Глава 25. – Яблоки? Какого хрена меня должны волновать яблоки?

 

– Яблоки? Какого хрена меня должны волновать яблоки? – Проорал О в свой телефон. Он был так зол, что готов был снести башку кому угодно, а тут еще Ю нес какую-то чушь о чертовом фрукте. – Я только что сказал тебе, что у нас три мертвых Беты. Три.

– Но сегодня ночью было куплено пятьдесят коробок яблок у четырех разных…

О пришлось начать прохаживаться по хижине. Либо так, либо он отыщет Ю и расправиться с ним.

Вернувшись от Омеги, О тут же отправился к амбару, переоборудованному под дом. Он обнаружил там два выжженных клочка земли и выломанную дверь. Посмотрев в окно, он увидел черную кровь, разлившуюся по полу и еще одну отметину на полу.

«Гори оно все в аду», – подумал он, вспоминая эту картину. Он точно знал, что всю эту работу проделал один из Братьев: судя по бардаку на кухне, лессера, который скончался там, искромсали перед тем, как проткнуть ножом.

Была ли там его жена в это время? Или это ее семья приезжала за вещами, а Брат лишь сопровождал их в качестве охранника?

Будь прокляты эти Беты. Эти сопляки, трусы, бесполезные мудаки позволили убить себя, и теперь он не сможет получить нужные ответы. И, приезжала его жена туда или нет, в любом случае в ближайшее время она там снова не появится – спасибо разразившейся схватке.

Херня, которую нес Ю, снова достигла его слуха:

–…самый короткий день в году – двадцать первое декабря – будет на следующей неделе. Зимнее солнцестояние…

– У меня есть идея, – прервал его О. – Почему бы тебе не забыть про все это календарное дерьмо. Я хочу, чтобы ты поехал к тому дому и забрал Эксплорер, который оставили Беты. Потом…

– Прислушайся к тому, о чем я говорю. Яблоки используются на церемонии празднования зимнего солнцестояния в качестве подношения Деве-Летописице.

Два слова: «Дева» и «Летописица» – привлекли внимание О.

– Откуда ты знаешь?

– Я с этим вожусь двести лет, – сухо сказал Ю. – Праздник не устраивали уже… Господи, ну я не знаю даже, да уж лет сто как. Яблоки служат символом наступающей весны. Семена, ростки – всякое возрожденческое дерьмо.

– И как будет проходить этот праздник?

– Собирается около сотни вампиров, они поют, совершают какие-то ритуальные действия. Что конкретно, я не знаю. Но мы годами следим за некоторыми областями торговли в особенные времена года. Яблоки в декабре. Сахарный тростник в апреле. Но в последние время они отошли от традиций и сидели очень тихо.

О прислонился спиной к двери хижины.

– Но теперь их король взошел на трон. Так что они решили возродить забытые ритуалы.

– И тебе понравиться система ISBN. Намного эффективней, чем просто расспрашивать, как мы раньше были вынуждены делать. Как я уже сказал, огромное количество Грэнни Смит было куплено у разных продавцов. Словно они распределили заказы.

– То есть, ты хочешь сказать, что через неделю, группа вампиров соберется в одном месте? Немного попеть и потанцевать. Помолиться Деве-Летописице.

– Да.

– Они едят яблоки?

– Я так понимаю, что да.

О потер затылок. На свидании с Омегой он помалкивал о своих планах по превращению Бэллы в одну из них. Сначала, он должен был удостовериться, что она жива, потом – продумать, как преподнести эту идею. Очевидным непреодолимым препятствием являлось ее вампирская сущность. А единственный контраргумент, который он мог придумать, состоял в том, что она становилась совершенным тайным орудием. Женщина их собственного вида? Такого Братство точно не предвидит…

Хотя, это было лишь разумным объяснением для Омеги. Его жена никогда не будет биться с кем-то, кроме него.

Да, эту сделку будет нелегко заключить, но его преимущество было в том, что Омега любил подхалимство. Разве попытка подстелить себе немного соломки нанесет страшный удар по его гордости?

А Ю все еще продолжал говорить:

–… думая, что смогу проверить рынки…

Под размеренную бубнежку Ю О подумал о яде. Об огромном количестве яда. О целой бочке яда.

