Глава 11. САМОРЕФЕРЕНЦИЯ И РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

I

В результате двойной смены парадигмы, с чего началось наше исследование, фигура самореференции оказалась в центре теории систем. Какой смысл в том, чтобы называть системами формы и объекты, не имеющие какой-либо самореференции, — этот вопрос в исследованиях социальных систем можно оставить открытым¹. То же самое относится и к вопросу теории познания (и теории смысла) о том, можно ли вообще наблюдать формы или объекты, не имеющие какой-либо самореференции; либо — всегда ли в акте наблюдения уже полагают, что наблюдаемое относится к самому себе, стремится быть и оставаться самоидентичным и отличает себя от окружающего мира. Такие вопросы выходят за рамки наших исследований. Несомненно, что социальные системы являются самореферентными объектами. Их можно наблюдать и описывать как системы, лишь принимая в расчет, что они в каждой операции относятся и к самим себе².

¹ Здесь должна была бы решать общая теория систем. Во всяком случае, есть авторы, имеющие смелость определять объекты как таковые через самореференцию. Так, прежде всего: Glanville R. A Cybernetic Development of Epistemology and Observation, Applied to Objects in Space and Time (as seen in Architecture), Thesis. Brunei University, Uxbridge, Engl., 1975.

² Несомненно, что социальные объекты можно наблюдать и описывать иначе; что всегда делалось. Поэтому в тексте сознательно (и присоединяясь к соответствующему различию в: Blauberg I. V. et al. Systems Theory: Philosophical and Methodological Problems. Moscow, 1977. P. 119 f.) говорится, что в качестве систем социальные объекты можно наблюдать и описывать, т. е. учитывать их комплексность, лишь полагая их самореференцию.

За рамками теории систем оценки этого факта в социальных науках амбивалентны. С одной стороны, следуя внушительной традиции, самореференцию резервируют за сознанием «субъектов» (т. е. именно не за объектами!) и в таком случае истолковывают субъектов как индивидов, индивидуализирующих себя. В соответствии с этим самореференция имеет место исключительно в области сознания³. Согласно этому наблюдение могло бы осуществляться лишь при участии сознания и должно было бы противопоставлять себя объектам, у которых не всегда можно допустить наличие сознания. Поэтому различие субъекта и объекта становится предпосылкой всякой дальнейшей переработки информации. С другой стороны, именно в области общественных наук, причем не случайно, а систематически, постоянно сталкиваются с обстоятельствами, которые нельзя однозначно подчинить этому различию. Социальное невозможно целиком свести к индивидуальному сознанию; оно не укладывается в сознание полностью, его нельзя понимать как сложение содержания сознания разных индивидов и тем более как редукцию содержания сознания к зонам консенсуса. Опыт социального и, главное, практическая деятельность в социальных смысловых связях всегда исходят из данной несводимости. Лишь поэтому можно, например, ошибаться, либо бояться быть обманутым, придерживать информацию, сознательно идти на неоднозначную коммуникацию или лишь в целом понимать значение незнания. Только так вообще возникают релевантные различия в информационном положении разных лиц, связанные со временем, лишь так возможна коммуникация. Опыт нередуцируемости социального входит в конституцию социального. Он есть не что иное, как опыт самореференции социального.

Само собой разумеется, что тем самым сохраняется понимание психических систем как самореферентных. Как было показано в главе 7, они реализуют свою самореференцию в форме сознания. Психологи сталкиваются с данными фактами, например, в связи с критикой схемы стимула и реакции или критики концепции независимых переменных⁴. Чем точнее эти исследования относятся к сво-

³ Если же, наоборот, исходят из чистого понятия самореференции, то в соответствии с сегодняшним уровнем знания вынуждены пользоваться как минимум биологическим (если не физическим) понятием субъекта. Биологизация имеет место в: Morin Е. La Méthode. T. 2. Paris, 1980, в частности p. 162 ff.

⁴ См., напр.: Smedslund J. Meanings, Implications and Universale: Towards a Psychology of Man // Scandinavian Journal of Psychology 10 (1969). P. 1—15.

им видам систем, тем труднее выводить отсюда прямые следствия для самореференции социальных систем⁵.

