СВОБОДА ЭТО НЕ РАСПУЩЕННОСТЬ

3 АПРЕЛЯ 1989 ГОДА

Аудитория гаутамы Будды, пуна, Индия

 

 

Друзья,

Прежде чем ответить на ваши вопросы, я должен рассказать о письме Сарджано.

Прошлым вечером я говорил о нем. Он написал очень красивое и любящее письмо, но, как вы знаете, Сарджано лжет. Я не возражаю — если вы лжете, лгите красиво и тотально. Жизнь безо лжи будет очень скучной...

Когда я рассказал вам про то, что Сарджано сказал Нилам: «Если я не скучаю по нему, почему он скучает по мне?» — он был неправ, он был неподлинен. Он скучал — может, и не осознавая этого.

Многие из вас не осознают того, что вы скучаете. Многие из вас не осознают того, что вы забыли. Но его случаи можно взять как пример.

Он говорил Нилам: «Я не прихожу на лекции, потому что они слишком длинные. Я любуюсь небом, сидя на балконе». Неужели вы думаете, небо меньше, чем мои лекции?

А Сарджано и не был на балконе. Его не было даже в Пуне. Я прекрасно знаю, где вы. Глядя в глаза Сарджано на другой день, я увидел, что он был с У. Г. Кришнамурти. И не только это: он брал туда также и других людей тоже.

В этом нет ничего неправильного; только нужно помнить одну вещь: когда вы хрупки в своем росте, такие люди как У. Г. Кришнамурти могут разрушить вас. Эти люди упустили свою жизнь, и теперь они живут в разочаровании. А в разочаровании люди начинают вести себя как женщины. Они начинают все крушить и швырять. Именно этим и занимается У. Г. Кришнамурти.

Но позвольте ему делать то, что он хочет. Незачем ста­новиться у него на пути, когда он швыряет диск. Это его диск — зачем вам получать напрасные раны? Они не ваши собственные.

К несчастью, многие из вас несут раны других, стра­дания других, трагедии других.

Вы когда-либо смотрели на простой факт — то, что вы не должны быть несчастны, это ваш выбор?

И если ты, Сарджано, ходил к У. Г. Кришнамурти, те­бе следовало сказать об этом Нилам, не обманывая, что ты «любуешься небом». Что случилось с небом теперь? Небо по-прежнему там, балкон по-прежнему там, а что ты делаешь здесь? И специально для тебя я собираюсь сделать лекцию длинной. Я забочусь о моих людях.

Сегодня он написал письмо, в котором он чувствует опасение, что «возможно, дух Раджнишпурама овладеет и этой коммуной тоже». Сарджано, это не ты говоришь. Это У. Г. Кришнамурти. Он никогда не жил в коммуне.

Коммуна дает определенные обязанности и опреде­ленные свободы. Коммуна не является неизбежно разру­шительной для индивидуальности. Фактически, такова сама цель коммуны: сохранять индивидуума, его целостность.

Коммуна — это не организация, но когда в нее во­влечены тысячи человек, кому-то нужно готовить пишу, кому-то нужно следить за дверью, а кому-то нужно зани­маться мелочами. Бывают люди, которые начинают думать, что даже занятие такими вещами есть разрушение их свободы. Это сущий вздор.

Определенная ответственность не против свободы; фа­ктически, свобода может существовать только с ответ­ственными людьми. Кто-то должен заботиться о садах, иначе там не будет цветов.

Это проблема не только Сарджано, но и еще неко­торых саньясинов. Нужно внести ясность: коммуна не является диктаторской, но она также и не демократична. Она оказывает уважение индивидуальности. Вместе с уважением она налагает и ответственность, — то, что вы не должны вторгаться в пространство других и то, что вы должны вно­сить вклад в коммуну.

Если вы берете от блага коммуны, вы должны внести что-то — то, что вы можете делать.

Когда вы трудитесь с друзьями, не должно быть споров ни о чем — только диалоги. Нет необходимости ничего ни­кому навязывать. Когда есть разумные люди, они могут увидеть причину сами. Их не заставляют.

Но существуют немногие люди, которые считают распущенность свободой, Сарджано, это — твоя позиция.

Распущенность не есть свобода.

Мы сидим здесь — и никто не заставляет вас быть молчаливыми. Вы молчаливы в соответствии со своим разумом, и это придает вашей индивидуальности потря­сающую грацию.

Один из моих адвокатов в Америке был озадачен. Он не был саньясином, и его наняли просто из-за того, что он был авторитетом права, деканом факультета права в Кали­форнийском университете. Он, очевидно, видел студентов всю свою жизнь, но еще никогда не видел мастера.

