СВОД ПРАВИЛ ТЕМНОГО ОТДЕЛЕНИЯ

 

1. Презирать белую магию и беленьких.

2. Заботиться только о себе, родном, и плевать на всех прочих.

3. Не использовать магию вуду без ограничивающих блокировок и против своих.

4. По возможности гадить беленьким преподавателям и лопухоядам.

5. Хранить все тайны темного отделения.

 

Чуть ниже явно почерком Склеповой было приписано еще одно правило: “Гроттершу в гробик”

Интересно, Гробыня когда-нибудь угомонится? Это уже даже скучно! подумала Таня, когда пришла в себя настолько, что вновь смогла испытывать любопытство.

Уже неделю, чтобы подурачить Гробыню, малютка Гроттер притворялась влюбленной в Пуппера. Она купила себе календарик с Гурием, изданный на Лысой Горе, и каждый вечер рассматривала его минут по десять, изредка исторгая страстные вздохи и принимаясь осыпать его поцелуями. Гробыня была очень довольна такими результатами и приписывала все действию своей магии: откуда ей было знать, что Таня просто представляет себя Пипой.

Однако новости, приходившие из Англии, были для Склеповой неутешительными. Что ни день от Пуппера к Тане прилетали все новые купидончики с цветами и конфетами. Разгневанная Гробыня швыряла в них подушками и запуками, натравливала на них скелет Дырь Тонианно, да только никакого проку от этого все равно не было.

Дырь Тонианно, назойливо размахивающий руками, быстро надоедал купидончикам, и они пускали в него свои стрелы, которые, пролетая между ребрами скелета, вонзались в шкаф. Заряд романтики, содержавшийся в стрелах, был так значителен, что на шкафу, несмотря на осень, набухали почки, и, пытаясь зацвести, он выбрасывал ветви и бутоны.

Кроме того, в последнее время Пуппер пристрастился писать письма - такие пространные, что Таня порой сомневалась, пишет ли он их самостоятельно или заколдовывает перо, чтобы оно писало за него, а сам забывает вовремя оттащить перо от бумаги. Письма, одно длиннее другого, можно было обнаружить почти в каждом букете. Порой страдающий от любви Пуппер писал даже по два письма зараз и тогда одно обязательно прятал в коробку с конфетами. А однажды он так разошелся, что этого по казалось ему мало и он раскаленным гвоздиком выжег на каждой шоколадной конфете свои инициалы ГП которые Таня потом кое-где исправила на воображая... ну, разумеется, Генку Бульонова.

Нет, Пуппер явно не собирался забывать Таню и предавать ее, и Склепову это начинало уже тревожить.

Несколько минут спустя Таня оправилась настолько, что гул голосов перестал быть для нее просто гулом, похожим на морской прибой, и, распавшись на отдельные составляющие, обрел какой-то смысл. Теперь она могла слышать, о чем говорят темные.

- Эти светлые маги совсем зазнались! Надо им какую-нибудь пакость сделать. Разом всем! - услышала Таня унылый голос Демьяна Горьянова.

“Чья б корова мычала!” - подумала Таня. Насколько она помнила, Горьянов всегда мечтал об одном и том же - сделать светлым магам гадость, да только для этого тоже нужны какие-то мозги. Он же даже Ягуна протаранить не мог без того, чтобы не врезаться в купол. Да, скверно быть тусклой личностью, но еще нелепее быть при этом пакостливым и злым. Ничто так сильно не подчеркивает ничтожество.

- Ладно тебе, Демьян! Сколько этих светлых вообще? Нас, темных, раза в полтора больше... К тому же все время новые ученики прибавляются! - пробурчал Семь-Пень-Дыр.

Нападающий команды Тибидохса был в данный момент настроен вполне миролюбиво: стоял и пытался поймать перстнем солнечный луч, чтобы сплести из него амулет везения. Такой амулет мог оказаться полезным в матче с полярными духами, вот только отрезать его нужно было особыми ножницами, выкованными из лунного света.

Во всем Тибидохсе была только одна пара подобных ножниц: у профессора Клоппа. Тот берег их как зеницу ока... Правда, теперь малютка Клоппик разбазаривал былые запасы направо и налево. Так ножницы и оказались у Семь-Пень-Дыра.

