Глава 35. Оба опёрся плечом о стенку фургона, стоявшего чуть в стороне от торговых рядов

Оба опёрся плечом о стенку фургона, стоявшего чуть в стороне от торговых рядов. Держа руки в карманах, он неторопливо изучал беззаботную толпу.

Люди, снующие между лотков, пребывали в праздничном настроении — возможно, потому, что весна была уже рядом, хотя зима ещё и не ослабила своей суровой хватки. Несмотря на пронизывающий холод, все болтали и смеялись, торговались и присматривались, спорили и покупали.

И никто из этой толпы, бросающей вызов холоду, не знал, что среди них находится очень важный человек. Оба усмехнулся. Среди них находится Рал. Член правящей семьи...

С тех пор, как Оба понял, что неуязвим и во время долгого пути на север он стал новым человеком, умудренным немалым опытом. Вначале, после смерти мерзкой колдуньи и его сумасшедшей матери, он был захвачен полученной свободой и даже не помышлял о том, чтобы посетить Народный Дворец.

Но, чем больше он размышлял над произошедшими событиями, над их поразительностью, над тем новым, что узнавал, тем яснее ему становилось, что это путешествие жизненно необходимо. Всё ещё не хватало каких-то кусочков и это вполне могло привести к неприятностям.

Та женщина, Дженнсен, сказала, что за ней охотятся кводы. Кводы охотятся только за важными людьми. Оба тревожился, что они могут начать преследовать его, так как он тоже был важным человеком.

Как и Дженнсен, он был одной из дыр в мире. Латея не объяснила, что это значит, но дыростъ делала Дженнсен и Обу особенными. И как-то связывала их.

Возможно, что лорд Рал узнал от вероломной Латеи о существовании Обы и теперь боялся, что у него появится законный соперник, способный бросить ему, лорду Ралу, вызов. В конце концов, Оба тоже был сыном Даркена Рала. Нынешний лорд Рал владел магией, зато Оба был неуязвим.

В общем, неприятности назрели и в этих условиях Оба решил, что лучше всего следовать собственным интересам и отправиться ко дворцу предков, где и выяснить всё, что только возможно.

Правда, в начале странствия у него были некоторые сомнения. Тем не менее, он наслаждался путешествием и узнал много нового. Он держал в голове целый список поразительностей: места, люди, знаки. Всё что-то означало.

В свободные минуты он просматривал этот мысленный список, сравнивая, что подходило друг другу, какие открытия он мог предвидеть. Он всегда считал, как важно тренировать ум. Он был сам по себе, сам принимал решения, сам выбирал дорогу, но ему надо и дальше расти и учиться.

Теперь Оба не должен больше кормить животных, ухаживать за садом, чинить заборы, сараи и дома. Он больше не должен таскать тяжести, бегать с лопатой и выполнять каждый каприз своей сумасшедшей матери.

Он больше не должен терпеть отвратительные лекарства надоедливой колдуньи, снова ловить её хитрые взгляды. Он больше не должен выслушивать тирады и насмешки матери или подвергаться унижениям.

Однажды у неё хватило наглости приказать ему убрать кучу замёрзшего навоза — ему, сыну самого Даркена Рала. Оба не знал, как можно было мириться с этим. Наверное, он — человек необыкновенного терпения, которое было одним из выдающихся черт его натуры.

Сумасшедшая мать всегда запрещала ему тратить деньги на женщин. Оба отпраздновал своё освобождение от тирании тем, что, добравшись до большого города, нанёс визит самой дорогой шлюхе, которую только смог найти. И понял, почему мать всегда была против его общения с женщинами — это было приятно.

Однако он выяснил, что эти женщины тоже могут быть жестоки по отношению к чуткому мужчине. Они тоже пытались порой заставить его почувствовать себя маленьким и ничтожным. Они тоже пристально рассматривали его расчётливыми, бесстыдными, оценивающими взглядами, которые он так ненавидел.

Оба подозревал, что и в этом вина его матери. Он подозревал, что она даже могла проникнуть из мира мёртвых в этот мир, через холодное сердце шлюхи, чтобы отравить ему самые сладкие мгновения.

