Студопедия — Страшный разгром
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Страшный разгром






 

Войдя в Босфор перед восходом солнца («приблизительно на рассвете») и «разделившись по группам», казаки, согласно английским «Известиям из Константинополя», «разграбили и сожгли почти все селения и увеселительные дома по обе сторо­ны реки (так назван пролив. — В.К.), до Замков (Румелихисары и Анадолухисары. — В. К.), в пределах 4 миль от этого горо­да (Стамбула. — В.К.). Главные места суть Бююкдере и Еникёй на греческом и Стения на азиатском берегу (ошибка: Истинье тоже расположено на европейском берегу. — В.К.), где, захва­тив большую и богатую добычу, они остановились не ранее 9 часов утра...»29

Ф. де Сези в депеше Людовику XIII от 21 (11) июля сообщал, что казаки пришли, «чтобы разгромить одно большое местеч­ко30, называемое Неокорис (Еникёй. — В.К.), которое соприка­сается с Башнями Черного моря31 (Румелихисары и Анадолухи­сары. — В.К.) на виду у Сераля великого сеньора и ближе отсюда (из столицы. — В.К.), чем многие увеселительные дома, где он иногда проводит время». Далее посол писал, что казаки остави­ли «после более чем десятичасового пребывания на земле мно­жество сожженных и опустошенных красивых домов на берегу канала». В другом донесении посла королю от 4 августа (25 июля) снова сказано, что «казаки разгромили Неокорис и другие места на виду у Сераля».

Иов замечал, что запорожцы пошли на предместья Стамбу­ла и, миновав замки, башни и сторожевые вышки, вторглись в Новую деревню (Еникёй) и взяли ее с большой добычей. В по­слании киевских городских властей также говорится, что каза­кам удалось занять «какое-то село близ самого Царьграда, захва­тив богатую добычу». В письме Чолганского подчеркивается, что добыча, взятая во время похода на Стамбул, «Пелагию, Пазарджик», была столь велика, что не только 80, но и 800 челнов не смогли бы ее всю увезти.

Сведения о набеге имеются в трактате^лриближенного Му-рада IV Кучибея, написанном в начале 1630-х гг. «С Черного моря, — читаем там, — появились... мятежные казаки, которые ежегодно грабили и разоряли прибрежные села и местечки, а жителей делали узниками оков и мучений. Так как не было ни­кого, кто бы противустал им, то они пришли в места близ Руми-ли-Хысара (Румелихисары. — В. К.); сожгли две деревни и мно­жество садов; разграбили и расхитили пожитки правоверных»32.

Мустафа Найма упоминает разгром лишь одного селения. Казаки, по словам хрониста, «напали на Еникьой, где сожгли несколько лавок и нанесли большой вред» (в другом переводе: «ударили... на одно из селений, над цареградской тесниной лежащих, Еникёй называемое, которое ограбили и частично сожгли»). «Нападение их на Босфор, —сказано далее, —учинено было с таким ожесточением, которому подобного не слыхано было в истории».

У Эвлии Челеби находим упоминания о разгроме четырех селений. Автор утверждает, что жители Тарабьи пытались ока­зать казакам сопротивление, но понесли за это жестокое нака­зание: «Во время султана Мурада I (описка или опечатка, следу­ет: Мурада IV. — В.К.), когда русы захватили Еникёй, жители Тарабьи дали сражение казакам и отказались дать им даже зер­нышко горчицы. Неверные, взбешенные таким поведением, подожгли место и сожгли его дотла. Оно восстанавливалось вплоть до наших дней». О сопротивлении в Еникёе не сказано ни слова, но отмечено, что там казаки захватили 1 тыс. пленни­ков и пять полностью нагруженных судов. Далее, касаясь при­чин сооружения новых босфорских крепостей и явно имея в виду рассматриваемый набег, Эвлия снова говорит о том, что в прав­ление Мурада IV неверные пробирались со своим флотом вверх до Тарабьи и Еникёя, и упоминает еще грабежи и пожары Бю­юкдере и Сарыера.

В греческой записи очерчен обширный район нападения казаков: «Они ограбили весь Босфорский пролив от Гиерона (местности, где вскоре будут сооружены крепости Анадолука-вагы и Румеликавагы. — В.К.)ао Неохора и Соофения (Еникёя и Истинье. — В.К.) и все окрестности пролива и произвели там большой захват пленных». «Пришли они на рассвете» и действовали «до шестого часа», к которому якобы были раз­громлены.

У М. Бодье читаем, что казаки «спустились к Замкам Кон­стантинополя, которые... Черное море омывает своими волна-. ми; после обычного грабежа и опустошения большого селения рядом с Константинополем они его сожгли, причем пламя было видно из павильонов Сераля». По словам этого современника, в 1624 г. казаки «плавали по Черному морю так смело, что до­ходили до самых ворот Константинополя, грабили и сжигали красивые дома, которые турки наслаждения ради построили вдоль побережья вблизи Замков и которые часто принимали среди развлечений и удовольствий султанов — правителей государства». Далее М. Бодье замечал, что «казаки посмели по­явиться в двух лье от Константинополя, у двух крепостей, или замков, находящихся на обоих берегах Босфора, которые и были единственными преградами от их набегов и не дали им пройти дальше».

