ВЫСТРЕЛ В ТЕМНОТЕ

Волосы у юноши были темные и волнистые, глаза — цвета янтаря. Когда он улыбался,— а в данную минуту он именно это делал, глядя на двух симпатичных девушек, замерших перед ним,— становились видны его ровные красивые зубы и две небольшие ямочки на щеках.

— Да... вы...— начал он.

Его голос прозвучал для Нэнси приятней и мелодичней, чем голос самого Лучано Паваротти. Он не был, правда, так высок, как полагается нормальному киногерою,— всего пяти футов и десяти дюймов или около того, но фигура у него была стройная, вполне пропорциональная: широкие плечи, узкие бедра, а руки и грудь, судя по тому, что виднелось из-под рубашки с короткими рукавами и открытым воротом, были гладкими, смуглыми и мускулистыми.

Его улыбка сменилась легким покашливанием, и Нэнси, не без замешательства, осознала вдруг, что они с Тарой чересчур упорно уставились на него. Упорно до неприличия.

— А, конечно!— воскликнул он, обращаясь к Таре.— Вы, должно быть, синьорина Иган?

— Д-да,— ответила та не сразу.— А это моя... моя подруга Нэнси Дру.

Снова Нэнси почувствовала гулкий удар сердца, когда его искрящиеся глаза на мгновение задержались на ее лице и фигуре.

— Очень приятно познакомиться с вами обеими, синьорины. Прошу, заходите в дом.

Он повел их через отделанный изразцами портик к довольно обшарпанной лестнице, и пока шли, говорил, чуть повернув к ним голову, мешая английские слова с итальянскими:

— Простите, что не сразу назвал себя. Немного позабыл о хороших манерах. Я Джованни Спинелли, но можете называть меня просто Джанни.

Он произнес свое уменьшительное имя почти как «Занни», и Нэнси сообразила, что так оно звучит на венецианском диалекте и, значит, имя юного гида, который привел их сюда, на самом деле не Дзорци, а Джордже.

Они поднялись на второй этаж, где не наблюдалось особого порядка, но все имело обжитой, даже веселый вид. Мебель, хотя и старая, и изрядно потрепанная, была тем не менее изящна, занавески и восточного стиля подушки ярких цветов, прекрасные картины на стенах и причудливый лепной орнамент на потолке отличались изысканностью.

В ответ на целый залп итальянской речи, которой выстрелил Джанни, из кухни появилась белокурая привлекательная женщина лет сорока. Когда Джанни указал на Тару, женщина со слезами на глазах бросилась к ней и бурно обняла.

— О mia poverina!— восклицала она.— О моя бедняжка! Подумать только, что мы должны встретиться при таких печальных обстоятельствах! Я Анджела, да, да, Анджела Спинелли, близкий друг твоего отца. Он очень любил тебя и часто говорил о тебе с большой нежностью.

У Тары в глазах были слезы, она была очень тронута и взволнованна. Потом Анджела познакомилась с Нэнси и объяснила обеим девушкам, что Джанни — ее младший брат. После чего предложила им отведать блюдо из макарон, а когда гостьи отказались—они ведь совсем недавно завтракали в самолете,— макароны были заменены растворимым кофе с маленькими миндальными печеньями.

— А теперь,— сказала синьора Спинелли, когда отдана была дань традиционному гостеприимству,— теперь нам пора поговорить о твоем отце, дорогая Тара, хотя этот разговор будет тяжелым. Ты ведь хочешь, конечно, узнать все печальные факты, связанные с его смертью?

Тара молча кивнула и закусила нижнюю губу, чтобы та не дрожала.

— Рассказывать придется не так уж много,— с горечью начала Анджела.— Я сама мало что знаю... Однажды поздно вечером Рольф... твой отец... возвращался домой в нанятой гондоле. Внезапно с набережной, от одной из каменных тумб, мимо которых они проплывали, раздался выстрел... Так сообщил в полиции гондольер, ты понимаешь? Он сказал, что этот звук напугал его, и он стал смотреть, откуда тот раздался, поэтому не сразу увидел, что произошло с твоим отцом. Но затем краем глаза заметил, как его пассажир падает за борт. Тут он в ужасе бросился на помощь, но отец уже был в воде...

— Разве никто не пытался его спасти?—сдавленным голосом произнесла Тара.— Вытащить?

— Конечно, конечно, дорогая. Только в тот момент там никого не было, кроме гондольера. И было темно. Он говорит, что искал везде, очень долго, все надеялся, что Рольф... твой отец... покажется из воды. Но напрасно... Глубина там очень большая, все знают...

