ГУРИЙ ПУППЕР - ОДИНОКИЙ И... ПОХИЩЕННЫЙ

 

Вернувшись в Тибидохс к полудню, Таня, Ванька и Баб-Ягун застали на Буяне жуткий переполох. Первой их мыслью было, что случилось самое страшное. Симорг, Перун, Велес и Триглав прорвались в их отсутствие из Потустороннего Мира, но нет... Зеркало по-прежнему стояло в кабинете у Сарданапала, а сам проход худо-бедно блокировался защитной магией.

Оказалось, причина переполоха была в некоей новости, которую с утра десятки уже раз передавали по зудильнику. Вот и сейчас, едва Таня вошла в комнату, зудильник вновь затарахтел:

- Привет, проклятики и продрыглики! И вы, маги, магессы, магвочки и маггеры! С вами ваша очаровательная Грызианочка! Целую ваши ушки, лысинки и тэ дэ! А теперь вцепитесь в стульчики! Сегодня в последних магвостях всего одна тема, зато какая!.. На рассвете из Магфорда таинственно исчез Гурий Пуппер! Подробности исчезновения самые кошмарные! Окно комнаты Пуппера было распахнуто настежь. На полу валялись вещи и плащи невидимки уникальной пупперовской коллекции. Сам Гурий пропал неизвестно куда. Его любимая метла также не была обнаружена на привычном месте.

Как полагают, Гурий Пуппер был похищен перед рассветом группой неизвестных магов. Вероятнее всего, они скрутили нашего дорогусика, наложили на него зомбирующее заклятие и, погрузив на его же собственную метлу, увезли в неизвестном направлении. Первыми пропажу обнаружили гуриехранители Прун и Гореанна из фан-клуба, когда совершали утренний обход Магфорда. Произошло это около четырех часов утра. Сейчас оба находятся в маглиции, где, рыдая, дают исчерпывающие показания, Магов-дознавателей больше всего интересует, каким образом группа похитителей смогла проникнуть в тщательно охраняемый Магфорд. Это могло произойти только в случае, если кто-то сообщил им заклинание перехода, которое в цели конспирацин менялось каждые два-три дня.

Неизвестно также, с какой целью был похищен Пуппер, однако американский маг дядя Сэм уже успел обвинить во всем всемирного злодея Бама Хлабана, о котором точно известно лишь то, что последние сто лет его никто не видел. “Хлабан похитил Пуппера в бессильной попытке разрушить мировую демократию и покуситься на нашу традиционную систему ценностей! Так как нам пока неизвестно, куда именно был перевез Гурий, мы ответим высадкой магического десанта одновременно во всех странах мира! Наши ковры-самолеты уже готовы к ковровым бомбежкам! - заявил дядя Сэм, впервые представший перед прессой после истории с тетей.

Магвокаты Пуппера с утра стоят на ушах и подают в суд на кого попало. Личный тренер и личный пресс-агент Пуппера выдвигают самые невероятные версии. Магфорд оцеплен тройным кольцом маглиции, которая прочесывает каждый уголок этой школы волшебства. Профессор Флянг принимает таблетки от расширения печени и дает интервью, красочно описывая свои переживания. Оказывается, перед рассветом он плохо спал, и у него жутко чесались ноги. “У меня так всегда бывает в предчувствии беды!” - замечает Флянг. Издательство, занимающееся выпуском календариков с Гурием, уже заключило с господином Флянгом договор на серию романов с рабочим названием “Гурий Пуппер одинокий и похищенный”. На банковский счет Гурия Пуппера в банке гоблинов наложено блокирующее заклятие. Теперь с него нельзя снять ни одной зеленой мозоли. Это сделано на случай, если похитители украли Гурия в надежде получить за него выкуп...

Грызиана Припятская продолжала тарахтеть, дружелюбно моргая бельмастеньким глазом, что не мешало ей порой бросать в снимавшую ее камеру косой взгляд, от которого у всех, кто видел ее на экранах зудильников, начинали трещать защитные жилетки. Те же, у кого жилетки отсутствовали, были, скажем, в стирке, ощущали легкое головокружение и сильную, почти патологическую симпатию к бойкой ведьмочке.