По-видимому, набег 1624 г. имел в виду хронист Павел Пя-сецкий, когда писал, что запорожцы, «наконецдобравшисьдаже до константинопольского предместья, нафуженные добычей в виду Константинополя, отошли на своих чайках без ущерба». Возможно, о рассматриваемом набеге говорил и Жан ле Лабурёр де Блеранваль. Упомянув о разгроме казаками Трабзона и Си-нопа, он замечал, что его «еще больше восхищает их (казаков. — В. К.) смелость, когда они разфабили предместья Константино­поля на глазах у города, великого сеньора и двора».

Приведем также сообщения о первом нападении на Босфор 1624 г., исходящие от современников казачьей морской актив­ности, но второй половины XVII в. Казаки, отмечал П. Рикоут (почему-то в разделе о 1626 г.), «действуют с такой скоростью, что их набеги совершаются прежде, чем о них доходят вести. Таким образом они дошли вплоть до Канала Черного моря, сжи­гая и фабя села и деревенские дома, встречавшиеся на их пути, Бюкждере, Еникёй, Стения были обращены в пепел: два пер­вых на греческом берегу, а последняя на азиатском». Очевидно, автор пользовался материалами посольства Т. Роу, поскольку повторил его ошибку с Истинье33, но, как увидим позже, привел и оригинальные сведения о набеге 1624 г., касающиеся закры­тия Золотого Рога.

Ф. дела Круа пишет, что днепровские казаки соединили все свои суда и сообща высадили многие десанты на берега Турции. «Большое число городков и селений стало добычей этих пира­тов, обративших их в пепел. Они имели дерзость приблизиться на четверть лье к Константинополю и предали огню на глазах жителей этого великого города множество их увеселительных домов». Наконец, у И.-И. Мёллера говорится, что запорожцы прибыли по Черному морю к предместью Константинополя, высадились на берег в Еникёе, опустошили его и подожгли34.

В целом источники создают впечатление ошеломляющего разфома казаками обоих берегов почти всего Босфорского про­лива от его черноморского устья до замков Румелихисары и Анадолухисары, расположенных перед Стамбулом. Упомянутые Т. Роу четыре английские морские мили, которые отделяли сто­лицу от разграбленной и сожженной местности, составляют 7,4 км, и это расстояние вполне соотносится с расположением Румелихисары приблизительно в 7,5 км по прямой от Топхане35. Два лье М. Бодье — это 8,9 км, если имелись в виду сухопут­ные лье, что скорее всего и было, поскольку два морских лье составили бы 11,1 км. Видимо, от двух лье М. Бодье происходят две мили Пьера Шевалье: казаки, по его словам, «несколько раз даже осмеливались подойти на две мили под Константинополь и взять там пленников и добычу»36.

Но вполне вероятно, что во время набега казачьи суда захо­дили и гораздо дальше в пролив или, иными словами, ближе к собственно Стамбулу. Иов указывал, что казаки прошли замки, что предполагает продвижение мимо Румелихисары и Анадолу­хисары, ибо других замков на Босфоре тогда не было. Д. Сафедо (правда, с ошибочным указанием 1626 г.), а за ним и И.Х. фон Энгель утверждали, что казаки высадились в миле от Стамбула37 и приблизились к нему до четверти мили. Здесь, очевидно, под­разумевалось лье, которое переводят и как милю. Поскольку морское лье равно 5,556 км, а сухопутное 4,444 км, высадка дол­жна была произойти ближе к столице, чем расположен Румели­хисары, где-то приблизительно в районе Арнавуткёя — Куручешме. Но при этом, конечно, не может быть речи о первой казачьей высадке в проливе: если казаки громили Босфор начи­ная от Гиерона, то первый раз они должны были высадиться вскоре после захода в пролив.

О дерзком приближении казаков к столице на четверть лье говорит и Ф. де ла Круа. Последнее расстояние составляет всего 1,4 или даже 1,1 км в зависимости от того, какое лье имелось в виду, и это практически уже был район Топхане. Кроме того, перекрытие турками входа в стамбульскую гавань, о чем будет рассказано ниже, могло быть вызвано появлением казачьих су­дов не только у замков, но и непосредственно перед входом в Золотой Рог.

