Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего 13 страница

— Я чувствую, что сси-руук уже рядом, — он взмахнул вилкой. — В моем распоряжении самое большее день, чтобы подготовиться к встрече с ними.

— Меньше.

— Как только с этим будет покончено, я хотел бы снова поговорить с вами, Гаэриель, — если существует хоть какая-то надежда, что вы можете пересмотреть свое отношение ко мне. К джедаю. Говоря, что я не родился джедаем, вы правы лишь отчасти. В нашей семье многие владеют Силой.

Она нервно отпила глоток воды. Какая-то часть ее сознания предполагала, что он может сказать что-нибудь подобное, а какая-то часть сердца страстно желала услышать эти слова. Почему бы не признаться в этом, спросила она себя? И посмотреть, как он среагирует.

— Спасибо за то, что вы… честны со мной. У нас нет времени на соблюдение светских приличий, и я тоже скажу вам правду. Меня тянет к вам, несмотря на то, что вы человек опасный.

Он покачал головой.

— Я не осмелюсь…

— Осмелитесь. Если я стану поощрять вас, — она посмотрела на свои крепко сплетенные пальцы. — Вы можете манипулировать людьми, если пожелаете.

— Нет, — он опять залился краской. — Это было бы нечестно.

Она повертела в пальцах свой медальон.

— Кто вы, Люк Скайуокер?

— Я… — он заколебался. — Ну, по-моему, я простой фермерский парень.

— Фермерский парень, в семье которого многие владеют Силой? — ироническим тоном спросила она.

Теперь краска отхлынула от его лица. Она, наверно, задела больное место.

— Подумайте вот над чем, — он подобрал с тарелки последний кусок. — Зло существовало всегда. Если единственный способ защитить от него людей — научиться владеть Силой, разве это не достойное дело?

Уже почти убежденная, она все еще продолжала сопротивляться искренности, с которой он говорил.

— Космос нуждается в равновесии.

— Согласен. Темная Сторона Силы постоянно толкает нас к агрессии, мести, предательству. Чем сильнее человек, тем большее искушение он испытывает.

От этих слов Гаэри вздрогнула.

— Значит, если сейчас вы любите кого-то, то завтра можете его и возненавидеть, — она заставила себя проигнорировать боль в его глазах.

— Существует равновесие другого рода, — он прижал ладонь к измазанному машинным маслом лбу. — В моей жизни были и горные пики, и глубокие ущелья, которые уравновешивают друг друга. Я потерял друзей, семью, учителей. Их погубила Империя. И если бы я никогда даже не начинал своего обучения у джедая, эти люди все равно были бы мертвы, — он нахмурился. — По правде говоря, я и сам наверняка был бы уже покойником. Своего первого учителя я встретил в тот день, когда Империя уничтожила нашу ферму и убила моих дядю и тетю. Я уцелел лишь потому, что отсутствовал. Разве здесь, на Бакуре, Империя действовала не точно так же? И вы одобряете это?

— Это трудный вопрос.

— Одобряете или нет? — настойчиво повторил Люк.

Конечно, одобряет. Разве нет?

— Империя захватила больше власти, чем требуется, — согласилась Гаэри. — Однако наша подчиненность уравновешивается определенными привилегиями. Одним из преимуществ жизни под властью Империи является возможность получить прекрасное образование. Одаренные дети могут учиться в имперском Центре.

Люк криво улыбнулся.

— Я слышал, что эти одаренные дети. далеко не всегда возвращаются домой.

Откуда он узнал? Некоторые оставались, да, потому что им предлагали очень выгодную работу. Другие исчезали. Гаэри предпочла вернуться домой.

— Нам пришлось научиться кое от чего отказываться, скажем так. И все же Бакуре власть Империи принесла определенную пользу. К примеру, именно Империя восстановила порядок, когда мы находились на грани гражданской войны. Есть и свои недостатки, конечно, но я ничуть не сомневаюсь, что и у Альянса немало проблем.