Признание этого уже означает отказ от предпосылки, что сознание есть субъект мира. Удвоение «эмпирический и трансцендентальный» для фактов сознания излишне. При желании спасти терминологию субъекта еще можно заявить, что сознание есть мировой субъект, наряду с которым существуют другие виды субъектов, прежде всего социальные системы. Либо, что психические и социальные системы есть мировые субъекты. Либо, что смысловая самореференция есть мировой субъект. Либо, что мир — это коррелят смысла. В каждом случае такие высказывания подрывают ясное Декартово различие субъекта и объекта. Если желают полагать понятие субъекта, исходя из данного различия, то это понятие становится непригодным; различие, так сказать, само субъективируется. Самореферентный субъект и самореферентный объект мыслятся изоморфно — так же, как, собственно, разум и «вещь в себе» у Канта. Не обойтись ли тогда простым понятием самореференции?⁶

Правда, эта перестройка приводит к трудностям чисто языкового рода, сопутствовавшим и обременявшим предыдущий анализ. Не только философия субъекта, но и язык говорит о субъектах. Все глаголы подразумевают, что известно или хотя бы ясно, к кому или к чему они относятся; а самоотнесенность, обрезающую дальнейшие вопросы о том, кто и что делает (идет снег; стоит того, что положено), к сожалению, можно подтвердить лишь немногими исключениями. Многие глаголы, избежать употребления которых мы не можем и не желаем, в их повседневном понимании указывают на сознательного носителя операции; например: наблюдать, описывать, познавать, объяснять, ожидать, действовать, различать, относить. Однако такое повседневное понимание не входит в теорию⁷.

⁵ Следует еще раз напомнить, что опосредующим понятием здесь является понятие взаимопроникновения.

⁶ Не столь принципиально и без ссылки на концептуализацию самореференции «смена» Декартовой парадигмы на теорию систем обсуждается также в: Le Moigne J.-L. La théorie du système général: théorie de la modélisation. Paris, 1977. Аналогично в: Morin E. La Méthode. T. 1. Paris, 1977 (например эксплицитно, р. 23).

⁷ Это указание особенно важно потому, что чисто языковые традиции все время выдают за познание предмета. Все время приходится слушать и читать, что «на самом деле» действовать могут только отдельные лица (индивиды, субъекты). См. (на фоне Парсонса, знавшего этот вопрос лучше), напр.: Schluchter W. Gesellschaft und Kultur: Überlegungen zu einer Theorie institutioneller Differenzierung // Verhalten, Handeln und System: Talcott Parsons' Beitrag zur Entwicklung der Sozialwissenschaften / Hrsg. W. Schluchter. Frankfurt, 1980. S. 106—149 (119 f.).

Мы должны были по теоретическим соображениям элиминировать предпосылки сознательности в (языковой) субъектной референции таких глаголов. В данном тексте их следует читать так, чтобы они относились к носителю, который можно описать как самореферентную систему, но который не обязательно есть психическая система, то есть его операции не обязательно осуществляются в форме сознания. Это следует из различения психических и социальных систем⁸.

Понятие самореферентной системы введено не столь удачно, но меньше подвержено злоупотреблениям, чем понятие субъекта. Прежде всего это понятие не предполагает какого-либо центрирования на субъекте (или же на субъектах определенного вида), т. е. лучше подходит для ацентрической картины мира сегодняшней науки. Но все-таки мы должны четко зафиксировать смысл этого понятия и тем самым границы его использования — не в последнюю очередь, чтобы, по возможности, воспрепятствовать чрезмерному использованию терминологии, связанной с субъектом. Это разъяснение приведет к различению нескольких видов самореференции, которые могут наряду друг с другом встречаться в социальных системах. Их более точное изображение составит основную часть данной главы и сформирует позицию по поводу рациональности.

II

Понятию «референция» нужно дать такое определение, которое сближает его с понятием наблюдения. Так мы вычленяем операцию, состоящую из элементов различия и обозначения (дистинкции, индикации в смысле Спенсера Брауна). Таким образом, речь идет об обозначении чего-либо в контексте различения (введенного тоже оперативно) от иного. Создание референции становится наблюдением, если различение используется для получения информации об обозначаемом (что, в общем, требует более узко понимае-

⁸ Если здесь можно обойтись изменением нормального фонового понимания, то решение других языковых проблем гораздо труднее. Обременительно прежде всего, что зачастую невозможно выяснить оперативный смысл субстантивации. Тогда можно перейти к использованию отглагольного существительного «различание»; но для него нет множественного числа (в немецком языке. — Прим. отв. ред.)— совершенно бессмысленное языковое ограничение! Прежде чем языковедам и литераторам сетовать на терминологию, использование иностранных слов и непонятность научной прозы, им сначала надо бы устранить необоснованные шероховатости в функциях речевых выражений.