Он подозревал, что её голос нашёптывал злобные слова в уши женщин. Это было очень похоже на неё — даже успокоившись навечно, она не могла позволить ему наслаждаться жизнью.

Оба не был транжирой, ни в коем случае. Но деньги, которые принадлежали ему по праву, обеспечивали кое-какие вполне заслуженные удовольствия: чистое бельё, неплохую еду и питьё, компанию хорошеньких женщин.

Однако, распоряжался он деньгами осторожно, чтобы не остаться, в конце концов, совсем без гроша. И ещё он знал, что люди завидуют его богатству.

Он узнал, что простое обладание деньгами привлекает людей, особенно женщин. Если он покупал им напитки и маленькие подарки — вроде куска ткани на платок, браслетов, чтобы украсить запястья, блестящих заколок для волос, — они охотно соглашались приласкать его.

Они часто отводили его в какое-нибудь тихое место, где можно было остаться вдвоём. Иногда это была улица иногда пустынный лес иногда комната.

Он подозревал, что некоторые из них просто хотят добраться до его денег. Но он не переставал удивляться, сколько удовольствия и приятных ощущений можно получить от женщины. В том числе и с помощью острого ножа...

Став человеком, умудрённым опытом, Оба теперь знал о женщинах всё. У него было много женщин. Теперь он знал, как надо разговаривать с женщинами, как с ними обращаться, как удовлетворить их.

Многие женщины продолжали ждать его, надеялись и молились, чтобы однажды он к ним вернулся. Некоторые даже оставили мужей, надеясь завоевать его сердце.

Женщины не могли устоять перед ним. Они ласкались к нему, восхищённые его внешностью, восторженные его силой, стонали, когда он доставлял удовольствие. Особенно нравилось, когда он причинял им боль. Кто-нибудь другой, менее чуткий, чем он, никогда бы не распознал, что скрывается за их слезами.

Наслаждаясь обществом одной женщины, Оба знал, что всегда может заполучить другую, поэтому он никогда не был вовлечён в длительные связи.

Большинство его связей были короткими. Некоторые — очень короткими. Но сейчас у него на уме были дела поважнее женщин. Потом у него будут все женщины, которых он только захочет. Как у его отца...

Наконец-то он смог взглянуть на парящее великолепие его настоящего дома — Народного Дворца. Когда-нибудь дворец будет принадлежать ему. Голос подсказывал Обе это.

Рядом, прервав приятные размышления Обы, появился уличный торговец:

— Амулеты не нужны, господин? Магические. Удача — наверняка.

Оба посмотрел вниз, нахмурившись:

— Что?

— Специальные магические амулеты. Не подведут. Всего один серебряный пенни.

— Что они делают?

— Господин, все амулеты волшебные, точно. Разве вам не нужно немножко магии, чтобы облегчить столь невыносимую борьбу с жизнью? Чтобы для разнообразия всё шло так, как вы хотите? Всего лишь один серебряный пенни.

Всё и так шло так, как хотел Оба, — с тех самых пор, как умерла его безумная мать. Но Оба всегда любил узнавать новое.

— На что способна эта магия? Что именно она делает?

— Замечательные вещи, господин! Просто замечательные. Даст вам силу. Силу и мудрость. Силу и мудрость, какой нет ни у одного простого смертного.

Оба усмехнулся:

— У меня уже есть всё это.

Торговец лишился дара речи, но только лишь на мгновение.

Он оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что никто их не подслушивает, потом придвинулся, ткнувшись в бок Обы и, задрав голову, подмигнул:

— Эти магические амулеты помогут вам с девушками, господин.

— Женщины и так бегают за мной. — Оба начал терять интерес.

Магия обещала то, что у него и так есть. Торговец мог с таким же успехом сказать, что амулеты дадут Обе две руки и две ноги.

Грязный маленький торговец прочистил горло:

— Но, господин, ни один человек не может иметь достаточно богатства или самых красивых...

— Я дам тебе медный пенни, если скажешь, где я смогу найти колдунью Алтею.

