ЮЛИЯ ВОЗНЕСЕНСКАЯ 10 страница

- Можно вас кое о чем спросить, док тор? Вот вы все идете в

Иерусалим. Раньше Мессия исцелял увечных по жребию, а как теперь, вы

не слышали?

- Разве вы не видели в новостях, как теперь проходят исцеления?

- У нас с Хольгером давно нет персо-ника, с тех пор как нет и

дома. А теперь их ни у кого нет: как только началась война с русскими,

так все персоники в городе, у кого они еще оставались, начисто выруби

лись. - Почему?

- Говорят, русские что-то взорвали в космосе. Персональные коды

тоже больше не действуют, и у кого были деньги в банке, теперь

остались ни с чем. 229

- Неужели нельзя восстановить банков ские счета?

- А кто станет этим заниматься? У нас, в Дании, порядка давно нет,

все сгнило и развалилось, а за последние недели тем более: бывшие

власти бегут на юг и на север, а на их место сразу же являются

бандиты. Один наш мэр еще держится, но и он уже делит власть над

городом с Косым Мартином.

- А как же полиция, армия, экологисты? Они разве не могут

поддержать порядок?

- После начала войны мы их и не виде ли. Так что же происходит в

Иерусалиме в последние месяцы?

Ланселот рассказал о массовых исцеле-ниях Мессии, рассказал и о

том, какую пла-ту должны внести паломники.

- Сто планет! - вздохнул Якоб. - Слы шишь, Хольгер?

- Слышу, Якоб, и знаю, о чем ты дума ешь. Не надо мечтать о

невозможном, брат. Даже если бы эти добрые люди взяли нас в

паломничество, чем бы мы заплатили им за дорогу? А как бы мы нашли сто

планет в Иерусалиме?

- Я мог бы там найти работу и все день ги откладывать, а ты мог бы

играть и петь на улицах, и за это люди давали бы нам еду и деньги. 230

- Ты же знаешь, Якоб, что моя игра не многим нравится, серьезная

музыка давно никого не интересует.

- Почему же? - возразил доктор. - Я, например, всегда слушал

только классичес кую музыку. Вы не сыграете для нас что-нибудь,

Хольгер? - О, с радостью!

Хольгер достал из футляра свой инстру-мент и заиграл сложную

испанскую пьесу. Музыка была прекрасна и печальна.

Пока Хольгер играл, Дженни неотрыв-но смотрела в лицо Ланселота, а

он стара-тельно отводил от нее глаза. Дженни взяла жениха за руку, и

ему все-таки пришлось встретиться с ней взглядом. Но прочитав мольбу в

ее глазах, Ланселот покачал голо-вой. Дженни вздохнула, сокрушенно

кивну-ла и больше на него не смотрела. Вдруг Хольгер прервал игру и

замер.

- Я слышу стук копыт, - сказал он. - В нашем городе только у банды

Косого Мар тина есть лошади. По-моему, они двигаются сюда, к берегу.

- Ланселот, вам бы лучше отчалить пока не поздно, - сказал Якоб. -

А нас вы потом где-нибудь высадите. Учтите, у Мартина и его банды есть

ружья и автоматы.

Доктор и Дженни подняли сходни и якорь, Ланселот встал к штурвалу

и запус231

тил двигатель. Но они опоздали: на верхуш-ку дюны выскочили

несколько всадников в военной форме. - Это они? - спросил Ланселот у

Якоба.

- Да, они! Уходите скорее подальше, как бы они не начали стрелять!

Но они начали. Скакавший впереди бан-дит остановился и дал очередь

в воздух.

- Якоб Йенсен! - закричал он. - Скажи этим людям, чтобы они

поворачивали об ратно к берегу! Я дам тебе сто планет за то, что ты

мне их передашь вместе с грузом и судном! Слышишь, Йенсен? Сто планет!

Золотом!

- Эй, Мартин! - закричал Якоб, высовы ваясь из рубки. - Они в моих

руках! Только тут к берегу не подойти. Я поведу судно туда, где можно

будет пристать! Иди за нами! - Идет, Якоб! А добыча хорошая?

- Здесь красивая женщина вся в золоте и полно еды!

- Ого! Ты отличный парень, Якоб! Веди их вдоль берега на

расстоянии выстрела, что бы я мог держать ситуацию под контролем!