— Это проблемы свободного общества.

Слышать такое было больно.

— Нас не случайно испугало известие о том, что вы прибываете. Альянс повстанцев имеет репутацию деструктивного союза.

— Наверно, с имперской точки зрения дело обстоит именно так. Но это не соответствует действительности. Честно.

Он не дипломат.

— Спасибо вам за этот разговор, — сказала Гаэри. — Теперь мне многое стало понятнее…

— Хотелось бы, чтобы дело обстояло именно так.

— …и одновременно я ощущаю гораздо большую уверенность в себе, — решительно солгала она и повесила сумку на плечо. — Во всяком случае, против сси-руук мы будем бороться вместе.

Он сделал движение рукой, и Гаэри в последний раз включила глушитель.

— Не подскажете ли, где можно купить несколько… таких штук? — Люк кивнул на сумку.

Она покачала головой.

— Этот принадлежит Эппи. На Бакуре их осталось очень немного — только те, которые в некоторых семьях купили когда-то давно. Мы помалкиваем о них, не хотим, чтобы губернатор узнал.

— Жаль.

— Да… Я увезу тележку.

Люк взял световой меч и снова пристегнул его к поясу.

Он проводил Гаэриель до двери. Ему хотелось взять ее за руку, поговорить с ней по душам, преодолеть защитный барьер, которым она подсознательно отгородилась от него с помощью Силы. Он был готов даже умолять ее. О чем? Поверить ему? Может быть. Вместо всего этого он открыл дверь и просто стоял, засунув за пояс большие пальцы рук.

— Спасибо, — сказала она и зашагала по коридору, толкая перед собой тележку и ни разу не оглянувшись.

Штурмовики проводили ее взглядами. Как только она исчезла за поворотом, Люк опустил руки. Стиснул кулаки, распрямил пальцы и снова сжал их. Его способности всегда открывали перед ним все двери. Двери, за которыми зачастую таилась опасность. Двери и в обычном смысле этого слова, и те, которые вели в более яркие, более темные, совсем дальние уголки его собственной души. Но, как бы то ни было, ему всегда удавалось пройти сквозь них.

Гаэриель попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но у нее ничего не вышло. Он очень остро ощущал раздирающий ее внутренний конфликт. Она не сможет удерживать дверь вечно. Или сможет?

Чувствуя себя совершенно измотанным, Люк закрыл дверь и зашагал по коридору в противоположную сторону. Вскоре слева обнаружился лифт. Он вошел в него и поднялся на крышу.

Сейчас, ночью, сад на крыше можно было принять за небольшой лес. Воздух холодил лицо. В темноте белели стволы деревьев, их раскидистые ветви неустанно покачивались вверх-вниз. Желто-оранжевые листья блестели от влаги, но, по крайней мере, с них не капало. Над головой сияли две маленькие круглые луны и яркие звезды. Внизу между темными, мшистыми берегами видна была светлая лента реки.

Люк подошел к краю площадки, забрался с коленями на скамью, облокотился локтями на перила и посмотрел вниз. Во все стороны вокруг раскинулся город, освещенный парящими уличными огнями, голубовато-серебристыми в центре, дальше к окраинам бледно-желтыми, еще дальше красноватыми…

Основатели города, наверно, хотели, чтобы ночью он походил на звездную карту. И самые лучшие дома — вроде особняка Каптисона — располагались в зоне, освещенной гостеприимным, теплым светом желтых огней, похожих на маленькие солнца.

Внезапно ему в голову пришел аргумент, который можно было бы использовать в разговоре с Гаэриель. Нет ничего плохого в том, что человек учится использовать свои природные способности. Если же довести постулаты религии Гаэри до логического конца, то делать этого не следует. Напротив, люди должны стремиться к полному равенству — фактически идентичности — из опасения, как бы другой не почувствовал себя униженным.