Так вот, однажды он отвел меня в сторону и спросил:

«Я в недоумении. «Даже когда входит суд, должно быть объявлено: «Суд идет, всем встать». Но когда вы приходите, никто не объявляет этого. Там есть ваши люди — мы можем понять, почему они встают. Но меня озадачивает то, что я и сам чувствую, что мне хочется встать. И когда я смотрю на вставших людей, только половина из них саньясины, поло­вина — другие люди».

Когда саньясины начали подниматься, встали и другие — не зная этого, не осознавая этого, они вдруг обнаружили, что они также встали. Может, они сделали это и не ради меня — это не вопрос их согласия или несогласия.

Ваше молчание не демократично — вас не просили голосовать за то, чтобы быть молчаливыми. Это не диктатура — вам не приказывали молчать. В этом красота и достоинство вашего молчания: оно возникает из вас. Оно не навязано снаружи; оно происходит изнутри. А когда нечто происходит изнутри, оно обладает красотой, грацией и потрясающей живостью. Это не молчание кладбища; это молчание сада. Оно не мертво; оно трепещет жизнью.

Сарджано, дзен учит революции изящно. Под именем революции много безобразия произошло в мире. Дзен хочет, чтобы вы понимали смысл внутренней революции; вы дол­жны идти своим собственным путем. Дзен просто делает ясным то, что нечего находить, то, что нет скрытой истины — все дело в том, что ваши глаза закрыты.

Вы видите разницу? Все остальные мистические шко­лы в мире учили, что истина скрыта. Если это только способ выражения, то это простительно. Но реальность такова, что истина не скрыта. Истина повсюду, только наши глаза закрыты.

Когда вы переносите операцию, у вас есть режим по­ведения. Не думайте, что требование определенного поведе­ния от вас есть вынужденное рабство.

Свобода может существовать только в соответствии с определенной моделью поведения, которую вы приняли сознательно, зная все ее значения.

Когда «да» исходит от вашего собственного существа, лишь тогда оно истинно. Если оно исходит из страха, оно ложно. Если оно исходит из жадности, оно не истинно. Когда оно исходит только из понимания без страха, без жадности, без наказания, тогда вы действуете в соответствии со своей внутренней истиной.

Это чудо, что тысячи людей могут жить здесь без всякого конфликта, без всякой борьбы, без всякого насилия. Весь мир может жить так спокойно и тихо, если свободу не понимают превратно — как распущенность.

Свобода — это еще большая ответственность, она придает вам благородство и достоинство. Она заставляет вас осознать то, что вы живете осмысленно. Другого смысла нет.

Когда я сказал вам вчера, что нет смысла в жизни, нет окончательной цели, вы могли превратно понять меня. На самом деле я говорил, что нет смысла в жизни; следо­вательно, вы свободны создать его. Нет цели в жизни, нет застывшей предопределенности; значит, ваши руки вольны рисовать, ваять, любить, жить. Но теперь вы должны зави­сеть лишь от одной вещи — и это ваш собственный внут­ренний свет.

Дзен это пробуждение внутреннего света. И в этом пробуждении все основы нравственности следуют сами собой.

Люди спрашивали меня; «Дзен выглядит прекрасно, но где же нравственность?» Из-за того, что все религии мира учили вас нравственности, они создали идею, что если нравственности не обучать, не принуждать, не дисципли­нировать, вы будете безнравственными. Ваша безнрав­ственность считается сама собой разумеющейся,

Истина в другом. Если вы просто бодрствуете внутри своего осознания и действуете в соответствии с таким осоз­нанием, ваша жизнь будет нравственной, добродетельной. Не обременяя вас религиями, навязанными другими людьми, не создавая никакой вины, дзен дает вам потрясающую свободу. Но эта свобода настолько же велика, как и ваша ответ­ственность — если вы отбросите ответственность, вы также отбросите свою свободу.

Большинство людей в мире прожили в рабстве из-за простого психологического факта: рабство — это уют, свобода — это открытое небо. Рабство — это безопасность клетки. Птице в клетке не надо беспокоиться о пище, не надо беспокоиться о врагах, не надо беспокоиться о смене времен года, но она продала свою свободу за всю эту безопасность.

Усилие дзен в том, чтобы выпустить вас из ваших клеток. У этих клеток прекрасные названия: христианство, индуизм, джайнизм, буддизм. Таково усилие дзен — неважно, в какого рода и формы клетке вы живете — только не живите в клетке. И вся вселенная доступна вам. Для этого не нужно искать, это уже трепещет в вашем сердце. Просто больше сознавайте свое внутреннее, и вы начнете взрослеть.