- Иди к Заднице Тролля, Мартин! - крик нул Якоб и уже тихо сказал

пилигримам: -Мартин знает, что между Задницей и бере гом нам не

пройти, поэтому не станет стре лять, когда увидит, что мы заходим за

скалу. А под прикрытием скалы вы повернете в 232

открытое море и уйдете из-под выстрелов. Сможете быстро развернуть

парус? - Сможем. - Готовьте парус. Ветер нам поможет. Никто из

пилигримов не спросил, что же будет дальше с Якобом и Хольгером, если

катамаран выйдет в открытое море, все были заняты работой.

Маневр удался. Как только между "Мер-лином" и бандитами оказалась

скала, док-тор с Якобом поставили парус, и Ланселот повел катамаран в

открытое море. Как толь-ко Задница Тролля перестала прикрывать

"Мерлина", бандиты поняли, что добыча от них ускользает и подняли

стрельбу. Но пули до катамарана уже не долетали.

Когда "Мерлин" ушел так далеко в море, что берег остался на

горизонте, и все нако-нец расслабились, Хольгер снова достал свою

гитару:

- Косой Мартин испортил мою музыку. Хотите, я вам сыграю снова?

- Конечно, - сказал доктор. - А что это за пьеса?

- "Прощанье с Альгамброй". Это ис панская пьеса старинного

композитора Франсиско Таррего. Я вам на прощание сыграю, - ответил

Хольгер и заиграл. И снова все слушали музыку, позабыв о бан дитах.

- Ну вот, - сказал Хольгер, кончив иг рать и убирая гитару, -

теперь мы прости лись. Якоб, выбери место на берегу, откуда мы сможем

добраться до дома.

- Вы хотите возвращаться домой? - уди вился Ланселот. - А как же

Иерусалим? - При чем здесь Иерусалим?

- Разве вы с братом не мечтали попасть в Иерусалим, чтобы Хольгер

смог получить от Месса исцеление? Теперь, когда вы на шли сто планет

на исцеление, вам есть смысл плыть вместе с нами. - Какие сто планет

мы нашли?

- Те, которые вам хотел дать Косой Мар тин в уплату за

предательство. Отказавшись от них, вы сделали нас своими должниками:

считайте, что сто планет у вас есть. Правда, деньги у меня лежат на

счету в банке, но если вся электроника Планеты вышла из строя, то я не

знаю, как я смогу их теперь перевести на счет Мессии. Однако надеюсь,

что в Иеруса лиме с этим все как-нибудь уладится: не одни же мы с вами

оказались в таком положении!

- Спасибо, спасибо! Я не знаю, что ска зать... Хольгер, слышишь?

- Слышу, Якоб, и тоже не знаю что ска зать. Я лучше что-нибудь

сыграю.

- Да будет вам, - отмахнулся Ланселот. -Нет-нет, я не про музыку!

Играйте, Хольгер, репетируйте, пока есть время. Нам всем, 234

включая Патти - вы заметили, как он слу-шал музыку? - очень

нравится ваша игра, она придаст особый комфорт нашему плава-нью.

Кстати о комфорте. В каюте у нас тесно, еще двух человек в нее не

втиснуть. Но если Дженни не возражает, мы устроим вас в будке Патти на

корме, а для Патти устроим загородку возле камбуза: все равно он любит

находиться там, где Дженни.

- Мы с Патти не возражаем, - улыбнулась Дженни. - Хорошо бы только

сделать для него небольшой навесик на случай дождя.

Якоб пообещал собственноручно соору-дить для Патти загородку и

навес, как только им попадется на берегу подходящий плавник. Дженни

спросила Якоба:

- Я понимаю, женщина, которую вы обе щали бандитам - это я, ну а

где же то золото, которым я будто бы обвешана?

- А вы, Дженни, при случае загляните в зеркало: у вас на голове

целая копна червон ного золота. А вы, значит, подумали, что я решил

сдать вас Косому Мартину?

- Якоб! - возмущенно воскликнула Джен ни. - Я так струсила, что

вообще ни о чем не думала, пока мы от них удирали.

- Да, вы очень похожи на трусиху, -усмехнулся Якоб.

- Ох, не говорите, - вздохнула Дженни, глядя на тающий вдали

датский берег. - С 235

детских лет только и делаю, что борюсь со своей трусостью. - У вас

получается.