мых различений). Создание референции обычно будет направляться интересом наблюдения, т. е. интересом получения информации; однако, несмотря на это, мы хотим сохранить разделение терминов, чтобы иметь возможность использовать такие понятия, как системная референция и самореференция без импликации возможностей или интересов наблюдения.

Понятия референции и наблюдения, а тем самым — самореференции и самонаблюдения, вводятся с указанием на оперативное обращение с различением. Они имплицируют установление этого различения в качестве различия. В операциях системы это установление может быть использовано в качестве предпосылки. Обычно не требуется большего, нежели оперирование этой предпосылкой. Например, желают приготовить чай. Однако вода еще не закипела. Таким образом, следует подождать. Ситуацию структурируют различия чая и иных напитков, кипения и некипения, необходимости подождать и возможности пить — без необходимости или же полезности тематизации единства различия, используемого в каждом случае. Поэтому для особого случая, когда ориентируются еще и на единство различия, нам нужно особое понятие. Мы хотим назвать его дистанцией. Иными словами, системы приобретают дистанцию по отношению к информациям (и, наверное, к самим себе), если они способны делать различения, используемые ими в качестве различий, доступных им как единствам. Это понятие должно выражать связи между от-дифференциацией социальных систем и приобретением дистанции.

Если желают тематизировать единство различия, то необходимо определить обе стороны различения. Было бы бесполезно и потому невозможно попробовать создать противоположность чего-либо определенного с чем-либо иным, остающимся совершенно неопределенным. Таким образом, введение единства различия в процесс получения и переработки информации требует использования ограничения как условия продуктивности операций. Пожалуй, простейший способ — это классификации: одну болезнь отличают от других, и лишь в силу такой возможности можно допустить использование неопределенного противоположного понятия здоровья, которое нельзя разделить на разные виды здоровья⁹. С помощью этой техники можно использовать различия как единства и тем самым решать, имеют дело со здоровьем и болезнью либо с чем-либо иным; и лишь

⁹ Ср. по поводу этого примера: Frake Ch. О. The Diagnosis of Disease Among the Subanum of Mindanao // American Anthropologist 63 (1961). P. 113—132.

когда это достижимо, можно создавать социальные системы, специфические в отношении различий, например системы, занимающиеся болезнями.

Данный метод классификации не есть единственно возможный. Существуют функциональные эквиваленты. К наиболее претенци-

озным из них относятся бинарные схематизации, в рамках которых всякое определение должно получаться через отрицание противоположности, например истина — через отрицание ложности (а не через интуицию или традицию!). Такие схематизации по сравнению с классификациями не дают надежных гарантий исключения. Они сами вырабатывают свой материал. Они постулируют, что под их специфическим углом зрения все принимает то либо иное значение. Поэтому они требуют специализированных на них закрытых функциональных систем, каждая из которых с помощью своей схематизации прощупывает весь мир в поиске информации и способна обеспечить индифферентность в отношении всех остальных схематизаций.

Если классификации могут и должны быть использованы в быстрой смене, ибо они слишком конкретны, то основа для от-дифференциации социальных систем с соответствующей специализацией создается с помощью бинарных схематизаций. Так, на основе различения множества болезней еще не возникает никакой социальной системы лечения больных. Это возможно лишь тогда, когда различие болезни и здоровья дает повод считать определенную систему компетентной и санкционирует ее индифферентность в иных отношениях.