Отравленные яблоки. Как у Белоснежки.

– О? Ты там?

– Да.

– Так я поеду по рынкам, чтобы узнать, когда…

– Нет, сейчас ты никуда не поедешь. Позволь объяснить, что ты сейчас будешь делать.

 

* * *

 

Когда Бэлла вышла из кабинета Рофа, ее трясло от ярости, и ни король, ни Тор не пытались остановить или вразумить ее. Что говорило о них как об очень разумных мужчинах.

Она прошла босыми ногами через холл в комнату Зейдиста, захлопнула дверь и схватила телефон так, словно он был пистолетом. Она набрала номер своего брата.

Ривендж поднял трубку и грубо бросил:

– Кто ты и откуда у тебя этот номер?

– Не смей так со мной поступать.

Повисла тишина. Потом:

– Бэлла, я… Подожди секунду. – В трубке послышалось шуршание; потом он резко проговорил: «Ему лучше явиться сюда сейчас же. Ясно? Ему совсем не понравится, если я сам за ним приду». Ривендж откашлялся и снова обратился к ней. – Бэлла, где ты? Давай, я приеду за тобой. Или попроси одного из воинов привести тебя к нам домой, и я встречу тебя там.

– Неужели ты, и правда, думаешь, что я теперь к тебе приближусь?

– Лучше так, чем по-другому, – мрачно произнес он.

– А это как?

– Братья приведут тебя ко мне насильно.

– Почему ты…

– Почему я это делаю? – Его голос превратился в низкий, требовательный баритон, так хорошо знакомый ей. – Ты хоть представляешь, во что для меня превратились последние шесть недель? Я знал, что ты в лапах у этих проклятых тварей… Знал, что это я стал причиной того, что моя сестра… дочь моей матери… оказалась в такой ситуации.

– Это не твоя вина…

– Ты должна была быть дома!

Воронка ярости Ривенджа, как всегда, закрутила ее, и она снова вспомнила, что всю жизнь где-то в глубине души боялась его.

Но потом она услышала глубокий вздох. И еще один. Странное отчаяние наполнило его голос:

– Господи, Бэлла… просто, возвращайся домой. Мамэн и я… ты нужна нам здесь. Мы скучаем по тебе. Нам… нужно увидеть тебя, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке.

А, да… Вот это уже другая половина его, та, которую она действительно любила. Защитник. Кормилец. Добрый ворчун, который всегда давал ей то, что она просила.

Искушение подчиниться ему было сильным. Но потом она представила себе, что ей больше никогда не разрешат выходить из собственного дома. Именно это он и собирался с ней сделать.

– Ты аннулируешь запрос на статус отстраненной?

– Мы поговорим об этом, когда ты будешь спать в своей постели.

Бэлла вцепилась в телефонную трубку.

– Это значит «нет», не так ли? – Повисла тишина. – Алло, Ривендж?

– Я просто хочу, чтобы ты была дома.

– Да или нет, Рив. Отвечай.

– Наша мать не переживет чего-то подобного еще раз.

– А ты думаешь, я переживу? – Отрезала она. – Прости меня, но это не у мамэн на животе было вырезано имя лессера!

В ту же секунду, что слова вырвались из ее рта, она чертыхнулась. Да, именно таким миленькие маленькие детальки заставят его передумать. Замечательное направление переговоров.

– Ривендж…

Его голос похолодел.

– Я хочу, чтобы ты была дома.

– Я только что побывала в плену. Я не хочу снова попасть в тюрьму.

– И что же ты собираешься делать?

– Продолжай давить на меня и узнаешь.

Она бросила трубку и положила телефон на прикроватный столик. Будь он проклят!

Поддавшись безумному инстинкту, она снова схватила трубку и развернулась, готовая швырнуть ее через всю комнату.

– Зейдист! – Она нащупала телефон, удерживая его, прижимая к груди.

Зейдист молча стоял в дверном проеме. Он был обнажен по пояс – одет лишь в тренировочные шорты. По какой-то странной причине, она обратила внимание на то, что на его ногах не было обуви.

– Бросай, если хочешь, – сказал он.

– Нет. Я… э-э-э… нет.