Вечером в каюте, причесываясь на ночь, Дженни сказала Ланселоту:

- Знаешь, Ланс, Хольгер ничем не по хож на моих братьев, но у меня

к нему какое-то родственное чувство, как будто нас связывают семейные

узы. Я часто заранее угадываю, что он скажет, что сделает. Стран но

это, правда?

- А он тебе никого не напоминает, Джен ни-королек?

- Да, кого-то напоминает и очень силь но, какого-то близкого

человека, вот только никак не вспомню, кого именно?

- В самом деле? А вот я так сразу понял, -засмеялся Ланселот. - Он

как две капли воды похож на нашего короля Артура! - Ой, правда! То-то

он мне так нравится! - Скромница ты моя! ГЛАВА 14

На другой день они подошли к север-ным германским островам.

Паломники знали, что берега Северной Германии, которые никогда и

не были высо-кими, как, например, западный берег Евро236

пы, после Катастрофы ушли под воду на многие километры к югу.

Бывший Кильс-кий канал превратился в Кильский пролив, разделивший

Данию и Германию, а на его южном берегу чудом уцелел Гамбург, вернее

его центральная часть, превратившаяся в остров. От прежних земель

между Данией и Гамбургом остались кое-где низкие острова, частью

песчаные, частью заболоченные, поросшие тростником и камышами.

Опаса-ясь мелей, Ланселот старался идти на безо-пасном расстоянии от

буро-зеленых плавней.

Вскоре они увидели вдали высокие кры-ши домов, церковные шпили и

согнутую почти под прямым углом телевизионную башню.

- Похоже, остров Гамбург, - сказал Якоб. -Два года назад мы были

здесь с братом. Помнишь, Хольгер?

- Помню, Якоб. Ты возил меня на лече ние к знаменитому

гамбургскому экстра сенсу, обещавшему вернуть мне зрение, и он потом

прислал тебе такой гамбургский счет, что даже ты ахнул! А я так и

остался слепым, да потом еще несколько месяцев мучился головной болью.

Этот колдун по грузил меня в гипнотический сон, и знае те, что я видел

во сне? Бесов, которые роились вокруг этого целителя, как осы 237

вокруг гнезда. Нет, теперь я надеюсь толь-ко на Месса!

- А что случилось с вашими глазами, Хольгер? - спросил доктор

Вергеланн. -Давно вы ослепли?

- Давно, в раннем детстве. Во время Катастрофы на меня упала балка

нашего рухнувшего дома. Якоб меня раскопал, но я уже ничего не видел.

- Я думаю, Мессии совсем не трудно будет вернуть тебе зрение,

Хольгер, ведь он исцеляет даже слепорожденных, -успокоил юношу

Ланселот. - Я тоже так думаю, - кивнул Хольгер. Когда стало темнеть,

на берегу вспыхну ла цепь огоньков.

- Слава Мессу, кажется, город живет нор мальной жизнью! -

воскликнул Ланселот. -Мы можем найти причал и, если повезет, даже

провести эту ночь в гостинице.

- А завтра с утра мы пойдем на городс кой рынок, обменяем рыбу на

хлеб и матра цы для наших новых пассажиров, - обрадо валась Дженни.

- Вы о нас особенно не хлопочите, Джен ни, - улыбнулся Якоб. - Вы

думаете, мы с братом у себя дома спали на кроватях? Ни чего подобного.

У нас было жилье в тысяче-квартирном доме. Его построили на песке, и

он через десять лет после постройки на238

чал расползаться и рушиться. Мы успели спастись и устроились жить

в заброшенном сарае на краю города, а спали на мешках, набитых сухой

морской капустой. Можем и дальше спать на них, пока Патти не схрупа-ет

наши постели. Главное, мы плывем в Иерусалим за новыми глазами для

Хольге-ра! Слышишь, Хольгер?

- Слышу, Якоб, - привычно ответил Хольгер, продолжая напряженно

прислу шиваться. - Постойте-ка! Я слышу, в той стороне поют. Какой-то

унылый хор, как будто по берегу идет похоронная процес сия. Слышите?

Все прислушались, но никто ничего не услышал - очень уж тонкий

слух был у Хольгера.

Они подошли ближе к берегу. Уже со-всем стемнело, и тут пилигримы

поняли, что они приняли за огни большого города мно-жество небольших

костров, разведенных по всему берегу. С катамарана стали видны

че-ловеческие фигуры: они с пением двигались вокруг костров, кланяясь

и приседая.