Если использование различия усиливается в таком направлении — очевидно, что это один из признаков современного общества, — то растет и дистанция по отношению к феноменам, источникам информации, партнерам по коммуникации. Этот факт рассматривался в социологии профессий, но его значение гораздо больше. Он дистанцирует практически все функциональные системы от различий, практикуемых в жизненном мире (что ни в коем случае не исключает взаимных воздействий). Художник, мыслящий композиционно, видит в «природе» иные различия, нежели обыватель. Экономическая теория должна (иначе она была бы бесполезной) хранить хладнокровие к различию богатства и бедности, обычно вызывающему жгучий интерес у себялюбов. Различая истинное и ложное, наука производит знание, которое сама, может быть, не переживет.

Простаки борятся с этим с помощью этики. Немногим лучше гегелевское государство и Марксово упование на революцию. В об-

щественной реальности не видят множества перспектив этого слияния в конечном единстве различия, по отношению к которому тогда уже невозможна какая-либо дистанция, так что каждый присоединяется исходя из общего смысла. В крайнем случае, вопрос может состоять в том, можно ли привести функциональные системы к тому, чтобы практикуемое ими различие системы и окружающего мира рефлексировать в качестве единства. Это значило бы приобретение дистанции по отношению к себе самому. Мы еще вернемся к этому вопросу при рассмотрении рациональности (в разделе X).

III

Дальнейшая аргументация должна быть направлена прежде всего на прояснение отношений референции в системах. Уместно напомнить, что референция и наблюдение являются операциями, обозначающими нечто в пределах различения. Соответственно «системная референция» есть операция, обозначающая систему посредством различения системы и окружающего мира. Понятие системы (в терминологии наших исследований) всегда имеет реальное предметное содержание. Таким образом, под «системой» мы никогда не понимаем лишь аналитическую систему, лишь чисто мысленную конструкцию, просто модель¹⁰. Такому способу выражения отвечает понятие системной референции. Иными словами, мы заменяем распространенное, но в понятии системы неясное различение конкретных и аналитических систем различением системы и системной референции. При этом все-таки необходимо учитывать, что понятие референции (как и понятие наблюдения) понимается далее как понятие анализа и что оно ни в коем случае не должно ограничиваться научными операциями, т. е. оно обозначает любую ориентацию на систему (в том числе самореференцию).

«Самореференция» в строгом смысле также является референцией, т. е. обозначением с точки зрения различения. Особенность объема данного понятия заключается в том, что операция референ-

¹⁰ Однако таково гораздо шире распространенное, пожалуй, даже господствующее словоупотребление. Характерно, что в текстах, в которых провозглашается такое употребление термина, оно не выдерживается, там постоянно говорится о конкретных «системах», т. е. о реальных объектах как «системах». Вместо множества работ см.: Parsons Т. Zur Theorie sozialer Systeme / Hrsg. S. Jensen. Opladen, 1976; Morin E., a. a. O. T. 1 (1977); Blauberg I. V., Sadovsky V. N., Yudin E. G. Systems Theory: Philosophical and Methodological Problems. Moscow, 1977.

ет единственной гарантией реальности социальной системы, но не потому что она адекватно отражает или точно обозначает мир, каков он есть (что предполагало бы доступ к независимым критериям либо существование Декартова Бога), а потому что она обусловливаема формой своей закрытости и тем самым сама подвержена подтверждающему тестированию¹⁸.

Из данной мысли вытекает важное следствие о том, что самореференция, необходимая при любом аутопойесисе, всегда является лишь сопутствующей самореференцией. Чистая самореференция в смысле «только и исключительного отнесения себя к самому себе» невозможна. Если бы она существовала, то была бы детавтологизирована первой попавшейся случайностью¹⁹. Можно было бы сказать и так: если бы она имела место, то все случайности были бы избыточны и функционально эквивалентны в определении неопределенного ²⁰.

Поэтому самореференция фактически имеет место лишь как один из моментов указания среди прочих. Самореферирование есть один из факторов оперативного поведения элементов, процессов, систем; оно никогда не составляет их тотальности. Самость — будь то элемент, процесс или система — никогда не состоит лишь из чистой самореференции, точно так же, как и самореференция в качестве самореференции обозначает не только саму себя. Самость трансцендирует самореференцию, чтобы вобрать ее в себя. Так, смысл действия не исчерпывается его отражением и оправданием в последующих действиях. Хотя это и остается конститутивным моментом, но не наполняет смысл всего действия. Например, в переполненном трамвае мужчина уступает место даме: тогда в смысл данного действия входит и его оправдание, поощрение тем, что дама садится на предложенное место, т. е. что действие мужчины было адекватным, успешным. (Мысленно проверьте это по нестандартному варианту: дама не садится, а ставит на сиденье сумочку!) Но соответствующее ожидаемое дальнейшее действие в свою очередь тоже входит в смысл действия; в конечном итоге дело в том, что теперь дама по-