Некоторые светящиеся точки над головой медленно перемещались — это были корабли Альянса и Империи. Прежде они всегда сражались друг с другом, а теперь образовывали единую сеть, предназначенную для защиты от общего врага.

Многих пилотов дома ждали жены, которые встретят их по возвращении — или оплачут, если так сложится жизнь. Чем могущественнее Люк становился в Силе, тем труднее было отыскать женщину, которая разделила бы с ним судьбу.

Он вытянул вперед раскрытые ладони и прошептал:

— Бен? Пожалуйста, приди. Мне нужно поговорить с кем-нибудь.

Никакого ответа. По стене, извиваясь, ползла черная многоножка размером с мизинец Люка. Он сосредоточился на ритме ее движения, стараясь таким образом сконцентрироваться. Когда она исчезла в щели, Люк снова позвал:

— Магистр Йода? Ты здесь?

Глупый вопрос. Йода растворился в Силе, а Сила была везде. И снова ответом Люку была тишина.

— Отец? — позвал он после мгновенного колебания и тут же повторил более уверенно: — Отец!

Молчание.

Люк попытался представить себя на месте Гаэри. В тот страшный момент, когда над ее миром и над самой ее жизнью нависла угроза, неизвестно откуда появляется какой-то человек и пугает ее. Джедай.

И тут он почувствовал чье-то приближение. Бен? Но нет, появление магистра обычно сопровождалось большим выбросом энергии, и, кроме того, сейчас в Силе явственно ощущалось особое беспокойство, присущее только живому существу. Послышались легкие шаги, и среди увитых лозами стволов появилась Лея в мерцающем белом платье.

— Я здесь, — негромко окликнул ее Люк.

Она подошла и встала рядом с ним.

— С тобой все в порядке? — на плечи у нее была накинута вязаная бакурианская голубая шаль. — Я услышала… Ну, мне показалось, что я услышала твой призыв через Силу.

Она сумела найти его таким образом и в Облачном Городе. Люк уселся на скамью.

— Это был долгий, трудный день. Как твои дела?

— Ну, в общем, хорошо, — ответила она. — Я оставила Р2Д2 и СИ-ЗПИО у премьер-министра Каптисона.

Он ощутил в ней яркую возбужденность, слегка подернутую дымкой смущения.

Отчаянно завидуя ей, Люк сказал:

— Не надо изо всех сил сдерживаться, Лея. Он тебя любит.

Она пристально посмотрела на него.

— От тебя ничего не скроешь, верно? Мы ходили. Мы разговаривали. Мы… Здесь трудно урвать время, чтобы побыть наедине.

Люк смущенно улыбнулся.

— Вот чего я был лишен. Я имею в виду, что рос вдали от родной сестры.

Лея потянула за концы своей шали.

— Хорошо иметь брата. Хорошо иметь кого-то, с кем можно поговорить.

— У тебя есть еще и Хан. Кто-то же должен продолжить наш род, — мрачно добавил он. — Непохоже, что это буду я. По крайней мере, в обозримом будущем.

Лея положила руку ему на плечо.

— Что тебя огорчает, Люк? Это как-то связано с той девушкой-сенатором?

— Джедай не должен быть подвластен страстям — вернее, он не может позволить себе этого. Появление человека, способного воздействовать на него эмоционально, опасно, потому что лишает джедая возможности контролировать себя. Временами Сила сдерживает меня, когда я не могу справиться сам. Она… помогает жить.

— Дело в этой девушке, ясно. Я начинаю беспокоиться за тебя, Люк. Ты всегда был такой… независимый.

Ее проницательность смутила Люка. Самый легкий способ отвлечь Лею состоял в том, чтобы рассердить ее.

— Ты и Хан, — сказал он. — Можно я задам тебе вопрос, на который, в общем-то, не имею права? Вы ничего не имеете против того, чтобы… ну, обзавестись когда-нибудь детьми?