- Похоже на какой-то ритуальный та нец, - сказал доктор.

- Может быть, в городе праздник? -предположила Дженни.

- Скорее похороны, - возразил Холь гер, - уж очень мрачные у них

песни. 239

- Вон там, чуть в стороне от костров, я вижу причал! - воскликнул

Якоб. - Лансе лот, вы видите его?

- Еще нет, но я вам верю на слово. Ко мандуйте, куда вести

"Мерлина", Якоб. -Ланселот уже убедился, что Якоб видит так же хорошо,

как слышит Хольгер.

Они подошли к старому полуразрушен-ному причалу и пришвартовали

катамаран. На этот раз в разведку пошли доктор с Якобом.

Вдоль берега шла дорога, когда-то по-крытая асфальтом; в темноте

она была по-хожа на таинственную и мрачную реку, по-крытую черным

растрескавшимся льдом. Идти по черным торосам приходилось очень

осторожно. Наконец они подошли к ближайшим кострам, и странная картина

предстала перед ними. На берегу длинной цепочкой горели костры, вокруг

которых по песку с пением бродили люди. В руках у них были мешки, они

что-то поднимали с песка и бросали в мешки. Подойдя еще бли-же, Якоб и

доктор разглядели, что они соби-рали каких-то довольно крупных тварей,

по-чти сплошной массой двигавшихся по бере-гу на свет костров. Ползли

они со стороны темной стены тростника, росшего за поло-сой прибрежного

песка. 240

- Добрый вечер, - сказал доктор, когда они подошли к ближайшему

костру. - Мож но нам присесть к вашему костру?

К ним обернулся высокий старик, сле-дивший за огнем с длинной

палкой в руках. Над костром была подвешена рама, и на ней, нанизанные

на проволоки, коптились какие-то крупные кузнечики.

- Присаживайтесь, - сказал он довольно приветливо. - За едой?

Берите сколько хо тите, тут на всех хватит.

- Мы путешественники, вернее пилигри мы, - объяснил доктор,

присаживаясь к костру и знаком предлагая Якобу сделать то же самое.

- Вы еще скажите - туристы, - усмехнул ся старик. - Теперь люди не

путешествуют, а рыскают по земле в поисках пропитания. Такие времена

настали, Господи... - Мы идем морем, на катамаране.

- Ах, так! - равнодушно сказал старик, даже не оглянувшись в

сторону моря. - А кто эти люди и что они собирают?

- Люди зовутся продовольственным от рядом, а собирают они саранчу.

Саранча по ночам не летает, но зато ползет на свет костров. Утром сюда

придет отряд клонов под командой экологистов из Гамбурга, они заберут

все, что мы собрали за ночь. Они принесут нам немного сухих лепешек и

пус тые мешки для нового улова. 241

- Так это вы саранчу коптите?

- Совершенно верно, саранчу, именуе мую также "сухопутными

креветками". - А почему эти люди поют за работой? - Чтобы не уснуть. -

Понятно. А что происходит в Гамбурге?

- Этого я не могу вам сказать. В город нас не пускают, мы -

поморники.

- А там, где я жил, - сказал Якоб, - помор ники добывали морскую

капусту. Горожане их тоже ненавидели и не пускали в город.

- Везде одно и то же, - усмехнулся старик, -Поморники -

единственные добытчики про довольствия в этих краях, и они же изгои.

- Как же это получается, что поморников везде ненавидят, а они,

оказывается, добы вают еду для других планетян? - удивился доктор.

- Хотите узнать, как это произошло у нас, в Гамбурге? - Конечно,

хотим!

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого нет поблизости,

старик уселся рядом с доктором и начал рассказ.

