Глава вторая.

Восемь месяцев спустя. Мозамбик. Город Мозамбик.

История долгая. И путь тоже был долгим. Лучшу, я буду рассказывать вам о нем, следуя событиям, которые раскроют вам полную картину. Такую, какой увидел ее я. Это странствие было одним из самых затяжных за всю мою жизнь, и, как мне показалось, оно стало единственным путем к спасению моей души…

В,Мозамбике не было ни одного британца. Здешние городки, порты и деревни заняли португальцы, объявив себя колонизаторами. За все время, что я провел здесь, честно скажу, я стал их ненавидеть. Конечно, первым врагом для меня оставались слуги королевы, но португальцы тоже были сделаны не из осиновых пуговок.

Я нашел себе работу, чтобы выжить и прокормиться. А вышло это просто до безумия нелепо. Когда я прибыл сюда угандским караваном через Момбасу и Занзибар, я уже умел что-то делать и давно потерял облик британского солдата. Я был похож, скорее, на нищего больного бродягу. Тем не менее, в Мозамбике пришлось адаптироваться с самого начала. Несколько суток я провел без пищи и крова, под дождями, а это был ноябрь – месяц чудес, приливов и морозных восточных дождей.

Голод и жажда выживания сделали свое дело, и я пошел на самый позорный и низкий для себя поступок – воровство. Пока я голодал и пытался сгодиться местным работягам, демонстрируя свои умения, на которые они смотрели самым жалостливым взглядом; я изучал местные рыбацкие траулеры. Один из них только ушел в океан, туда, на восток, к Мадагаскару. И что –то было в этом маленьком карабле, что-то такое, судьбаносное.

Я дождался его. На третий день, в ночь; траулер вошел в порт. Я наблюдал как медленно и вязко, почти триумфально,лодка заплывала в бухту. Я никогда не забуду этот момент. Конечно, из этой истории вообще забыть какой-либо момент очень сложно, но этот… он был особенный. И вот, как только судно пришвартовалось к пирсу, рыбаки сбросили трап; я начал следить и ждать. Весь улов был оставлен на ночь, я не видел, чтобы кто-то выгрузил хотя бы одну рыбину. Уж поверьте я не мог упустить ни одного момента. Рыбаки поспешно стали уходить с карабля: один, два… семь человек и восьмой, тот, что выглядел важнее остальных- капитан. Они исчезли быстро, словно бежали прочь от этой воды, или мне показалось. Наступил мой черед. Я взял с собой какую-то тряпочную сумку и накинул ее на плечо. Для меня стало очень важным попасть на эту лодку, и я на нее попал. Подплыв к свободному борту, я забрался по канату, что болтался где-то с краю. На корме было тихо, я сразу бросил взгляд на вздутые сети, и тут мой желудок запел, но было еще рано. Я быстро подполз к сетям и стал разрезать их какой то ржавой пластиной,что нашел под ногами. Засунув руку в разрез, я понял, что ни какой рыбы мне не светит-внутри сетей была огромная куча каких то острых камней, но я не мог себе позволить уйти пустым. Набыв свою сумку этими камушками, о которые я изрезал все свои две руки, я пополз обратно. Но идея нырять в воду с двадцатью килограммами на шее показалась мне немного неудачной, когда стал вылезать за борт, решил покинуть корабль стандартным для всех путем. И стоило мне обернуться, как перед собой я увидел какого-то африканца, одетого в длинную белую рубаху и темные штаны. «Укирумангау!»- сказал он мне, взмахнув рукой. Я вылетел с кармы, словно ядро из мортиры, но сделав шаг на трап,я увидел этот самый трап, прислоненный к стенке входа в трюм. Видимо этот самый африканец и убрал его, пока я поднимался с другой стороны. Как я узнал позже, это был капитан судна, и по местным правилам в первую вахту на причале заступает именно он. Да и, как я узнал уже позже, этот траулер ходит в море вовсе не за рыбой, а на остров Альдабра, что севернее Мадагаскара. От туда траулер возит серебряный кварц- истинная ценность для всей европы. А что случилось со мной после этого? Я упал,головой наскачив на деревянный угол пирса, зацепившись за веревки повис с грудой серебряного кварца на своей шее.

Капитан Ан, так его звали, вытащил меня. Привел в чувства, дал еды и питья. Я вгрызался в жареную рыбу как бродячий пес, сьедая все до костей. Он сразу понял, что я не португалец, и уж тем более не африканец. Зато, мы могли общаться с ним; он немного знал французский, но по сравнению со мной, он знал его превосходно. Я рассказал ему о том, что со мной произошло. Рассказывал я об этом долго, каждое утро встречая его на пирсе.

И вот, прошло некоторое время…