Глава III.

Уилл.

***

Я не хотел этого. Готов поклясться чем угодно, что не хотел. Моя ложь привела к этому. Анна сидит и смотрит на меня, вытаращив глаза. Я вижу в них боль и разочарование.

Конечно, такая ложь. Я лгал о том, кто я на самом деле. А соответственно и о том, что я убивал людей. Ждал, пока Анна уснет и читал дневник своей сестры. Жаль, что я лишь недавно узнал, кому принадлежит дневник. Я дочитал бы его гораздо раньше. Я выбросил тогда дневник своей сестры, чтобы Анна не узнала всей правды. Но как он вернулся назад? Вот загадка.

Я уже готов был рассказать своей девушке все, но услышал странный звук. Кто-то звал меня, звал в ночи. Не человек. Вампир. Черт, мне надо уберечь ее.

– Анна, посиди здесь. Я скоро вернусь и расскажу все.

– Куда ты? – спрашивает она. – Я хочу услышать все сейчас же.

– Я не могу остаться сейчас! Это долгий рассказ. – я подбежал к ней и схватил за плечи. Как же больно смотреть в эти глаза. – Прошу тебя, посиди здесь. Постарайся успокоиться, милая. Я тебя люблю, запомни это!

Не дав ей вставить ни слова, я выбежал из дома. Я оглядывался вокруг. Ночная мгла поглощала красивые пейзажи окружающей природы.

Я слышал этот голос. Он звал меня в ночи. Я старался не отходить далеко от дома.

– И как же ты оказался здесь, в этом городе? Это не похоже на тебя.

Из темноты вышел парень. Кожаная куртка и черные джинсы подчеркивали его стройность, а легкая щетина придавала ему слегка угрожающий вид.

– Ричард. – я ухмыльнулся. – Я то же самое могу и у тебя спросить. Что ты делаешь здесь?

– Знаю, что мы плохо с тобой закончили нашу последнюю беседу… – сказал Ричард. – Меня вот это не устраивает. Я бы предложил перемирие, например.

– Перемирие? После того, что ты делал? Ты хочешь перемирия? – я перешел на крик.

– Не кричи ты так. – Ричард улыбнулся. Он был похож на наглого кота.

– Лучше убирайся, пока я не убил тебя. Я старше, не тягайся со мной. – я старался сохранять хладнокровие, но рядом с таким созданием как Ричард, это было маловероятно.

– Джордж, зачем ссориться, быть врагами?

– Не называй меня Джорджем. Теперь я Уилл.

– Ты думаешь, что сменил имя, сел на дно, нашел подружку и все? Ты думаешь, что сбежал от этой жизни? Помнишь, как мы веселились раньше?

– Я бы многое отдал, чтобы забыть! – перебил я его.

Он засмеялся.

– Именно поэтому ты выкинул дневник своей сестры?

Я промолчал.

– Я его вернул, да. Ты правильно понял. И кстати, Джордж! Ох, прости… Уилл. – он произнес это имя с презрением. – А не ты ли на прошлой неделе высушил молодую студентку? Она просто торопилась домой. – Ричард произнес это, стараясь спародировать тонкий женский голос.

– Уходи, Ричард. Я не хочу тебя видеть. -постарался уйти подальше от этого парня. Меня раздражал даже сам факт, что я нахожусь рядом с ним. Но это оказалось не так просто, Ричард смотрел на эту ситуацию по-другому. Он загородил мне путь.

– Я предлагаю перемирие. В последний раз. Зачем ссориться, Джордж? Не я виноват в смерти твоей сестры, она просто не хотела жить.

При упоминании о Еве моя кровь забурлила. Наверное, страшно было смотреть на меня в тот момент. Я просто хотел разнести все вокруг, потому что мысль о ее смерти была для меня невыносимой. Я винил себя, Ричарда, я винил все вокруг, но я не знал настоящей причины. И эта таинственность, эта недосказанность не давали мне жить спокойно. Только рядом с Анной я забывал о том, что тревожило меня. Она дала мне снова почувствовать вкус жизни, и я не могу позволить ей уйти.

– Прочь с дороги! – сказал я Ричарду и толкнул его в плечо.

Он злобно ухмыльнулся и отошел.

– Хорошо. Раз ты прогоняешь меня, то я думаю, что твоя чудо-блондиночка меня примет.

– Она никогда тебя не пригласит. – мне не хотелось впутывать ее в это. Как же мне хотелось в тот момент просто стереть с лица земли эту ошибку природы, исправить ту ошибку, которую допустила моя сестра. Не передать словами, как я удивился, когда Ричард расхохотался и достал из кармана бейджик, на котором было написано «Доставка пиццы». Я рассердился на себя за то, что был так неосторожен.

– В следующей раз скажи своей пустоголовой девочке, что доставщик пиццы может и на пороге подождать, что это мелкий человечек, его необязательно приглашать в дом.

В этот момент моя нарастающая ярость потребовала выхода. Я кинулся на парня и сбил его с ног. Он резко встал на ноги и убежал от меня, крича: «Оставь свою честь, Джордж. Времена уже не те».

Я стоял на месте.

Времена действительно уже не те. Когда-то люди умирали за свою честь, отдавали жизни за чужую. Честь была дороже золота. Люди шли на плаху, совали шеи в петли, но не хотели отдавать того, что делало их благородными людьми. Я уважал те времена, когда человек стоял за себя, за свою семью, за своих друзей до последнего, умирал ради них, не давая опозорить ни себя, ни свой род. Но времена уже не те. Теперь человек, который отстаивает свою честь, считается старовером, смешным. Почему же так поменялись традиции тех веков, почему они ушли в прошлое? Я нахожу только одно объяснение – просто авторитетами стали те, которые знать не знали таких слов, как честь, долг, благородство и отвага. И мне, как человеку чести, обидно смотреть на то, во что превратился этот мир, обидно смотреть на то, как эти ловцы денег устанавливают свои правила, которым подчиняются многие, которые просто не в силах отстоять свою позицию. Так и рушится мир, оставляя позади все, что было раньше. Так и продолжит он разрушаться, и худшее будет сменяться еще более худшим. Все хотят это изменить, но все боятся, и в войне против правил этого жестокого мира, к сожалению, простой народ проигрывает.