Неожиданно в кадре на миг появилась чья-то волосатая рука в кольцах и золотых часах и положила перед мадам Припятской бумажку. Грызиана взглянула на нее, и ее лицо внезапно приобрело выражение, которое бывает у охотничьих собак, почуявших дичь. длинный верткий нос ведьмы втянул воздух.

- Ну держитесь, продрыглики! Сейчас ваша Грызианочка вас ошарашит! Поднимите мне веки, как говаривал мой первый муж Вий! Минуту назад мы получили из Тибидохса сообщение! Его прислал один из наших друзей, которому мы всецело и полностью доверяем. К сожалению, в целях сохранения секретности я не могу сообщить вам имени нашего информатора, а лишь вскользь замечу, что его не поддающийся расшифровке кодовый позывной ДемГор. Не думаю, что это хотя бы на миллиметр подвинет вас к разгадке тайны.

Грызиана поднесла к глазам бумажку:

- Итак, сам текст сообщения: Вчера в полночь трое старшеклассников Тибидохса - Татьяна Гроттер, Иван Валялкин и Баб-Ягун - улетели с крыши Главной Башни в неизвестном направлении. Они отсутствовали всю ночь и вернулись лишь утром. На руках и лице Татьяны Гроттер, были следы крови. Тчк.”.

Мадам Припятская многозначительно кашлянула три раза, словно поставив троеточие.

- Разумеется, я не берусь делать никаких выводов, особенно бесплатно, но не логично ли предположить, что Гроттер, Валялкин и Ягун направились в Магфорд пробрались в комнату Пуппера, учинили там разгром, после которого похитили самого Гурия, связан его простыней? Ох уж эти русские с их кошмарными законами и дикими нравами! Ой, мама, я же сама русская, а это не в счет... Вынесем меня за скобочки и будем считать, что я цивилизанутая... тьфу ты… цивилизованная, а мой дедушка англичанин.

- Чушь собачья! Вот уж точно цивилизанутая!!! - с раздражением произнесла Таня.

Она взяла зудильник и метким, натренированным драконболом движением запустила его под Гробынину кровать. Зудильник ударился о стену. Слышно было, как Грызиана вначале выругалась, а потом злобно сказала:

- И еще один фактик к размышлению. Про кровь на одежде Татьяны Гроттер. Была ли это кровь бедного английского сиротки, которого эта кошмарная девица запытала до смерти? Пока, продрыглики! Скучайте по Грызианочке. И не забывайте меня бояться.

- Ага, уже прям вся дрожу! – пробормотала Таня, быстро сообразившая, что в, самое ближайшее время ей придется давать объяснения.

Дверь кто-то пнул ногой. В комнату ввалилась хмурая Гробыня. Таня была почти уверена, что та сейчас обрушится на нее с обвинениями, но Склепова была не в на строении на кого либо нападать.

- Привет, Гроттерша! Моего маленького Пупперчика сперли, слыхала? Вот гады завистливые! - буркнула она.

- М-м-м-м - пробормотала Таня.

Гробыня ее не слушала. Она слушала себя.

- Вся школа как улей. Пуппер-Пуппер-Пуппер... Кому, интересно, понадобился мой Гурочка, а?

Гробыня подозрительно взглянула на Таню, но потом махнув рукой, сказала:

- Ладно, Гроттерша... Там тебя Сарданапал зачем-то зовет. Велел мне передать, что он будет у себя в ка6инете... Так что топай! Желаю тебе пуха, пера и всех неприятностей!

Когда Таня, косясь на золотого сфинкса, вошла в кабинет к главе Тибидохса, академик стоял у зеркала и разглядывал Черные Шторы. Шторы злорадно трепетали. Теперь они хищно раздувались, и тогда с другой, зазеркальной стороны слышался жалкий писк Безумного Стекольщика.

- Хочу сказать тебе спасибо за идею... Сегодняшняя ночь прошла довольно спокойно. Во всяком случае, для Тибидохса. Правда, это можно сказать не о всех, сказал Сарданапал, поворачиваясь к Тане.

Безумный Стекольщик издал леденящий душу крик, в котором слышалась паника. Шторы зашевелились и налились фиолетовым черномагическим сиянием. Крик Горбуна моментально смолк и перешел в надрывный, почти волчий вой, который логичнее было ожидать от оборотня, чем от зеркального духа.

