Глава третья. Джафф жил в двухкомнатной квартире с балконом на Хлебную пристань, на канале Лидс – Ливерпуль

 

Джафф жил в двухкомнатной квартире с балконом на Хлебную пристань, на канале Лидс – Ливерпуль. Трейси никогда не бывала у него, но однажды вечером они с Эрин проходили мимо, и та обратила внимание подруги на бывший склад, реконструированный под модное жилье, с рестораном на первом этаже. Очень прикольно.

Под навесом на набережной сидели за столиками люди, пили вино и болтали, глядя на изменчивый нежный закат.

Трейси нашла кнопку с его именем и позвонила в домофон.

Джафф ответил почти сразу и, похоже, обрадовался. Он впустил ее в подъезд, и она поднялась на лифте на четвертый этаж. Джафф ждал в прихожей и, галантно махнув рукой, пригласил Трейси в небольшую, но очень светлую комнату, служившую разом гостиной, столовой и кухней. Там царил полнейший беспорядок, повсюду валялись газеты, журналы и диски, стояли пустые стаканы и чашки, в раковине высилась гора грязной посуды, а на ковре темнели застарелые пятна – не то от вина, не то от кофе. Обстановка была выдержана в сине‑зеленых тонах – на вкус Трейси, слишком холодная гамма. Телевизор показывал канал Би‑би‑си. Передавали новости. На полке возле телевизора Трейси увидела несколько фотографий в рамках. Почти на всех красовался сам Джафф, весело позирующий на фоне каких‑то экзотических пейзажей, однако внимание Трейси привлекла фотография редкостно красивой женщины в цветастом сари. Золотистая кожа, длинные блестящие темные волосы, высокие точеные скулы, большие глаза, породистый тонкий нос – чудо как хороша. Наверное, супермодель. Его подружка?

– Извини за бардак, – сказал он. – Тетка, которая у меня прибирается, придет только в четверг.

Трейси весело усмехнулась:

– Можешь не извиняться. Я и сама не бог весть какая аккуратистка. А кто эта красавица на снимке?

Джафф оглянулся и посмотрел на фото.

– Это моя мать, – ответил он.

– Да ладно… Быть того не может! – удивилась Трейси.

– Правда, – кивнул Джафф, слегка нахмурившись. – Ей здесь тридцать шесть. Она умерла четыре года спустя.

– Ох, Джафф. Я очень сочувствую.

– Ну, дело прошлое… Знаешь, она была поразительная женщина. Выросла в трущобах, в городе Дакка. Это столица Бангладеш, так, на всякий случай. А в итоге стала одной из самых ярких звезд Болливуда. – В его словах было столько горделивой нежности, что у Трейси перехватило горло. – Извини, – пробурчал он, вымученно улыбнувшись, – мне до сих пор трудно говорить о ней. Давай на балкон выйдем.

– Конечно, – согласилась Трейси. – Я понимаю.

Судя по тому, что в пепельнице еще дымилась сигарета, Джафф, до того как она пришла, коротал время именно здесь. На столике стоял стакан с пивом. Он сел и отхлебнул глоток. Трейси устроилась в креслице напротив.

– Рад тебя видеть, красавица. – Он легонько тронул ее за плечо. – Я тебе сам хотел позвонить, когда все малость утрясется. Так сложилось, что пришлось уехать на выходные. Дела, кручусь помаленьку. Сначала в Амстердам, потом в Лондон. Я вот только час назад и вернулся. Выпьешь?

Трейси согласилась – из вежливости. Джафф ушел в комнату, чтобы сделать ей джин с тоником. Она смотрела вниз, на городские улицы и блестящие рельсы железнодорожных путей. Как изменился Лидс с тех пор, как она приехала сюда учиться в универе! В отдалении высились застывшие монстры строительных кранов, так месяцами и стоящие без движения: деньги кончились, и кто знает, когда теперь возведут последние этажи огромных офисных башен. И ближний вид не лучше, весь канал застроен уродливыми сооружениями, которые ничего, кроме острого приступа клаустрофобии, не вызывают. Городской вокзал неподалеку, от него расходятся в разные стороны серебристые ленты путей. А канал совсем рядом, прямо под балконом. Темная, недвижная вода. Медленно дрейфуют по ней пластиковые бутылки, упаковки из‑под фастфуда и прочая дрянь, о которой и думать противно. Но жизнь течет, исполненная яростной активности. Этот район весь превращен в гигантскую стройку. Еще не законченные, но уже устрашающие своими размерами здания вставали плечо к плечу. Одному богу известно, на что будет похож сей дикий Вавилон, когда строители закончат работу. Если они ее закончат. Трейси сильно сомневалась, что у тех, кто все это проектировал, было хоть малейшее представление о том, как должна выглядеть картина в целом.