Тара не могла сдержать рыданий. Джанни, который во время этой беседы не присел ни на минуту, а ходил туда-сюда по комнате, бросился утешать ее.

— Ну, пожалуйста, синьорина,— говорил он.— Не плачьте так... Мы с Анджелой не можем видеть, как вы рыдаете. Поверьте, мы готовы сделать все, чтобы помочь вам в вашем горе.

Говоря все это, Джанни поглаживал руку Тары, и Нэнси не без некоторого удивления наблюдала, как внезапно изменился молодой человек: из самоуверенного, знающего себе цену, легко улыбающегося красавца превратился в заботливого, даже нежного друга... «Не всякий артист на сцене сумел бы так преобразиться»,— подумала она.

Но об этом, естественно, говорить ничего не стала, а осторожно спросила:

— Можно, синьора, я задам вопрос по поводу мистера Игана? Я хотела бы... Анджела всплеснула руками.

— Ма пагига!теп1;е! Разумеется! Спрашивайте, о чем желаете, дорогая! Вы подруга дочери Рольфа и вместе приехали, чтобы разузнать о нем... Как это благородно!.. Что бы вы хотели еще узнать?

— Следует ли понимать так, что он... Что выстрел оказался смертельным?

Анджела энергично пожала плечами.

— Скорее всего... Но кто может сказать с полной достоверностью, дорогая? Гондольер сообщил, что услыхал выстрел или... или, по крайней мере, что-то похожее на выстрел. Так ведь?.. Но сам он не уверен, что это именно так.

— Если в отца не стреляли,— поспешила вмешаться Тара,— почему же он упал за борт? Анджела помолчала.

— Не сердись на меня, дорогая,— после паузы сказала она,— но не могу скрыть то, что услыхала от гондольера. А он говорил, что его пассажир много пил вина в тот вечер... очень много. В полиции посчитали, что, наверно, он был пьян и потому свалился в воду. Или что если был выстрел, то, возможно, он испугал его, твой отец потерял равновесие и... понимаешь... Я больше не могу говорить об этом.

В голосе синьоры Спинелли послышались сдерживаемые рыдания, она достала платок, вытерла глаза. Несмотря на ее несколько театральную манеру говорить и вести себя, Нэнси почувствовала, что эта женщина действительно любила Рольфа Игана и горюет по нему не меньше Тары.

— А что гондольер увидел, когда обернулся на звук?—задала все же Нэнси следующий вопрос.— Он не говорил, заметил ли кого-нибудь на набережной?

— В этом он тоже не уверен,— ответила Анджела.— Но как будто бы... похоже на то, что кто-то мелькнул в переулке между домами. Может быть, это был тот, кто стрелял, а может, просто прохожий. Все внимание лодочника, говорил он, бьшо поглощено пассажиром, который упал в воду. Помимо того, в том месте, где все случилось, было очень темно. Единственный свет исходил от фонаря самого гондольера.

— И тело мистера Игана так и не было найдено?

— К сожалению, нет. В полиции считают, что течение и отлив унесли его в лагуну, а возможно, в открытое море.

Тара тихо плакала, Джанни участливо похлопывал ее по плечу, Анджела печально смотрела на них. Нэнси видела по ее взгляду, что женщина гордится своим братом и что это стало уже ее привычкой. Анджелу, конечно, можно было понять: красивый, атлетически сложенный юноша наверняка пользовался сокрушительным успехом не только у венецианских девушек, но и у многочисленных туристов женского пола. А разве сама Нэнси может заставить себя не глядеть то и дело в его сторону, чувствуя при этом, как теплая радостная волна заливает сердце?

«Хорошо, что не придется часто видеть этого парня,— подумала она,— не то я с легкостью могла бы стать его жертвой за номером, например, девятьсот сорок семь или чем-то в этом роде!..»

И тем не менее ее чувства к Джанни не целиком состояли из восторга и восхищения. Что-то в его сверкавших янтарным блеском глазах, в кошачьей грации мускулистого тела подсказывало ей, что он может быть таким же бессердечным и жестоким, как нежным и красивым. Хотя, возможно, впечатление это рождалось чрезмерной театральностью жестов и интонаций, присущей вообще многим итальянцам...

Повернувшись снова к его сестре, Нэнси сказала:

— Не могли бы вы, синьора...

— Пожалуйста! Называй меня Анджела,— воскликнула та.