- Примерно полгода назад, когда в Гам бурге начался голод, в город

прибыл боль шой отряд клонов под командованием экологистов. Они

врывались в дома и забира ли целые семьи, со стариками и малыми

детьми. Люди растерялись, перепугались, 242

ничего не понимая и не чувствуя за собой никакой вины. Лишь

немногие догадались захватить с собой самое необходимое. Нас затолкали

в грузовые мобили и привезли сюда, на берег, дали нам сети и приказали

собирать в море все, что попадется съест-ного - рыбу, моллюсков,

водоросли, кре-ветки. Все это каждый день забирали вер-толеты, а нам

оставляли ровно столько еды, чтобы мы могли работать. Ни палаток для

жилья, ни теплой одежды - ничего нам не дали. Ослабевшим и больным

делали уко-лы, и мы их хоронили в песке, вон там, в дюнах. А на смену

им привозили новых людей из Гамбурга. Экологисты сначала дали нам

несколько резиновых лодок, что-бы мы могли на них выходить в море на

лов, но не могли удрать. Теперь от них осталось три, и они в руках

наших стар-шин. Как вы понимаете, где есть рабы - там сразу же

появляются и надсмотрщики из числа рабов: "Умри ты сегодня, а я -

завт-ра". Мы полностью опустошили прибреж-ные воды от рыбы, моллюсков

и съедобных водорослей. Нас уже хотели уничтожить, но тут началось

нашествие саранчи, и те-перь мы заготовляем саранчу. Поначалу между

нами и городом держали оцепление клонов, а потом в этом отпала

необходи-мость. Горожанам внушили, что мы граби243

тел и и убийцы, и они теперь нас и близко к городу не подпускают.

Но и сами на берег не выходят - боятся. Впрочем, правильно бо-ятся.

Теперь эти слухи о нас уже стали прав-дой: если кому-то из наших людей

удается пробраться в город, они, конечно, воруют и грабят и вообще

спуску горожанам не дают. А ведь мы сами бывшие гамбурщы.

- У нас в Дании происходит то же самое, - задумчиво проговорил

Якоб. - И не многие догадываются, что презренные поморники - это

бывшие жители нашего же города, кото рым просто не повезло.

Старик подбросил в костер небольшую охапку сухого камыша. Увидев

по лицам пи-лигримов, что они слушают его со внимани-ем, он продолжил:

- Мессия прекратил мировую войну, но развязал смертельную войну в

каждом го роде, в каждой деревне. Он построил но вый мировой порядок,

а кончился этот по рядок мировым развалом. Всеобщее благо денствие

сменилось всеобщим голодом и разрухой. По бывшей Европе бродят пеш ком

и вплавь толпы нищих, воров и банди тов. В едином мировом сообществе

каж дый стал врагом каждому.

- Что вы хотите этим сказать, уважае мый? Что во всем этом виноват

Мессия? - спросил доктор. 244

- Я хочу сказать, что мы присутствуем при последнем акте

человеческой комедии, - от ветил старик. - А теперь, когда Мессия раз

вязал войну с Россией и в результате в пер вый же день потерял всю

электронику Пла неты, станет еще хуже. Впрочем, он к этому и стремится

- чтобы нам стало еще хуже.

- Вы думаете, что цель Мессии - гибель человечества?

- Цель Мессии - личная власть над ми ром, а гибель человечества -

это задача Мес сии. А кто ему эту задачу поручил, этого я вам не

скажу. Я стар, болен, мне осталось жить, может, несколько месяцев, а

может, и несколько дней, и я хочу дожить их спокой но среди знакомых

мне людей, хоть это и жалкие поморники. - Вы чем-то больны? - спросил

доктор.

- У меня полно обычных старческих не дугов, но даже если бы я мог

лечиться, я бы не стал тратить на это время. У меня уже угасла воля к

жизни, я не испытываю ника ких желаний, кроме двух. Первое из них

совершенно несбыточное: мне бы хотелось выпить рюмочку хорошей водки.

А вот вто рое мое желание еще вполне может испол ниться: я бы хотел

своими глазами увидеть, чем все это кончится. Я, знаете ли, историк.

Бывший, конечно. Не сразу, совсем не сразу, но я сообразил, что мне

выпала великая 245

честь жить при конце человеческой исто-рии. Теперь я испытываю к

происходящему исключительно профессиональный инте-рес. Любопытство -

единственное чувство, на которое я еще способен. Между прочим, на

вашем месте я не стал бы здесь засижи-ваться, слушая

разглагольствования выжив-шего из ума профессора истории: скоро сюда

придут за готовой продукцией другие поморники.

- Вы думаете, они будут к нам враждеб ны? Поморники ненавидят

других планетян?

- Все планетяне ненавидят всех плане тян, и поморники не

исключение. Знаете, для чего наши старшины используют послед ние

оставшиеся у них лодки? Конечно, они ловят с них рыбу для себя и для

своих при ближенных, но когда ветер дует с юга на север, они набирают

полные мешки живой саранчи, отплывают подальше и выпускают ее на

ветер. Вы догадываетесь, зачем они это делают? - Нет...