Вечер был теплый, однако она накинула джинсовую куртку. Скоро совсем стемнеет и станет прохладно – надвигается осень. Джафф вышел на балкон, поставил перед ней выпивку и сел, закинув ногу на ногу. Трейси не успела переодеться после работы и теперь чувствовала себя убогой замарашкой рядом с ним – таким стильным и элегантным. Джафф отлично выглядел в дорогих дизайнерских джинсах и свободной белой рубашке, которая выгодно оттеняла золотистый загар. Трейси в очередной раз поймала себя на том, что любуется его длинными темными ресницами, густыми волосами, изящной крепкой фигурой, блестящими карими глазами, исполненными врожденной грации движениями. Он красив, как экзотическая кошка, и при этом в нем нет ничего изнеженного, ничего женственного. Она чувствовала, что он может быть опасен, с таким человеком не стоит враждовать, но нередко в глазах его вспыхивали насмешливые огоньки и губы трогала умная, проницательная усмешка. И ее завораживало это странное, противоречивое сочетание.

Он поднял стакан и мягко произнес:

– За встречу.

– За встречу, – откликнулась Трейси.

Они чокнулись.

– Ты бывала в Амстердаме?

– Нет. В Лондоне была. Я там жила раньше.

– Амстердам – потрясающий город. Все эти каналы. И клубы. «Мелквег». «Парадизо». Сплошная психоделика. И никаких предрассудков. Ты понимаешь, им пофиг, что ты закажешь в кафе – салат вегетарианский, где, по сути, одна трава, или косячок с травкой. Сиди себе, музыку слушай.

– Круто, – сказала Трейси. – Как‑нибудь надо съездить.

– Да уж, того стоит. Ну, теперь расскажи, зачем ты пришла. Просто так или есть причина?

Трейси задумалась и наморщила лоб.

– Может, я и не права, – сказала она, – но, кажется, есть проблема. Сегодня у нас дома были копы, провели обыск. В основном их интересовала комната Эрин.

Джафф резко выпрямился:

– Комната Эрин? Почему?

– Не знаю. Я была на работе. Мне обо всем рассказала Роуз, ты же знаешь, какая она. Я не уверена, что она все правильно поняла, а тем более запомнила. Как бы то ни было, а они спрашивали, с кем она общается. И кто ее бойфренд.

– Роуз им что‑то сказала?

– Да, как тебя зовут. В смысле имя. Адреса она не знала, только то, что ты живешь на канале. Хрен с ней, Джафф, она курица тупая. Есть еще кое‑что.

– Что?

– Я позвонила домой к родителям Эрин, и там ответил посторонний человек. По‑моему, это был коп.

– Почему ты так думаешь?

Как ему объяснишь почему?! Да потому, что она выросла среди них, знала все их интонации и стандартные приемы. Для Джаффа она была Франческой, и он ничего не знал о ее отце.

– Даже не знаю. Мне показалось, что он коп, и все. Вряд ли я ошиблась. Интересно, в чем тут дело?

Он посмотрел на часы и встал:

– Давай посмотрим местные новости, может быть, что‑нибудь прояснится. Они сейчас как раз начнутся.

Трейси пошла в комнату вслед за ним. Джафф скинул на пол стопку журналов, и они уселись рядышком на диване. Но ничего интересного не увидели, пока в самом конце, перед прогнозом погоды, не показали короткий сюжет, снятый на любительскую камеру или мобильник. Изображение было отвратительное, все смазано и нечетко, а голос за кадром мало что разъяснял – дескать вот, на Ракитовом проезде в Иствейле полиция провела вооруженный рейд. У Трейси невольно задрожал подбородок, настолько знакомой и родной выглядела эта зеленая тихая улица. Она знала там каждый дом и почти всех тамошних жителей.

Сюжет закончился, а информации у них не прибавилось. Про Эрин не было сказано ни слова, равно как и про то, зачем полиции Лидса понадобилось врываться в мирный дом.

– Ну и в чем же тут дело? – снова спросила Трейси.

Джафф выключил телевизор и встал:

– Не знаю. Но мне все это не нравится. Вооруженный рейд полиции… с чего вдруг? Это не шутки. А кстати, почему Эрин поехала к родителям?

– В прошлый четверг она не пришла ночевать. Я думаю… ну, в общем, она ведь осталась у тебя? А в пятницу заскочила на минутку, собрала сумку и заявила, что поедет ненадолго к родителям. Меня не было, Роуз мне потом рассказала.

Джафф медленно прошелся из угла в угол:

– Да, в четверг она осталась у меня. Пьяная. Вырубилась на диване. Вообще была никакая, но мы в любом случае с ней уже разругались. Пришли сюда, она устроила скандал.

– Из‑за того, что произошло раньше?

– Отчасти. Но это все давно копилось. Она стала чересчур требовательной. И назойливой. Как липучка. Ненавижу это.

– Ну и что потом?

– Я встал рано, мне надо было ехать в Лондон на машине. Она еще дрыхла. – Он помолчал, и тут ему, видимо, что‑то пришло в голову. – Она оставалась здесь одна. Слушай, подожди минутку, ладно?