Очень немногие люди взрослеют, большинство людей только старится. Взросление делает буддой. И низшее, обладает потенциалом стать буддой. Но никогда не становитесь буддистом — это клетка. Никогда не принад­лежите ни к какой организации. Никогда не принадлежите ни к какой системе веры или морали. Принадлежите только лишь своей собственной свободе, а свобода, безусловно, при­носит огромную ответственностью. За все, что вы делаете, ответственны вы. Нет никого другого, чтобы принять эту от­ветственность. Вот почему люди согласились верить во все­возможную ложь.

Бог это ложь, но это помогает людям сделать его от­ветственным. Он создал мир — если он создал нас такими, как мы есть, он ответственен. Они верят в пророков, в мессий, просто чтобы переложить на них свою ответ­ственность. А все ваши мессии, ваши Христы, ваши Кришны просят у вас только одного: «Верь в меня, и я позабочусь о твоей духовной жизни».

Существуют миллионы христиан, и они верят в Иисуса, и они верят в Бога, но их духовность не расцвела. Не расцвела она и в других религиях. Что-то неправильно в самой основе. Дзен ставит этот вопрос — добиться, чтобы вы осознали, что неправильно. От перекладывания ответственности чувствуется благо — бремя ушло. Однако с ушедшей ответственностью ваша свобода тоже исчезла. А человек, который не знает свободы, ничего не знает о жизни, ничего не знает о любви, ничего не знает о творчестве, ничего не знает об этой необъятной вселенной.

Когда я говорю, что нет смысла, я подразумеваю, что вы должны создать смысл. Он не изготовлен для продажи. Когда я говорю, что нет цели, я просто подразумеваю, что вам нужно научиться жить без целей. Человек живет лишь ради сути, ради глубины... у кого нет целей, нет источников, тот один в этой безбрежной вселенной, без всякого руко­водства.

Все писания нечестивы, поскольку все они претендуют на то, чтобы быть вашим руководством, вашими провод­никами. Но вам не требуются проводники. Вам требуется осознанность, а каждый проводник хочет, чтобы вы были слепы. Проводнику легче, если люди слепы, потому что они не задают вопросов, они не создают сомнений. Они готовы быть рабами, если безопасность предоставлена им, а это и есть то, что все религии дают вам: безопасность по окончании жизни, безопасность на небесах.

Совсем недавно я смотрел фильм об Иисусе, и я люблю этого человека. Если я не люблю кого-то, я не критикую его, я не чувствую, что он заслуживает критики. Там было несколько вопросов...

В одном месте богатый человек, юноша, который только что унаследовал почти что империю, подошел к Иисусу и спросил его: «Я бы очень хотел следовать тебе, но каковы условия?»

Иисус сказал ему: «Первым делом ступай и раздай все, чем ты владеешь, бедным».

Человек спросил: «Все?»

Иисус сказал: «Да. Отдай все и приходи ко мне».

Человек стоял, он колебался, и смешок прокатился по толпе. А как только богач исчез в толпе, пряча лицо, Иисус произнес свои знаменитые слова: «Скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, чем богач через врата Божьи».

Таким образом, была одобрена бедность. А когда вы одобряете бедность, вы разрушаете искусство создания бо­гатства, искусство создания большего комфорта, и вы уте­шаете бедного в его несчастье и в его бедности. А этот человек, этот пришедший юноша — вы требуете от него слишком многого слишком рано. Мастер не должен торо­питься. Тот только что унаследовал империю, а вы просите его раздать все!..

Он спросил: «Все? Ты подразумеваешь все?»

Если бы Иисус сказал ему: «раздай часть», когда он подошел бы поближе: «раздай еще немного», а когда он стал бы более близким и более понимающим, вся его империя была бы роздана. Ему мешает именно Иисус. Он приходит и он готов, но требовать слишком многого, когда время не пришло, было слишком поспешным.

Я не стал бы его ни о чем просить. Если бы он пришел, я бы приветствовал это, а со временем вы помогли бы ему рассеять его империю.

Фактически, до того, как личность станет бдительной и осознающей, вам не следует требовать таких невозможных вещей. Однако все религии требовали невозможных, противоестественных вещей. Тот человек, очевидно, ушел с виной, с чувством неполноценности, что у него не оказалось мужества. Теперь вы создали рану в нем. Кто же исцелит его?

Люди смотрят на Иисуса, как будто он целитель. Я говорил вам, он создал больше ран в человечестве, чем любой другой человек. Но раны эти очень психологичны; они не на вашем теле, они на вашем уме. И все религии делали так.