¹⁸ В стиле описания, используемом Ферстером и Морином, это звучало бы так: в случае социальных систем есть

¹⁹ Соответствующие размышления о «самоорганизации» см.: Ash-by W. R. Principles of the Self-organizing System // Modern System Research for the Behavioral Scientist / Ed. W.Buckley. Chicago, 1968. P. 108—118 (114).

²⁰ См. также: Allan H. Du bruit comme principe d'auto-organisation // Communications 18 (1972). P. 21—36.

лучила возможность сесть. Самореферентная аутопойетическая репродукция была бы совершенно невозможна без предвосхищающей рекурсивности; вместе с тем, чтобы обеспечить переход от события к событию, от действия к действию, мало замкнуть круг, нужно еще внести дополнительный смысл. Именно поэтому самореференция требует обозначения и различения, в нашем примере — полагания действием самого себя в отношении к другим элементам, своего бытия элементом и бытия-элементом-отношения.

Важно тщательно следить за данным несколько педантичным анализом, ибо из него следует, что теория самореферентных систем снимает данное различие закрытых и открытых систем и раскрывает то, как она его снимает²¹. Благодаря самореференции создается рекурсивная, циркулярная закрытость, которая не есть ни самоцель, ни единственный механизм сохранения или принцип надежности. Она является, скорее, условием возможности быть открытой. Всякая открытость опирается на закрытость²², что возможно лишь потому, что самореферентные операции не адсорбируют общий смысл, не обладают тотализирующим воздействием, а лишь сопутствуют, потому что они не есть завершающие, окончательные, целедостигающие, а как раз являются открывающими операциями.

В эмпирических системах всегда уже предусмотрено нечто для того, что обременяет логиков, — для «развертывания» чистых тавтологий в более комплексные, полные содержания системы самореференции²³. «Самость» самореференции никогда не является ни тотальностью закрытой системы, ни самим реферированием. Речь идет всегда лишь о моментах конституционной связи открытых систем, поддерживающих ее аутопойесис: об элементах, процессах, о самой системе. Право говорить здесь о (частичной или сопутствующей) самореференции следует из того, что здесь идет речь об условиях возможности аутопойетического самовоспроизводства.

²¹ Мы указали на это во введении с точки зрения смены парадигмы в теории систем.

²² «Открытость основана на закрытости» — так это звучит в контексте прекрасного анализа данного отношения в: Morin E., а. а. О. Т. 1 (1977). Р. 201.

²³ О таком «развертывании» через взлом чистой идентичности объекта, относящегося к самому себе, см. в работах последователей Тарского: Löfgren L. Unfoldment of Selfreference in Logic and in Computer Science // Proceedings of the 5th Scandinavian Logic Symposium / Ed. von F. V. Jensen, B. H. Mayoh, K. K. Moller. Aalborg, 1979. P. 205—229. Самым известным выходом отсюда у логиков является различение уровней или типов, которые используются при упорядочении высказываний.

Отсюда могла бы быть начата серьезная дискуссия об отношении функциональной теории систем к трансцендентально-теоретической и диалектической традиции. Исходный пункт для всех этих вариантов теории заключается в теореме о сопутствующей самореференции, ибо она, пожалуй, неоспорима. Таким образом, речь идет о разных формулировках данной проблемы синхронного указания на себя и на другого. Если это понимают как особенность сознания и поэтому (!) провозглашают его «субъектом», то приходят к трансцендентализму²⁴. Если с учетом этого синхронного указания на себя и на другого интересуются единством, лежащим в основе (т. е. в конечном счете ориентируются на идентичность идентичности и различия, а не на различие идентичности и различия), то приходят к диалектике. Диалектику можно, но не нужно соединять с трансцендентализмом. Мы считаем трансцендентальную теорию лишь ложной абсолютизацией системной референции (и в то же время хорошей моделью самореферентных теорий), а диалектику — слишком рискованной в ее ожиданиях идентичности (теоретические переходы и присоединения все-таки должны исходить из различия). Дистанцирование от важнейших теорий по данной проблематике ведет к функциональной теории систем, в которой считается, что самореферентные системы, различая указания на себя и указания на иное (т. е. за счет сопутствующей самореференции), добывают информацию для своего самовоспроизводства.