Трейси кивнула, а Джафф быстро прошел в спальню. И почти сразу вернулся, взволнованный донельзя:

– Черт! Вот дура бестолковая.

– А в чем дело? – спросила Трейси, которой передалась его тревога.

– Мне надо выметаться отсюда. Они могут прийти в любой момент. Глупая, глупая девка! Она даже не подозревает, что натворила.

– Что? И что они искали у нас в доме?

Джафф повернулся и так нежно провел по ее волосам, что по спине у Трейси побежали мурашки.

– Ты задаешь слишком много вопросов, – сказал он. – Как будто ты сама из полиции. Но ведь это не так, правда? Хотя от них можно ожидать, что именно ко мне прикрепят такого симпатичного тайного агента.

– Не говори ерунды!

Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами:

– Не буду, – и снова пошел в спальню.

– Ты мне объяснишь, что происходит? – вслед спросила Трейси.

– Я бы рад, но сам не знаю. – Кажется, он быстро собирал дорожную сумку. – Я видел Эрин в пятницу утром, с тех пор от нее ни слуху ни духу. А что было в четверг, ты знаешь не хуже меня.

Трейси густо покраснела:

– Я была тогда неправа, целиком и полностью.

– Говорю тебе, мы с ней давно уже не в лучших отношениях. Это просто стало последней каплей. Суть не в том. Главное, что она дура. Эх, нельзя было ее тут одну оставлять, никак нельзя. Чертова идиотка! Она взяла у меня одну вещь. Очень… важную вещь. Теперь придется уматывать отсюда и временно залечь на дно, пока не выясню что к чему. Сейчас, я уже почти собрался. Подождешь еще немножко, ладно?

– Конечно. Если я чем‑то могу тебе помочь…

Трейси вышла на балкон, оперлась о перила, отхлебнула глоток джина с тоником и стала смотреть вниз на маслянистую воду канала. На набережной за столиком раздался взрыв смеха. Вкусный какой джин у Джаффа, дорогой, наверно. Зачем Джафф попросил подождать его? Он что, хочет, чтобы она поехала с ним? Куда, интересно, он намылился? В Лондон? Это приключение. Захватывающее и пугающее. Но не может же она просто взять и сорваться вместе с ним? А… почему нет? Что ее держит в Лидсе? Чего здесь ждать? На что рассчитывать? На какое такое будущее? Магазин этот вшивый уже достал. Надежд на родителей никаких, им бы самим не помешало наконец повзрослеть. Кроме того, Трейси чувствовала, что отчасти и она виновата в том, что у Эрин и Джаффом все разладилось, хотя она и без понятия – что взяла у него эта бестолочь.

Через пять минут Джафф был полностью готов. Трейси вернулась в гостиную, они проверили, все ли выключено, не осталось ли где незатушенных окурков. Как следует закрыли дверь на балкон.

– И куда ты думаешь поехать? – спросила Трейси.

– Если честно, еще не знаю. Но отсюда надо сматываться немедленно, пока не припекло. Здесь стремно. На твоем месте, я бы пошел домой. К тебе это все не имеет ни малейшего касательства.

– Слу‑ушай‑ка, – неуверенно протянула Трейси, – я бы, конечно, хотела чуть больше понимать в том, что происходит, но вообще‑то я знаю одно место, куда можно отправиться. Если ты хочешь, конечно.

– Место знаешь? И что за место?

– Отцовский дом. У меня ключ есть. Он уехал, вернется только в следующий понедельник. Это почти целая неделя. Мы могли бы там перекантоваться, пока ты не придумаешь, куда двигаться дальше. Там совершенно безопасно. Нас там в жизни никто искать не станет.

Джафф подумал немного, потом решился:

– Хорошо. Если ты уверена. Но по дороге надо заскочить к Вику и забрать кое‑что. Пару полезных вещиц. Глядишь, пригодятся. Заодно возьмем его машину, он не будет возражать. А мою тачку оставим у него в гараже. Тогда уж точно никто нас не вычислит. Это очень разумно. А где у твоего отца дом?

– В Грэтли.

– Это где?

– В Йоркшире. У него в Дейлз небольшой коттедж, там поблизости никого нет.

– Прекрасно, – кивнул Джафф и потрепал ее по плечу. – Тогда чего мы ждем, малыш? Пошли.

 

Когда Энни добралась до Ракитового проезда, вечерние тени уже вытянулись во всю длину. Она понимала, что не имеет права навещать Джульет Дойл вот так, по собственному почину, и может навлечь на себя гнев Чамберса, а того хуже – Жервез и Маклафлина, но ей необходимо было задать Джульет несколько вопросов с глазу на глаз. Прежде чем Чамберс полностью лишит ее такой возможности.

После работы ей стоило бы поехать домой, а перед этим заглянуть в Грэтли, полить у Бэнкса цветы и забрать почту, но вместо этого она зашла в «Полумесяц» на Маркет‑стрит, где взяла пинту темного пива и тарелку макарон, мужественно поборов желание заказать рыбу с жареной картошкой. А, все равно, утешила себя Энни, здешняя рыба не идет ни в какое сравнение с той, что продают в сети магазинов «Чиппи». Покончив с ужином, она решила, что раз уж от «Полумесяца» до Ракитового проезда рукой подать, имеет смысл туда заглянуть.