Академик приподнял Шторы. Горбун с пупырчатым Носом сидел, забившись в верхний угол. Он был угрюм и злился на весь белый свет. На изнаночной стороне Штор отражался другой стекольщик - с чудовищным горбом распухшим багровым носом, смахивающим даже не нос, а на огромную раздувшуюся мочалку. И этот новый стекольщик, злобный, как рой ос, все время подпрыгивал, размахивал тонкими руками и обрушивал на первого Горбуна волны магии.

- Сам напросился! Часов до трех все было спокойно, пока ты не надумал поджечь Шторы. Сидел бы себе тихо - теперь бы не жалел! - назидательно обратился к нему академик.

Безумный Стекольщик раздраженно зыркнул на Сарданапала, однако даже не покусился на его отражение.

Он был окончательно подавлен. Академик опустил Черные Шторы, вновь заставив двух горбунов соприкоснуться, и отвел Таню в сторону. Его длинные усы весело прыгали.

- Видишь ли, девочка моя, - таинственно прошептал он, - как я понял, свойство этих Штор в том, что они удесятеряют всякую направленную против них магию и пересылают ее по обратному адресу. Полагаю, именно этим можно объяснить появление второго Горбуна, который теперь задает жару первому. Ведь если разобраться, то Шторы тоже нечто вроде магических зеркал, Только они отражают не внешнюю сущность, а внутреннюю... То, что происходит у нас в душе: наши страхи, кошмары, затаенные мысли... А бороться со своими затаенными мыслями злобой - не самая верная тактика!

Золотой сфинкс зарычал на черномагические книги, бившиеся в прутьях клетки, и всполохом света вспрыгнул на стену, сделавшись плоским, как картина. Похоже, он вновь развлекался с третьим измерением.

- К сожалению, Перуна, Симорга, Велеса и Триглава Шторам все равно не остановить... Их магии явно не хватит, чтобы не пропустить к нам эту четверку, тем более что древние боги редко страдают внутренней противоречивостью. Они цельны, яростны и крайне редко думают. Вернее, они думают одновременно действием и возводят все свои действия в абсолют, выдавая их за вселенский закон. Но, возможно, теперь у нас появился шанс, продолжал академик. - А теперь твоя очередь. Что там на Лысой Горе?

Таня подробно, ничего не пропуская, рассказала о подслушанном разговоре и мертвяке.

- Вампиры ищут посох... - закончила она.

Сарданапал задумчиво кивнул. Тане, внимательно, смотревшей на него, почудилось, что ее слова не ко академика, словно он догадывался обо все ранее.

- Посох... да, скорее всего, им нужен именно он... - сказал Сарданапал. - И не только вампирам. Возможна ты не знаешь, но посох волхвы вырезали из ветви мирового древа много лет назад. Волхвов, служителей и первых жрецов, давно уже нет на свете, но это не меняет дела, В посохе сосредоточена огромная энергия поклонения древним богам. Вера, накопленная за столетия. Если разобраться, то именно он, посох, давал богам силы сейчас в переменчивом мире, когда все о них забыли. Вампиры украли этот посох у языческих богов, надеясь с его помощью навредить нам магам. Но после кто-то похитил посох у самих вампиров. Ты не догадываешься, где посох может быть теперь?

- Нет. Но все это точно связано как-то с моими родственниками Дурневыми. Если, конечно, можно следовать совету мертвяка, - осторожно сказала Таня.

Сарданапал усмехнулся. Его усы сложились в назидательную и одновременно крайне двусмысленную фигуру.

- Бывают такие родственники, с которыми все нас связано. Эдакие перекрестки, к которым волей-неволей сходятся все дороги. С точки зрения лопухоидов. Это нелогично и странно. С точки же зрения истинной магии, как ее понимал, скажем, Древнир, нет ни чего объяснимее. Последней и единственной случайностью этого мира было само возникновение мира, как шутил некогда профессор Клопп. Правда, теперь Зигфрид уже не шутит, а лишь забивает мне замок всякой дрянью. Недавно даже ухитрился привязать моему сфинксу жестянку к задней лапе, - заметил он.

- Значит, мне придется лететь к Дурневым? - спросила Таня.

- Возможно, и очень скоро... Но... час еще не пробил,

- А когда он пробьет? - удивленно переспросила Таня.