IV

Мы представили базальную самореференцию социальных систем исходя из дискуссии о понятии действия и через связь события и структуры. Этого здесь не нужно повторять. Однако нужно привести еще лишь две точки зрения, чтобы обозначить ограничения, вытекающие отсюда для всех системных образований.

Из потребности в базальной самореференции вытекают прежде всего типичные признаки образования систем. Репродукция внутри закрытых аутопойетических систем требует хотя бы минимального

²⁴ «В осуществлении трансцендентального синтеза (сознательный) субъект использует два вида действия, а именно: относится к объекту намеренно, а к сознанию — рефлексивно» {Locker A. On the Ontological Foundations of the Theory of Systems // Unity Through Diversity: A Festschrift for Ludvig von Bertalanffy / Ed. W. Gray, N. D. Rizzo. New York, 1973. Vol. 1. P. 573—574 (548)).

«сходства» элементов. Лишь живые системы могут быть репродуцированы жизнью, лишь системы коммуникации — коммуникацией. Невозможно «аутопойетически» присоединять химические события к событиям сознания и наоборот, хотя между ними, конечно, есть причинные связи. Поэтому важно различать базальную самореференцию и каузальность. Только из самореференции, а не из каузальности вытекает построение реальности как эмерджентности систем разных типов. Необходимость типов есть не что иное, как ограничение, накладываемое на операции элемента, например коммуникации, если она должна относиться к самой себе через иное. Вполне вероятно, что бывают химические эксперименты, и в связи с этим есть и обратная связь с опытом экспериментатора; но тогда в основе этого опыта лежит модель сознания действующего лица, предусматривающая обусловленную репродукцию действий, либо система коммуникации, координирующая действия многих лиц. Однако нет какой-либо системы, способной создать самореферентное отношение двойной контингентности между химическими и коммуникативными событиями.

Дальнейшее пояснение особенно важно, ибо оно противоречит расхожим взглядам. В полностью темпорализированных системах, использующих события как элементы, на уровне элементов не может быть никакой каузальной циркулярности. Теории, придающие такой циркулярности основополагающее значение, например теории кибернетического регулирования, упускают из виду темпоральную «ничтожность» элементов²⁵. События исчезают, едва возникнув; поэтому они уже в следующий момент недоступны обратному влиянию. Обратное каузальное воздействие предполагает формы (или формирование связи событий) более высокой степени порядка, которые опять-таки лишь способствуют событиям²⁶. События пред-

²⁵ См., напр.: Morin E.,a. а. О., в частности р. 257 ff.; Loh W. Kombinatorische Systemtheorie: Evolution, Geschichte und logisch-mathematischer Grundlagenstreit. Frankfurt, 1980 (в частности, S. 3 ff. как пример отказа от чисто формальных, неэмпирических интерпретаций контурного регулирования); Aulin A. The Cybernetic Laws of Social Progress: Towards a Critical Social Philosophy and a Criticism of Marxism. Oxford, 1982. P. 51 ff.

²⁶ На языке теории каузальности (Maclver R. M. Social Causation. Boston, 1942. P. 129 f.) сформулировано: «Мы ищем причинную обусловленность событий вне событий, а процессов — в самих процессах». Это отчетливо показывает трудности, с которыми сталкиваются, ставя перед собой альтернативу понимать причины либо как предыдущие события, либо как неопределенную во времени охватывающую связь. В первом случае причинное объяснение мало что дает, во втором случае оно быстро становится перегруженным и приводит к нечеткости.

ставляют в системе необратимость времени. Чтобы получить обратимость, следует создавать структуры.

Этот взгляд имеет принципиальное значение, свидетельствующее помимо всего прочего о том, что контурное регулирование не может быть фундаментальной наукой. Сначала очевидные порядковые преимущества циркулярной каузальности должны быть созданы без оснований. Базальная самореференция остается в смысловых системах без каузальной реализации.

