Глава семнадцатая. Лица у всех шестерых полицейских, сидевших за полированным овальным столом в зале совещаний, были мрачные

 

Лица у всех шестерых полицейских, сидевших за полированным овальным столом в зале совещаний, были мрачные, а со стены на них так же, без тени улыбки, взирали портреты шерстяных баронов Йоркшира – все в плотных жилетах, мясистые, с тяжелыми подбородками.

Бэнкс запредельно устал. Он даже не понимал, который теперь час, только видел, что день еще не кончился. Впрочем, начинало смеркаться. День этот оказался очень, очень долгим. Трейси отвезли к нему в гостиницу, и теперь она спала, приняв легкое снотворное, которое рекомендовал полицейский врач. Во всяком случае, Бэнкс надеялся, что она спит – под присмотром Уинсом. А за закрытыми дверями полицейского управления Западного округа шло до крайности неприятное разбирательство. В другое время Бэнкса тоже волновал бы его исход, но сейчас ему было все равно. Он хотел лишь, чтобы все поскорее закончилось и он смог вернуться к дочери.

– Какого дьявола? О чем вы думали, констебль Пауэлл? – гневно вопрошал суперинтендант Майк Третовон, непосредственный начальник Нерис.

– Я проявила инициативу, сэр, – отчеканила Нерис Пауэлл.

Она успела переодеться – сменила толстовку с капюшоном и спортивные брюки на джинсы, белоснежную блузку и темный жакет. Пока что, отметил Бэнкс, она находит в себе силы хорохориться. Видно, что напугана, но несгибаемо стоит на своем и убеждена, что поступила правильно. И если ее потопят, то она, похоже, намерена захватить на дно парочку врагов.

Чамберс издал глубокий вздох, означавший: «Боже, избавь нас от инициатив».

– Ну ладно, – сказал он. – Давайте‑ка начнем с самого начала.

Нерис посмотрела на Бэнкса, который старался сохранить отстраненное выражение лица.

– Я услышала разговор старшего инспектора Бэнкса по мобильному телефону – когда он вышел в коридор. Я находилась в пустом кабинете напротив, просто сидела сложа руки и ждала. – Она с отвращением поглядела на Чамберса. – Во время этого расследования приходилось постоянно сидеть сложа руки и ждать. Неизвестно ведь, когда тебя снова вызовут, чтобы уточнить какую‑нибудь крошечную подробность. И никто ничего не объясняет. Ну вот. Я, конечно, не слышала, что говорил его собеседник, но старший инспектор Бэнкс упомянул свою дочь и повторил название школы в Хэрхилз, а голос был взвинченный и настороженный. В смысле у старшего инспектора Бэнкса, сэр. Понятно было, что он расстроен, а один раз он пригрозил тому, с кем разговаривал. Я знала, что его дочь пропала и что мужчина, подозреваемый в ее похищении, вооружен.

– Вам было известно, где именно находится эта школа? Название вам о чем‑нибудь говорило?

– Нет. Но я выросла в Лидсе. И знаю, где расположен район Хэрхилз.

– Да‑да, нам известно, где вы выросли, – процедил Чамберс. – Продолжайте.

– Старший инспектор заторопился и сразу ушел, и я подумала, что он… э‑э… решил принять собственные меры, чтобы помочь дочери. Не подумайте, что я вас осуждаю, сэр, – заверила она Бэнкса.

– Вы меня успокоили, – сухо сказал он.

Нерис прищурилась, словно не могла понять, друг он ей или враг. Да Бэнкс и сам не мог в этом разобраться. Надо внимательно выслушать все аргументы, в особенности Нерис Пауэлл, и лишь потом занять твердую позицию.

– Так вот, – продолжила она, – я знала, что этот Джаффар Маккриди вооружен, а старший инспектор нет. И знала, что инспектор не станет обращаться к службе вооруженной поддержки, поскольку речь идет о жизни его дочери, и захочет все уладить сам, как‑нибудь разрулить ситуацию, переиграть Маккриди, если получится. Я подумала, что это сопряжено с очень большим риском, сэр, поэтому я… ну…

– Решили взять на себя его охрану, – договорил за нее Третовон.

Нерис перевела взгляд с Чамберса на своего начальника:

– Полагаю, что да, сэр.

– Что значит, вы полагаете? А как иначе можно описать то, что вы сделали?

– Я поступила так, как мне подсказало внутреннее чутье. И проявила инициативу. С одной стороны, был безоружный человек, офицер полиции, которого я знаю, а с другой – преступник, едва не застреливший насмерть нашу сотрудницу.

– И это не было актом возмездия за то, что случилось с инспектором Кэббот, констебль Пауэлл? – жестко спросил Третовон.

Нерис сильно покраснела:

– Ваши слова меня задевают, сэр.

– Задевают они вас или нет, мы обсуждать не собираемся. Была у вас мысль об инспекторе Кэббот, когда вы направились вслед за старшим инспектором Бэнксом?