Что до Эрин, то ее поместили в небольшой гостинице возле замка. Она и близко не желала находиться рядом с матерью.

Ладно, цветы в горшках потерпят еще денек‑другой, а если Бэнксу пришли какие‑нибудь посылки, то это скорее всего диски с «Амазона». Почтальон положит их в пустой ящик у ворот, как он обычно делает, и они там спокойно дождутся ее прихода.

В Ракитовом проезде по‑прежнему было полно полиции: патрульные машины, автомобили без опознавательных знаков, микроавтобусы криминалистической лаборатории, оперативники в гражданской одежде, которые старались держаться как можно дальше от прессы. Парочка репортеров – один из местной газеты, а другой с телевидения – узнали Энни и тут же попросили прокомментировать события, но она молча проскользнула мимо.

Харриет Уивер открыла сразу, как только Энни нажала на кнопку звонка.

– Вы Энни, да? – спросила она. – Я знаю, вы с Аланом друзья. Входите, пожалуйста. – Она притворила дверь, чтобы снять цепочку. – Лишняя осторожность не помешает, вокруг шныряют журналисты, – пояснила Харриет. – Мы уж и телефон выключили на время.

Энни прошла вслед за ней и подождала в прихожей, пока Харриет набросила цепочку и заперла дверь на все засовы.

Прежде Энни уже встречалась с Харриет, их познакомил Бэнкс, но мало что о ней знала. Вроде бы Харриет под пятьдесят, недавно она осталась без работы: их передвижную библиотеку закрыли. Муж Харриет Дэвид, кажется, занимается компьютерами, и Бэнкс считает его редкостным занудой. Впрочем, Энни никогда этого Дэвида и не видела. Ей вполне хватало того, что он доводится дядей стервозе Софии. Собственно, через Уиверов Бэнкс с этой девицей и познакомился, на парадном домашнем обеде.

Бэнкс рассказывал Энни, что они с Сандрой и малышами раньше жили с Уиверами в соседних домах и Харриет была едва ли не первой, с кем они здесь двадцать лет назад подружились.

София, судя по всему, периодически навещала родственников, во всяком случае с тех пор как стала студенткой, а может, еще и в школе. Энни поймала себя на том, что пытается понять: Бэнкс запал на Софию уже тогда? А что, ему было лишь чуть‑чуть за тридцать. В семнадцать лет Энни и сама встречалась с тридцатилетним мужчиной, правда недолго, пока ее отец об этом не узнал. Сейчас не время об этом гадать, сказала она себе, да и смысла нет никакого. К тому же неизвестно, как Харриет с мужем относятся к возникшим между Бэнксом и Софией отношениям, так что не стоит касаться этой темы. И все, точка.

– Проходите сюда, пожалуйста. – Харриет провела Энни в уютную гостиную. Напротив телевизора с большим экраном стояли диван и два кресла с кремовой обивкой. – А я вот по хозяйству кручусь, – улыбнулась она. – Дэвида нет, у него срочная работа, а Джульет наверху, прилегла отдохнуть. Она совсем измучена, бедная. У нее был страшный день. Господи, пережить такое!

– Значит, вы в курсе дела.

– В общем и целом. Джульет почти ничего мне не рассказала. По‑моему, она до сих пор в шоке. А чем я могу вам помочь?

– Харриет, хочу сразу вас предупредить: я здесь неофициально. Можно сказать, как частное лицо. Смерть Патрика Дойла будет расследовать специальная межведомственная комиссия, знаете, такая сборная солянка. И наш отдел там будет играть не самую главную роль.

– Да, я слышала, что есть такая практика. Вы не волнуйтесь, я никому не скажу, что вы приходили.

– Нет‑нет, ничего страшного. Несколько моих коллег видели, конечно, как я сюда вошла, хотя вряд ли придали этому значение. Повторю, я просто хочу, чтобы вы знали: я здесь сугубо неофициально. Решила заглянуть к вам и спросить, как дела у Джульет. Понимаете, я чувствую себя ответственной за то, что случилось. Я была первой, кому Джульет рассказала о пистолете. И я была там – рядом с их домом, когда все произошло.

– То, что случилось, случилось вовсе не по вашей вине, дорогая, – сказала Харриет. – Я уверена, вы сделали для нее все, что могли. Сейчас ей, конечно, тяжело, у нее был долгий мучительный день. Муж погиб, дочь с ней не разговаривает, и бедная Джульет совсем растеряна. Врач дал ей легкое снотворное. – Она печально покачала головой. – Потребуется время, чтобы они справились со своей бедой. Возможно, много времени. Джульет винит Эрин в смерти Патрика, и я думаю, Эрин тоже до какой‑то степени так считает. Но с другой стороны, она уверена, что мать предала ее. Я имею в виду, когда она пошла сообщить в полицию…

– Да, непростая ситуация, – согласилась Энни. – Вы очень добры, что приютили Джульет.