Мне надо вернуться к Анне. Представить страшно, что она пережила. Я открываю дверь и захожу. Она пьет воду. Судя по всему, она выпила много воды, чтобы успокоиться, но этого ей мало, поэтому снова и снова она наполняет бокал.

– Анна. – окликнул я ее. В тишине комнаты раздался мой спокойный, немного неуверенный голос.

– Ты обещал все рассказать. Я жду.

От этого гневного взгляда мне стало не по себе. Но я должен все рассказать.

***

– Что значит ты не Уилл? – выражение ее лица было мне чуждо. Я никогда ее такой не видел. Но а чего я ожидал? Обман никогда не доводит до добра, и вот еще одно тому подтверждение.

– Меня зовут Джордж. И дневник, который ты читаешь, принадлежал моей сестре – Еве.

Это окончательно повергло Анну в шок. Мне было неприятно смотреть на нее, я терзал себя за то, что так поступил с ней. Я принес ей бокал воды.

– Вот это да! – воскликнула она, и это была ее единственная реплика.

Я сидел рядом с ней и не знал, с чего мне начать свой рассказ. Но на мое облегчение она избавила меня от этого.

– Тогда я знаю о тебе многое, Уилл… Прости, Джордж. – мне так чуждо слышать это имя из ее уст. Для нее я всегда был Уиллом, любимым парнем. Я был для нее всем, и так ее разочаровал. Я не знал, простит ли она меня. Я не заслужил прощения, но все же надеялся на ее милосердие.

– Ты можешь по-прежнему звать меня Уиллом. Я больше не тот Джордж, про которого ты читала… Вернее, отчасти и тот, но… Я изменился. – язык заплетался, слова не хотели вылетать из моего рта.

– Ты не убиваешь людей?

Я не знал, что ответить. Если снова ей соврать, то это будет моя последняя ложь. Я решил говорить только правду.

– Убиваю. – я тихо пролепетал это и опустил вниз глаза. – Но это не приносит мне удовольствия. Я убиваю, чтобы выжить.

– И ты не можешь с этим бороться? – спросила она.

– Нет. – ответил я. – Это невозможно. Я ненавижу себя за это, но делаю. Когда я пью кровь, я не чувствую сожаления, оно приходит лишь тогда, когда жизнь уходит из человека. Вампир, который помнит, что когда-то был человеком, рано или поздно начинает ненавидеть свою сущность. И я помню, что был человеком. Я ненавижу свою природу. Мне больно думать о том, кем я являюсь. Но ты… Когда я встретил тебя, я снова почувствовал, что живу, что снова могу быть хоть немножко человеком. И так приятно осознавать, что я все же не до конца злой. – на моих губах появляется улыбка.

Она молчит и ничего не говорит. Я вижу, что ей тяжело принять этот поток информации, свалившийся на нее.

– Я даже не знаю, что сказать. – говорит она. Ее голос тих и приглушен, но в моих ушах он звучит, как барабаны. Я не знаю, что мне делать.

– Наверное, сейчас неудачное время говорить. Можно я пойду спать?

Я киваю в знак согласия. Я рад, что смог отложить этот разговор. Мне нужно все обдумать. Анна ложится в кровать, а я сижу в дверях, не решаясь подойти к ней. Я вспомнил угрозы Ричарда, и мне стало не по себе. Я слушал дыхание Анны. Оно было слегка беспокойным, но все же не учащенным и без признаков нервного срыва.

Я ходил по комнате. Тихо, стараясь не разбудить мою спящую принцессу. Она тихонько ворочалась и посапывала во сне. Я слегка улыбнулся. Я вертел головой, осматриваясь по сторонам, и увидел его. Дневник моей сестры лежал на столе. Он казался необычным предметом. Лунный свет падал на него, оставляя небольшую тень на столе. При лунном свете комната вся казалась мне немного таинственной и необычной. Но в этом и была вся прелесть. Я любил загадки. Они заставляют работать мозг, искать ответы. Сейчас моей загадкой была смерть моей сестры. И разгадка лежала здесь, на столе. Дневник звал меня и словно просил его прочитать.

Я подошел к столу и взял дневник. Это была обычная старая записная книжка в твердом коричневом переплете. Он напоминал обычную книгу, если бы не его содержание. Это так необычно – держать в руках чей-то дневник. Словно у тебя на ладони чужая жизнь. Ты можешь вырвать страницу, совершенно не понимая, что вырываешь чью-то историю, можешь вклеить какую-нибудь страницу, но прошлое не подлежит коррекции, свои ошибки мы можем исправить только в будущем.

Это нелегко – держать в руках дневник своей сестры. Все ее чувства как на ладони. Понравилось бы ей это? Анна ведь читала. Но, наверное, незнакомцу даже легче доверить дневник, ибо многое он просто не поймет. Близкий же человек поймет все, и можно почувствовать себя неуверенно. Ева боялась открывать свои чувства другим, не хотела делить свою боль, не хотела класть на чужие плечи свой нелегкий жребий. Она страдала, была в одиночестве. Со временем это одиночество поглотило ее, уничтожило. Я не прощу себя за то, что тогда оставил ее, не прощу себе того, что она умерла в одиночестве, так и не познав многих радостей жизни. Она увяла, как цветок. И больше этот цветок никогда не распустится.

***