— Эй! — она отдернула руку. — Это не предмет обсуждения.

— Прости. Просто в последнее время мысли об этом почему-то лезут мне в голову. — Неужели это правда? Удивительно, но он осознал это только сейчас, разговаривая с Леей. Причуды подсознания. На мгновение он представил себя главой большой семьи, юные отпрыски которой все сплошь наделены разными глазами, голубыми, серыми и зелеными. — Однако ребенок, владеющий Силой, потенциально будет очень привлекателен и для Зла тоже.

— Конечно, — Лея поплотнее запахнула концы шали, сорвала с вьющегося растения алый цветок и понюхала его. — Это тот риск, на который приходится идти людям, если они решаются дать жизнь мыслящему существу.

— У тебя никогда не возникал вопрос — как наша мать не побоялась пойти на такое?

Он почувствовал в ней вспышку гнева, настолько яркую, что это даже напугала его.

— Ох, я совсем забыла, — сказала Лея. — Меня просили кое-что передать тебе. Я видела Вейдера.

Мгновенно все остальное выскочило у Люка из головы.

— Вейдера? Ты видела… отца? Анакина Скайуокера? Вейдера больше не существует.

— Называй его как тебе больше нравится. Факт тот, что я видела его.

Люка пронзило ощущение упущенной возможности. Почему отец явился Лее, а не ему?

— Что он сказал?

Она устремила взгляд в сторону города.

— Он просил напомнить тебе, что страх — это Темная Сторона Силы. И извинялся передо мной, или, по крайней мере, попытался это сделать.

Люк тоже посмотрел в сторону города.

— Я видел его всего лишь раз, совсем недолго. И он ничего не говорил.

— Ну, лично мне от него ничего не нужно, и я не хочу, чтобы он лез в мои дела.

Люк задумался над словами, которые просил передать ему отец. Страх — это Темная Сторона Силы. Страх, который испытывает Гаэриель по отношению к нему, тоже порождение Темной Стороны Силы.

— Ненависть тоже Темная Сторона Силы, Лея.

— Что плохого в том, чтобы ненавидеть Зло?

— Он ведь не просто так это сказал… Ну, что-то его побудило… Уф! — он смешался и замолчал. — Когда я сегодня утром позвонил, то, помоему, помешал вам… Да?

Даже при тусклом лунном свете можно было разглядеть, как вспыхнули щеки Леи.

— Здесь трудно урвать время, чтобы побыть наедине, — повторила она.

— Извини. Но, может быть, отец все же сделал что-то хорошее, подтолкнув тебя броситься к Хану за утешением.

— Не говори так. Когда я увидела Вейдера… Он выглядел совершенно нормально, как обычный человек… Я… Я лишний раз вспомнила, кем этот нормальный человек был. И что я могла бы… тоже…

— У всего есть своя хорошая сторона, — Люк наклонился и коснулся губами ее щеки. Он любил ее. Как давно это было! Задолго до того, как им стало известно то, что сейчас она так упорно отказывалась признавать. — Увидимся утром.

— Постой-ка! — она выпрямилась. — Ты что, отсылаешь меня прочь?

— Только на время, Лея. Иди к Хану. Ты же сама сказала, как трудно здесь найти время, чтобы побыть наедине.

Она пристально посмотрела ему в глаза, глубоко вздохнула, поднялась и торопливо ушла.

Люк посмотрел вниз на город и огни пролетающих мимо аэрокаров, стиснул руки и наклонился вперед.

— Отец?

В конце концов, он уже примирился с Анакином. Может быть, отец именно поэтому явился Лее, а не ему.

Люк приступил к медитации. Все личные тревоги растаяли, мощь Вселенной хлынула в него и сквозь него. В конце концов, чего ему не хватает? У него есть сестра, и значит, не одинок. Когда-нибудь он станет еще могущественнее в Силе, и к нему придет настоящая любовь, которая соединит его с женщиной, обладающей такими же способностями. Они разделят друг с другом все — и радость, и боль.