- С чего ты взял, что нас, темных, больше? - спросил Демьян.

- А ты посчитай! Или просто слегка башку поднапряги. Быть светлым магом, а потом загреметь в темные - плевое дело. Каждый год к нам кого-нибудь да переведут. Возьми того же Шурасика или Гроттершу. А вот к светлым от нас почти никого не переводят... - заявил Семь-Пень-Дыр.

После нескольких безуспешных попыток ему удалось добиться, чтобы луч упал на перстень. Удерживая перстнем один его край, Пень торопливо щелкнул ножницами. Получилось! Отрезанный солнечный луч, точно прилепившейся сверкающий волос, повис на кольце. Семь-Пень-Дыр разглядывал его, соображая, что делать дальше.

- А Ягун? - не отставал Горьянов. - Он был темный, а потом снова вернулся к своим беленьким! А ты говоришь никто.

Семь-Пень-Дыр произнес удерживающее заклинание и, помогая себе лунными ножницами, стал осторожно закручивать луч в спираль. - Ну, Ягун! Скажешь тоже! У него здесь бабуся!.. Ты еще Поклепа вспомни! Он тоже темным был, а потом вдруг светлым заделался! Хотел бы я знать, с какой радости? От таких светлых магов, как он, у меня мурашки по коже бегают... - пробурчал немного погодя Пень, не отрываясь от своего занятия.

Шурасик, сидевший у огня, так что в стеклах очков у него прыгали отблески пламени, снял очки и устало за моргал. Зрение у него с каждым месяцем ухудшалось, сползая все глубже в минус, и даже Ягге ничего не могла с этим поделать. “Могу я тебе, конечно, касатик, твои очи на соколиные поменять, да только у сокола-то глаз особый… Будешь ты, касатик, всюду одну добычу видеть, а буквочки тебе твои совсем нипочем станут. В тетрадки-то заглядывать перестанешь, не до того будет. Еще Древнир говорил чьими глазами ты на мир смотришь, то ты и есть” - вещала она.

- Я слышал, Поклеп был хорошим темным магом... Одним из лучших. Использовал не только темную магию, но и магию вуду и вообще чуть ли не на крови там был, короче, хмырь покруче нашего Клоппа… Не плюйся, Клоппик, я о другом дяде говорю! - сказал Шурасик, морщась.

Малютка Клоппик радостно захихикал, отбегая от камина. Он рос медленнее, чем ожидал Сарданапал, и, хотя официально еще не был зачислении на одно отделение, уже загодя охотнее тусовался среди темных. Так что ни у кого особенно не вызывало сомнений, где ему предстоит учиться, когда придет время.

- Ну а потом с Поклепом что-то произошло... Что-то очень страшное... Говорят, у него было какое видение или, может, вещий сон. Несколько дней он даже разговаривать не мог, только дрожал и от всех шарахался, а потом переметнулся к беленьким. И Сарданапал его взял. Не потому, что Поклеп вдруг стал светлым, а потому, что темным ему ну никак нельзя было оставаться после этого. Я так думаю, что он перешагнул грань. Заглянул туда, куда ну никак заглядывать нельзя! И, испугавшись, изменил свою жизнь, - поучительно закончил Шурасик.

Темные - да и Таня тоже - выслушали Шурасика с интересом. Один только Гуня Гломов некоторое время озадаченно крутил головой, пытаясь переварить услышанное, а потом произнес:

- Шур, а Шур! Зазнался, умник? А в лобешник?!

Это была обычная гломовская реакция на все, что не вписывалось в его понимание и вообще было глубже чайной ложки.

Внезапно что-то коснулось Таниной голени. Она на клонилась и увидела большую крысу с голым розовым хвостом, выскочившую из щели между камней, Некоторое время Таня и крыса смотрели друг на друга примерно с одинаковым удивлением. должно быть, Таня для крысы тоже была не самой приятной неожиданностью. Таня негромко вскрикнула. Крыса опомнилась и неохотно протиснулась в щель. Последним внутрь шмыгнул длинный голый хвост. Он дрогнул и исчез.

Жора Жикин, единственный из темных, кто услышал вскрик Тани, обернулся и увидел ее. Почему-то это так потрясло Жору, что он на какое-то время лишился дара речи в замер. Таню это озадачило. А Жикин уже вовсю тряс за плечо гробыню Склепову.