Академик покачал головой. Сфинкс на стене предостерегающе зарычал. Оба явно не собирались делиться своими тайнами.

- Сейчас не время говорить об этом. Я сам еще многого не знаю, - уклончиво сказал Сарданапал. – Не беспокойся, мы с Медузией не спустим с Дурневых глаз... И еще одно: о Пуппере не волнуйся. Не слушай этого бреда по зудильнику. Я знаю, что ты никак не связана с похищением Гурия... да и вообще, у меня есть основания сомневаться, что его похитили.

- Как? Так, значит, Гурия никто не?.. начала Таня.

Улыбнувшись, академик махнул ей усом, показывая, что занят и никаких других пояснений не будет.

- Иди! Со временем ты сама все узнаешь. Меди недаром говорит, что слишком большое нетерпение всегда портит удовольствие, - сказал он жизнерадостно.

Когда Таня выходила, Черные Шторы шевельнули тяжелыми кистями, прощаясь с ней. Безумный Стекольщик скорбно и душераздирающе завыл, царапая раздувающуюся ткань.

Говоря простым русским языком, он окончательно доконал сам себя.

 

* * *

 

Потянулись дни - пасмурные, короткие дни декабря. Ветер, снег, мороз... Потом оттепель - и снова ветер, снег, мороз. Смотреть было совершенно не на что. Разве что на замерзших русалок, которые по очереди дежурили у полыни, карауля, чтобы ее не затянуло льдом, да на нежить, деятельно шнырявшую в рытвинах и писавшую ночью на выпавшем снегу всякие нехорошие слова для обогащения и без того феноменальных познаний малютки Клоппика.

Ваньку Валялкина Ягге и Тарарах попросили помочь присматривать за Зализиной. Большую часть дня Лиза не подвижно сидела на краю кровати в магпункте и смотрела в стену. Но порой в нее вселялся злобный дух. Она вскакивала, начинала выкрикивать нечто нечленораздельное, билась о стены и даже пыталась выброситься в окно. По этой причине возле нее все время должен был кто-то находиться. Таня тоже предлагала Ягге свою помощь, но Ягге заявила, что это невозможно. Стоило Зализиной увидеть Таню, как приступы следовали у нее один за другим. Она бросалась на нее, кусалась и пыталась задушить...

- Это не она, ты не думай... Это все сглаз этот, будь он неладен, - говорил тогда Тарарах, бережно удерживая извивающуюся Зализину в своих медвежьих объятиях.

В любом случае Тане было ясно сказано, чтобы она держалась от магпункга подальше.

Соловей О. Разбойник, характер у которого совершенно испортился, устраивал команде по две тренировки в день - утром и вечером. Таня не тренировалась с командой, хотя ежедневно летала на контрабасе, что называется, для души. Изредка, чтобы окончательно не утратить драконбольные навыки, она занималась по системе Дедала Критского. Ловить горошины, просто подбрасывая их, было ей малоинтересно, и она придумала накладывать на них ушустряющий сглаз. В результате вся горсть с умопомрачительной скоростью разлеталась в разные стороны - оставалось только мчаться следом и ловить. Вымотанная сборная Тибидохса, в течение нескольких часов разогревавшаяся с пятью-шестью молодыми драконами, была как бочка с порохом. После тренировки, когда Соловей уходил, достаточно было искры, чтобы между игроками вспыхнула ссора. Как-то острый на язык Баб-Ягун сказал нечто колючее Семь-Пень-Дыру, который, в свою очередь, хамски повел себя по отношению к Кате Лотковой, едва не протаранив ее в воздухе.

Когда Семь-Пень-Дыр размахнулся (он предпочитал лопухоидные способы драки), Ягун выдвинулся вперед, чтобы разобраться с ним, но тут Верка Попугаева с визгом:

“Мальчики, мальчики, не надо драться!” - повисла у Ягуна на плече. Внук Ягге невольно замешкался. Семь-Пень-Дыр воспользовался удачным моментом и ударил. Ягун упал.

- Попугаева! Больше не надо меня защищать! - мрачно сказал он, поднимаясь. Семь-Пень-Дыр к тому времени уже умчался куда-то на своем пылесосе.

- Но я же хотела как лучше! - воскликнула Попугаева.