– Не могу сказать, что не думала об… ущербе, который нанес ей Маккриди. Но у вас нет права…

– Если сексуальные чувства к Энни Кэббот повлияли на ваше решение, – свинячьи глазки Чамберса похотливо заблестели, и в голосе появилась отвратительная приторная хрипотца, – то мы имеем полное право задать вам вопросы касательно ваших поступков и их мотивов. Вы из‑за нее потеряли голову, не так ли?

– Дамы и господа, – заместитель главного констебля Маклафлин решительно поднял руку, требуя внимания, – сексуальные предпочтения офицера Пауэлл и то, как они отразились на ее действиях, не имеют никакого касательства к нашему неофициальному разбирательству. И иметь не могут. Испытывает указанный офицер некие чувства к инспектору Кэббот или нет, обсуждению не подлежит. Обсуждению подлежит то, что она сделала и что в этой связи делать нам. Продолжайте, констебль Пауэлл.

– Благодарю вас, сэр.

Получив эту небольшую выволочку, Чамберс и Третовон временно погрузились в угрюмое молчание.

Нерис отпила воды из стакана и стала рассказывать дальше:

– Я доехала за старшим инспектором до Хэрхилз и там увидела, как его дочь Трейси и Джаффар Маккриди сели к нему в машину на заднее сиденье. Мне показалось, что в дорожной сумке у Маккриди находится оружие: он все время держал там руку.

– То есть фактически вы не видели пистолета? – уточнил Третовон.

– В тот момент нет, сэр. Но знала, что он…

– Хорошо. Меня интересовало только это. – Третовон взглянул на Чамберса.

– А как вы поняли, кто они? – спросил Чамберс.

– Да как‑то не подумала, что инспектор решит подвезти автостопщиков.

Чамберс покраснел.

– Ясно, хватит об этом, – отрезал Третовон.

– Да, сэр. Извините, сэр.

Она спокойно смотрела на разъяренного Чамберса, и в результате он первым отвел глаза.

– У вас были какие‑то соображения, как поступать дальше? – спросила суперинтендант Жервез. – План действий уже сложился?

– Нет, мэм. Я лишь знала, что Маккриди вооружен, что он ранил Энн… инспектора Кэббот и взял в заложники старшего инспектора Бэнкса и его дочь.

– А не кажется вам, что именно тогда было бы исключительно разумно взять и позвонить мне? – спросил Третовон. – Или еще кому‑то из начальства? Существуют инструкции, которым надо следовать, знаете ли. Протокол. Почему вы не поставили ни меня, ни суперинтенданта Жервез в известность о своих подозрениях по поводу действий старшего инспектора Бэнкса?

– Я знаю, что должна была так поступить, – ответила Нерис. – Виновата, сэр. Иногда приходится думать на ходу и думать быстро. У меня не было времени, чтобы все сделать как положено. Во‑первых, я была без мобильного. Во‑вторых, боялась упустить их из виду. Кроме того, заметив вооруженную группу захвата, Маккриди понял бы, что отступать ему некуда. Он и так был на пределе и очень опасен. Трудно представить, что он мог бы натворить, когда его попытались бы захватить. И всегда есть опасность, что человек под наркотиками. В этом случае он может совсем съехать с катушек и стать непредсказуемым. Что и произошло в данном случае.

– Он всю дорогу нюхал кокаин, – заметил Бэнкс.

– И поэтому вы применили оружие в общественном месте. – Замечание Бэнкса Третовон игнорировал. – На парковке, где полно людей, в том числе женщин и детей. Вы рисковали жизнями мирных граждан, черт подери!

– У меня была возможность тщательно прицелиться в Джаффа Маккриди, сэр. Я хороший стрелок. Лучший в подразделении. Вам это известно. И моя винтовка отлично бьет на тысячу ярдов. А там и трехсот не было.

– А после выстрела? Вы хоть немного подумали о том, куда может срикошетить ваша пуля? – взвился Чамберс.

– Я находилась на вершине холма. Рассчитав траекторию, сэр, я заключила, что пуля застрянет в кузове машины позади Маккриди. Так и вышло. Вы хотите обвинить меня в нанесении ущерба личному имуществу, да, сэр? Я полагаю, моя страховка это покроет.

Третовон хлопнул ладонью по столу:

– Прекратите, констебль Пауэлл, хватит дерзить! Дело очень серьезное. Речь идет о вашей дальнейшей карьере. И ваше поведение глупо, сарказм здесь совершенно неуместен. Не стоит разговаривать в таком тоне – ни со мной, ни с суперинтендантом Чамберсом, ни с суперинтендантом Жервез, ни со старшим суперинтендантом Маклафлином. Именно от нас зависит ваша судьба. Советую не забывать об этом. Еще одно подобное замечание, и я наложу на вас дисциплинарное взыскание, вне зависимости от итогов сегодняшнего обсуждения. Вам понятно?

– Так точно, сэр, – пробормотала Нерис, опустив голову.

– Итак, вы приехали вслед за машиной инспектора на заправку. Что было дальше? – спросила Жервез, чтобы немного разрядить атмосферу.