Дыхание человечка было несвежим и Оба оттолкнул его. Торговец вытянул вверх скрюченный палец и приподнял похожие на тонкую проволоку брови:

— Господин, вы действительно мудрый человек. Я знаю. Я увидел в вас ум. Господин, вы нашли единственного человека на этом рынке, который может рассказать мам то, что нужно.

Он ударил себя в грудь.

— Это я. Я могу рассказать вам всё, что вы хотите знать. Но человек вашего ума без сомнения понимает, что такая важная и секретная информация будет стоить гораздо больше, чем медный пенни. Да, господин, гораздо больше и информация стоит того.

Оба нахмурился:

— На сколько больше?

— Серебряная марка.

Оба хрипло усмехнулся и отвернулся. У него были деньги, но ему не нравилось, когда из него пытаются сделать дурака.

— Я поспрашиваю других. Честные люди могут предложить мне помощь и указать путь к колдунье, не ожидая за это ничего, кроме поклона.

Торговец суетливо побежал за Обой. Полы его ветхого плаща хлопали, как флаги на ветру, когда он уклонялся от людей, уступающих дорогу Обе.

— Да, я вижу, вы — очень мудрый человек. Боюсь, я вам и в подмётки не гожусь, господин. Вы переиграли меня, это правда.

Но есть некоторые сложности, о которых вы не знаете, сложности, о которых человек вашей чувствительности должен знать. Кое-что, способное обеспечить вашу безопасность в том рискованном предприятии, которое, как я думаю, вы задумали. И лишь немногие могут вам об этих сложностях поведать.

Оба действительно был очень восприимчивым. Он уставился на человечка, тащившегося за ним, словно собака, выпрашивавшая объедки.

— Тогда серебряный пенни, — со вздохом уступил тот, — за ценную информацию, которая вам нужна, господин и которую, я ручаюсь, вы не узнаете больше ни от кого.

Оба остановился, довольный тем, что человечек признал превосходство его интеллекта. Уперев руки в боки, он взглянул на торговца, облизывающего потрескавшиеся от мороза губы.

Так легко с деньгами Оба обычно не расставался, но у него было много денег и, кроме того, присутствовало в этом деле нечто, заинтриговавшее его. Он нашарил в кармане кожаный кошелек, запустил в него два пальца, вытащил серебряный пенни и кинул монету жалкому торговцу.

— Хорошо. — Когда человечек поймал монету, Оба крепко схватил его за костлявое запястье. — Я дал цену, которую ты просишь. Но если я решу, что ты говоришь неправду или что-то утаиваешь, я отниму монету и мне придётся вымыть ее в твоей крови, прежде, чем я верну её в кошелёк.

Человечек глотнул, глядя в лицо Обы.

— Господин, я не обману вас. Особенно, если я дал слово.

— Да, лучше меня не обманывать... Итак, где она? Как я могу найти Алтею?

— Она живёт на болоте. Я могу рассказать, как добраться до неё, всего лишь...

— Ты что, принимаешь меня за дурака? — Оба вывернул запястье торговца. — Мне известно, что люди ходят к этой колдунье и что она принимает их на болоте, так что, лучше, чтобы информация составляла нечто большее, чем путь к её жилищу.

— Да! — Торговец скорчился от боли. — Конечно. Оба ослабил хватку. Кривясь и вздрагивая, человечек торопливо продолжил:

— За ту щедрую сумму, которую вы заплатили, я расскажу вам о тайном пути на болото. Не о том, который знает всякий, а о секретном. Немногие знают его, если знают вообще. Всё входит в эту сумму. Я бы не стал ничего скрывать от такого благородного человека, как вы, господин.

— Какой ещё секретный путь? — рассвирепел Оба. — Если существует обычный путь, которым пользуются все люди, желающие увидеть Алтею, зачем мне нужен секретный?

— Люди ходят к Алтее за предсказаниями. Она могущественная колдунья. — Торговец придвинулся. — Но, чтобы вы могли получить предсказание, вас должны пригласить. Никто не смеет прийти без приглашения. Люди ходят одним и тем же путём, чтобы она могла видеть тех, кого пригласила и убрать свирепых чудовищ, охраняющих дорогу.

На искажённом от боли лице торговца расплылась улыбка.

— Мне кажется, будь вы приглашены, вы бы не стали расспрашивать, как туда пробраться. У вас есть приглашение, господин?