– Ну а куда бы она еще пошла? У нее сестра в Дареме, может быть, потом она к ней поедет погостить. А сейчас‑то, конечно… Как вы думаете, это надолго? Сколько времени полиция будет держать их дом опечатанным?

– К сожалению, не знаю.

– Но все же? Несколько дней? Или недель? Или месяцев?

– Бывает, иногда приходится ждать несколько недель, но очень сомневаюсь, что сейчас все затянется так надолго. Дело, похоже, довольно ясное. Я имею в виду, с точки зрения следствия. Ну а по‑человечески‑то все, конечно, очень запутано.

– То есть примерно с неделю, я правильно вас поняла?

– Да.

– Господи, да что ж это со мной! Сижу, расспрашиваю вас, а сама даже чаю не предложила. Или вам кофе? А может быть, чего‑нибудь покрепче?

– Лучше всего чаю, – улыбнулась Энни. – Я за рулем, мне еще домой в Харксайд ехать.

– Сейчас приготовлю. Располагайтесь, прошу вас.

Энни устроилась на диване, а Харриет ушла на кухню заварить чай. Через две минуты она вернулась с подносом и принялась хлопотать у журнального столика. В это мгновение в гостиную тихо вошла Джульет, в длинном зеленом халате до пят. Глаза у нее опухли от слез, она была очень бледна.

– Кто‑то пришел? – Тут она увидела Энни. – А, это вы.

Энни встала с дивана:

– Да. Решила заехать, узнать, как вы.

– М‑м. Интересно, чего вы ожидали. Хотели бы услышать, что все прекрасно?

– Поверьте, я очень сожалею о том, что случилось. Но мы следовали установленным правилам. – Энни поняла, что сказала глупость, и не удивилась, когда Джульет гневно выпалила:

– Значит, вы убили Патрика по правилам?

Упрек был несправедлив, Патрик погиб по нелепой случайности – обстоятельства сошлись крайне неудачно, но сейчас уж точно не имело смысла обсуждать процессуальные тонкости с несчастной вдовой. Энни и так чувствовала себя все более виноватой, сначала после допроса Эрин, а теперь, глядя на ее мать, особенно. Ее захлестнуло негодование против Уорбертона и других спецназовцев – за то, что они сделали, и за то, что сейчас она за них вынуждена оправдываться. Проклятие, как можно было испугаться калеку на костылях, перепутать обычную палку с мечом?! Да, там было темно, черт бы побрал эту лампочку, надумавшую перегореть в самый неподходящий момент, но все же… Энни с трудом подавила нахлынувшие эмоции и повторила как можно мягче:

– Я очень сожалею.

Она села и взяла чашку, любезно предложенную Харриет.

– Вам с сахаром?

– Нет. Нет, спасибо.

Харриет обернулась к Джульет:

– Что тебе приготовить, милая? Чайку?

Джульет вымученно улыбнулась:

– Я бы, пожалуй, выпила горячего шоколаду, если есть.

– Уже несу.

Харриет бросила встревоженный взгляд на Энни, и та легонько кивнула, после чего Харриет торопливо направилась на кухню.

Джульет устало присела в кресло, зябко кутаясь в длинный халат.

– Что вам от меня нужно? – спросила она у Энни.

– Ничего, клянусь вам.

– Поверить не могу, что все случилось сегодня утром. Кажется, уже столько времени прошло.

– Так бывает, от горя и сильного потрясения.

Джульет неприязненно на нее посмотрела и процедила:

– Откуда вам знать? Кроме того, я пока ничего не чувствую, даже горя. Пустота какая‑то. Еще таблетки эти… – Она вдруг рассмеялась. – Только представить, у меня умер муж, а я ничего не чувствую!

– Это придет позже, – негромко ответила Энни.

И тогда, подумала она, вам покажется, что лучше уж вообще ничего не чувствовать.

– Вы, наверно, все же хотите меня о чем‑то спросить?

– Да, у меня есть несколько вопросов, но я, поверьте, совсем не за этим сюда пришла. Я правда хотела узнать, как у вас дела, и убедиться, что Харриет за вами присмотрит. Вот что касается Эрин, вы действительно могли бы помочь. Ведь пока ей не предъявлено никакого обвинения.

– О чем вы? Как я могу ей помочь?

– Я говорю о пистолете. Пока что для нас это совершенная загадка. Мы ничего о нем не знаем, не знаем, как он попал к Эрин в комнату, кто ей его дал, знала ли она о нем вообще. Мы собираемся это выяснить самым тщательным образом, и, если вам есть что сообщить, это могло бы положительно повлиять на мнение следствия. От того, что вы скажете, может зависеть, что они ей предъявят.

– Господи, да я понятия не имею, откуда взялся этот пистолет! – протестующе заявила Джульет. – И с чего я должна помогать Эрин? Это она, она виновата в том… в том, что случилось.