– Я припарковалась, мэм. Но сначала постаралась максимально быстро оценить обстановку и заметила, что при въезде находится небольшой холм. Там можно было незаметно залечь, оттуда хорошо просматривалась машина старшего инспектора Бэнкса, и никаких помех на линии огня, если что – удобно стрелять. Нет, я ничего такого не планировала. И, конечно, не собиралась подвергать риску остальных людей.

– Туда‑то вы и пошли? – спросил Чамберс. – На этот самый холмик могильный? – Он улыбнулся, очень довольный своей дурацкой шуткой, но никто на нее не отреагировал.

Нерис поджала губы:

– Да, сэр.

– С намерением застрелить Маккриди, как только представится удобная возможность?

– С намерением защитить старшего инспектора Бэнкса и его дочь, если это понадобится. Я сразу заметила, что Маккриди очень взвинчен, как только он вышел из машины. И еще, я боялась, что инспектор… совершит какую‑нибудь глу… Я боялась, что он поступит необдуманно.

Бэнкс вздернул бровь.

– Не стану возражать, необдуманные поступки вполне в характере старшего инспектора Бэнкса, – ехидно усмехнулся Чамберс. – Однако как это вы догадались, что у него на уме в данном случае?

– Я не догадалась. То есть я ничего не знала наверняка. Но будь я на месте старшего инспектора Бэнкса, я бы попыталась что‑нибудь предпринять именно на стоянке. Это был его лучший шанс против Маккриди. На открытом пространстве. Если уж где и попытаться, так именно там.

– Когда вокруг столько людей?

– Его дочь тоже человек, сэр. Как и сам старший инспектор.

– Спасибо, я в курсе, – скривился Чамберс.

– Не будем отвлекаться, – вмешалась Жервез.

Чамберс страшно злился, однако продолжил:

– Вы, стало быть, считали, что усилия старшего инспектора Бэнкса обречены на неудачу?

Нерис пожала плечами:

– Понимала, что это не исключено. И что у Маккриди есть оружие, которым он не замедлит воспользоваться. Я просто хотела быть наготове, чтобы подстраховать в случае чего.

– Сейчас, надо полагать, вы заявите, что все произошло очень быстро, подробностей вы не помните, а за свои действия ответственности не несете?

– Напротив, сэр. Время как будто замедлилось. И я совершенно точно знала, что делаю. Я тщательно прицелилась и плавно нажала на курок. От ответственности я не отказываюсь.

Чамберс умолк и хмуро призадумался, инициативу перехватила Жервез:

– Расскажите, как развивались события.

– Они возвращались к машине, все трое. Впереди – старший инспектор Бэнкс, он нес пакет с едой. Я, разумеется, не знала, что он собирается сделать, но его жесты, особенно со спины, могли показаться Маккриди подозрительными, а он и так был дико на взводе.

– То есть вы видели, что инспектор Бэнкс открывает бумажный пакет? – уточнила Жервез.

– Да.

– И что вы сделали?

– Ничего, мэм. Ждала и наблюдала.

– Через оптический прицел? – осведомился Чамберс.

– Да, сэр.

– А снайперская винтовка у вас по случайности с собой оказалась? – Он заглянул в свои записи. – «Паркер‑Хейл М85», если не ошибаюсь? Это же нестандартная модель. Откуда она у вас?

– Это винтовка моего отца. Я держу ее в специальном отделении в багажнике своей машины, сэр. Периодически тренируюсь. Считаю, что «Паркер»…

– На ваш взгляд, это самое подходящее место для хранения оружия, констебль Пауэлл? В багажнике, как у американских психопатов? – вмешался Третовон.

Нерис смущенно опустила глаза:

– Никак нет, сэр. У нашей группы спецназначения есть оружейная комната, и наши автомобили оснащены оружейными ящиками, но…

– Понятно, – перебил ее Третовон, – об этом нарушении мы поговорим позже. Вернемся к нашей проблеме.

Нерис сглотнула, точно у нее пересохло во рту. Стакан с водой по‑прежнему стоял перед ней, но она почему‑то не притронулась к нему Наверно, не хотела, чтобы заметили, как у нее дрожат руки.

– Я наблюдала за ними с холма. Они шли к машине, инспектор вдруг дернулся и поморщился. Я решила, что он обжегся или что‑то вроде того. Тогда я догадалась, что он хочет сделать.

– И? – нетерпеливо спросила Жервез.

Нерис посмотрела Бэнксу в лицо. Это был прямой, честный взгляд, но он заставил его занервничать.

– Я считаю, что у него не получилось бы, мэм. Его неловкие движения уже и так насторожили Маккриди. Старший инспектор хотел плеснуть горячим кофе ему в лицо, но обжегся сам и вздрогнул. Маккриди это заметил и сообразил: что‑то не так.

– Это верно, Алан? – спросила Жервез.

Бэнкс кивнул.

– Что сделал Маккриди? – Жервез вновь обращалась к Нерис.