Оба несильно толкнул торговца в плечо:

— Значит, есть и другой путь?

— Да, есть. Обходной. Путь, по которому можно пройти к ней, пока чудовища охраняют главную дорогу. Умный человек не станет добираться до колдуньи на её условиях.

Оба оглянулся по сторонам, проверяя, не слышат ли их посторонние уши.

— Мне не нужно идти к ней по секретной дороге. Я не боюсь колдуньи. Но, раз уж я заплатил, то дослушаю всё до конца. И про две дороги, и про саму колдунью.

Человечек пожал плечами:

— Если вы в своём уме, просто скачите на запад, как делают все, кого пригласила Алтея. Вы проедете равнины и достигнете покрытой снегом горы. Обойдя её, поворачивайте на север и спускайтесь в каньон. Идите по нему, пока не доберётесь до болота. А там следуйте протоптанной тропой. Оставайтесь на тропе, никуда не сворачивая. Она приведёт к дому колдуньи Алтеи.

— Но в это время года болото замерзает.

— Нет, господин. Место, где живёт колдунья и её грозная магия, нечистое. Болото Алтеи зимой не замерзает.

Оба стиснул запястье торговца так, что тот едва не; закричал.

— Ты думаешь, я дурак? Зимой все болота замерзают.

— Спросите любого! — запищал человечек. — Спросите любого и вам скажут, что место, где живёт Алтея, не подвластно зиме Создателя. Оно горячее и бурлит круглый год.

Оба отпустил запястье торговца:

— Ты сказал имеется обходной путь. Где он?

Тот заколебался и снова облизнул потрескавшиеся губы:

— Его нелегко найти. Там есть несколько знаков, однако, их трудно обнаружить. Я могу рассказать, как найти их, но вы можете что-то пропустить и подумаете, что я солгал вам. Эти знаки трудно отыскать, если вы не знакомы со здешними местами.

— Я подумываю о том, чтобы вернуть свою монету.

— Я забочусь о вашей же безопасности, господин. — Торговец выдавил извиняющуюся улыбку. — Я не хочу, чтобы такой человек получил только часть необходимого и не желаю сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я выполняю свои обещания сполна.

— Продолжай.

Торговец прочистил горло, сплюнул в сторону, вытер рот грязным рукавом.

— Хорошо, господин... Самый лучший способ найти обходной путь — это проводить вас туда.

Оба глянул на пожилую пару, проходящую мимо, а затем потянул человечка за собой:

— Отлично. Идём.

Торговец уперся пятками в землю:

— Постойте... Я согласился рассказать вам и сделаю это. Но вы не можете ожидать, что я брошу мой бизнес и стану проводником. Я же на долгое время лишусь заработка.

Оба сердито посмотрел на него:

— И сколько ты хочешь за то, чтобы показать мне путь?

Торговец тяжело вздохнул, складывая про себя цифры.

— Ну, господин, — сказал он, наконец, поднимая вверх палец, торчащий из вязаной перчатки с обрезанными пальцами. — Полагаю, я смогу отлучиться на несколько дней, если мне заплатят золотую марку.

Оба рассмеялся:

— Я не дам ни золотой, ни даже серебряной марки за работу проводника. Я заплачу тебе еще один серебряный пенни и это всё. Бери или возвращай мой первый пенни и проваливай.

Торговец покачал головой, продолжая бормотать про себя. Наконец, он взглянул на Обу покорно.

— Мои амулеты в последнее время продаются не очень хорошо. Если честно, деньги бы мне пригодились. Вы снова победили, господин. Я покажу вам дорогу за серебряный пенни.

Оба отпустил запястье торговца:

— Идём.

— Путь туда лежит через Азритские равнины. Нам нужны лошади.

— Теперь ты хочешь, чтобы я ещё купил тебе лошадь? Ты в своём уме?

— Идти пешком тяжело. Я знаю людей, которые продадут пару лошадей. Если мы будем обращаться с лошадьми хорошо, я уверен, что эти люди согласятся выкупить их, когда мы вернёмся, за чуть меньшую сумму. Оба обдумал предложение. Он хотел попасть во дворец, но решил, что будет лучше вначале навестить сестру Латеи. Нужно кое-что выяснить...