Он открыл глаза и расцепил пальцы. Гаэриель еще не потеряна для него. Он сделает для нее все, что сможет, но если она тем не менее отвергнет его, покинет Бакуру всего лишь с легким чувством сожаления.

Однако смеющиеся разноцветные глаза и развевающаяся юбка продолжали маячить перед его внутренним взором. Кого он пытается обмануть?

И что делает здесь один? Он встал и зашагал к лифту.

 

 

* * *

Дев погладил гладкое новое кресло для перекачки… или, может быть, теперь оно называется по-другому? Сейчас полным ходом шло изготовление трех дюжин новых кресел, с помощью которых будет пополняться запас энергии, поступающей через Скайуокера, однако именно это было особенным. Более похожее на вертикально стоящую постель, с помощью специального мотора оно могло наклоняться в пределах тридцати градусов. В том месте, которого коснется спина Скайуокера, вместо отсасывающей дуги в кресло был вмонтирован специальный контур, через который и будет откачиваться энергия. По сторонам кресла на среднем уровне и в области ног располагались специальные захваты. Имелась также масса медицинских приспособлений, целью которых было обеспечить, чтобы жизнь лежащего в кресле человека поддерживалась как можно дольше (они опробовали их вчера). Сделанное исключительно из серебряных и черных деталей, кресло мягко мерцало в ярком свете ламп.

— Какое оно красивое, господин Фирвиррунг!

— Прости, Дев, — пропел Фирвиррунг. — Знаю, ты огорчен…

— Да, мне действительно хотелось бы, чтобы все было взаправду, господин. Но я понимаю, что вам нужно провести испытания. Давайте начинать.

Фирвиррунг кивнул массивной головой.

Дев принимал самое активное участие в разработке общего дизайна и функциональных возможностей кресла. Он знал, что его ожидало, и все же, конечно, волновался. Стараясь двигаться как можно осторожнее, он прислонился спиной к креслу, наклоненному сейчас под углом примерно в десять градусов, однако левой ногой задел захват, который тут же защелкнулся на лодыжке.

— Сработало!

— Проверь другой, — пропел Фирвиррунг.

На этот раз Дев проследил, как все произошло. Из паза в боковой части кресла торчала изогнутая черная пластина, и как только он прикоснулся к ней правой ногой…

Хлоп! Едва сработал второй захват, постель автоматически наклонилась на двенадцать градусов. Дев поерзал на своем ложе, скрестив руки на груди. Тело коснулось еще одной встроенной в спинку управляющей панели, и тут же более широкий и крепкий захват обхватил его на уровне талии и плотно прижал к поверхности кресла.

— Прекрасно, — Фирвиррунг погладил лапой только что сработавший захват. — Крепко держит? Дев попытался пошевелиться.

— Да. Но дышать не мешает.

— Человеческая фигура такая странная, — весело просвистел фирвиррунг. Дев засмеялся, вторя ему. — Тебе удобно, Дев? Мы ведь не знаем точно его размеров.

— О, да!

— Ну, давай займемся руками.

Дев откинул левую руку в сторону, и захват молниеносно обхватил ее. Встроенным в него многочисленным датчикам тонкая, лишенная чешуи человеческая кожа была не помеха. За спиной Фирвиррунга на черной панели замигали неяркие огоньки. Фирвиррунг обернулся и посмотрел на них.

— Пусть правая рука останется свободна, — проинструктировал он Дева.

Как хотелось Деву, чтобы сегодня он и впрямь подвергся перекачке! Он не раз представлял себе момент, когда для него начнется эта новая жизнь, когда его глаза перестанут закрываться, но будут видеть все. Когда он окажется внутри нового тела, способного на многое — но предпочитающего делать то, что доставляет удовольствие его хозяевам. Вчера, готовясь к новому нападению, они начали перекачивать в боевые дроиды энергию п'в'еков. Они, конечно, не продержатся столько, сколько могли бы люди, но сейчас важно было количество, а не время существования. Все равно это ненадолго.