– Выхватил из сумки пистолет – «Байкал» с глушителем. Он все время держал его в руке, а руку в сумке, а тут перестал прятаться. Несколько человек заметили оружие и начали кричать. Я поняла, что сейчас начнется паника и тогда Маккриди окончательно слетит с катушек. Однако в тот момент в непосредственной близости от Маккриди никого не было, кроме Трейси и старшего инспектора.

– Куда целился Маккриди?

– Сначала в Трейси, в голову. Я решила, что он хочет запугать ее отца, чтобы тот не вздумал на него наброситься.

– А потом?

– Маккриди был не в себе, мэм. Неустойчивое состояние – непредсказуемое поведение. Он что‑то крикнул инспектору и перевел пистолет на него.

– Инспектор уже повернулся к нему?

– Да. Он стоял лицом к Маккриди, а тот прикрывался Трейси.

– Какова была ваша реакция? – вклинился Чамберс.

– Я выстрелила в Маккриди, сэр, – спокойно ответила Нерис. – В голову. Туда было удобнее всего целиться: он гораздо выше Трейси Бэнкс.

– Вы убили его, – сообщил Чамберс.

– Да, сэр. Выстрел в голову обычно… – Она увидела перекошенное гневом лицо Третовона, осеклась и мрачно поглядела на Чамберса. – Да, сэр.

– И после этого скрылись.

– Я вернулась в управление Западного округа. Отдала оружие суперинтенданту Жервез, доложила ей о случившемся. Дальнейшее вам известно.

– Почему вы не остались на парковке? – спросила Жервез.

– В этом не было нужды. Маккриди мертв. Старший инспектор Бэнкс и его дочь остались живы. Службы спасения и полиция должны были прибыть с минуты на минуту.

– И вам было бы непросто объяснить им свое участие? – предположил Чамберс.

– Да, я признаю, что эта мысль у меня возникла. С появлением других вооруженных сотрудников мое присутствие могло спровоцировать серьезную опасность для окружающих людей.

– Какая нежная забота об окружающих! – усмехнулся Чамберс. – А вы знаете, сколько времени полиция допрашивала всех очевидцев, пытаясь выяснить, кто же стрелял?

– Вы хотите предъявить мне еще и обвинение в том, что я покинула место преступления? – спросила Нерис.

Третовон только головой покачал. Зато Чамберс в ярости сломал карандаш и злобно завопил, обращаясь к Жервез:

– Я вам говорил, Катрин, это пустая трата времени! Ее надо немедленно отстранить от службы без выплаты содержания и провести независимое расследование!

– А вот это уж мне решать, – оборвал его Маклафлин.

– Не думаю, что это была пустая трата времени, Редж, – заявил Третовон. – Не считая того, конечно, что нам пришлось потратить, выслушивая более чем сомнительные шутки констебля Пауэлл. Дело серьезное, и в нем замешан мой сотрудник. Но больше всего нас должны волновать возможные последствия.

– И я так не думаю. – Бэнкс смотрел на Чамберса с нескрываемым презрением. – Это отнюдь не бессмысленное времяпрепровождение, как вам кажется. Вы все так увлеклись, поливая констебля Пауэлл грязью, что кое о чем позабыли: она спасла мне жизнь. Мне и моей дочери.

 

– Давненько я здесь не была.

Бэнкс с Трейси зашли пообедать в «Куинс армс». Надо же, как здесь все пообтрепалось! Красный бархат на лавках выцвел и истерся, набивка местами вылезла наружу, столы исцарапаны, ножки шатаются, обои кое‑где, особенно под потолком, отстают от стены. Неплохо бы все здесь обновить и подкрасить, но, в сущности, это неважно. Они пришли сюда, потому что паб – знакомое, проверенное место, здесь уютно, а это главное. Радует, что паб до сих пор на плаву, ведь сколько их за последнее время позакрывалось. И кормят по‑прежнему очень неплохо.

Трейси взяла курицу с жареной картошкой, а он огромную порцию йоркширского пудинга и ростбиф с луковой подливкой. Бэнкс сомневался, что сумеет все это съесть: усталость и недосып давали себя знать. Ночью он устроился на кушетке, предоставив постель Трейси, и не выспался. Периодически накатывала слабость. Ладно, это не беда, жить можно. Справлялся же он как‑то раньше, когда приходилось работать сутки напролет.

– Я, признаться, тоже давно сюда не заглядывал.

Бэнкс отхлебнул большой глоток темного пива. В это время посетителей в пабе было немного, а их столик у окна и вовсе напоминал маленький обособленный островок. Солнце светило в витражное стекло, на полу лежали веселые красно‑синие пятна. Из радиоприемника звучали знакомые мелодии, «жуткое старье» с точки зрения молодежи, но Бэнксу они были весьма по душе.

– Я понимаю, почему ты называла себя Франческой.

Трейси покраснела и уставилась в тарелку:

– Это было глупо. Прости меня.

– Да брось. Мы не дали тебе второго имени. Ты нас за это прости. – Он улыбнулся. – Не могли себе этого позволить, не по карману было.