- Они хотят помочь саранче перелететь море и напасть на

Скандинавию. Ходит слух, что скандинавы благоденствуют, что между

Европой и Скандинавией в море установлен специальный кордон, чтобы не

пропустить голодных европейцев в сытые северные об ласти. "У нас все

пожрала саранча, так пусть 246

и у скандинавов будет то же самое!" - гово-рят наши люди, и

радуются, когда видят летящую на север саранчу.

Якоб с доктором переглянулись: хоро-шо, что они не успели сказать

старику, отку-да плывет катамаран "Мерлин" - кто знает, насколько

хватило бы его бесстрастия, если бы он узнал, что перед ним

скандинавы.

- Пожалуй, нам пора. Спасибо за рас сказ, - сказал Якоб,

поднимаясь. - Так выхо дит, отсюда нам в Гамбург не попасть?

- Нет. Всем берегом по окружности ост рова владеем мы, поморники.

В город мож но попасть только вертолетом, а вертолеты теперь не

летают, и вряд ли когда-нибудь еще хоть один вертолет сумеет подняться

в воздух. Ну, прощайте, и доброго вам пути.

- Погодите, профессор, - сказал док тор, - вы были с нами очень

любезны, и мне не хотелось бы оставаться в долгу. Конец света я вам

показать не могу, но зато я могу исполнить ваше первое желание, а

именно - предложить рюмочку водки. Вот моя фляж ка, в ней еще осталась

половина спирта: разбавьте его водой - и будет вам водка.

Старик бережно принял фляжку, отвин-тил пробку, понюхал и вернул

ее доктору со словами:

- Да, чистый спирт. Но ведь я про водку для красного словца. Вы, я

вижу, и вправду 247

путешественники, так что спирт вам самим пригодится в дороге.

- Примите, не отказывайтесь, я очень прошу вас, - настаивал

доктор. - Спиртом вы можете продезинфицировать раны, он и при простуде

поможет, а у меня на судне есть еще фляжка.

- В таком случае принимаю с благо дарностью, но тоже хочу сделать

вам от ветный подарок. - Старик достал из карма на небольшую черную

пластиковую коро бочку и раскрыл ее. - Вы знаете, что это такое?

- Боже мой, - шахматы! - воскликнул доктор. - Умеете играть?

- Еще бы! У меня остались дома шахма ты, я не смог захватить их в

наше путеше ствие. Но неужели вы сможете с ними рас статься?

- А-а! Здесь никто в них не играет и не хочет учиться. Берите, и

пусть шахматы скрасят вам долгую дорогу. Кто бы вы ни были и куда бы

ни шли - Бог вам в помощь! А теперь уходите, сюда идут сборщики с

мешками.

Доктор и Якоб простились со стариком и поспешили назад, к старому

причалу. Как только они взошли на катамаран и рассказа-ли об

увиденном, Ланселот сразу же скоман248

довал отдать концы, и пилигримы отчали-ли от печального острова

Гамбург. Глава 15

Выбрав ветреный день, Дженни разве-ла стирку возле камбуза.

Веревку для белья она протянула от мачты к бамбуковой стой-ке палатки

братьев, и вывешенное на верев-ке разноцветное белье придавало

катама-рану "Мерлин" уютный домашний вид. Якоб стоял у штурвала,

Хольгер играл на гитаре для Дженни - помогал. Патти очень внима-тельно

слушал игру Хольгера и, кажется, считал, что тот играет исключительно

для него.

Свободный от вахты Ланселот подъе-хал к Дженни и тоже вызвался ей

помочь. Она попросила его натянуть еще одну ве-ревку от мачты к другой

стойке палатки. Ланселот еще не успел как следует закре-пить веревку,

а Дженни уже повесила на нее мокрый и тяжелый спальный мешок. Ве-ревка

вырвалась из рук Ланселота, мокрый мешок плюхнулся на палубу, а Дженни

рас-сердилась.

- Ты не паломник, а пОломник, сэр Ланселот Озерный, - чуть палатку

не раз-валил! - сказала она и пошла сама привязы-вать веревку. 249

Изгнанный Ланселот, смущенно посме-иваясь, подъехал к доктору,

сидевшему в складном кресле с книгой.