Все религии осуждали женщин за то, что у них женское тело. Никого не волновало, что без женского тела не было бы возможности рождения. Даже так называемому Богу пришлось использовать женщину. Странно! Зачем ему понадобилось делать несчастную Марию беременной? И оба были осуждены: и муж, и жена. Имя отца Иисуса вообще редко упоминается. Но когда я посмотрел на всю эту историю, он, похоже, был гораздо более человечным, гораздо более понимающим, чем даже ваш Бог. Бог, по крайней мере, мог бы справиться с девятью месяцами; не было нужды поднимать этот скандал из-за того, что Иисус не сын своего собственного отца. Тот же самый Бог дает заповедь: «Ты не должен совершать прелюбодеяния» — и сам же совершает это. Сам Иисус есть доказательство Божьего прелюбодеяния.

Но такие вымыслы утешают — Бог, который прихо­дит, когда это необходимо. Странно то, что он понадобился в Иудее, в Израиле и не понадобился нигде больше. А Иудея это небольшое место... в нем нет ничего замечательного. Бог избирает жену бедного плотника — а он считается все­могущим... он знает все. Тогда он, очевидно, знал то, что этот мальчик будет распят в возрасте тридцати трех лет.

Зная все это, тем не менее, все религии осуждали жен­щину, а все их тиртханкары и все их аватары, инкарнации... все родились от женщин. И, тем не менее, мать всех ваших божественных мужчин осуждена. В христианской троице нет места для женщины, фактически, по всему миру с женщиной обращались, как будто она всего лишь товар для пользования.

Но почему женщины приняли это? По той же самой причине вы приняли другие виды рабства: безопасность; муж будет заботиться. Древние индийские писания гласят «Когда женщина ребенок, о ней должен заботиться отец; когда жен­щина молода, о ней должен заботиться муж; когда женщина стара, о ней должен заботиться сын». Но из-за этой безопас­ности и заботы вы уничтожаете свободу женщины. И жен­щины согласились — точно так же как согласились и другие люди — на все виды рабства. Причина попросту в том, что им не хватает сознания.

Все усилие дзен в том, чтобы привести вас к вашему собственному сознанию, и тогда нет необходимости ни в каком писании, нет необходимости ни в каком проводнике. У вас есть свой собственный свет, и соответственно вы мо­жете жить интенсивно, радостно, танцуя. Но люди продол­жают пытаться отыскать какого-нибудь проводника.

Для чего Сарджано ходил к У. Г. Кришнамурти? Вдруг тот сможет дать ему истину.

Никто не может дать вам истину.

Истина уже хранится внутри вас.

Вы должны обнаружить ее.

Первый вопрос, заданный одним из саньясинов:

В своей книге «Путь дзен» Алан Уотс пишет:

«Нельзя забывать о социальном контексте дзен. Это первостепенный путь освобождения для тех, кто изучил дисциплину социальной конвенции, обусловливание индивидуума группой.

Дзен это лекарство для болезненных результатов такой обусловленности, для ментального паралича и беспокойства, которые возникают от экстенсивного самосознания».

Возлюбленный Мастер, во-первых, я не вижу никакой нужды изучать социальные конвенции для подготовки к пути дзен. Напротив, попытка изучить мертвые, старые правила демонстрирует глупость.

Почему бы не отбросить их немедленно?

Во-вторых, видишь ли в дзен лекарство для болезненных результатов обусловленности?

Когда бы вы ни читали книгу, вспоминайте человека, который пишет ее, потому что эти слова не приходят с неба, они приходят от индивидуального ума.

Алан Уотс был обучен как христианский миссионер. Это обучение продолжает воздействовать на его попытку понять дзен. И, наконец, когда он подошел немного ближе к дзен, христианская церковь исключила его. Это внесло кри­зис в жизнь этого человека. Он еще не был человеком дзен, и уже лишился своей репутации христианина. Он такого стресса он начал пить, стал алкоголиком и умер от алкого­лизма. Если вы знаете этого человека, вы поймете, почему он говорит то, что он говорит.

Его утверждение, что «нельзя забывать о социальном контексте дзен», попросту говорит кое-что о нем самом — то, что если бы он не забыл социальный контекст и оставался послушным христианином, все могло бы быть лучше. Его интерес к дзен вместо свободы принес ему ката­строфу. Но дзен не ответственен за это; он не смог пройти весь путь.

Он пытался кое-как придать дзен христианский контекст.

Это не понравилось ни христианам, ни людям дзен. Они не нуждались ни в каком христианском контексте, они не нуждались ни в каком социальном контексте. Это инди­видуальное восстание. Индуист вы, мусульманин или хрис­тианин, не имеет значения.