- Чего тебе? Опять на свидание? Отстань, не то Гломова позову! - недовольно огрызнулась Гробыня. Она грела у огня руки, и ей ужасно не хотелось оборачиваться.

- Там Гроттерша! - зашептал Жикин.

Гробыня обернулась и, заметив Таню, недоуменно заиграла бровями.

- О, какие лопухоиды и на свободе! Я вас умоляю! Зло пожаловать, Гроттерша! - сказала она.

Теперь уже все собравшиеся в зале темные, сколько их было, смотрели на Таню. Тридцать пар глаз. Тане стало слегка не по себе от такого повышенного внимания. Да, Сарданапал перевел ее к ним на отделение, но она была чужая для этого мира, и темным не надо было этого объяснять.

Но сейчас темных поразил, казалось, даже не сам факт того, что Таня - бывшая белая - посмела заявиться к ним в секретную гостиную, сколько что то другое даже Гробыня с ходу приветствовавшая ее в своей обычной манере, теперь явно была озадачена.

Рита Шито-Крыто встала и осторожно, словно на месте Тани мог оказаться призрак, подошла к ней.

- Стоп! Давай разбираться! Как ты сюда попала, Гроттерша? - вкрадчиво спросила она.

- Бродила и попала, - сказала Таня.

- Э-э.. Ну это понятно... А как ты прошла кувшин?

- Очень просто, - пожав плечами, ответила Таня. Со времени проживания у дурневых она терпеть не могла допросы.

Рита Шито-Крыто оглянулась на остальных темных.

- Ты хочешь сказать, что даже не произносила заклинания, когда была рядом с кувшином? - недоверчиво спросила она.

- Нет, - отрезала Таня.

Идиотские вопросы начинали ее раздражать. К тому же непредсказуемая Шито-Крыто, если разобраться, порой бывала занудливее и настырнее Склеповой. Гробыня предпочитала внезапные кавалерийские наскоки. Налетела, уколола язычком и понеслась дальше. Шито Крыто же давила, как танк.

- Ты ведь сказала Морлок Гниллум Скрыжаллис Ну признайся? Кто-то из наших проболтался, да? допытывалась Штгго-Крыто.

Таня покачала головой. Шито-Крыто кинулась в коридор и спустя полминуты вернулась белая, как полотно.

- Там только осколки! Гроттерша разбила кувшин с дэвом! - громко сказала она своим.

Темные с изумленными возгласами окружили Таню. Теперь они смотрели на нее с таким удивлением, будто она только что прикурила от адского пламени. За разбитый кувшин ее никто не ругал. должно быть, понимали, что случайно такие вещи не происходят.

- И эта девица четыре года проучилась на белом отделении! Разбила кувшин, осталась жива и даже заклинания не произнесла! - воскликнула Рита. - Но ты хоть что то почувствовала?..

- Это долгая история. Но вообще-то удовольствие было гораздо ниже среднего, - неохотно призналась Таня.

Если Шито-Крыто такая любопытная, пусть читает энциклопедию. Тане же не хотелось, рассказывая, вновь переживать в памяти ту страшную минуту, когда ее ослепила боль и голова точно превратилась в жаровню с углями.

- Ну и дела! - сказала Склепова, успевшая уже наведаться в коридор. - дэв смерти просто-напросто улепетнул от Гроттерши! Должно быть, она его просто-напросто достала. И я еще живу с этой особой в одной комнате! Бедная, несчастная маленькая Гробынюшка!

К Тане осторожно приблизился Шурасик придерживая очки, всезнайка оглядел ее со всех сторон и даже потрогал пальцем.

- Надо же... Это действительно ты, а то, знаешь ли, бывают очень правдоподобные призраки. Просто до невероятия правдоподобные. Между прочим, недавно я читал забавную книжечку. Там, э-э, упоминалось имя одной волшебницы, которая тоже не боялась дэва... Разумеется, я имею в виду Ту-Кого-Нет... - задумчиво произ нес он.

- НЕТ! - крикнула Таня. - НЕТ! Я НЕ ОНА!

У Тани закружилась голова. Ее захлестнули ужас и негодование. В ушах у нее вновь зазвучал забытый наждачный смех. В пустых глазницах мертвой волшебницы вспыхнул огонь. Сухая рука коснулась ее щеки.