— Это звучит разумно. — Оба кивнул торговцу. — Пойдём купим лошадей и отправляемся.

Они двинулись по главному торговому ряду, заполненному толпой людей. Вокруг было множество привлекательных женщин.

Некоторые из них бросали взгляды на Обу, который ясно видел в их глазах зов. Они жаждали ответного взгляда и Оба раздавал им улыбки, знаки того, что позднее всё может случиться. Он видел, что даже это обещание будоражит их воображение.

И тут ему пришло в голову, что бродящие по рынку женщины наверняка низкородные крестьянки. А вот во дворце находятся дамы высокого положения и с ними вполне можно встретиться. Он ведь не заслуживает меньшего.

В конце концов, он — Рал, почти принц или что-то в этом роде. А может, даже больше чем принц.

— Кстати, как тебя зовут? — спросил он. — Раз уж мы будем путешествовать вместе...

— Кловис.

Своего имени Оба называть не стал. Ему нравилось, когда его называют «господин». Это было единственное достойное обращение.

— Столько людей на рынке, — сказал Оба. — Почему же амулеты плохо продаются? Почему у тебя трудные времена?

Торговец глубоко вздохнул, явно опечаленный.

— Это грустная история и я не хочу отягощать вас, господин.

— Думаю, я задал простой вопрос.

— Да, господин. — Торговец прикрыл от солнца глаза ладонью. — Понимаете, господин, некоторое время назад, в начале зимы, я встретил красивую женщину.

Оба недоверчиво глянул на этого сгорбленного, морщинистого, растрёпанного человека, семенившего рядом:

— Встретил?

— Честно говоря, господин, я предложил ей амулеты. — Кловис внезапно остановился, будто наткнулся на какое-то препятствие. — Её глаза... Её большие голубые глаза... Редкого голубого цвета. — Кловис глянул на Обу. — Штука в том, господин, что её глаза очень похожи на ваши.

— На мои? — нахмурился Оба.

— Да, господин, — кивнул Кловис. — У неё были такие же глаза, как у вас. Подумайте только. Что-то в ней было... Что-то очень схожее, но вот, что точно... трудно сказать.

— Какое отношение она имеет к твоим трудностям? Ты отдал ей все деньги, но так и не смог пристроиться промеж её ног?

Кловиса, казалось, услышанное просто шокировало.

— Нет, господин, ничего подобного. Я попытался продать амулеты, чтобы ей сопутствовала удача.

Оба скептически ухмыльнулся:

— Держу пари, она хлопала ресницами и улыбалась, запустив руку в твой карман, а ты был слишком возбуждён, чтобы понять, что же она в действительности делает.

— Ничего подобного, господин, ничего подобного. — В голосе торговца зазвучала горечь. — Она подослала ко мне своего человека и тот отобрал все мои деньги. Это сделал он, но наверняка по её приказу, я уверен в этом. Они украли мои деньги. Лишили меня всего, что я заработал за год.

В голове Обы как будто что-то кольнуло. Он начал просматривать свой мысленный список странных и несвязных поразительностей. И некоторые из них начинали связываться.

— Как же выглядела эта женщина с голубыми глазами?

— О, господин, она очень красивая, с рыжими волосами.

Даже если эта женщина ограбила торговца, лишив всех сбережений, выражение его глаз подсказало Обе, что этот тип всё ещё находится под властью её чар.

— Её лицо — лицо доброго духа, а фигура такая, что захватывает дыхание. Но по этим дьявольски соблазнительным рыжим волосам я должен был догадаться о её коварстве.

Оба остановился и схватил торговца за руку:

— Её звали Дженнсен?

Кловис с сожалением пожал плечами:

— Извините, господин, она не отрекомендовалась. Но я не представляю себе второй женщины с такой внешностью. Эти голубые глаза, эта изысканность, эти локоны рыжих волос...

Оба согласился: описание идеально подходило Дженнсен. Но имело ли это хоть какое-нибудь значение? Кловис показал вперед:

— Туда, господин. Там человек, который может продать нам лошадей.