Отсюда, по-видимому, следует наличие глубокой связи между необратимостью времени и генезисом смысла как формы переработки информации²⁷. На уровне элементов система может открываться необратимости времени лишь в том случае, если возникающие при этом проблемы базальной самореференции она способна решать не каузально, а иначе, т. е. если она может отказаться от каузальной циркулярности на уровне элементов. Базируясь на событиях, система копирует в себе необратимость времени, она конституирует себя в своих элементах относительно времени; но подобное конституирование возможно лишь в том случае, если, невзирая на него, можно создавать рекурсивные связи, способствующие взаимной настройке элементарных событий. На уровне органических систем это было подготовлено, наверное, «направляющими корреляциями»²⁸. Лишь генезис смысла способствует изящному решению данной проблемы. Будущее и прошлое поступают в распоряжение в настоящем в качестве горизонтов, и тогда отдельные события могут быть сориентированы при помощи воспоминаний или предвидений, а также прежде всего при помощи предвидения воспоминания, т. е. циркулярно. Разумеется, что это возможно лишь тогда, когда плотная сеть естественных «направляющих корреляций» предохраняет от слишком частых разочарований. При такой защите может возникать смысл, образующий временн о е измерение, включающее в себя базальные самореференции. В результате эти самореференции позволяют сократить длительность элементарных событий почти как угодно. В результате получается действие как привычная нам элементарная форма.

Тем самым смысл как достижение эволюции и возможность осмысленного действия обосновывается необратимостью времени в виде отвоеванной у нее базальной самореференции. Лишь так си-

²⁷ Ср. об этом же гл. 1, III и гл. 2, VI.

²⁸ Это понятие имеет центральное значение в: Sommerhoff G. 1) Analytical Biology. London, 1950. P. 54 ff.; 2) Logic of the Living Brain. London, 1974. P. 73 ff.

стемы могут переключаться на полностью темпорализированную комплексность. Если бы смысл смысла когда-либо был утрачен, он тотчас же был бы репродуцирован — некаузальная базальная рекурсивность иначе невозможна.

V

Нам следует несколько обстоятельнее заняться процессуальной самореференцией, т. е. рефлексивностью процессов социальных систем. Ее исходный пункт всегда заложен в типизации формы социальных процессов, следовательно, в коммуникации. Разумеется, и в психических системах существуют рефлексивные процессы, направленные на самих себя, например мышление мышления или наслаждение наслаждением²⁹. Однако в анализе социальных систем следует исходить из того, что все процессы являются коммуникативными и что вся рефлексивность должна быть получена как коммуникация о коммуникации.

Это не в последнюю очередь есть следствие условий конституции процессов. Процессы возникают благодаря усилению отбора, т. е. через временное ограничение степеней свободы элементов. Это требует элементов одинакового типа. Голые последовательности событий (пожар, прыжок из окна, перелом ноги, доставка в больницу) не являются процессами в этом смысле, кроме того, они не могут быть рефлексивными. Хотя такую взаимосвязь событий можно ожидать и рассматривать как целое, например она может быть релевантной, для того чтобы определить, кто из страховщиков должен оплатить расходы; но ее нельзя применять к самой себе, она не может быть рефлексивной. Основной формой всякой процессуальной рефлексивности всегда является отбор отбора. Поэтому рефлексивность может возникать только на основе самоизбирательной структуры процессов, усиливающей отбор за счет отбора.

²⁹ Разумеется, то, что обращали внимание на психические самореференции такого рода и использовали их в теоретических формулировках, следовательно, коммуницировали об этом, опять-таки есть социальный феномен, требующий рассмотрения в контексте историко-эволюционной семантики. Очевидный рост интереса к таким фигурам в XVII и XVIII вв. четко связан с перестройкой общества в направлении функциональной дифференциации и с вытекающим отсюда переформулированием личной индивидуальности.

по отдельным делам и преюдиционные эффекты и были вынуждены одновременно принимать решения по ним обоим (только решение по отдельному делу является преюдицией), существует подобная необходимость в рефлексивности в четких рамках процессуальной типизации ее правоприменения. Не в последнюю очередь следует упомянуть и об отношениях власти. Власть становится рефлексивной, потому что она применяется к власти, т. е. концентрируется в точности и именно на управлении властными средствами других. Это может идти сверху вниз, но в более утонченном виде и снизу вверх. В обобщенном смысле это справедливо и для влияния³⁸.