Разгром босфорских селений был сокрушительным, но по-казачьи стремительным и недолговременным: согласно И.В. Цин-кайзену, казаки офабили «все побережье вверх от Константи­нополя за несколько часов». В литературе называется и конк­ретное количество этих часов. «Всеобщая история о мореходстве» утверждает, что казаки «целые шесть часов упот­ребили на разграбление того края, украшенного великолепны­ми и пышными зданиями, куда сам султан иногда приезжал для увеселительной прогулки»38. У Я.-Ф. Юзефовича встречаем ука­зание на то, что турки в Стамбуле в течение шести часов не осмеливались подать помощь жителям Еникёя, а М.С. Грушев­ский пишет, что запорожцы в продолжение тех же шести часов уничтожили «целый ряд роскошных вилл и богатых усадеб» и забрали «массу добычи».

Но обратимся к источникам, которые дают возможность представить, какое конкретно время потратили казаки на разгром Босфора. По Т. Роу получается, что флотилия вошла в про­лив около 5 часов утра современного счета времени («прибли­зительно на рассвете»), а погром был прекращен «не ранее 9 ча­сов утра». Следовательно, казаки действовали на берегу чуть более четырех часов, что, учитывая район разгрома, представляется, пожалуй, слишком коротким сроком даже для стремительных запорожцев и донцов. Может быть, «9 часов» Т. Роу следует пе­ресчитать с лондонского (гринвичского) времени на местное, т.е. прибавить три часа, и тогда получится 12 часов дня? Если это так, то разгром продолжался более семи часов. Последний срок ближе к данным Ф. де Сези, согласно которым казаки на­ходились на суше свыше 10 часов, т.е. приблизительно начиная с нынешних 5 часов утра до 3—4 часов дня современного счета времени. И этого срока было вполне достаточно для рассматри­ваемого разгрома.

Греческая запись утверждает, что все действия казаков от начала до мнимого поражения заняли время от рассвета до 6-го часа. Здесь используется так называемый «древний» счет, и со­гласно ему, если бы имелся в виду 6-й час дня, то на казачьи действия приходилось бы примерно 2,5 часа, что невозможно. Остается полагать, что запись говорит о 6-м часе ночи, и тогда получается, что на казачий разгром Босфора, турецкий отпор и якобы поражение казаков автор отводит свыше 18 часов, иными словами, от восхода солнца до ночи.

В ходе набега, сопровождавшегося, по Мустафе Найме, не­виданным ожесточением, особенно пострадал более населен­ный и более богатый европейский берег пролива. Согласно ита­льянским источникам, приводимым И. фон Хаммером, опус­тошению подвергся «правый берег Босфора», — полагаем, что преимущественно. Казакам, как говорят многие указания, до­сталась богатейшая добыча, в том числе значительное число пленников. Первоочередному разгрому, надо думать, подверг­лись великолепные дворцы и виллы, т.е., вполне возможно, загородные дома стамбульцев в Сарыере, усадьбы Бююкдере и Истинье, прибрежные дворцы и кёшки у Румелихисары, сул­танский дворец в Бейкозе, дворцы в Канлыдже и у Анадолухисары. В литературе встречаются утверждения о разрушении казаками военных укреплений на Босфоре, но источники об этом не сообщают39.

Мы видели, что у современников среди погромленных мест особо выделяется Еникёй, и, очевидно, это селение подверглось особенно ожесточенному и сокрушительному разгрому, Сопровождавшемуся сожжением. Там было что грабить, посколь­ку, как мы уже говорили, в Еникёе находилось много отличных ромов, которые принадлежали богатым судовладельцам и капитанам, и это был крупный центр производства припасов для османского флота. Не исключено, что казаки могли выбрать Еникёй и как своеобразную базу, опорный пункт для развертывания своих действий.

Ю. (О.И.)Сенковский, опровергая слова одного из польских авторов о том, что султан глядел из садов (окон) Сераля на подожженные казаками и дымившиеся села40, утверждал, что казаки разгромили будто бы только один Еникёй и что даже его «из Стамбула из садов Сераля не видно». Отметим здесь известную подмену понятий, поскольку обсуждать надо вопрос о том, мог ли быть виден из Сераля дым от горевших селений, а не сами эти селения. Как явствует из приведенных материалов, Ф. де Сези дважды говорит, что Еникёй располагался «на виду у Сера­ля» (второй раз: «Неокорис и другие места»); у М. Бодье пламя горевшего большого селения рядом со Стамбулом было видно из павильонов Сераля; по Ф. де ла Круа, казаки сожгли увесели­тельные дома на глазах жителей Стамбула. Ранее цитировались заявление Скиндер-паши о том, что еще в 1610-х гг. из окон султана были видны дымы зажженных казаками пожаров, и за­мечание Ж. де Блеранваля о разграблении казаками столичных предместий на глазах у Стамбула и двора.

Конечно, некоторые из этих фраз надо понимать не в пря­мом, а в переносном смысле, но и в самом деле клубы дыма от горевших пригородных селений наверняка видели в столице: от Топхане по прямой до Еникёя лишь около 12 км, до Истинье около 11, до Румелихисары, как сказано, примерно 7,5, не гово­ря уже о том, что ветер мог смещать дым к Стамбулу41.