Какой бы груз вы ни несли, отбросьте его. Как бы ни назывался груз, просто отбросьте его. Дзен это депрограммирование.

Все вы запрограммированы — как христианин, как католик, как индуист, как мусульманин... каждый запрограм­мирован. Дзен это депрограммирование. Поэтому не имеет значения, какого рода программу вы приносите; в какого рода клетке вы жили, неважно. Нужно сломать клетку и выпустить птицу. Не существует социального контекста дзен. Дзен есть наиболее интимное и наиболее индивидуальное восстание против коллективной массы и ее давления.

Алан Уотс неправ. Его понимание дзен абсолютно интеллектуально. Он говорит «это первостепенный путь освобождения для тех, кто изучил дисциплину социальной конвенции». Все вздор. Это не имеет ничего общего с социальной конвенцией. Нет необходимости изучать то, что вы должны отбросить, в конце концов. Нет смысла тратить время. Другими словами, он говорит «сначала заберись в клетку, стань рабом определенной традиции, определенной религии, определенной системы веры, а потом попытайся освободиться от нее».

Он попросту демонстрирует свой ум — бессоз­нательно. Его заключили в клетку и годами обучали как христианского священника. Вы можете изгнать христианина, но для христианина очень сложно изгнать христианство, которое вошло глубоко в его кости, в его кровь. Ему не удалось изгнать его, отсюда его совет для других, кто последует «это первостепенный путь освобождения для тех, кто изучил дисциплину социальной конвенции, обуславливание индивидуума группой». Это совершенно не так.

Не имеет значения, каким образом вы обусловлены. Обусловлены на пятьдесят процентов, шестьдесят процентов или сто процентов — это не имеет значения. Из любой точ­ки свобода достижима. И вы будете должны отбросить это, поэтому чем меньше вы обусловлены, тем лучше, поскольку вы будете отбрасывать небольшой груз. Лучше, если ваша клетка невелика. Но если у вас есть дворец и империя, тогда очень сложно отбросить это.

Когда Иисус потребовал у рыбаков бросить их дела и следовать за ним, они действительно отбросили. Там не было ничего значительного — просто рыбачьи сети, ветхие сети. Хорошая сделка: отбрасывая эту сеть и следуя этому чело­веку, вы войдете в царство Божье. Но когда он потребовал у богатого юноши бросить все, — «приди и следуй за мной», — богач не решился и исчез в толпе. Что касается обуслов­ленности, чем меньше вы имеете, тем легче это отбросить.

А он требует, чтобы сначала вы были обусловлены группой и изучили дисциплину социальной конвенции. Странно... Нужно ли вам сначала становиться солдатом, лишь для того, чтобы потом выйти в отставку? Если вы не хотите воевать, вы не должны становиться солдатом. Почему бы ни быть чистым? Но он не был чист.

Он был испорчен христианством, и он ожидает — в соответствии со своей запрограммированностью — что каждый сначала должен быть обусловлен, закован, взят в наручники, посажен в тюрьму, — с тем, чтобы он мог насладиться однажды свободой. Странный способ переживания свободы!

Когда вы свободны, не потребуется обусловливания никакой группой, никакой верой. Нет необходимости. Какие вы есть, вы и так слишком обусловлены. Общество не позволяет своим детям, расти как лилии в полях — чистыми, необусловленными. Они загрязняют их всеми своими вековечными условностями. Чем старше условность, тем более драгоценной она считается.

И в противоположность... он делает второе утвер­ждение: «дзен это лекарство для болезненных результатов такой обусловленности».

Дзен это не лекарство. Дзен это взрыв здоровья. Лекарство необходимо только больным людям, но здоровье необходимо каждому — больше здоровья, больше сочной жизни. Дзен не лекарство, дзен это внутренний взрыв вашей целостности, вашего здоровья, вашего окончательного бес­смертия.

Спрашивающий сказал: Возлюбленный Мастер, во-первых, я не вижу никакой нужды изучать социальные кон­венции для подготовки к пути дзен — ты прав. Напротив, попытка изучить мертвые, старые правила демонстрирует глупость. Ты снова прав. Почему не отбросить их немед­ленно? Именно это предлагает вам дзен: «Почему не отбро­сить это сразу? Зачем двигаться по частям?»

Я рассказывал вам историю из жизни Рамакришны... Человек скопил десять тысяч золотых рупий. А в то время рупии были действительно золотыми; слово «рупия» просто означает золото. И таково было его желание — что однажды, когда их станет десять тысяч, он смог бы пожертвовать их Рамакришне, конечно, обретая заслугу в другой жизни. Когда отдают небольшие пожертвования и люди получают великие блага... за десять тысяч золотых вы можете купить даже собственный дом Бога!