- Ты - это я! Я - это ты! Признай это! Мне нужно только твое тело. Впусти меня! Иначе я не смогу воплотиться.

- НЕТ! Я НЕ ЧУМА! Уходи прочь! Уходи! - еще раз крикнула Таня.

Неожиданный и необъяснимый порыв ветра пронесся по залу. Пламя в камине дрогнуло. Наваждение исчезло. Таня провела рукой по лицу, точно снимая налипшую паутину. Темные смотрели на нее как на прокаженную.

Таня села на корточки и обхватила голову руками. Кто-то из темных хихикнул.

- О, разумеется, ты не она. Чумиха гораздо симпатичнее... Бедный неопытный Гурочка! Только он может так жестоко обманываться! - присаживаясь рядом на корточки, с притворным сочувствием заметила Гробыня. Таня молчала. Склепова приняла ее молчанью за слабость и стала развивать успех.

- Не трогайте Гроттершу! Гроттерша у нас особый фрукт... То она хорошенькая, а то всему Тибидохсу за пять минут так нагадит, что за год не расхлебаешь! А при этом еще беленькой хочет быть, я вас умоляю! - вкрадчиво сказала она.

Это был уже явный перебор. Но Гробыня любила позволять себе явные переборы. В другой момент Таня, возможно бы, стерпела, но не теперь.

- Искрис фронтис - крикнула она и, не помня себя, вскинула перстень.

В глазах у Склеповой мелькнул ужас.

В последний миг Таня спохватилась, что делает что-то не то. Но перстень прадедушки Феофила уже раскалялся. Поняв, что отменить искру уже не удастся, Таня поспешно перевела кольцо на тяжелый дубовый стол, который темные использовали для спиритических сеансов.

Вспышка… Одна... еще о еще... Обломки расколотого стола, объятые пламенем, разлетелись по залу. Темные маги бросились прятаться по углам, спасаясь от пылающих головней.

Таня уставилась на свой перстень. Она и сама была на пугана не меньше других. Разумеется, она знала, что боевая искра - это не игрушка, но так сильно она никогда прежде не срабатывала. Не отведи она перстень от Гробыни, Склепову пришлось бы сметать с пола веником.

Темные понемногу выползали из своих укрытий. У Шурасика дымились волосы. У Жоры Жикина прожгло брюки, которые он телепортировал с показа мод в Париже, оставив бедного манекенщика-лопухоида без штанов прямо во время показа. Правда, говорят, это помогло тому обратить на себя внимание и сделать головокружительную карьеру.

Один только Семь успевший сплести себе амулет везения, избежал неприятных последствий.

- Ну Гроттерша! Первый раз вижу, боевую искру белых магов выбрасывали... тройной красной вспышкой Это ну прям ваще. Конечная станция - сдавленно произнесла Рита Шито-Крыто, подрумянившаяся, точно курица-гриль.

Таня недоверчиво слушала ее, запоздало припоминая, что искры, которые она только что выбрасывала, действительно были красными. Даже алыми, точно ее перстень выстреливал пылающими углями. Боевая искра белых магов тройной красной вспышкой? Это противоречило всякой логике. Это, наконец, было просто невозможно!

Таня запоздало сообразила, что в последнее время у нее все реже выходило выбрасывать зеленые искры. Они становились все более и более красными, причем помимо ее воли.

Это могло означать лишь одно - превращение окончательно осуществлялось. Она была уже темным магом.

Таня подняла руку с перстнем, сосредоточилась я по пыталась выбросить зеленую искру, но кольцо Феофила Гроттера выстрелило лишь еще одной пурпурной точкой “Пойми: не мы перевели тебя туда, но ты сама туда перешла... Твои поступки перевели тебя...” - прозвучал нее в ушах голос Сарданапала.

- Таня-дель-Торт выкинула боевую искру тройной красной вспышкой! А до этого от Гроттер смылся дэв! - задразнился малютка Клоппик и, подпрыгивая, кинулся бежать по коридору, спеша разнести новость по всей школе.

- Таня-дель-Торт... Звучит неплохо! - с издевкой по вторила уже пришедшая в себя Гробыня, и Таня поняла, что у нее появилось новое прозвище. Во всяком случае, среди темных магов.