Ошибка Т. Роу и П. Рикоута с азиатским расположением Истинье невольно заставляет предположить, что имелся в виду какой-то другой пункт, действительно размещенный на азиат­ском берегу Босфора, тогда как Истинье попало в текст в резуль­тате оговорки. Если это так, то, вероятнее всего, английский посол мог иметь в виду Бейкоз. Во всяком случае, И. фон Хам- мер в одном месте ссылается на турецкую рукопись «Рауфатул-эбрар», где сказано, что казаки вместе с Истинье опустошили и Бейкоз на азиатском берегу.

В общем же разгрому подверглись Сарыер, Бююкдере, Тарабья, Еникёй и Истинье на европейском побережье Босфора, видимо, Бейкоз на азиатском берегу и, может быть, поселок при Румелифенери и селение при Румелихисары на европейской стороне пролива и поселок при Анадолуфенери, Канлыджа и пригород Анадолухисары на азиатской стороне или большин­ство из этих селений. Только втаком случае список разгромлен­ных пунктов будет соответствовать «почти всем селениям», ко­торые были разграблены и сожжены, согласно английским «Из­вестиям из Константинополя». Мы не исключаем, что приведенный список следует пополнить и некоторыми селени­ями, располагавшимися ниже замков42.

Названные известия сообщали, что «в то время весь город (Стамбул. — В.К.) и предместья были охвачены тревогой... ни­когда не видели большего страха и смятения». Позже в письме одному из князей Збараских от 10 сентября Т. Роу снова вспо­минал о казачьем «дерзком покушении внутри канала, которое привело всех в смятение». По словам М. Бодье, «одно имя каза­ков вызывало страх и ужас в Константинополе», а османские «министры были в таком испуге, что трусливо плакали какжен-щины вместо того, чтобы помогать своей стране как подобает мужчинам».

Паника в городе усилилась, когда пополз слух, что местные христиане хотят восстать против мусульманского господства и присоединиться к казакам. По сообщению Ф. де Сези королю, вследствие казачьего разгрома босфорских селений «турки были так раздражены, что предлагалось и обсуждалось, не убить ли всех христиан-франков (западноевропейцев. — В. К.), но Бог отвел это жестокое намерение, и было решено только, что их разоружат и посетят все дома, чего и ожидали с часу на час с благодарственным молебствием, если дешево отделаются, так что в течение двух дней бедные христиане не осмеливались вы­ходить из своих домов»43.

Каймакам, по словам французского посла, хотел при сем бросить в Башни Черного моря посла Польши (речь идет о на­ходившемся тогда в Стамбуле польском дипломатическом аген­те), но он, Ф. де Сези, ходатайствовал за него, хотя это и было рискованно. Стамбульское население, «охваченное ужасом и пришедшее в ярость», говорит Ф. де ла Круа, «хотело истребить всех христиан города и особенно поляков и их посла», и жителей едва успокоили. Английское посольство в известиях от 10 июля констатировало, что турецко-польский договор о мире полностью разрушен.

Из сочинения М. Бодье узнаем, что дома некоторых евро­пейцев в османской столице все-таки пострадали. «У турок, — сообщал этот современник, — не было другого лекарства, кро­ме отчаяния, порождаемого в таких случаях малодушием, и они пометили крестами двери франков (как они зовут христи­ан Запада), а ночью, разбивая их окна камнями, кричали и угрожали, что будут их грабить и убивать, если они не воспрепятствуют набегам и опустошениям, чинимым у них (турок. — В. К.) казаками». Под угрозой оказалась жизнь духовного главы местных православных христиан, упоминавшегося патриарха Кирилла.

Один из историков утверждает, что тогда в Стамбуле «все спешило к оружию» против казаков44. Но дело было вовсе не так, и, напротив, понадобились личные усилия падишаха для организации элементарной обороны. Английские посольские известия говорят, что во время набега Мурад IV «отправился вниз к берегу, каймакам в порт», а Эрмени Халил-паша «объя­вил себя вождем (дословно: СепегаП. — В.К.) в этой сумятице». «Во время этой тревоги, — сообщал Людовику XIII Ф. де Сези, — великий сеньор был верхом на лошади на берегу моря перед своим Сералем, где навел несколько орудий45 и торопил отправ­ку лодок (против казаков. — В. К.), показывая столько же реши­мости, сколько его люди растерянности и страха»46.

Дальнейшее развитие событий подробнее всего отражено в английских известиях. Турецкие военачальники, «не имея ни одной галеры, готовой к обороне... снабдили людьми и воору­жили все корабельные шлюпки, барки и прочие небольшие лод­ки, числом от 4 до 50047, таким народом, который они надея­лись заставить грести или сражаться, и послали всех конных и пеших в городе, числом в 10 000, для защиты берега от дальней­шего грабежа».