Фирвиррунг нажал красную кнопку. У Дева возникло ощущение, будто что-то ужалило его в спину.

— Сработало тоже, — отозвался он.

Этот механизм, так же как и излучатель, предназначенный для верхнего отдела позвоночника, был крайне важен с точки зрения поддержания жизни в пленнике. Теперь нервная система Скайуокера оказалась бы выведена из строя и не смогла бы оказать никакого воздействия на ход дальнейшей процедуры.

— Можешь пошевелить ногами?

Дев перевел взгляд вниз. Благодаря углу наклона, ноги не касались серых плит палубы.

— Я даже не чувствую их, — с довольным видом сообщил он.

— Хорошо. Ах, Дев! — Фирвиррунг наклонился к нему и снял с крючка на боку кресла заранее приготовленную трубку со вставленной в нее иглой. — Я знаю, как сильно ты хотел бы, чтобы все было по-настоящему. Прости, что мне приходится заставлять тебя пройти через все это.

— Мое время придет.

Дев закрыл глаза. Почувствовал давление в области горла и слабый укол, когда вошла игла. Он расслабился, прислушиваясь к собственным ощущениям, а в это время Фирвиррунг обошел кресло с другой стороны и повторил свои действия. Дев хотел, ох как он хотел, чтобы…

И все же где-то в глубине души таился страх; лежащая на груди правая рука задрожала.

Услышав свист, он открыл глаза и увидел, что в каюту входят Вороненый и адмирал Ивпиккис, а следом за ними двое п'в'еков тащат пленника с болтающимися руками и головой. Теперь процедура несколько изменилась, и они уже подготовили его с помощью парализующего излучателя. Это был человек, которому на самом деле предстояло подвергнуться процедуре перекачки. Дев снова попытался пошевелить пальцами ног и снова не почувствовал ничего. Отлично. Он очень надеялся — ради этого насмерть перепуганного бедняги, — что сможет быстро и хорошо выполнить свою часть работы.

— Введите меня в курс дела, — потребовал адмирал. — Чем эта перекачка отличается от стандартной?

Фирвиррунг прижал к груди сложенные лапы.

— Мы считаем, что субъект, имеющий мощные способности в Силе, сможет вытягивать энергию на расстоянии; в случае Дева — на небольшом. Если Дева определенным образом подключить к встроенному в это кресло контуру, то энергия другого субъекта потечет через него. Однако сам Дев при этом не подвергнется перекачке и сможет повторять эту процедуру снова и снова.

— Не слишком это похоже на… кресло, — заявил Ивпиккис.

Дев вспомнил, как сси-руук удивлялись и даже веселились, когда он впервые описал им человеческую мебель. П'в'еков подвергали перекачке, просто швырнув на палубу.

— Нет, — согласился фирвиррунг. — Вообще-то при новой системе никакой необходимости захватывать и жестко удерживать человека, которому предстоит перекачка, не требуется. Если мы заполучим Скайуокера, субъект перекачки сможет находиться даже за пределами досягаемости луча захвата. Так мы, по крайней мере, надеемся. Ради убедительности и наглядности мы хотим провести испытания на человеке. Все готово?

Обонятельные языки Вороненого высунулись из ноздрей и заходили туда и обратно — он принюхивался к пленнику. От бедняги, надо думать, изрядно воняло.

— Начинаем.

Фирвиррунг повернул голову к Вороненому, одним глазом глядя на Дева, а другим на п'в'еков и пленника. И нажал кнопку.