Она рассмеялась, и за новым ее обликом вновь проглянула прежняя Трейси, девочка, которую он знал и очень любил. Ему было все равно, какая у нее прическа и во что она одета, лишь бы ей было хорошо. Только вот ей не хорошо, теперь это стало вполне очевидно.

– У меня его тоже не было, – добавил он. – Подростком я называл себя Дейви, в честь Дейви Крокета. Фильм «Аламо» я смотрел раз сто, не меньше.

– Да ладно?!

– Правда. А еще я хочу тебе сказать, – он посмотрел на нее, улыбнулся и отрезал себе порядочный кусок ростбифа, – что тебе абсолютно не стоит переживать из‑за экзаменов. В том смысле, что это не повод. Ты не должна думать, будто подвела кого‑то. Ни я, ни мама из‑за этого не расстроились. Ты сделала что смогла, и мы знаем, что ты старалась. Мы оба тобой гордимся. Поверь мне, я и подумать не мог, что тебя это настолько огорчает.

– Но вы ждали от меня большего. Да и сама я тоже. Мне казалось, я всех обманула. Понимаешь, я книжные новинки расхваливаю в магазине, а у Брайана аншлаги в Нагасаки, или где он там сейчас. Вот он оправдал надежды.

– Я люблю вас обоих. Тут нет состязания. Не идет и речи о первенстве и вообще распределении мест.

– И все же оно есть. Ты не думай, я тебя не виню. Так уж человек устроен. Родители не властны над собой. Ведь не прикажешь себе любить всех детей одинаково.

– В таком случае ты у меня на первом месте.

– Ну да, была, пока Брайан не добился успеха.

– Неправда, – возразил Бэнкс. – Я потратил кучу сил и времени, чтобы Брайан не бросал университет. Хотел, чтобы он получил диплом и нормальную работу. Уж если на то пошло, то я его всячески отговаривал от карьеры музыканта. И успеха он добился не благодаря, а вопреки мне.

– Но у вас столько общего. Ты купил ему первую гитару.

– Нельзя винить человека за любовь к музыке. С тобой я тоже… пытался. Однако мне было труднее найти с тобой общий язык. Я не знал, как подобрать верные слова. Не умел говорить о мальчиках и вообще обо всяких девчоночьих делишках. При одной мысли о том, что у тебя есть парень, я с ума сходил. А насчет музыки… Понимаешь, тебе нравились Spice Girls, а Брайану Led Zeppelin и Боб Дилан. Ты уж прости, тут сравнивать не приходится.

Трейси изумленно уставилась на него, а потом весело расхохоталась:

– Ой, боже мой, папа! Ты порой говоришь удивительные вещи! Ну хорошо, пусть так, но сейчас я слушаю The Unthanks, Smoke Fairies, Регину Спектр и Kings of Leon.

– Это прогресс. А тогда мне стало трудно общаться с тобой, когда ты превратилась из моей малышки в подростка. Да еще твоей мамы не было рядом, чтобы мне помочь.

– Пап, ну когда это было! Может, стоило просто чуть‑чуть постараться?

– Наверняка. – Он потер шрам и печально признал: – Это правда, я часто ставил работу на первое место. И свои личные проблемы тоже.

– А сейчас у тебя кто‑то есть? В смысле девушка?

– Нет. Ни‑ко‑го.

Он подумал о Терезе, но она точно не была его «девушкой». Скорее всего, он ее больше никогда не увидит. И уж конечно, он не собирался рассказывать Трейси о ночи в Сан‑Франциско. Сегодня утром Тереза прислала по электронной почте коротенькое письмо и фото: они вдвоем на Буррито‑стрит около таблички с надписью: «Примерно на этом месте Майлз Арчер, напарник Сэма Спейда, был убит Бриджит О’Шоннесси».

– А Энни?

– Энни? Ну, это сложно…

– Почему? Она любит тебя.

– Прекрати. Не говори ерунду. Все куда сложнее.

– Чего сложного? Говорю же, она тебя любит. Женщины сразу видят такие вещи.

– Ты еще девчонка.

– Ты думаешь? Мне двадцать четыре года. И я, кстати сказать, не получала от тебя никаких поздравлений на последний день рождения. Ну ладно, проехали. Давай забудем прошлое и начнем все по новой.

– Я – только за. Но все равно, нам надо поговорить.

– Знаю. И меня это пугает. – Она отодвинула тарелку с едой. – Все, больше не хочу.

– А раньше ты любила курицу с картошкой.

– Ну да. Когда была «малышкой». – Трейси отпила вина. – И мне нравились еда из «Макдоналдса» и Spice Girls.

В самом деле, осознал вдруг Бэнкс, его дочь выросла и превратилась в красивую молодую женщину. Ему придется принять этот факт и научиться к нему применяться.

– Расскажешь мне, как все произошло? С самого начала.

Трейси поставила локти на стол и оперлась подбородком на ладони.