«Мы, — говорилось в известиях, — надеялись тогда, что эти несчастные (казаки. — В.К.) тотчас же удалятся, но они, уви­дев приближающиеся к себе турецкие лодки, сами стянулись в середину канала, несколько выше Замков48, и, укрепив весла к бою, стояли в форме полукруга в ожидании атаки; ветер и тече­ние были против них. Халил-паша велел несколько преждев­ременно открыть огонь издали, но они не отвечали ни единым мушкетом, только перебирались от одного берега к другому, без малейшего признака отступления. Вследствие этого вождь, видя их готовность и решимость, положил не атаковать их та­кими лодками, какие имел, но счел за благо хотя бы удержать их от дальнейших покушений, опасаясь, что если они разобь­ют его лодочный флот, что они легко могли сделать, то риск­нут пойти к Константинополю, который сейчас полностью лишен защиты»49.

«И таким образом, — завершали рассказ известия, — эти немногие лодки (казаков. — В. К.), захвати в вначале богатую до­бычу, стояли целый день до заката солнца, дерзко глядя в лицо и угрожая великой, но испуганной столице света и всему ее мо­гуществу, и наконец ушли со своей добычей, с развевающимися флагами, не вступив в бой и почти не встретив сопротивления»50. Уход казачьей флотилии произошел, видимо, вскоре после 10 ча­сов вечера современного счета времени, поскольку солнце на Босфоре заходило в те дни около этих 10 часов.

В депеше Ф. де Сези события освещены гораздо короче: «И затем (после погрома Босфора. — В.К.)... они (казаки. — В.К.) удалились без потери единого человека; так как здесь в порту не было вовсе галер, они (турки. — В.К.) такдолго снаря­жали лодки, что казаки имели полную возможность погрузить и увезти свою добычу». П. Рикоут, вкратце повторяя информа­цию английских известий, указывает типы мобилизованных ту­рецких судов: «шайки, чимберсы и другие мелкие суда»51.

Мустафа Найма замалчивает «стояние» двух флотилий и неприятный для османов результат преподносит в качестве ус­пеха. «Как только известие о такой неслыханной дерзости (разгроме Еникёя. — В. К.,) доставили в Стамбул, — читаем в перево­де Ю. (О.И.) Сенковского, — личную охрану падишаха немед­ленно бросили на суда, спеша на место сказанного своеволия, но проклятые (казаки. — В.К.) моментально в открытое сбежа­ли море». В переводе П.С. Савельева этот текст передан мягче: «Узнав об этом (разгроме Еникёя. — В.К.), начальник бостанд-жей и сейменов, сев на корабли, отправился против них; но про-клятники-казаки, пробыв немного, пустились обратно в море». Упомянутые здесь бостанджи («огородники») являлись при­дворными слугами, которые несли наружную охрану султанско­го дворца и выполняли полицейские функции, а сейменами, или секбанами («псарями, ловчими»), назывались свита султа­на и его охрана на охоте и одна из трех основных частей янычар­ского корпуса52. Собственно, важное добавление Наймы к имеющейся картине состоит в том, что придворный хронист сооб­щает о присутствиии в экипажах флотилии, наскоро направлен­ной против казаков, даже чинов султанской охраны.

Греческая же запись, обнаруженная В.М. Истриным, ухо­дит гораздо дальше Мустафы Наймы в фальсификации оконча­ния казачьего набега. Его итог оказывается совершенно фантас­тическим и как таковой не фигурирует ни в одном из других источников. Согласно записи, «до шестого часа осталось из них {казаков. — В.К.) только до 60 человек; половина же их была изрублена, а остальные взяты в плен. Но они успели бросить огонь и сожгли два квартала»53. При этом, после того как автор записи сказал об ограблении всего пролива и его окрестностей, а другие источники говорят о сожжении многих босфорских се­лений и домов, остается непонятным, что за кварталы имеются в виду. Уж не два ли квартала Галаты? Или очень сильно постра­давшего Еникёя?

Некоторые наблюдатели второй половины XVII в., аза ними и последующие историки, не имевшие сведений о флотилии из 400—500 «разнокалиберных» малых судов, утверждают, что про­тив казаков будто бы были направлены галеры, на самом деле отсутствовавшие в порту Стамбула. «Десять галер, которые вы­слали из порта с намерением их (казаков. — В. К.) отбить, — пи­шет Ф. де ла Круа, — оставались зрителями этих опустошений, не осмеливаясь пойти на риск боя». У И.-И. Мёллера и Я.-Ф. Юзефовича находим, что флот трирем, даже когда он был подготов­лен, не осмелился напасть на отплывавших казаков, которые счастливо вернулись домой54.