Горло Дева обожгло огнем. Сейчас сервопомпы качали раствор, гораздо более сложный по составу по сравнению с прежним. Его задачей было настроить нервную систему таким образом, чтобы она вытягивала энергию и перекачивала ее во встроенный контур. Вот почему отпадала необходимость в отсасывающей дуге. Тело от головы и дальше вниз почти мгновенно налилось тяжестью, как будто на «Шривирре» изменилась гравитация. Показалось, что кресло-кровать резко повернулось. Возникла биогравитационная иллюзия — Фирвиррунг и остальные выглядели так, как если бы стояли не на палубе, а на ближайшей переборке.

— Такое чувство, словно все нервы какая-то сила стягивает к одной фокусной точке. Немного неприятно, — признался Дев.

— На процесс перекачки это не должно повлиять. Ты готов попытаться перекачать энергию этого человека в боевой дроид?

— Попробую.

Если он не мог сам подвергнуться перекачке, то лучшее, что ему оставалось, — сделать этот подарок другому. Дев закрыл глаза и постарался отрешиться от неприятных ощущений. Глубоко осознавая — и относясь к этому со смирением — насколько невелики его возможности, он через Силу потянулся к лежащему на палубе человеку. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ему удалось соприкоснуться с ним и с помощью Силы втянуть в себя его энергию. На мгновение он почувствовал себя ужасно большим и тяжелым, все тело пронзила острая боль, вдвое более сильная, чем та, которую он испытывал до этого. Потом ощущение дополнительного веса исчезло. Хватая ртом воздух, Дев широко распахнул глаза. Пленник бесформенной грудой лежал на палубе..

Адмирал Ивпиккис стоял, поглаживая лапы.

— Шестнадцатая палуба? — спросил он.

И вот из-за переборки раздались слова, которые Дев так жаждал услышать:

— Все в порядке.

Сси-руук, п'в'еки и сам Дев разразились радостными возгласами.

— Следующий тест, — негромко пропел Фирвиррунг, — позволит выяснить, сможем ли мы подчинить себе волю Скайуокера или возобладает его собственная. Если Дев не ошибается, Скайуокер гораздо могущественнее в Силе его самого.

— Да, он сильнее.

Спустившись по палубе, все еще занимавшей место переборки, рядом с Девом появился Вороненый. Правая свободная рука Дева непрозвольно сжалась, когда огромная синевато-серая голова надвинулась на него. В черном глазу возник водоворот, который втягивал, втягивал"втягивал…

Потом, к удивлению Дева, Вороненый сделал шаг назад.

— Можешь попробовать, — просвистел он. Фирвиррунг тоже спустился с переборки. В лапе он держал нож с тремя лезвиями, который обычно использовали, чтобы выскребывать мясо маленьких ящериц, которых они называли ффт. Фирвиррунг вложил нож в правую руку Дева.

— И что теперь? — Дев не испытывал страха, только любопытство.

— Воткни его в ладонь левой руки.

Конечно, а что еще с ним делать? Это казалось единственно разумным. Извиваясь внутри поясного захвата, Дев повернулся, приставил острие к ладони и вонзил его как можно глубже. Из-под ножа хлынула алая человеческая кровь, затрещала кость. Стало больно, по-настоящему больно.

— Пусть он там и останется, — сказал Фирвиррунг.

Перекатившись в прежнюю позицию, Дев замер, ожидая следующей команды.

— Откинь правую руку.

Дев выбросил свободную руку в сторону. Фирвиррунг вытащил нож из ладони Дева, вытер о его одежду и приклеил по куску синтеплоти — наверно, из аптечки, найденной на захваченном имперском корабле, — с обеих сторон раненой руки. Потом он посмотрел на Ивпиккиса.

— Думаешь, это сработает и со Скайуокером? — спросил адмирал.

— У нас нет оснований считать, что это не так. Инстинкт самосохранения силен во всех людях, и тем не менее мы полностью подавили его у Дева, как вы только что сами видели. Теперь последняя, решающе важная проверка. Как долго человек может выжить в этом состоянии? У нас, конечно, нет возможности провести длительный эксперимент, но вполне достаточно проследить за всеми проявлениями снижения жизненного тонуса на протяжении нескольких часов. Думаю, этого хватит, чтобы можно было сделать окончательные выводы.

