайл. Себастьян Моргенштерн напал на нас.