В служении

Все в жизни строится на идеях. Без новых, свежих мыслей ваша судьба не состоится, а работа не будет успешной.

В 1946 году я стал пастором в городе Энид в Оклахоме ради того, чтобы иметь возможность продолжать учебу в университете. Вскоре после этого я пережил одно из самых сильных в моей жизни потрясений.

Когда человека назначают пастором, ему обычно предоставляют дом рядом с церковью или какое-то другое жилье. Но эта община не предоставила нам ничего. Не имея собственных денег на аренду или покупку жилья, мы оказались в воскресенье утром, после первой же моей проповеди, в довольно затруднительном положении. Нам было буквально некуда идти!

Мы какое-то время просто стояли на улице, и в конце концов один член церкви пригласил нас к себе пожить на время.

Дом у него был маленький — всего две спальни. Такое наше положение затянулось на несколько недель. Я просил совет церкви помочь, но безрезультатно.

Вскоре мы узнали, что этого доброго человека, который принял нас у себя, переводят по работе в другой город. Это означало, что мы вот-вот окажемся на улице!

Семья, в которой мы остановились, пошла на очень большие жертвы, чтобы разместить нас у себя в доме. У них было трое своих детей, а у нас с Эвелин тогда было двое. Не говоря уже о том, что нам было просто тесно, — в одной кухне оказались две женщины!

Итак, узнав, что наши хозяева переезжают, Эвелин сказала мне: «Орал, если ты не найдешь, где нам жить, я уеду с детьми к маме» (у нее был собственный двухэтажный дом).

— Нет, Эвелин, ты не сделаешь этого! — запротестовал я.

— Вот увидишь! — ответила она.

Дело было в среду. В тот вечер Эвелин не смогла пойти на молитвенное собрание, поэтому я пошел один. Поверьте мне, я был помазан в тот вечер! Я проповедовал как человек из другого мира! В своей проповеди я рассказал о нашей ситуации. Я уже заканчивал собрание, когда Господь проговорил в мой дух: «Отдай свою недельную зарплату на первый взнос для постройки пасторского дома». Мне показалось, что мои внутренности сейчас вывалятся наружу.

Моя зарплата была 55 долларов в неделю. Только благодаря тому, что жили в этой щедрой семье, мы могли покупать себе еду, приличную одежду для работы в церкви и оплачивать со скидкой для служителей мою учебу в университете. Моя старая машина уже не ездила. Поэтому приходилось добираться на учебу на автобусе, а на это уходило 20 центов каждый день.

Исключительно ради послушания я взял свой чек на 55 долларов за предыдущую неделю и положил его на алтарь. «Друзья, я чувствую водительство Господа отдать свою недельную зарплату на первый взнос для строительства пасторского дома, в котором буду жить не только я, но все последующие пасторы». Я видел невидимое и теперь был готов делать невозможное.

Потом я сказал: «Кто еще хочет помочь?» К моему удивлению, по всему залу люди повставали со своих мест и побежали к алтарю с деньгами. Мы сосчитали деньги, и оказалось, что для первого взноса было достаточно.

Когда я вернулся в дом наших друзей, Эвелин спросила меня, как прошло служение.

— Прекрасно, — ответил я. — Собрали первый взнос на пасторский дом. Тебе не придется увозить детей к твоей маме.

— Сколько ты дал? — спросила она.

— Все, что смог.

— Сколько?

Когда я назвал сумму, Эвелин не смогла сдержаться:

— Орал! А как ты думаешь, на что я куплю детям продукты в субботу?

— Но дорогая, — продолжал я, — Господь сказал мне отдать нашу недельную зарплату. Поэтому и люди дали деньги. И сейчас у нас есть первый взнос на дом.

Дело было зимой, и той ночью я спал в холодной постели. «Между мной и женой такое расстояние, что, кажется, может проехать грузовик», — подумал я. Следующая мысль была о том, что же теперь делать.

В четыре часа утра меня разбудил громкий стук в дверь. Открыв ее, я увидел Арта Ньюфилда, члена церкви. Он сказал: «Пастор Орал, простите, пожалуйста, что разбудил вас так рано. Можно мне войти?»

— У меня неприятности, — объявил Арт. — Я начал играть на бирже, толком не зная, как это делается, и вот-вот потеряю все, включая мою ферму. Я видел, как вы отдали свою недельную зарплату на первый взнос за пасторский дом. Сам я ничего не дал. Я вернулся домой, но заснуть не мог. Полчаса назад я встал, вышел во двор и выкопал вот это.

Арт сунул руку в карман и протянул мне четыре стодолларовые купюры.

У меня никогда в жизни не было и одной такой.

— Я даю вам не просто деньги, — говорил Арт. — Это семя. Вы знаете, что я фермер, выращиваю пшеницу, и я знаю, что для того, чтобы получить урожай, я должен посадить семя. Я сею это семя вам как человеку Божьему, чтобы Господь вытащил меня из этой беды и я смог снова заняться фермерством — тем, что я умею делать.

Эвелин уже выглядывала из-за двери спальни. Я прошел туда и просто помахал четырьмя стодолларовыми купюрами перед ее лицом. Пока мы вместе радовались благословению, меня осенило, что примерно за семь часов Господь умножил то, что я дал Ему. Я впервые в жизни понял, что такое семя. Моя недельная зарплата в 55 долларов, которую я отдал, будучи сам в нужде, была семенем моей веры.