Он пошел, бросил свою сумку с золотыми монетами и сказал Рамакришне: «Я хочу предложить их вам. Пожалуйста, примите их».

Рамакришна был странным человеком. Обычно традиционный саньясин не стал бы принимать. Он мог бы сказать: «Я отверг мир, я не могу принять». Но Рамакришна не был традиционен. Он сказал: «Ладно, принимаю. Теперь окажи мне любезность».

Человек сказал: «Я у твоих стоп. Все, что ты поже­лаешь».

«Отнеси все эти монеты к Гангу», — который нахо­дился прямо позади храма, где жил Рамакришна — «и брось все монеты в Ганг».

Человек не мог этому поверить: «Что же это... десять тысяч золотых?» Но теперь он не может сказать, что это неправильно, он уже лишился права собственности на них. Теперь они принадлежат Рамакришне, и Рамакришна гово­рит «Просто окажи мне любезность. Ступай и выбрось их».

Нерешительно, неохотно, человек отправился. Прошли часы. Рамакришна спросил: «Что случилось с тем человеком? Он должен был вернуться через пять минут».

Рамакришна послал саньясина разыскать его...

Этот человек собрал большую толпу. Он сначала выкладывал каждую золотую монету на камень, а потом бросал их одну за другой. А люди прыгали в Ганг и собирали, и это превратилось в грандиозное зрелище, а человек наслаждался.

Когда сообщили Рамакришне, он сказал: «Этот человек идиот. Скажите ему: когда ты собираешь что-то, ты можешь вести счет, но когда ты выбрасываешь, какой смысл тратить время? Бросай весь груз».

Рамакришна простым путем указывал, что когда вы отбрасываете свою обусловленность, свои ментальные кон­цепции, свои верования, не отбрасывайте постепенно. Они все взаимосвязаны; бросайте их все. Если вы не сможете отбросить их все в один момент, вам не удастся отбросить их вообще. Или сейчас, или никогда.

Во-вторых, ты спрашиваешь: Видишь ли ты в дзен лекарство для болезненных результатов обусловленности?

Я не вижу в дзен лекарства, потому что лекарство рано или поздно становится бесполезным. Когда ваша простуда кончилась, вы не носитесь с греческим аспирином!

Мукта держит их для каждого; она приняла ответ­ственность. Будучи гречанкой, ей приходится носить греческий аспирин. И все знают — как только кому-то понадобится аспирин, надо разыскать Мукту.

Если дзен лекарство, то когда вы вылечились, что вам делать с дзен? Вам придется выбросить его или отдать «Клубу Львов». Но дзен не может быть выброшен, не может он и быть отдан «Клубу Львов». Прежде всего, там нет ни одного льва.

Дзен это сама ваша природа; Нет способа отбросить ее. Все, что вы можете сделать с дзен — это две вещи: вы можете вспомнить или забыть. Это единственная возможность. Если вы забываете свою природу, забываете о том, что вы будда... это единственный грех в мире дзен:

забывчивость.

Последние слова Гаутамы Будды на земле нужно запомнить: саммасати. Саммасата означает правильное вспоминание. Вся его жизнь сконденсирована в одном слове — вспоминание — как будто, умирая, он конденсирует все свое учение, все свои писания в одном слове. Никто не про­изнес более значительного слова, когда умирал. Его последнее послание, все его послание: саммасати — помни. И когда вы помните, нет пути отбросить вашу сознательность.

Дзен это не медитация. Дзен это именно саммасати — вспоминание своей окончательности, вспоминание своего бессмертия, вспоминание своей божественности, своей свя­щенности. Вы вспоминаете это, радуетесь этому и танцуете от радости того, что вы укоренены, так глубоко укоренены в существовании, что нет повода для вас, беспокоиться и волноваться.

Существование внутри вас и снаружи вас — единое целое.

Второй вопрос:

За всю историю человеческого сознания ты первый оказываешь величайшее уважение женщинам, и предоставляешь все возможности, вырасти в просветление. Но почему мастера дзен сознательно игнорировали женщин веками? Существует лишь несколько примеров женщин просветленных, но нет мастеров дзен!

Верно ли то, что женщина от природы не слишком заинтересована в росте своего сознания? Не

будешь ли ты так добр, включить этот большой вопрос прекрасной половины в твой Манифест дзен?

Вследствие несчастной случайности все религии нашли простой способ порабощения людей, и это было безбрачие. Либо вы принимаете безбрачие и идете в монастырь, либо, если вы не приняли безбрачия, в вас создана вина. Вы знаете, что не делаете того, что ожидается от вас. А внутри монастыря разница тоже невелика; они страдают от той же беды.