– Однако она по‑прежнему ваша дочь.

Харриет вошла в комнату с кружкой горячего шоколада, отдала ее Джульет и снова бросила на Энни тревожный взгляд.

Энни незаметно улыбнулась ей, дескать, все в порядке, и продолжала:

– Вы говорили, у Эрин есть бойфренд. Джефф. Что вы о нем знаете? Постарайтесь вспомнить, прошу вас.

– Все, что знала, я рассказала. Неужели вы думаете, будто он как‑то в это замешан?

– Это одно из возможных объяснений. Мне не верится, что пистолет принадлежал самой Эрин.

– Но Джефф‑то при чем? По‑моему, он славный парень. И работа у него хорошая. Благодаря ему Эрин стала куда приличнее выглядеть и проблем поубавилось…

– Да, вы уже говорили. А у нее часто возникали проблемы?

– Часто. В основном из‑за парней. Они так и липнут к ней. Летят, как мотыльки на огонь. А она та еще вертихвостка.

– Трудно осуждать: я была такая же в ее возрасте, – усмехнулась Энни. – Что ж, возможно, это кто‑то из ее прежних знакомых. Вы могли бы назвать какие‑нибудь имена?

Джульет потерла лоб:

– Нет, сейчас не вспомню. У меня каша в голове. Но я постараюсь, попозже. Хорошо?

– Конечно. Это было бы замечательно. – Энни допила чай, поставила чашку на подносик, встала и разгладила юбку. – Спасибо за угощение, миссис Уивер, и вам, миссис Дойл, что уделили мне время. А теперь мне пора.

– Харриет. Пожалуйста, зовите меня Харриет. Очень рада, что вы зашли. Давайте я вас провожу.

Джульет Дойл неподвижно застыла с чашкой горячего шоколада, глядя куда‑то в пространство. Она не попрощалась.

Харриет вышла с Энни в прихожую и тихо сказала:

– Вы не обижайтесь. Сами видите, ей очень плохо.

– Разумеется, я все понимаю, – кивнула Энни. – И, честное слово, я пришла не для того, чтобы ее расспрашивать.

Харриет отперла дверь. Уже совсем стемнело, дул прохладный вечерний ветер.

– А знаете, вам стоит поговорить с Трейси Бэнкс.

Энни замерла на крыльце:

– С Трейси Бэнкс?

– Да. С дочкой Алана и Сандры. Трейси с Эрин вместе снимают в Лидсе жилье. Там есть еще какая‑то девушка, про нее ничего не могу сказать. Но они точно живут в одном доме. Вы не знали?

– Старший инспектор Бэнкс мало рассказывал мне о своей семье, – пробормотала в ответ Энни. – Странно, что Джульет об этом не упомянула, когда мы с ней беседовали в полицейском участке.

– Ничего странного. Волновалась, переживала. Я даже вообразить не могу, что бы со мной было, если бы я нашла в спальне у дочери пистолет. Сомневаюсь, что сохранила бы способность внятно рассуждать.

– Вы правы. Конечно, ей пришлось нелегко.

– В общем, я знаю обе эти семьи уже очень давно. Девчонки дружили с детства, что называется, с тех пор, когда пешком под стол ходили. Всегда были неразлучны.

– Вот оно как. – Энни улыбнулась. – Спасибо вам огромное. Наверно, я и впрямь пообщаюсь с Трейси.

Да уж, эту информацию следует хорошенько обдумать.

Энни посмотрела на часы и пошла по дорожке к калитке. Сегодня уже поздно ехать в Лидс, но завтра после работы она, пожалуй, наведается туда, неофициальным образом. Просто чтобы убедиться, что у Трейси все в порядке. А если она вляпалась в какие‑то неприятности, то Энни попробует помочь, не дожидаясь возвращения Бэнкса.

 

– Припаркуйся с той стороны гаража, – показала Трейси. – Дальше лес, машину никто не заметит. Там никто не ходит.

Уже совсем стемнело, фары выхватывали из мрака кусты, спутанные ветки и густо‑черные стволы деревьев. Сразу за коттеджем и впрямь начиналась лесная чащоба.

– Фигасе, глухомань какая! – Джафф заглушил двигатель. – Аж жуть берет. Как твой старик живет здесь, не понимаю. Я бы сразу спятил.

– Ему хорошо в одиночестве, – ответила Трейси. – Грустно, да?

Они вышли из машины, и она немного постояла, прислушиваясь.

Невдалеке, прыгая с камня на камень, журчал ручей, обрываясь небольшим водопадом, иногда похрустывали ветки под ногами неведомых лесных обитателей и где‑то насвистывала ночная птица. И больше ни звука – полная тишина.

Трейси нравился шум водопада, она вспомнила, как они с отцом любили сидеть на стене небольшой запруды и болтать ни о чем тихими летними вечерами, когда она приезжала к нему на каникулы, а в доме играла музыка – Билли Холидей или Майлз Дэвис.

