РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ. Мы отдаем себе отчет в том, что при анализе письменных ответов мы группировали их по темам в соответствии с наши­ми внутренними критериями

 

 

Мы отдаем себе отчет в том, что при анализе письменных ответов мы группировали их по темам в соответствии с наши­ми внутренними критериями. Мы исходили из определений и понятий, используемых в психологии, стараясь максималь­но приблизить их к тому, что имели в виду и хотели выра­зить респонденты. Свой анализ мы начали с выявления тех форм активности, которые особым образом акцентировались в их письменных ответах. Ровно половина из тридцати двух респондентов (шестнадцать человек) написали о том, что они создали значимые для них рисунки, картины, скульптуры и коллажи. Примером может служить ответ одного из респон­дентов, который подошел к созданию рисунка как к процессу:

«Когда нас попросили выразить наши чувства в ка­ком-нибудь виде творчества, я пришел в сильное волне­ние и начал рисовать большое, преисполненное гнева чудовище. Работая над ним, я почувствовал нечто, подоб­ное отстраненности, и стал наблюдать себя, в гневе соз­дающего что-то. Было похоже, будто бы это рисунок соз­давал меня» (Респондент 17).

Эта цитата свидетельствует о том, что участник семинара способен выразить некий неизвестный ему ранее, неиссле­дованный аспект самого себя с помощью определенной формы искусства, без слов. Участники семинара постепенно начинали доверять и другим способам выражения и позна­ния своих чувств, образов и потенциальных возможностей. Значимой для участника становилась именно та форма искусства, которую он сам выбрал, и это отношение сохраня­лось до тех пор, пока его интерес не переключался на что-ли­бо другое. Приведенная выше реакция гнева была выражена посредством рисования и представляла собой новое отноше­ние к этой часто подавляемой эмоции.

Следующая из наиболее распространенных форм актив­ности включала в себя различного рода движения: индиви­дуальный и/или групповой танец под музыку, выражение в движении образов рисунка или прочитанного вслух лите­ратурного произведения. Семь респондентов описали свой личный опыт экспрессивных движений. Наиболее яркий пример того, как глубоко танец может затронуть человека, приводится ниже:

«В танце я выражал то, что для меня было историей моей эмоциональной жизни на тот момент. Это был пре­исполненный боли танец, и он затягивал меня все глубже, глубже и глубже к моим глубинным чувствам. Я позволил себе... почувствовать правду в его ритме и интенсивности. Это была наиболее рискованная работа, которую я ко­гда-либо выполнял» (Респондент 3).

Привлекательность человекоцентрированного подхода, использующего средства экспрессивной терапии, связана с утверждением, что человек — центральная фигура, и он мо­жет свободно выбрать то, что будет использовано в качестве инструментов самоисследования: рисование, живопись, дви­жение или что-либо другое.

Следующая по частоте упоминаний форма активности — литературное творчество. Здесь используются разные техни­ки: свободное письмо, сочинение стихов, историй и ведение дневников. Шестеро из тридцати двух респондентов отзыва­лись о данной форме экспрессивного искусства как о личностно значимой и усиливавшей их внутреннее самоощуще­ние. Ниже приводится яркий пример того, как литературное творчество повлияло на жизнь одной из наших респонденток:

«Мы писали... О Д^ухе-проводнике, которого повстре­чали в одной из ранних медитаций. [Затем следует опи­сание ее духа-проводника, после чего она продолжает]… Они устроили для меня церемонию, в ходе которой мне был преподан урок: "Даже тьма может быть желанна, потому что я никогда не теряю себя". Этот опыт дал мне силы уникальным образом достичь центра моей соб­ственной жизни» (Респондент 10).

Иногда опыт литературного творчества был прочувство­ван и пережит как завершенный в самом себе, а иногда участ­ники комбинировали этот вид деятельности с другими вида­ми, такими, как движение или элементы драмы (см. пример, приведенный выше).

Шесть респондентов написали о разыгрывании ролей, импровизации, жестикуляции, участии в маскараде, панто­миме или некоторых формах направленного воображения как о волнующем событии, способствующем обретению внутренней мудрости. Здесь мы приводим весьма необыч­ный пример из отчета пожилой респондентки:

«Когда Натали ставила с нами инсценировку под наз­ванием «Деревня», мне досталась роль старой мудрой женщины. Другие люди обращались ко мне в поисках ду­шевного спокойствия и близости. Мне понравилась эта роль; я думаю, она помогла мне принять факт моего старе­ния. Я начала видеть себя человеком, обладающим боль­шой мудростью, которой я могу поделиться с другими» (Респондент 14).

Два других респондента писали о том, что для них были значимы музыка и особенно игра на ритмических и ударных инструментах, а один респондент таким значимым занятием назвал медитацию. Ниже приводится пример того, как звук и ритм действуют на человека:

«Игра на музыкальных инструментах, особенно на ударных, создание ритмов, перекликающихся друг с дру­гом,— все это заряжало энергией и доставляло удоволь­ствие. Это усилило мою веру в спонтанность и риско­ванные начинания, в то, что я могу испытать что-то незнакомое и создать нечто новое в своей жизни и в жиз­ни других людей» (Респондент 7).

Из приведенных ответов видно, что участие в том или ином виде творческой деятельности помогло респондентам более позитивно почувствовать и оценить себя. По-види­мому, и индивидуальный, и групповой процессы экспрессив­ного творчества воодушевляют людей и побуждают их вы­ражать себя более открыто и с меньшим страхом перед мне­нием других.

Тренинговые семинары по экспрессивной терапии обес­печивали участников разнообразными формами практиче­ской учебной деятельности, каждому человеку была оказана поддержка в том, чтобы он смог найти свою область для исследования и выражения. Мы особенно подчеркиваем исследовательский аспект. Творческие способности участ­ников и результаты их творчества не оценивались; напротив, каждый из них мог полностью отдаться творческому процес­су в созвучии с выбранным им средством художественного выражения.