Что касается ветра и течения, которые, по Т. Роу, были про­тив казаков, то здесь явно имелись в виду ветер и течение со стороны Мраморного моря по направлению к Черному, затруд­нявшие казакам атаковать приближавшуюся к ним неприятель­скую флотилию55. Уже отмечалось, что вообще в проливе глав­ное течение идет от Черного моря к Мраморному и наибольшей скорости достигает как раз между Румелихисары и Анадолухи-сары, рядом с которыми происходило «стояние» флотилий. Однако имеется и встречное течение, направляющееся преиму­щественно вдоль европейского берега и заметное, в частности, от Бебека к Румелихисары, где при встрече с северным течением образуется водоворот, и от Балталимана к Еникёю, где оно уже теряет свою силу. Попутный ветер может заметно усиливать южное течение (зимой и весной, когда дуют главным образом юго-юго-западные ветры, оно становится таким сильным, что парусные суда с трудом могут проходить из Черного моря к Стам­булу, а иногда даже вынуждены ожидать северного ветра). Не­сомненно, в ходе набега сложилась подобная обстановка.

П. Рикоутутверждает, что казачьи суда «стояли под паруса­ми» против турецкой флотилии, и, надо полагать, это ошибка, так как паруса можно было использовать для «стояния» лишь в случае разнонаправленности ветра и течения. В свою очередь, слова английских известий об укреплении казаками весел к бою не следует понимать буквально, поскольку казачьи суда, потому же источнику, находились в движении от берега к берегу, а это удобнее было делать на веслах.

Не согласимся и с мнением А. де Ламартина о том, что каза­ки «гордо ждали захода солнца и ветра с суши, который подни­мается ночью, чтобы вернуться в Черное море». Со сменой дня и ночи ветер в самом деле нередко меняет направление, но в данном случае, если ветер и течение направлялись с юга, это было как раз то, что требовалось для быстрого отхода в море. Очевидно, совершенно иные соображения заставляли коман­дование казачьей флотилии не трогаться с места при виде «ар­мады» Эрмени Халил-паши.

В одной немецкой работе можно прочитать, что флотилия казаков «неожиданно исчезла» из Босфора. Представляется со­мнительным, чтобы упомянутая «армада», стоявшая непосред­ственно против казачьих судов, вовсе не заметила их ухода, даже несмотря на вечернее или ночное время и растерянность, хотя именно то, что казаки вдруг стали уходить, вполне могло быть неожиданностью для турок, ожидавших худшего.

В литературе при освещении этого этапа набега встречают­ся и другие существенные ошибки и неточности. По изложе­нию В.М. Пудавова, турки «столь медленно вооружали суда, что казаки свободно нагрузили добычу и увезли ее», и таким обра­зом у автора исчезает «стояние» флотилий56. Напротив, соглас­но И. фон Хаммеру, суда османской флотилии «вышли немед­ленно из гавани Константинополя» на казаков, а по Д.И. Эварницкому, против них даже «выскочило... до 500 больших и малых судов», тогда как сообщения английского и французского по­сольств и соображения о времени, которое могло понадобиться для сбора такого огромного числа судов, их вооружения и снаб­жения экипажами, вовсе не позволяют вести речь о каком-то быстром отправлении флотилии.

«Пламя Бююкдере, — утверждает А. де Ламартин, — при­звало шестьсот парусов из порта Константинополя, чтобы отбросить варваров из Босфора... Казаки выстроили свою эскадру полумесяцем посреди широкого пространства, которое образу-ет Босфор между Бююкдере и берегом Азии...» Здесь неверно. показаны и число судов турецкой флотилии, которые врядли в большинстве своем состояли из настоящих парусников, и место «стояния» двух флотилий, которое случилось отнюдь не у Бю­юкдере, а гораздо ближе к Стамбулу. В. Миньо, наоборот, уве­ряет, что «стояние» произошло прямо у входа в Золотой Рог: собранные «пятьсот сайков (так зовется у турков особый род легких судов)... развернулись противу лодок козачьих, остано­вившихся полукружием» перед «входом в гавань».

«Турки, — читаем у М.А. Алекберли, — мобилизовали... морской флот... открыли по ним (казакам. — В.К.) ураганный артиллерийский огонь. Положение казаков было крайне тяже­лое, и ветер не сопутствовал им. Турки имели большое количе­ство войска, превосходящее казаков в несколько раз...» Полага­ем, что автор преувеличивает тяжесть положения казаков. Хотя османских судов и людей на них было во много раз больше, чем у проти вной стороны, но турецкая флотилия, эта, как выражает­ся М.С. Грушевский, «импровизированная армада», состояла из разнотипных и не предназначавшихся для боевых действий судов, с самым разнообразным, наспех собранным вооружени­ем, в числе которого вряд ли было много артиллерии, со случай­но и поспешно укомплектованными командами, в значитель­ной степени набранными, по выражению упомянутого же исто­рика, из «всякого сброда». Такая «армада» не могла представлять для казаков слишком большую опасность, что и выявилось в ходе «стояния».