Даже простой набор аргументов показывает, что эти примеры не произвольны. Они начинают накапливаться на заре Нового времени, и кажется, что вместе с возникновением рефлексивности специализированных процессов используется и далее усиливается от-дифференциация соответствующих функциональных сфер. По-видимому, должны быть присоединены системные образования³⁹, придающие спецификации процессов необходимую нормальность и повторяемость и в то же время повышающие собственную комплексность, контингентность и потребность соответствующих процессов в управлении и гарантиях. Так объяснимо, что переход к преимущественно функциональной дифференциации значительно расширяет палитру рефлексивных процессов и что такое изменение запускает множество трансформаций староевропейской семантики.

При разработке теории рефлексивной коммуникации в соответствии с вышеизложенными характеристиками можно обнаружить, что ей соответствует и купирование начал рефлексивности. Прогрессирует деритуализация религии, приводя к проблеме достоверности веры, которую следует оценивать по критериям, ведущим тогда к расколу христианства. Этому следует усиленная эмфатичность к природному знанию; человеку, учитывая его рефлексивность, приписывается естественный доступ, естественное (познавательное и производительное) отношение к природе. Достоверность

³⁸ В придворной системе абсолютного государства такое влияние на влияние власть имущих снизу вверх называли "crédit" и сравнивали с использованием чужих финансовых средств, что и сейчас называется кредитом. Ср.: Duclos Ch. Considérations sur les mœurs de ce siècle (1751); цит. по изданию: Lausanne, 1970. P. 269 ff.

³⁹ В случае любви, с учетом мимолетности таких систем, должны быть присоединены также литературные образцы (что просматривается уже в XVII в.).

основывается на индивидуальном переживании достоверности либо на индивидуальном опыте, а само собой разумеющийся здравый смысл рассматривают как особый тип истины, иногда даже просто как ее критерий⁴⁰. Исходят из наличного положения вещей и уровня знаний и проблематизируют (что и есть ограничение!) с позиции аккумуляции и улучшения — видеть можно просто так, но лучше видеть с помощью оптики: очков, телескопов, микроскопов.

Этот краткий экскурс в историю должен прояснить, что такое коммуникативно-теоретическое начало может создавать не только микросоциологические, но и макросоциологические гипотезы; что оно применимо не только к системам интеракции, но и к общественным системам. Рефлексивность является весьма общим принципом от-дифференциации и усиления. Она обеспечивает управление и контроль процесса им самим. Однако она предполагает функциональную спецификацию процессов и поэтому развивается лишь в том случае, если эволюция предоставляет тому достаточно отправных точек⁴¹. Общества, обладающие слишком большой рефлексивностью, в таком случае сочетают легкость нарушений с многообразными последствиями и высокую способность к рекуперации. Наиболее выразительным примером тому являются, пожалуй, финансы.

VI

Вместе с формированием самореферентного круга в виде двойной контингентности каждую социальную систему следует поставить перед необходимостью отбора своих возможностей. Тем самым она в то же время откроется для обусловливаний. Отсюда может возникнуть потребность выбора этих обусловливаний, который не следует отдавать полностью воле случая. Этот контроль более высокой степени достигается тем, что социальные системы ориентируются на себя — в отличие от своего окружающего мира. Подобную форму самореференции мы назвали рефлексией.

Таким образом, мы называем рефлексией совпадение системной референции и самореференции. Система ориентирует свои опера-

⁴⁰ Здесь я имею в виду шотландскую философию морали (см. ее обзор в: Grave S. A. The Scottish Philosophy of Common Sense. Oxford, 1960), a также французские произведения того же времени, в частности: Buffier С. Traité des premières véritéz et de la source de nos jugements. Paris, 1724.

⁴¹ О функции как принципе эволюционного отбора ср. выше, гл. 8, VII.

любая артикуляция понятий, любое теоретизирование, любое включение остального знания о мире. Речь идет о самореферентно-закрытом процессе, у которого с необходимостью нет объективирующих качеств внешнего наблюдения, нейтрализующих позиции. В понимании своеобразия теорий рефлексии для всего общества и для его функциональных систем следует исходить и