Мы с Эвелин уже не смогли уснуть, а сели на кровать и говорили о семени. Я мысленно пробежался по разным местам в Библии, где Бог давал людям время сеяния и жатвы (см. Быт. 8:22, Гал. 6:7), даяния и получения (Фил. 4:15). Иисус изложил свое ключевое учение по этом поводу в следующих словах:

И сказал: чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его? Оно — как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные (Map. 4:30-32).

...если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас (Матф. 17:20).

Я вспомнил свое детство, до четырнадцати лет прошедшее на ферме. Я знал, как важен сев. Чтобы получить урожай, мы с палой и Вальденом, моим братом, сначала вспахивали почву, проводили в ней глубокие открытые борозды и оставляли на время. Потом сажали семена хлопка, кукурузы и других культур, а потом, бороня пашню, накрывали семена землей.

Когда семена прорастали и ростки показывались на поверхности земли, мы выпалывали сорняки, — так всходы могли лучше развиваться и размножаться. Затем мы просто ждали времени жатвы, которое всегда было радостным. Мы выращивали хлопок и другие культуры на продажу и могли оплачивать счета, покупать одежду и обязательно откладывать достаточное количество семян в амбары на следующий посев.

До тех пор я никогда не проводил параллель между физическим сеянием и жатвой и их духовными аналогиями, о которых говорит Библия. Павел называл это даянием и принятием (в русском синодальном переводе Библии используется слово «подаяние». — Прим. перев.). Я упустил самое главное.

Для меня это была настолько новая и свежая идея, что я едва мог сдерживаться от восторга. Во мне разгорелся энтузиазм даятеля. С момента своего спасения, исцеления и призвания проповедовать я еще никогда не был так возбужден.

Я вырос в церкви, где пасторы учили о даянии, но ничего не говорили о принятии. Фактически они объясняли все наоборот: даяние — это наш долг Богу, а ожидать какого-то урожая — эгоизм; на даяние, мол, нужно смотреть только как на жертву, которую мы приносим Богу.

Внутри меня тут же родился новый девиз:

Даяние — не долг, который ты возвращаешь, а семя, которое ты сеешь.

Впервые в жизни я по-настоящему понял это. Иисус заплатил за все на кресте. Даже имея все деньги мира, мы не смогли бы оплатить Его услуги. Этот факт однажды заставил меня понять Божью благость и дал много других новых откровений, ставших своего рода «брендами» моего служения. Позже эти истины в значительной мере пополнили теологию всей Церкви.

Откровение о даянии и принятии было подобно свежему ветру от Бога. Эта идея наполняла меня радостью и энтузиазмом. Не удивительно ли: мы можем давать, когда нуждаемся, и ожидать, что Господь жатвы умножит посеянные нами семена и восполнит наши нужды!

Именно это сделал Арт Ньюфилд в том маленьком домике, когда вручил мне всемеро больше того, что я посеял несколькими часами ранее. Через несколько недель Арт вернулся к тому, что, как он знал, работает — к сеянию и жатве. Его ферма была спасена от банкротства, и он стал одним из самых успешных моих знакомых фермеров.

С тех пор мы с Эвелин стали давать десятину иначе. Как я уже сказал, мы были научены давать, но не просить у Бога ничего и ничего не ожидать. Мы были должны отдавать десять процентов и жить на девяносто. Жить так было нелегко не только нам, но и каждой церкви, где я был пастором. Сознательно или несознательно, но люди не хотели, чтобы их пастор процветал. Не хотела община и процветания других служителей.

Людям нравилось, если наши доходы были чуть ниже среднего уровня доходов прихожан. Так мы якобы могли доказать свое смирение и то, что проповедуем Евангелие не ради денег.

Членам церкви и в голову не приходило то, что если пастор не процветает, он не может вдохновлять на процветание их самих. А если они не будут процветать, Евангелие не сможет распространяться.

Слова Иисуса в Матфея (24:14) «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» никогда не смогут исполниться без финансовых ресурсов, достаточных для покрытия всех расходов. Люди тогда еще не понимали духовных принципов сеяния и жатвы.

Позже я понял, что именно в этом причина того, что столько христиан страдают комплексом неполноценности, ожидают от своей работы и жизни слишком мало. В этом же причина ограниченного влияния Церкви на общество и страну.

Моя свежая идея заключалась в том, что все эти проблемы можно было решить, просто живя в послушании Слову.

Мы можем поступать по образу библейских героев, например верующих в Филиппах. Апостол Павел учил их даянию и принятию. Он написал, что в результате их послушания в даянии «Бог мой восполнит всякую (КАЖДУЮ) нужду вашу, по богатству Своему в славе, Христом Иисусом» (Фил. 4:19) (в англ. Библии перед словом «восполнит» слово «да» отсутствует, то есть это не пожелание Павла верующим, а утверждение. — Прим. перев.).

Раньше я боялся говорить, что купил новый костюм, или верить за новую машину, или жить со своей семьей в хорошем доме. Я старался довольствоваться как можно меньшим. Пока Бог не открыл мои глаза и не дал мне через Арта Нью-филда эту свежую идею, я часто терял радость своего спасения и служения.

А что думаете вы? Придерживаетесь ли вы общепринятого мнения о том, что должны давать только жертвенно и не ожидать чудесного воздаяния?

Я хочу рассказать вам, о чем свидетельствуют вечные законы Бога, записанные в Библии:

за даянием обязательно следует принятие, за сеянием обязательно следует жатва,

и вы должны ожидать чудесного воздаяния! В том числе финансового!

У Бога есть для вас что-то лучшее в том, что касается вашей личной жизни, работы и социального статуса.