Трейси увидела двух летучих мышей, бесшумно скользивших в облачном небе, освещенном неяркой луной. Она не стала обращать на них внимание Джаффа, кто знает, может, он их боится. Сама Трейси относилась к летучим мышам совершенно спокойно.

Джафф затушил сигарету и достал из багажника свою сумку. Интересно, подумала Трейси, что у него там? На вид тяжеленная.

– Ну что, пошли в дом? – предложила она.

Джафф кивнул.

Трейси достала из кармана ключи. Недавно отец установил новую сигнализацию, но на всякий случай сообщил ей код. Отперев входную дверь, она набрала комбинацию цифр, которую выучила наизусть, и пиканье оборвалось, а на панели загорелся зеленый огонек.

Трейси закрыла за ними дверь и зажгла лампу на столике у входа.

Ей всегда казалось странным, что здесь, едва войдя внутрь, сразу попадаешь в кабинет – небольшую комнатку, где отец работал за компьютером или просматривал папки с отчетами. Когда‑то это была гостиная, но после пожара отец все переделал, и сбоку строители пристроили комнату отдыха, а сзади оранжерею. Теперь он проводил большую часть времени именно там, читал и слушал музыку.

Слева от камина прорубили дверь, через нее можно было попасть в комнату отдыха. Еще одна дверь, справа, открывалась на узкую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, где находились спальни. А дверь прямо напротив входа вела на кухню, куда Трейси и пригласила Джаффа.

Было ясно, что ничего съестного в коттедже нет, поэтому они предусмотрительно заехали в придорожное кафе и набрали всякой индийской еды. Она уже, наверно, остыла, но не беда, можно разогреть в микроволновке.

Джафф вынул мобильник и проверил, есть ли связь. Обернулся к Трейси:

– У тебя есть мобильный?

– Разумеется.

Он протянул руку:

– Дай‑ка взглянуть.

– Зачем?

– Ну дай я посмотрю, пожалуйста.

Недоумевая, Трейси порылась в сумке и нашла телефон:

– Держи.

– У тебя, конечно, связь через оператора? Какой‑нибудь «Водафон»?

– Ну да, как у всех, а что?

– Я так и думал. Ты что, не понимаешь, что через мобильник можно с полпинка вычислить, где ты находишься?

Трейси сложила руки на груди:

– Нет, как‑то не задумывалась. С чего мне было волноваться об этом?

Джафф иронически усмехнулся:

– А теперь есть с чего. Мы с тобой оба в бегах, радость моя.

Он отключил ее телефон и убрал к себе в сумку.

– Эй! – Трейси протестующе вытянула руку. – Секунду. Он мне, видишь ли, нужен.

Джафф поставил сумку между ног:

– Нет, не нужен. Объявляется режим радиомолчания. Если будет что‑то важное, позвоним с моего, я его специально взял у Вика. Он «чистый», ни на чье имя не зарегистрирован. О’кей?

– Он – что?

– Ты чего, не смотришь «Прослушку»?

– Да нет. Я как‑то попыталась, но мне там ни один из персонажей не глянулся. А какой смысл смотреть, если никто не нравится?

Джафф рассмеялся:

– Что же, это аргумент. Мне, впрочем, тоже плевать на героев. Короче говоря, этот мобильник одноразовый, точнее, очень недолговечный, никакого договора при его покупке не заключали, платить нужно по факту звонка. Очень удобно.

Трейси была недовольна, что он отобрал у нее телефон, ее «линию жизни», по насмешливому выражению Эрин, но, с другой стороны, все это так круто: режим радиомолчания, «чистый» телефон, то, что они в бегах, спасаются от преследования. Раньше с ней ничего такого и близко не случалось, она всегда была пай‑девочка.

– Не вижу в этом большого смысла, – все же возразила она. – Здесь и связи‑то никогда не было толком.

– Поверь мне, и смысл есть, и связь. – Джафф протянул руку и погладил Трейси по щеке, приподнял двумя пальцами подбородок и легонько поцеловал в губы. – У твоего старика есть какая‑нибудь нормальная музыка?

– В основном старье, – ответила Трейси, все еще ощущая сладкую дрожь от его поцелуя. – Ну знаешь, поп‑арт шестидесятых, джаз. И куча разных опер.

– Ничего не имею против Майлза Дэвиса или Пуччини. И где все это?

Трейси отвела его в комнату отдыха, там стоял телевизор с большим плоским экраном и повсюду полки с дисками.

– Он здесь все проводами опутал, чтобы звук шел из каждого угла, – заметила Трейси. – Старый зануда.

– А по‑моему, круто, – откликнулся Джафф.

Он брал диски целыми стопками, бегло читал названия, бормотал «полный отстой» и кидал их на пол. Наконец нашел что‑то подходящее и вставил диск в проигрыватель. Трейси узнала мелодию из альбома Evil Urges группы My Morning Jacket. Эрин постоянно крутила ее в Хедингли. Господи, у отца‑то это откуда? Наверно, благодаря его последней подружке Софии. У нее более современные пристрастия, чем у старины Бэнкса, который, похоже, навеки застыл в шестидесятых, если не считать джаза и чертовых опер.