Бэнкс ласково смотрел на дочь. Она была совсем не накрашена, и он подумал, что так ей лучше. Нежная светлая кожа, хорошо очерченные розовые губы, глаза – совсем как у ее матери. Даже пирсинг ничуть ее не портит. И короткая стрижка очень идет. Впрочем, он отец, неудивительно, что он считает ее красавицей.

– Не бойся. Вдохни как следует – и вперед.

– О’кей. – Она сделала глубокий вдох. – Только ты ведь и так почти все знаешь.

– А ты все равно расскажи. Как ты познакомилась с Джаффом?

– Через Эрин. Он часто приходил в ресторан, где она работала. Я его почти не знала, просто иногда мы вместе ходили в клуб или еще куда потусить.

– Он тебе казался привлекательным?

– Трудно поверить, да? Но тогда именно так и было.

– Нет. Совсем нетрудно. Он был хорош собой и, я уверен, очень обаятелен. К тому же он плохой парень. Такое сочетание кому угодно голову вскружит.

– Это скорее для Эрин, чем для меня. Он ведь и был ее бойфрендом.

– Ты знала, что он драгдилер?

– Ну что ты! Если б знала, то держалась бы от него подальше. Я же говорю, мы тогда совсем мало общались. Танцевали иногда вместе, болтали о музыке. Ну, короче… развлекались… клубились…

Бэнкс чувствовал, что Трейси не хочет говорить о наркотиках, и не собирался на нее давить. Он вовсе не думал, что она святая, и понимал: раз она ходит по клубам, то без экстези дело вряд ли обходится – так в его годы молодежь позволяла себе кислоту и травку Только надеялся, что ей хватит ума не подсесть на что похуже, типа кокса или героина. Однако сейчас обсуждать эту тему не имело смысла.

– А когда все изменилось? – спросил он.

– Однажды он поцеловал меня, пока мы танцевали. Я понимаю, это звучит как строчка из слащавой старой песенки, но так оно и было. Очень романтично, надо признать. – Она покраснела. – Жалко, что романтика недолго длилась.

– А что случилось?

– Они с Эрин разругались вдрызг прямо в клубе. Она устроила скандал – совершенно неприличная сцена, хотя музыка играла так громко, что никто ничего не слышал. Обзывала меня по‑всякому, а потом убежала. Через два дня я прихожу домой с работы, а Роуз говорит, что у нас была полиция с обыском, и потом я услышала в новостях про мистера Дойла, про пистолет… показали наш старый дом… улица вся оцеплена…

– Погоди‑ка. Почему ты сразу побежала на квартиру к Маккриди?

– Чтобы рассказать ему. Он же все равно оставался бойфрендом Эрин. А у нее в жизни такое творится! Понимаешь, я думала, что он должен знать. Ну поцеловались мы с ним, ну обиделась она – ерунда. У нас ведь с Джаффом ничего не было. – У нее задрожали губы. – Тогда еще не было.

– Давай по порядку. – Бэнкс утешающе сжал ей руку. – И не переживай, успокойся.

Трейси взяла стакан, допила вино и улыбнулась:

– Я бы не отказалась еще от одного бокала. Для храбрости.

Бэнкс пошел к барной стойке, чтобы наполнить оба стакана – и ей, и себе.

– Дочка? – Сирил, хозяин заведения, кивнул в сторону Трейси.

– Да.

– Та самая девочка, которой вы раньше покупали колу и бургеры? Давно, когда еще жили здесь, через дорогу?

– Она самая.

– Давно ее не видел. Какая красавица выросла!

Бэнкс оглянулся на Трейси:

– Ваша правда. Спасибо, Сирил.

Он заплатил за выпивку и вернулся к столу. Пол Джонс запел «I’ve Been a Bad, Bad Boy». Как обычно, когда Бэнкс слушал старые вещи, его охватила грусть. Надо же, он почти забыл эту песню.

– И что случилось, когда ты пришла к Джаффу домой? – спросил он, подождав, пока Трейси отхлебнет вина.

– Он как будто спятил. Я даже испугалась. Ринулся в спальню, выбежал оттуда в ярости, обзывал ее тупой стервой, сукой безмозглой и еще бог знает как. Я тогда не поняла, что он искал пистолет и обнаружил пропажу.

– Ну а ты что?

– Мне стало страшно. Я думала, он милый парень, а тут вдруг – дикий, совершенно непредсказуемый. Не знала, чего от него ждать. Я‑то пришла просто предупредить его.

– Что потом?

– Он схватил меня за руку и сказал, что нам надо уходить.

– Вам?

– Да.

– Значит, ты с самого начала оказалась заложницей?

– Думаю, да. Не знаю, что у него тогда было в голове. Но уверена: ему нужно было место, где он мог бы укрыться, и он решил взять меня с собой.

– И в результате вы приехали ко мне в коттедж.

Трейси опустила глаза:

– Он… он меня вынудил. Сказал, что ему некуда податься, что надо где‑то перекантоваться, недолго, пока все не уляжется. Спросил, знаю ли я такое место. Я была очень напугана и от страха толком не соображала. Боялась, что он изобьет меня, если откажусь ему помочь.