— Скажите, Анджела... А что вы сами думаете о том, что произошло с отцом Тары? Кто-нибудь убил его?

— О мама миа! О Боже! Как вы можете задавать такой вопрос? Откуда мне знать?

— У него были враги?—продолжала допытываться Нэнси.— Знали вы кого-нибудь, кто хотел бы ему зла?

Синьора Спинелли ответила не сразу, она задумалась.

— Нет,— сказала она потом, качая головой.—

Я не знаю таких.

Однако Нэнси обратила внимание на странное выражение, мелькнувшее у той на лице и моментально исчезнувшее, что заставило нашу юную сыщицу предположить: возможно, услышанный ответ не до конца правдив, и синьора Спинелли знает куда больше об обстоятельствах, приведших к трагической смерти Рольфа Игана, чем говорит. Что ж, в конце концов, это ее личное дело: быть может, и это вполне резонно, она не хочет впутывать сюда других людей, не будучи вполне уверенной в их причастности. Зачем?..

Тара тем временем перестала плакать, издав последний горестный всхлип, и проговорила сквозь

слезы:

— Нэнси... Эта девушка... Она здорово умеет разгадывать всякие тайны... Разные преступления... Вы даже не знаете, она очень известна у нас в Америке. Ее по телевизору показывали.

— Неужели по телевизору?— с изумлением спросила Анджела.— Тогда, наверно, в один прекрасный день она откроет нам, что же на самом деле произошло с твоим дорогим отцом. Не правда ли?

Но уверенности в ее голосе не слышалось, в нем звучало чуть насмешливое сомнение. Или так показалось Нэнси?.. В глазах Джанни оно определенно было...

Отбросив эти мысли, она обняла Тару, помогая ей прийти в себя. Та с благодарностью посмотрела на Нэнси и с еще большей благодарностью обратила свой взор снова на красавца Джанни, который ответил ей взглядом и улыбкой, рассчитанными на немедленное завоевание сердца любой хотя бы мало-мальски чувствительной особы женского пола.

— Я... я думаю, мы можем теперь посмотреть на вещи отца,— сказала Тара негромко и с усилием.

— Разумеется,— откликнулась Анджела.—Сейчас самое время. Пойдемте.

Когда они направились к выходу, Джанни перевел взгляд с лица Тары на Нэнси, и та, к своему удивлению и замешательству, увидела в его глазах неприкрытую чувственность, а в легкой улыбке — приглашение, которое не должно быть отвергнуто, ибо подобное просто еще не случалось и не может случиться никогда...

Нервная дрожь пробежала по телу Нэнси. Как он смеет так смотреть на нее — сейчас, в такой момент, тем более что минуту назад он выказывал сочувствие, даже нежность по отношению к Таре и они выглядели такими естественными и искренними?! Теперь же его взгляд, устремленный на нее, выражал предупреждение о том, что любая девушка, на которую падет его выбор, неминуемо окажется в его власти, будет всецело принадлежать только ему.

«Нет, такому человеку доверять опасно»,— решила она, продолжая ощущать холодок в спине. А впрочем, кто знает — может, она все придумывает: от усталости, после бессонной ночи?..

Анджела повела девушек в комнату, которую занимал отец Тары, показала принадлежавшие ему вещи. Их было на удивление мало: совсем немного одежды; в ящике комода — личные бумаги, конверт с фотографиями за несколько лет, принадлежности для рисования и сами картины и эскизы.

Нэнси, неплохо разбиравшаяся в живописи, сочла его работы достаточно колоритными, красочными и красивыми. Они как бы выражали его вольнолюбивый, склонный к приключениям дух, а также свидетельствовали, так полагала Нэнси, о незаурядном таланте. Однако она не считала, что подобная живопись способна принести коммерческий успех ее создателю, что и подтверждалось всем его образом жизни.

Девушки продолжали еще разглядывать картины, когда Анджела, всплеснув руками, воскликнула:

— Ах, да! Только что вспомнила...

— Вспомнили? Что?

— Твой отец очень хотел, чтобы оно было у вас. Собирался послать по почте, и только этот ужасный случай помешал ему... Aspetta uno momento! Подождите минутку, я сейчас принесу!

Анджела выбежала из комнаты, Нэнси и Тара посмотрели друг на друга: обеих заинтриговала возбужденная речь хозяйки дома. Что мог такого особенного передать ее отец своей единственной дочери?

Девушки с волнением и любопытством ожидали возвращения Анджелы. Что она принесет им?..