Она обернулась и со второй попытки смогла-таки поставить телефон на маленькую подставку.

Прежде, чем вновь посмотреть на Зейдиста, она вспомнила, как он наклонился к лессеру, кусая его, убивая его… Но ведь он принес вещи из ее дома… И свозил ее туда… И позволил ей взять свою вену, хотя чуть не сошел с ума от этого. Повернувшись к нему, она поняла, что совершенно запуталась в нем, словно в паутине, загнанная в ловушку его добротой и его жестокостью.

Он нарушил тишину.

– Я не хочу, чтобы ты, разъяренная, сбежала посреди ночи, узнав, что собирается сделать твой брат. И не говори, что ты не об этом думала.

Черт возьми, какой умный.

– Но ты знаешь, что он хочет сделать со мной?

– Да.

– По закону, Братство будет вынужден отдать меня, я не смогу здесь остаться. Думаешь, мне нравится этот единственный вариант?

Но куда ей идти?

– Что плохого в том, чтобы отправиться домой?

Она взглянула на него.

– Да, я действительно хочу, чтобы меня держали за немощную, за ребенка… Чтобы со мной обращались как с предметом, принадлежащим моему брату. Это как раз для меня. Полностью устраивает.

Зейдист провел рукой по коротко стриженому черепу. От этого движения его бицепсы напряглись.

– Семье нужно жить под одной крышей. Сейчас опасные времена для гражданских.

О, черт. Только этого ей сейчас и не хватало. Он встал на сторону ее брата.

– Для лессеров сейчас тоже опасные времена, – пробормотала она. – Учитывая то, что ты сделал с одним прошлой ночью.

Глаза Зейдиста сузились.

– Если ты ждешь от меня извинений за это, то не стоит.

– Конечно, ты не извинишься, – отрезала она. – Ты ни за что не извиняешься.

Он медленно покачал головой.

– Если ты хочешь ввязаться в драку, Бэлла, выбери себе другого собеседника. Со мной этот фокус не прокатит.

– Почему нет? Ты большой профессионал в области злости.

В повисшей тишине ей захотелось заорать на него. Ей нужен был его гнев, тот, что он спокойно раздавал на каждом углу. И она никак не могла понять, почему он демонстрирует выдержку рядом с ней.

Одна из его бровей взлетела вверх, словно он понял, о чем она думает.

– О, черт, – выдохнула она. – Я ведь только досаждаю тебе, так ведь? Прости.

Он пожал плечами.

– Тяжелые обстоятельства кого угодно сведут с ума. Не волнуйся насчет этого.

Она опустилась на кровать. Побег, конечно, был идеей смехотворной, но она отказывалась жить под непрестанным контролем Ривенджа.

– У тебя есть какие-нибудь предложения? – Мягко спросила она.

Подняв глаза, она увидела, что Зейдист уставился в пол.

Он выглядел таким замкнутым. Его длинное неподвижное тело было похоже на трещину в стене, раскрашенную под человека – излом в штукатурке, который вжился в саму структуру комнаты.

– Дай мне пять минут, – сказал он и вышел, так и не одев рубашку.

Бэлла легла на спину, подумав, что пять минут ее не спасут. Ей нужен был другой брат.

Дорогая, славная Дева-Летописица… Спасение из лап лессеров должно было улучшить ее положение. Но вместо этого ее жизнь все больше выходила из-под контроля.

Слава Богу, она теперь хоть может вымыться собственным шампунем.

Она подняла голову. Через приоткрытую дверь ванной она увидела душевую кабину и представила себя, стоящей под струей горячей воды. Это было бы здорово. Расслабило бы ее. К тому же она могла бы спокойно выплакать свое отчаяние, не ставя никого в неловкое положение.

Он поднялась, прошла в ванную и повернула кран. Звук воды, падавшей на мраморный пол и теплота струи, успокаивали. Но она не заплакала. Просто опустила голову, позволил воде, скатываться вниз по ее телу.

Выйдя из душа, она заметила, что дверь ванной плотно закрыта.

Вероятно, вернулся Зейдист.

Завернувшись в большое полотенце, она поняла, что даже не надеется, что он нашел какое-то решение.