– Как тебе кажется, могла ты тогда уйти?

– Нет. Не знаю. Все произошло так быстро. Он меня не связывал, ничего такого, но очень крепко вцепился в руку, было больно. И я подумала про твой коттедж. Ты уехал в отпуск… Прости меня, пожалуйста. Я… Слушай, мне как‑то не по себе. Ты меня допрашиваешь, будто я одна из твоих подозреваемых. Не знаю, почему все так вышло, не знаю. Я сейчас это вспоминаю как жуткий сон, все словно в тумане. Но, по‑моему, очевидно, что я не преступница, а жертва!

– Успокойся, Трейси, – мягко произнес Бэнкс. – Я понимаю, тебе тяжело.

Она промокнула глаза и отпила вина. Двое за соседним столиком с интересом на них поглядывали, но Бэнкс сделал вид, что не замечает. Музыка играла довольно громко, разобрать, о чем они говорят, было невозможно, и все же на всякий случай он понизил голос:

– Я тебя не допрашиваю. Мне просто нужно кое‑что уточнить. О’кей?

Она грустно кивнула.

– По дороге из Лидса Джафф заехал к Виктору Мэллори. Зачем?

– Чтобы сменить машину. Он боялся, что полицейские его найдут, если он будет на своей.

– Тогда ты уже знала, что у него пистолет?

– Нет. Он мне ничего не говорил, пока мы не приехали в коттедж, иначе я бы все‑таки постаралась убежать. Он страшно торопился поскорей смотаться из Лидса. Я думала, он дергается… ну, что его арестуют за наркоту.

– Ты же говоришь, не знала о том, что он драг‑дилер.

– Я знала, что у него можно кое‑что достать, но не догадывалась, что он, как ты сказал, – дилер.

– Почему он не поехал сразу в Лондон?

– Он объяснил, что ему надо с кем‑то созвониться сначала и что‑то там уладить. Тогда я не поняла, о чем он. А теперь думаю, он хотел договориться насчет продажи кокаина – у него до фига его было – и еще насчет фальшивого паспорта. Сказал, это быстро не делается и надо переждать в тихом месте. Все время звонил по мобильнику.

– И ты не знала, почему он скрывается?

– В то время нет. Когда мы заехали к Виктору, я еще ничего не знала.

– Ты тоже заходила в дом Мэллори вместе с Джаффом?

– Нет, он велел мне подождать в машине.

– Он тебя насильно заставил?

– Нет.

– То есть ты могла просто встать и уйти?

– В общем, да. Очень, очень жаль, что я этого не сделала. Понимаешь, я как‑то растерялась. Он мне приказал подождать. Ему нужно было, чтобы я отвезла его в твой коттедж. Сам он про Грэтли даже не слышал. Если б я знала… папа, я бы убежала оттуда со всех ног!

– Не переживай, – сказал Бэнкс. – Я тебя ни в чем не упрекаю. Просто хочу прояснить, как все происходило. Как долго он был у Виктора?

– Ну, минут пять‑десять. Максимум пятнадцать.

– Ты знакома с Виктором?

Трейси пожала плечами:

– Видела пару раз в клубе. На вид – нормальный.

– Что было потом?

– Мы пересели в другую машину и поехали в Грэтли. Пап, прости меня, прости, пожалуйста, что я привела его в твой дом. Я действительно не знала, какой он на самом деле и что там устроит.

– Ты о чем?

– О твоей коллекции дисков. Ты что, не видел?

– Временно мне доступ в дом закрыт. Но следователи уже все свои дела закончили, и Жервез обещала сегодня же прислать людей, чтобы там все прибрали, так что скоро я смогу вернуться. Наверно, завтра или послезавтра.

– Он там устроил дикий бардак. Всюду диски разбросаны, посуда побита – кошмар.

– Ничего. Ты не виновата. Как ты узнала про пистолет, который взяла Эрин?

– Мы в новостях увидели. Они впрямую об этом не упоминали, но кто‑то из очевидцев сообщил, что из дома вынесли предмет, завернутый в полотенце, по очертаниям похожий на пистолет. Джафф догадался, что это тот самый, который Эрин забрала у него из спальни, и тогда объяснил мне, что происходит.

– А объяснил, почему его так волнует, что пистолет попал в руки полиции?

– Нет. Я его спросила, зачем ему вообще понадобилось оружие. Он не ответил, сказал только, что теперь я слишком много знаю и отпустить меня он уже не может, придется мне с ним идти до конца.

– Он так сказал?

– Да. Ну пожалуйста, папа. Ты опять меня допрашиваешь. Ты что, мне не веришь?

– Конечно верю, – твердо заявил Бэнкс, хотя у него уже возникли сомнения в том, что Трейси абсолютно честно описывает события. – Ты извини, что я задаю неприятные вопросы. Мне нужно иметь в голове четкую картину.

– У меня самой в голове нет четкой картины.