- Монарший произвол, - пояснил Лансе лот сочувственно улыбающемуся

доктору. -Можно изгнаннику посидеть рядом с вами, доктор? - Конечно,

Ланс. - Как вам читается между небом и морем?

- Больше думается, чем читается. Прочту пару страниц, а потом

гляжу на небо, на воду и размышляю.

- Созерцательность - вторая морская болезнь, - заметил Ланселот. -

Две вечные стихии, встречаясь и сливаясь, заставляют размышлять о

вечности. Навеял вам какие-нибудь вечные вопросы наш Известный

Писатель?

- Представьте, да, навеял. Знаете, Лан селот, я давным-давно читал

эту трилогию про Маленького Лорда, и все никак не мог понять, а чего,

собственно, мается этот юно ша, и почему он все время помышляет о

самоубийстве? Ну да, автор объяснил, что героя окружало лицемерное

буржуазное об щество, а сам он был заперт в своем эгоиз ме, как в

стеклянном яйце с искусственным снегопадом внутри. Но почему так случи

лось - это оставалось для меня тайной. Те перь я, кажется, разгадал

эту загадку, и все 250

оказалось очень просто. Причина страда-ний Маленького Лорда

заключается в том, что он не верил в Бога и не был крещен!

- Разве? Ах, ну да, что-то там такое, действительно, было: Вилфред

спорил с ма терью о том, надо ли ему креститься, - вспомнил Ланселот.

- Но я никогда не при давал значения этой сцене.

- Не только вы. Я уверен, что и автор -тоже. А в этом ключ ко

всему.

- Как это может быть, доктор, чтобы сам автор не заметил ключевого

момента собственной книги?

- Тайна творчества. Я и прежде сталки вался с этим в литературе.

Писатель создает произведение по своему плану, порой пи шет откровенно

в угоду какой-то тенденции или господствующему в литературе направ

лению, но вдруг побеждает не тенденция, а правда и логика жизни.

Магическая сила творчества берет над ним власть, и он гово рит

читателю то, что и не думал сказать. Так и наш Известный Писатель: я

абсолютно уве рен, что он вовсе не собирался писать о тра гедии

человеческой души, лишенной веры.

- Он и не писал ничего подобного, док тор! Уж чье-чье, а

творчество нашего кори фея я хорошо изучил: в музее-усадьбе есть не

только все его книги, но и почти все напи санное о нем исследователями

его творче251

ства. Поверьте, если бы кто-нибудь когда-ни-будь затронул эту

тему, я бы не пропустил.

- Ничего удивительного. Атеизм не вче ра начал господствовать в

мировой литера туре. Я уже не помню теперь, с какими мыс лями я читал

светские книги в то время, когда всей душой верил в Бога. Скорее все

го, я их вовсе и не читал тогда: я разрывался между двумя своими

призваниями и едва успевал читать медицинские и религиозные книги.

Интересно было бы рассмотреть всю мировую художественную литературу

сквозь призму христианской веры!

- Вы снова считаете себя христиани ном, доктор?

- Со времени наших эльсинорских бде ний над Библией я много

размышляю о Боге, Ланс. Моя вера, кажется, ко мне воз вращается. Во

всяком случае, все, что про исходит в мире и вокруг нас, я теперь

совер шенно непроизвольно рассматриваю с ре лигиозной точки зрения. И

мир представля ется мне совсем не таким, каким я его видел до нашего

паломничества. Неудивительно, что и книгу о Маленьком Лорде я читаю

теперь другими глазами, другим умом, если можно так выразиться.

- И что же вы прочли другими глазами и другим умом? - Вам это в

самом деле интересно? 252

- Очень! Я же в некотором роде специа лист по Известному Писателю.

- Тогда я прежде прочту вам некоторые страницы. Послушаете? -

Конечно.

- Мать просит Вилфреда пойти на пер вое причастие. Не потому, что

беспокоится о его душе, а потому, что так принято. И вот какой

происходит разговор между нею и сыном.

Доктор поднес книгу поближе к глазам и начал читать вслух:

" - Мне очень не хочется огорчать тебя, мама, я бы все отдал, чтоб

тебя не огорчать. Но как ты справедливо заметила, мы уже это

обсуждали.

- Ну и почему же, мой мальчик, почему ты не хочешь?

- Если уж тебе непременно угодно знать - я не верю в Бога.