Сексуальность — это естественный феномен. Если бы религии приняли сексуальность как естественный феномен, так как вы принимаете дыхание, мир был бы совершенно иным; женщину уважали бы точно так же, как и мужчину. Вследствие этого вопроса о безбрачии религии настроили весь мир против женщин. Во-первых, принявший безбрачие должен был опасаться женщин. Это не меняет его сексуальности, он просто становится гомосексуальным.

Сейчас один из епископов Англии, который является третьим в иерархии... Есть возможность, что он скоро станет архиепископом; только один человек между ним и архиепископом. Он приходит с декларацией, что безбрачие означает лишь, что вы не должны вступать в любовные отношение с женщинами, оно не включает гомосексуализм. Грандиозная идея. Однако не он пионер и основатель новой истины — гомосексуализм рождался в монастырях всех религий. Так должно было произойти, если вы держите мужчин и женщин порознь. Тогда женщины становятся лесбиянками, а мужчины становятся гомосексуалистами.

Сейчас даже некоторые страны допускают гомосек­суальные браки и лесбийские браки. Они считают это очень прогрессивным шагом. Существуют тысячи лесбийских пар, соединенных церковью, но только в Америке. В этом году в Америке появится новый вид рождения: через искусственное оплодотворение, потому что эти женские лары, как бы они ни любили друг друга, как бы ни поедали друг друга, не могут создать ребенка. Но им доступны клиники, а мужчина — это не что иное, как впрыскивание!..

Существуют, к тому же, идиоты, которые пытаются найти какой-то способ рождения ребенка мужчиной. Ведь если это продолжается, — а лесбийские пары продолжают существовать, и они могут иметь детей, — как же насчет гомосексуалистов? Бедняги!.. Должна быть изобретена какая-то искусственная утроба, — она уже изобретена — и тогда гомосексуалисты могут тоже иметь детей. Тогда гетеросексуалы будут выглядеть очень традиционными, уста­релыми. Прогрессивные люди!..

Весь этот вздор произошел вследствие единственной нездоровой, больной идеи безбрачия. Поэтому религии стали бояться женщин, и монахи, которые следовали, стали бояться. Даже мужчина с отвагой Гаутамы Будды в продолжение двадцати лет не допускал к посвящению ни одной женщины. А когда, в конце концов, он допустил — ему пришлось допустить, потому что женщина, которая пришла просить у него посвящения, была не обычной женщиной.

Мать Гаутамы Будды умерла сразу же после того, как родила его. Эта женщина была младшей сестрой матери Гаутамы Будды. Она не вышла замуж, просто чтобы быть в состоянии заботиться об этом маленьком ребенке. Теперь эта женщина стояла перед ним, прося у него посвящения. Он отказывал ей двадцать лет беспрерывно. В тот день он заколебался. Эта женщина принесла в жертву всю свою жизнь... без нее он мог бы не выжить. Она была больше чем мать для него, и он не смог отказать.

Благодаря этому импульсу он посвятил первую женщину, но с очень печальным объявлением. Он сказал десяти тысячам монахов, которые всегда двигались с ним:

«Моя религия должна была продлиться пять тысяч лет, Теперь, так как я начал посвящать женщин, она продлится только пятьсот лет!»

Таков страх — что женщина разрушительна, что если мужнины и женщины будут вместе, они забудут все про медитацию. Время от времени... и это очень естественно...

Медитация не естественна. Медитация — это нечто, с чем может справиться только очень развитое сознание. Но воспроизведение — все виды животных прекрасно обходятся без всякого руководства. Только человек нуждается в руко­водстве. Теперь идут большие дискуссии по всему миру о том, как обучать детей сексу. Странно, птицы не обучается сексу, у животных нет никаких уроков, указаний.

Я слышал о маленьком мальчике, который нашел книжку «Как заниматься любовью». Читая инструкцию, он устроился на голове у маленькой девочки, потому что там говорилось: «Вы должны быть сверху девушки» — вот он и уселся на голову девушки. Он сказал: «Дальше ничего не го­ворится, а я не очень и наслаждаюсь».

И девочка сказала: «Я тоже не получаю удовольствия от этого. Слезай, у меня голова разболелась!»

Только человека требуется обучать сексу. Это и есть то, что сделали религии — они сделали секс чем-то зловещим. Они отгородили знание о нем Китайской стеной. И даже такой человек как Гаутама Будда, или Махавира, или другие мастера дзен, оставались удовлетворенными культурным про­граммированием. Культурным программированием было обя­зательное безбрачие.