- Я так и понял. В следующий раз, когда ты захочешь как лучше, просто отойди в сторонку… - посоветовал Ягун.

- Но драться отвратительно! Это противоречит уставу школы! Темное и белое отделения должны существовать в мире... Я сообщу Клоппу! - поджимая губы, сказала Верка.

- Угу, сообщи... Вон он стоит, твой Клопп, далеко ходить не надо... Эй, Клоппик, кончай ковырять палочкой драконий помет, поди сюда!

- Нет, не Клоппу! Я скажу Сарданапалу! Сегодня же! Он должен знать о поступке Семь-Пень-Дыра! - поправилась Верка.

- Ой, мамочка моя бабуся! - взмолился Ягун. - Попугаева!!! да что за существо ты такое! Не надо никого защищать! Не надо никому ничего говорить! Все без тебя разберутся! Умоляю: сгинь! Просто провались сквозь землю, и все! Надоела ты мне хуже горькой редьки! Ты всем надоела!

Верка оскорблено вспыхнула и отошла. Ягун почувствовал себя неловко. Он явно задел в душе Верки струну, которую никак нельзя было задевать. Да, Попугаева нелепая, но разве она виновата в своей нелепости? Разве не бьется в ее груди, такое же сердце, которое хочет любить и хочет, чтобы и его тоже любили?

Внезапно кто-то коснулся Ягуна. Он вздрогнул и по вернулся. Перед ним стояла Катя Лоткова. Она платком промокнула ему кровь на губе. А на лице у Лотковой было нечто такое, что Ягун ощутил, что его акции резко поднялись в цене...

В тот же день перед обедом Таня ненадолго заглянула в гости Жилого Этажа. Она вспомнила, что вчера, готовясь к снятию сглаза, забыла на подоконнике тетрадь. Тетради на месте не оказалось, но Таня догадалась заглянуть за спинку стоявшего рядом дивана, который, по слухам, некогда использовался для полетов. Таня полезла за тетрадью. Она была за диваном, когда услышала, что в гостиную кто-то вошел, и определила по голосам, что это были Жора Жикин и Ванька Валялкин. О ее присутствии оба явно не подозревали.

Сначала Таня собиралась, выбран момент, выскочить и напугать их, но почти сразу передумала. Это было бы глупо и слишком по-детски. Ей захотелось посмотреть, как поведет себя Ванька, когда он рядом не с ней, а с кем-нибудь еще.

Две пробегавшие мимо третьекурсницы искоса взглянули на Жикина и, перешептываясь, захихикали, надеясь обратить на себя его внимание. Жора наградил их снисходительной улыбкой и помахал ручкой.

- Жикин, а ты ведь девчонкам нравишься! – сказал Ванька.

- М-да, кое-кому... - принялся скромничать Жора.

- Ничего себе - кое-кому! Половине школы!

- Да ладно тебе! Я ведь для этого ничего не делаю! - небрежно развалившись на злополучном диване, согласился Жикин.

- Совсем ничего? Прямо ничегошеньки? - усомнился Ванька.

- Как тебе сказать... девчонки, они любят раскованность, уверенность, но вместе с тем надо порой и за руку взять, и поцеловать, если придется. А дальше, как грипп, все само собой распространится. Это вроде как правило: если в тебя влюбились хотя бы три девчонки - через неделю их будет уже десять. Те своим подругам проболтаются; те своим... Вон третьекурсницы только что прошли, видел? Я ведь, между прочим, не помню даже, как их зовут... - самодовольно заявил тибидохский лев.

- А мне показалось, ты, их знаешь... Ты им так улыбнулся.

- Опыт, милый мой, опыт... - томно сказал Жора. - Заметь, девушек было две, а я, выходя из положения, улыбнулся даже не кому-то конкретно, а глядя между ними. Теперь каждая думает, что я улыбнулся ей. Тактика!

Ванька спокойно смотрел на него. Сложно было понять, как он относится к словам Жикина. Таня надеялась, что без восторга. Ее лично Жикин раздражал. Он был самовлюбленный красавчик весь какой то искусственный, подленький даже не до мозга костей, а до костного мозга. Только одна эта подлость и была в нем настоящей о чем сам Жикин едва ли догадывался.