Подробности о действиях десятитысячного войска, направ­ленного для защиты босфорского побережья, нам неизвестны. Поэтому трудно сказать, шло ли оно «вровень с флотом, чтобы защитить землю и море от этих поджигателей», как утверждает А. де Ламартин, либо же имела место несинхронная спешная отправка различных отрядов к прибрежным селениям, но, во всяком случае, это войско не составляли одни янычары, как считает названный автор. Равным образом неизвестно, правы ли В. Миньо, согласно которому воины были «размещены обере­гать Перу, Галату, Скутари и прочие окрестности столицы», и следующий за этим историком Н.А. Смирнов, по которому «до 10 тыс. хорошо вооруженных людей заняли берега Босфора, а также Перу, Галату, Скутари в ожидании высадки казаков»57. Можно только предполагать, что поскольку во время набега закрывался вход в Золотой Рог, должны были быть приняты меры и по обороне собственно Стамбула, Галаты и Ускюдара.

Наконец, скажем и о неточностях в литературе, связанных с определением общего времени пребывания казаков на Бос­форе. Согласно А.Л. Бертье-Делагарду, они простояли в про­ливе «на виду у Царьграда целые сутки», что не соответствует действительности, хотя автор и ссылается на И. фон Хамме-ра, В.Д. Смирнова и Д.И. Эварницкого, у которых нет таких утверждений58. Невнятно относительно времени выражается М.С. Грушевский: в его истории казаки, разгромив за шесть часов виллы и усадьбы и забрав добычу, «около 9 часов» уходят в море; затем рассказывается о тревоге в Стамбуле, организации импровизированной флотилии, «стоянии» в проливе, продол­жавшемся до вечера, и беспрепятственном уходе казаков домой. Получается, что под «морем», куда казаки ушли около 9 часов, следует понимать пролив (уход с берега на суда, находившиеся в проливе)? 9 часов вечера здесь не могут иметься в виду, так как от рассвета до вечера было гораздо больше шести часов, да и в 9 часов вечера солнце еще не заходило59.

Для защиты от набега турецкие власти были вынуждены при­менить знаменитую византийскую цепь, о чем расскажем осо­бо. Эта цепь, имевшая очень долгую историю, уже существовала в начале VIII в. и, перегораживая начало Золотого Рога, закры­вала вход в акваторию константинопольского порта. Она протя­гивалась от мыса Акрополя, который ныне называется Сарай-бурну (мыс Сераля)60, до весьма укрепленной Галатской башни морской стены Перы. Направление цепи почти совпадало с на­правлением Галатского моста, связывающего с 1845 г. оба бере­га залива 61.

Собственно говоря, это была не цепь в прямом смысле, а боновое заграждение, состоявшее из деревянных колод-поплав­ков, которые соединялись кусками железа и железной цепью, и имевшее длину почти 700 м. В целом бон являлся мощной, мас­сивной преградой, для прорыва которой требовались корабли с особым приспособлением — гигантскими.«ножницами» или прочным тараном. «Механизм, регулировавший положение цепи, — по характеристике специалиста, — был устроен таким образом, что ее натягивали и отпускали со стороны города, а в Пере она была наглухо присоединена к башне».

Историки-византинисты считают, что цепь использовалась по крайнем мере пять раз: в 717—718 гг. против арабского фло­та, в 821 г. против повстанцев Фомы Славянина, пытавшихся в союзе с арабами захватить столицу, в 969 г. против русов, в 1203 г. против крестоносцев, сумевших прорвать бон, и в 1453 г. во время осады и взятия Константинополя османами. В этот послед­ний раз установкой заграждения руководил генуэзский инже­нер Бартоломее Солиго, цепь охраняла эскадра христианских кораблей, а район заграждения еще дополнительно обстрели­вался с зубцов крепостных стен города62.

В XII в. император Мануил I Комнин прибавил к этой цепи еще одну длиной свыше 1 км — от мыса Акрополя, от Манган-ской башни, до сооруженной им же на подводных камнях у по­бережья Скутари башни Леандра (Кызкулессы, Девичьей баш­ни)63. Некоторые авторы говорят, что цепь протягивалась от этой башни также до Галаты. Боновое заграждение Мануила Комнина препятствовало подходу к Золотому Рогу из Мраморного моря и первоначально предназначалось против венецианцев.

После взятия Константинополя турки сохраняли цепь в морском арсенале Касымпаше64. И теперь, в июле 1624 г., она понадобилась, чтобы помешать расширению казачьих действий вплоть до собственно Стамбула. О применении цепи против казаков мы знаем от авторов XVII в. «Босфор, — писал П. Рикоут, — был закрыт большой железной цепью, как это делали гре­ческие императоры при осаде Константинополя». Историки Турции подчеркивают, что в 1624 г. цепь использовалась впер­вые за все время османского владычества, первый раз после по­корения византийской столицы, т.е. бон не применялся 171 год. В отношении конкретного использования цепи, места пе­рекрытия морской акватории и, следовательно, района, кото­рый защищала эта цепь, существует разноголосица мнений. По П. Рикоуту, как уже сказано, турки перекрыли Босфорский про­лив. И. фон Хаммер согласен с этим утверждением и, более того, называет точное место перекрытия. «Большая, с завоевания Константинополя еще не применявшаяся цепь, которая тогда запирала гавань, — говорит тюрколог, — была доставлена к Зам­кам Босфора, чтобы последний запереть...» Иначе говоря, по мнению И. фон Хаммера, турки перекрыли пролив между зам­ками Румелихисары и Анадолухисары.