Адмирал Ивпиккис дернул хвостом и посмотрел сначала на висящую на переборке панель, а потом на Дева. Тот заставил себя улыбнуться. Адмирал вышел в сопровождении Вороненого. Фирвиррунг приказал одному п'в'еку вынести труп, а другому не отходить от Дева.

— Сообщишь мне, если заметишь хоть какие-то изменения, — он слегка постучал лапой по регистрационной панели.

И тоже удалился.

Несколько часов. Лежать здесь несколько часов.

Это так… так тяжело. Нос свербило, но Дев не мог почесать его. Никто с ним не разговаривал. Раненая рука так сильно пульсировала болью, что он почти не замечал неприятных ощущений во всем остальном теле. Чтобы время текло не так медленно, он принялся по памяти повторять стихи, которые выучил еще ребенком, в уме переводя их на сси-рууви.

Увы, стихи закончились слишком быстро. Глаза, казалось, провалились сквозь череп во встроенный в кресло контур. Деву стало ужасно жаль Скайуокера: подобно ему самому, несчастный был обречен жить, не имея возможности стать душой боевого дроида. И все потому, что судьба наградила его теми же способностями, которыми обладал Дев.

Он вздохнул и начал считать удары пульса в раненой руке.

Он потерял счет где-то между четырьмя и пятью тысячами. Время все тянулось и тянулось. Теперь уже ощутимо болело все тело, а Фирвиррунг не возвращался, чтобы проверить, как он себя чувствует. Измученный, сбитый с толку, Дев принялся считать снова.

А нос все чесался. И никого рядом…

Ну же, изловчись и сделай это сам, тупица! Однако все усилия ни к чему не приводили, а невозможность дотянуться до носа просто сводила с ума. Почему Фирвиррунг не остался здесь? Это жестоко. Может, попробовать подольше задержать дыхание? Тогда ему станет плохо, и даже этот тупоголовый п'в'ек сможет заметить изменения в мелькании огоньков на панели. Дев вдохнул так глубоко, что поясной захват врезался в тело, и медленно выдохнул. Потом, когда весь воздух вышел, он задержал дыхание.

По дуге между захватами, удерживающими руки, спину прошил сильный электрический разряд. Дев непроизвольно задышал.

Он сам придумал этот механизм. Злясь на себя, он попытался освободить правую руку. Прижал большой палец к мизинцу и рывком немного протащил ладонь сквозь гибкий захват. Совсем недалеко. Дев тянул снова и снова, но спустя триста ударов пульса был вынужден сдаться. Отдохнул. И предпринял новую попытку.

Послышался звук открываемого люка. Испугавшись, Дев просунул руку обратно, потеряв те жалкие три миллиметра, на которые ему удалось ее протащить. Впереди шел Фирвиррунг. Даже не взглянув на Дева, он направился к регистрационной панели. Вороненый привел с собой п'в'ека, который тащил второго пленника.

— Прекрасно, — Фирвиррунг повернулся. — Все показатели жизнедеятельности в норме. Опиши, что ты сейчас испытываешь, Дев.

— Мне плохо, — хрипло ответил тот.

Вороненый с удивленным видом придвинулся так близко, что Дев почувствовал его запах.

— А как ноги?

Дев пошевелил ногами.

— Они снова движутся, но тоже болят.

— Нормально, — удовлетворенно просвистел Фирвиррунг, проверив автоматическую запись показаний датчиков. — Нервно-мышечный контроль восстановился через два и семь двенадцатых часа, точно как мы рассчитывали. Можно сказать, просто замечательно.

Дев с трудом сглотнул.

— Мне плохо, — хрипло повторил он.

— На процесс перекачки это не должно повлиять. Давай. Перекачай для нас эту женщину, Дев.