- Девушки, они друг мой бывают разные, - продолжал разглагольствовать Жора. - Но в каждой что-то есть, если разобраться. У меня на это наследственный нюх... Недаром мой лопухоид-папа выплачивал алименты даже одной знаменитой актрисе... О его прочих женах я не говорю. А актриса эта мелкая оказалась женщина, без полета...

- Хм... Вот ты какой! А Гроттер, она красивая? - неожиданно услышала Таня Ванькин голос.

Таня напряглась. Самым правильным было выйти из своего укрытия, но она этого не сделала. Вместо этого она осторожно выглянула, стараясь не упустить не то что слова, но даже выражения лиц Жикина и Ваньки. Но тут ее поджидало разочарование: она видела лишь их спины.

- Ну э-э... Если ты так хочешь… ладно, скажу. - Дон-Жуан тибидохского разлива замялся, подыскивая правильный эпитет.

Из всех ящичков, по которым Жора Жикин рассортировывал девушек, у него было четыре. Первый, самый элитный, именовался “высший класс” второй был “норма” далее шел ящичек “у нее красивые глаза” и, наконец, самый большой и просторный именовался: “она любит животных”

Таня чувствовала, что Ванька с нетерпением ждет ответа. Она и сама ждала его с нетерпением и страхом.

- У нее красивые глаза. Но... и животных она тоже любит, - выдавил наконец Жикин.

- То есть она некрасивая? - спокойно уточнил Ванька.

- М-м-м... Ну что значит некрасивая? До Лотковой или там до Склеповой, ясное дело, не дотягивает. Но все-таки лучше Попугаевой... В общем, для тебя, наверное, сойдет, - снисходительно сказал Жикин.

Таня была уверена, что Ванька сейчас ударит Жикина в нос, стремясь придать классическому носу Жоры более простые формы. Но... Ванька этого не сделал.

Вместо этого он достал из кармана маленькую деревянную шкатулку, в которой, видно, лежали какие-то травы для магпункта, повертел ее в руках и закрыл крышку. Потом встал, окинул Жору задумчивым взглядом и быстро ушел. Через некоторое время, пожимая плечами, удалился и Жикин.

Таня продолжала сидеть за диваном, уткнувшись лбом в его источенный жуками деревянный каркас. Она ничего не видела н не слышала. Ее трясло от слез и безысходного гнева. На душе у нее было так мерзко, будто туда кто-то плюнул. Плюнул не чужой, до кого ей не было дела, а тот, перед кем душа давно уже доверчиво открылась.

Таня ощутила себя преданной. Преданной и проданной…

Поздно ночью, когда Таня, выплакавшись, уже спала, в окно кто-то настойчиво постучал Таня открыла глаза и приподнялась на подушке, пытаясь понять, померещилось ли ей. Гробыня мирно посапывала. Во сне она мало походила на роковую девицу с темного отделения и была мила и тиха, как ангелочек. Сложно было поверить, что в этой головке в дневное время могут роиться зловещие замыслы.

Скелет Паж, он же Дырь Тонианно, поскрипывал на своей подставке и, покачивая перьями на шляпе, видно, шептал судьбе самые разнообразные слова.

Стук повторился. Таня подошла к окну и, прижавшись носом к стеклу, осторожно выглянула.

Перед окном - одетый не по погоде, продрогший, как цуцик, с застывшей на носу сосулькой неясного происхождения - завис на метле Гурий Пуппер. Он был одинокий и печальный. Казалось, еще мгновение - и он обрушится вниз, превратившись в ледяную глыбу.

- О, Таня, Танечка! Я сбежал в Тибидохс! Я буду жить у вас! Я ненавижу Магфорд! - произнес он с надрывом.

- Ты с ума сошел! Тебя ищут! Тут некоторые болтают, что я тебя насмерть запытала, - только и сказала Таня.

- Таня, пожалуйста, открой мне окно! Или я буду упадать в сугроб и умирать на ровный место! - одеревеневшими губами произнес Пуппер.

Он говорил по-русски довольно правильно для иностранца, но с забавными ошибками, возникавшими всякий раз, как он сбивался с проторенной речевой дороги.

Таня решительно толкнула раму. Пуппер вместе с метлой трудом протиснулся в комнату, впустив ледяной зимний воздух...