Никто не соблюдает безбрачия; никто никогда не соблюдал. Ведь для безбрачия вам потребуется изменить всю вашу биологию, всю вашу психологию. Как вы можете это изменить? Вы даже не знаете, что секс существует не в ваших гениталиях, он существует у вас в голове. Выключатель в вашем мозгу. Если изменение не произошло в этом месте, вы не можете соблюдать безбрачие. Как бы долго вы ни стояли на голове, это не приведет к переменам. Это просто сделает его сильнее. Поэтому боязнь того, что женщина может привлечь мужчину и отвлечь его от медитации, от дисциплины, осудила женщину.

А почему ее не принимали? Потому что она не могла бы справиться с этим. Ее сексуальность более открыта, не­жели сексуальность мужчины. Каждый месяц ей приходится проходить через определенный период, менструальный период. Она не может скрыть этого. Это показывает, что она не может соблюдать безбрачие.

Лишь недавно ученые пришли к выводу, что мужчины имеют месячные периоды точно так же как женщины. Если вы хотите проверить это, вы должны завести дневник, и пос­тоянно записывать. Как только вы испытываете сексуаль­ность, сделайте отметку, точку. И вы будете поражены, что есть несколько дней в каждом месяце, когда вы более сексуальны, чем в остальные дни. И это происходит в одни и те же дни каждый месяц — это и есть ваш менструальный период. Но ваш менструальный период не столь видим; он просто церебральный; ум дает больше сигналов.

Если вы ведете заметки, вы можете обнаружить это сами. Несколько дней вы вообще не интересуетесь сексом, фактически, он вам отвратителен. И если каждый мужчина и женщина заведет дневник, это будет очень полезно.

Не подходите к женщине в определенные дни. Не подходите к своему мужу в определенные дни — в такие дни он испытывает отвращение. В такие дни вы можете свободно послать его отдыхать в любое место... не беспокойтесь! В такие дни он не заинтересуется никакой женщиной. Фактически, такие дни отвращения создали все ваши религии. Все ваши религиозные философы, очевидно, имели больше менструальных периодов в месяце, чем имеют обычные, нормальные люди. Они, похоже, были сильно оза­бочены сексом. Обычные люди не так сильно озабочены.

Мое собственное понимание таково, что когда человек растет, в возрасте около четырнадцати лет он заинтересовы­вается сексом, и если ему позволено — без вины, без пре­пятствия — прожить свой секс интенсивно, он успокоится к возрасту сорока двух лет. Но этого не происходит. Люди не успокаиваются даже в могиле. Они по-прежнему думают о женщинах.

Вы задумывались о том, чем люди занимаются в могилах? Если вы им сочувствуете, сделайте в могилах отвер­стия и постоянно подкладывайте в них журналы «Плейбой» или «Плейгерл», мертвые будут очень рады. Именно этим они заняты все время.

Было подсчитано, что раз в каждые три минуты муж­чина думает о сексе. Каждые три минуты? можете завести дневник... вас может удивить то, что вы не средний. Вы можете думать четыре, пять раз — но это среднее. Каждая женщина думает один раз в семь минут. Такое несо­ответствие и вызывает все хлопоты. Когда вы думаете о сексе, она не думает о сексе.

В разумных обществах люди просто должны отмечать на доске: «Я готов». Если другой готов, он придет. Если он не готов, он зачеркнет: «Это неподходящее время для меня». Не понадобится никакой борьбы, не понадобится притворяться, что у вас болит голова, что вы слишком устали, что работы слишком много. Просто уясните, что бывают моменты — и вы заинтересованы, а бывают моменты — и вы не за­интересованы. Ничего нельзя поделать с этим; нет способа изменить этот процесс.

Но эти люди нашли ключ к разгадке. Осуждая секс, вы можете поработить все человечество. Каждый становится грешником, каждый становится виновным. Каждый думает, что он неправильный. А на мой взгляд, я никогда не стал­кивался с неправильным человеком; каждый прав. Возможно, в тот момент для него правильно быть несчастным, бить тарелки, кричать. И вы знаете... каждый день в тара­барщине... Откуда приходит эта тарабарщина? Думаете, она приходит снаружи? Внезапно вы взрываетесь, вы высво­бождаете ее. Она бродила внутри вас; вы предоставляете ей свободу. Запомните одну вещь: выбрасывайте свою тарабар­щину и держите руки вверху, так, чтобы ничья другая тара­барщина не свалилась на вас.

Женщину не признавали, потому что она не может претендовать на безбрачие. Пока секс не признан естествен­ным, женщины никогда не будут освобождены. Освобож­дение женщин — это признание секса естественным явле­нием. Ни мужчина не