– Найдется чего‑нибудь выпить? – спросил Джафф, когда они вернулись обратно на кухню.

– Да, у отца есть вино. – Трейси заглянула в холодильник, вдруг там завалялась пара банок пива, но он был пуст, и она открыла стенной бар. Сделала книксен и добавила: – А еще вот это. Тра‑ла‑ла!

– Ни хрена себе! – присвистнул Джафф. – А твой старик не дурак выпить. И вкус у него хороший. – Он повертел бутылку виски «Хайленд Парк». – Это мы оставим на потом. Тэк‑с, а здесь у нас что? – Джафф подошел к винной стойке у входа в оранжерею. – Неплохо. Совсем неплохо. Это вам не дешевка из супермаркета. Тут есть чем себя порадовать. Слушай, твой старик все больше мне нравится. А чем он занимается?

– Он бывший госслужащий, сейчас уже на пенсии. Ничем не занимается. Так, путешествует помаленьку. Я думаю, большая часть этого вина досталась ему от дяди Роя. Он был богатый. Когда он умер, отец получил по завещанию целую кучу коллекционных вин и немного денег.

Она нашла штопор, и Джафф открыл бутылку «Шатонеф‑дю‑Пап». Трейси поставила в микроволновку индийскую еду. Сомнительно, что это вино подходит к овощному рагу, курице в соусе тикка масала и хлебным лепешкам, но можно попробовать. Джафф уже наполнил два больших бокала и устроился за сосновым столиком, деловито скручивая косяк. Трейси мысленно улыбнулась. Подумать только, все это происходит в доме ее отца! Она присела рядом, и он предложил ей затянуться. Травка оказалась довольно крепкая. У Трейси немного закружилась голова, но это было приятное ощущение. Она отпила большой глоток вина, едва не поперхнулась и с трудом справилась с собой.

– Карри скоро разогреется. Хочешь, поедим в оранжерее?

– Давай, конечно, – согласился Джафф и протянул ей косяк. Привстав, он включил небольшой телевизор над кухонным столом. – Только сначала посмотрим новости.

Они нашли местный новостной канал. Уж наверно, репортеры знают теперь побольше о том, что случилось в Иствейле. Джафф сделал звук погромче, чтобы его не заглушала музыка. На экране возникла знакомая картинка: Ракитовый проезд, по‑прежнему забитый полицейскими машинами и микроавтобусами.

Сообщили, что утром, в десять часов сорок пять минут, в дом номер двенадцать ворвались спецназовцы. В результате один человек, видимо хозяин дома, был госпитализирован. В ходе операции полицейские применили оружие. Звучало все это маловнятно и расплывчато. Впрочем, на следующее утро назначена пресс‑конференция и тогда, возможно, ситуация прояснится. Ни Джафф, ни Эрин в репортаже не упоминались. Один из соседей Дойлов в коротеньком интервью сказал, что видел, как полицейский вынес из дома нечто завернутое в кухонное полотенце, и ему сдается, это нечто было похоже на пистолет.

Трейси показалось, что на заднем плане она заметила Энни Кэббот, которая что‑то обсуждала с констеблем в форме. Из всех приятельниц отца Энни, пожалуй, единственная, кто ей нравится.

Джафф выключил телевизор и два‑три раза глубоко затянулся:

– Черт. Я так и думал. Они нашли пистолет.

– Пистолет? – удивилась Трейси. – Какой еще пистолет?

Но Джафф не ответил. Еда в микроволновке разогрелась, они разложили ее по тарелкам, захватили с собой бутылку и переместились в оранжерею, где уютно устроились в плетеных креслах с мягкими подушками.

– Вкусно, – одобрительно причмокнул Джафф, уплетая маринованную курицу. – Я дико проголодался.

Трейси отметила про себя, что он нашел в серванте льняную салфетку, которую аккуратно заправил за воротник, прежде чем приступить к ужину. Какой, однако, чистюля, видно, дорожит своей стильной белой рубашечкой. Но не поспоришь, она ему очень идет. Одним глотком он допил содержимое своего бокала и весело ухмыльнулся:

– Ну что, красавица, тащи еще одну бутылку. У меня что‑то жажда разыгралась.

Трейси рассмеялась и покачала головой – ею давненько никто вот так не командовал – и послушно отправилась к винной стойке.

– Ну и натворила ты дел, радость моя, – сказал Джафф, когда она вернулась в оранжерею.

– Я натворила? Ты о чем? При чем здесь я? Это Эрин во что‑то впуталась, да? О каком пистолете они говорили? Что, наконец, происходит?

– Знаешь, в каком‑то смысле можно сказать, что все это твоя вина.

Трейси ткнула себя пальцем в грудь и расхохоталась:

– Моя? Как же это так получается?

– Ну, смотри сама. Все началось в прошлый че