Скажем здесь же, что В.Б. Антонович и М.П. Драгоманов из-за созвучия во множественном числе немецких слов Schloss (замок) и Schlosser (слесарь) неверно перевели хаммеровскую фразу «nach ren Schlossern des Bospores» и «закрыли» не про­лив, как у И. фон Хаммера, а гавань, и этот перевод затем сбил столку некоторых историков. «Большая цепь, сохранявшаяся со времени взятия Константинополя, когда она запирала гавань, — читаем у В.Б. Антоновича и М.П. Драгоманова, — была послана к слесарям Босфора, чтоб заперли гавань...» Приведенную фразу воспроизводит в кавычках и с изменени­ем одного слова В.А. Голобуцкий, правда, приписывая ее не­коему современнику65. Слесарей находим и у Д.И. Эварницкого, который, однако, предпочитает закрытие пролива: «Для защиты столицы от страшных хищников велено было отпра­вить к слесарям Босфора большую железную цепь, некогда запиравшую Босфор... и ею запереть пролив от одного берега к другому».

У А. де Ламартина османское командование применяет цепь уже по завершении первого набега казаков для перекрытия Бос­фора, впрочем, в другом месте, чем у И. фон Хаммера: «Турки, чтобы не допустить их возвращения, протянули с одного берега пролива на другой, в устье Черного моря, знаменитую железную цепь, которая закрывала до Магомета II (Мехмеда II. — В.К.) вход из Золотого Рога в Константинополь». Согласно И.В. Цинкайзену, цепь притащили «в исток Босфора» и тем загородили по мере возможности вход. В литературе встречаются и прямые указания на то, что при Мураде IV «протягивали цепи, чтобы остановить нашествие русских», между Румеликавагы и Анадо-лукавагы.

Другая группа историков полагает, что в 1624 г. использо­вался «классический вариант», т.е. закрытие входа в Золотой Рог. Все в Стамбуле было приведено в такой ужас, утверждают Д. Сагредо и И.Х. фон Энгель, что гавань турецкой столицы впервые при турках была закрыта цепью66. «Вход в гавань заперт железной цепью», — пишет В. Миньо. Перекрытие гавани упо­минается вслед за И.Х. фон Энгелем у Ф. Устрялова, а впослед­ствии у Н.А. Смирнова. С. Бобров считает, что 500 турецких судов пресловутой «армады» употреблялись «к охранению цепи». Собственно говоря, также получается и по В. Миньо.

К сожалению, из-за нехватки источников трудно отдать пред­почтение какой-либо одной версии, тем белее;.что турки в прин­ципе могли перекрыть как Золотой Рог, так и Босфор. А. В. Вис-коватов высказывает предположение, что казаки, которые «с 1620 по 1625 год беспрерывно держали в страхе население Кон­стантинополя... вероятно, пробились бы до султанского Сера­ля, если бы турки не заградили цепью вход в стамбульскую га­вань». Мы не уверены в том, что казаки ставили перед собой именно такую цель — прорваться в Золотой Рог и уж тем более приблизиться к Сералю со стороны входа в эту гавань (мимо Сераля по проливу, как помним, казачьи суда уже проходили) и что полученного результата для казаков было недостаточно. Видимо, византийская цепь с







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 506. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Машины и механизмы для нарезки овощей В зависимости от назначения овощерезательные машины подразделяются на две группы: машины для нарезки сырых и вареных овощей...

Классификация и основные элементы конструкций теплового оборудования Многообразие способов тепловой обработки продуктов предопределяет широкую номенклатуру тепловых аппаратов...

Именные части речи, их общие и отличительные признаки Именные части речи в русском языке — это имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение...

Приложение Г: Особенности заполнение справки формы ву-45   После выполнения полного опробования тормозов, а так же после сокращенного, если предварительно на станции было произведено полное опробование тормозов состава от стационарной установки с автоматической регистрацией параметров или без...

Измерение следующих дефектов: ползун, выщербина, неравномерный прокат, равномерный прокат, кольцевая выработка, откол обода колеса, тонкий гребень, протёртость средней части оси Величину проката определяют с помощью вертикального движка 2 сухаря 3 шаблона 1 по кругу катания...

Неисправности автосцепки, с которыми запрещается постановка вагонов в поезд. Причины саморасцепов ЗАПРЕЩАЕТСЯ: постановка в поезда и следование в них вагонов, у которых автосцепное устройство имеет хотя бы одну из следующих неисправностей: - трещину в корпусе автосцепки, излом деталей механизма...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.017 сек.) русская версия | украинская версия