Бэнкс отхлебнул пива:

– Я потому и спрашиваю. Пойми, я хочу, чтобы ты сосредоточилась и как следует все вспомнила. И уж точно не хочу тебя обидеть.

– Прости. – Она повертела ножку бокала между пальцами. – Он пил твое вино. Выбирал что получше. И виски.

– Да ладно, черт с ним.

Интересно, что ж там натворил у него в доме этот Джафф, размышлял Бэнкс, и какие еще разрушения он обнаружит, когда сможет попасть в коттедж.

Трейси понизила голос и перегнулась через стол:

– И он все время нюхал кокс. У него целая сумка была. Несколько килограммов, в пластиковых пакетах. Он себе отложил один пакетик и беспрерывно подзаряжался. Психопат.

– Да, наши люди нашли у него в сумке кокаина тысяч на пятьдесят. Ты не знаешь, где он его взял?

– Нет. По‑моему, он у него был с самого начала, еще когда мы уходили из его квартиры. По крайней мере, сумка казалась тяжеленной. Но я не нюхала, ни разу. Честно, пап.

– Ну и хорошо. Я верю. Значит, он пил вино, виски, курил марихуану и нюхал кокаин. Весело, короче, проводил время. А ты чем занималась?

– Просто сидела и смотрела. Остановить его было невозможно. Он гораздо сильнее, чем я.

– Это я понимаю. А он тебя?.. – Бэнкс замялся.

– …насиловал? – Трейси взглянула наконец отцу в глаза и кивнула. – Да. Потом. Когда узнал, кто я. Отвел меня наверх, в твою комнату. Я пыталась бороться, отпихнуть его, но ничего не вышло. Он действительно был намного сильнее. Бросил меня на кровать и… и…

У Бэнкса перехватило горло и бешено застучало сердце.

– Все‑все, Трейси. Не надо подробностей. Говоришь, он сделал это после того, как узнал, кто ты? То есть что ты дочь полицейского?

– Да. Он нашел письмо или какую‑то официальную бумагу, где было указано твое имя и звание. И понял, что ты старший инспектор полиции.

– Какая была реакция?

– Сначала он дико разозлился, а потом сказал: хорошо, значит, от меня будет даже больше пользы, чем он предполагал. И все равно его бесило, что я сразу не сказала, кто я. Орал, что ненавидит полицейских. Только что не визжал от ярости. Вот тогда он меня изнасиловал. Ему казалось, что это круто – трахнуть меня на твоей кровати, как будто он насилует лично тебя, тебя оскорбляет и унижает.

И Бэнкс почувствовал себя оскорбленным. Если бы Маккриди был еще жив, он бы с радостью удавил его голыми руками.

– Что произошло, когда приехала Энни? – мрачно спросил он.

– Джафф спрятался за дверью в гостиной. Пистолет остался в сумке, под скамейкой у кухонного стола. Он велел мне выпроводить ее как можно быстрее, иначе он ее пристрелит. Я пыталась это сделать, папа, всеми силами. Но ты же знаешь Энни. Она ни за что не остановится, не уймется и не отступит…

– Она не понимала, какая ей грозит опасность, – сказал Бэнкс. – Надеялась тебе помочь. И она действительно очень настойчива.

– Энни чувствовала, что творится что‑то неладное. Видела, что я не по своей воле прошу ее уйти. Я знаю, она хотела мне помочь, но я так ее просила… а она не соглашалась. И потом Джафф ее…

– Трейси, ты понимаешь, что спасла Энни жизнь? Когда позвонила и вызвала «скорую»?

– Она уже почти не дышала. Я так боялась, что она умрет! Что мне еще было делать? Он жутко разозлился, когда услышал, что я им звоню… Я подумала, он и меня убьет. Но я была ему нужна живая, как заложница. Зато телефон он разбил.

– А потом что?

– Машина встала на дороге посреди поля. Мы пошли пешком. Неприятности его буквально преследовали. Прямо скажем, преступник он был не самый толковый и очень неудачливый. – Трейси печально усмехнулась.

– К счастью для нас, – добавил Бэнкс. Посмотрел на часы и спросил: – Еще будешь?

– Нет, не стоит. Меня и так уж прибило.

– Тогда, может, кофе?

– Да, было бы неплохо.

Бэнкс собрался было встать и пойти к барной стойке, чтобы взять дочери кофе и себе пинту пива, как вдруг дверь открылась и вошли Эрин и Джульет Дойл.

Трейси изумленно уставилась на Эрин, потом на Бэнкса:

– Ты это нарочно подстроил, папа?

– Я сказал им, что мы будем здесь примерно до половины второго, вот и все.

Девушки долго‑долго смотрели друг на друга, а потом Трейси встала, подошла к Эрин и крепко обняла ее. Эрин всхлипнула и прижалась к ней, обвив шею руками. Туристы за соседним столиком с интересом наблюдали за этой сценой. Бэнкс встретился глазами с Джульет, и она легонько кивнула. Бэнкс вздохнул с облегчением. Значит, он зря боялся, что девушки поколотят друг друга, а Эрин никогда