ВОЗВРАЩЕНИЕ К ОТКРЫТЫМ СИСТЕМАМ: ПСИХОЛОГИЯ

 

 

Организм может быть амебой, состоять из одной клетки; он может быть человеческим существом; колонией термитов; красным пятном Юпитера; человеческой организацией; семь­ей; он может быть первоначально разрозненной группой людей, находящихся в состоянии конфликта. Шаг за шагом я изложу наш опыт, полученный в ходе работы с такой груп­пой. Описанные ниже формы наблюдаются в самых разных группах во всем мире, и каждый раз на каком-нибудь этапе процесса обнаруживается одна и та же последовательность изменений.

Мы с Роджерсом работали в Мексике, Венгрии, Южной Африке, Советском Союзе, Англии, Кении, Австрии, Зимбабве, Ирландии, США с группами самой разной чис­ленности, включающими от 25 до 2000 человек, и во время работы мы учились все больше и больше доверять процессу, происходящему в интенсивных группах. Доверие процессу (то есть процессу, реализующему тенденцию к самоактуа­лизации) — вот ключевое выражение, которое постоянно использовал Роджерс.

Роджерс называл это «мудростью группы» (Rogers, 1980, р. 196). Он наблюдал аналогичный процесс, работая в Япо­нии, Бразилии и других странах, что, по-видимому, свиде­тельствует о том, что такая организмическая мудрость явно присуща разным культурам.

Сначала, стремясь к большей ясности, я отмечала этапы группового процесса и пыталась их пронумеровать, но по­стоянно сбивалась со счета. Я подумала: «Почему мне так сложно сосчитать эти этапы — иногда их шесть, иногда во­семь, но никогда не получается дважды одно и то же число?» На этот вопрос я отвечала так: потому, что я стараюсь по­строить разделенную на части структуру для описания не­прерывного процесса. Сейчас я чувствую, что готова еще раз попытаться взглянуть на групповой процесс, происходящий в открытой системе.

Обычно группы формируются с ожиданием того, что они будут более или менее упорядоченно функционировать. Как только возникает общение, даже если оно происходит на случайном, поверхностном уровне, оно носит более или менее упорядоченный и условно-вежливый, но в силу своей человекоцентрированной природы нелинейный характер. В процесс общения вовлечено много переменных, поскольку каждый человек в группе, обладая определенной свободой, всегда может стать «возмутителем» спокойствия, источ­ником волнения. Ни какое-либо правило, ни авторитетная фигура, ни некая готовая структура не могут навязать этому организму движение по одной линии.

Действие одного человека вносит в эту открытую систе­му небольшое возмущение. Внутри организации возникает выбор между различными формами поведения — бифуркация как возможность новых выборов. Организация, таким образом, становится более сложной.

Затем другие индивиды вносят свой вклад в групповой процесс, производя множество выплесков энергии в различ­ных направлениях. Каждый человек находится в роли потен­циального лидера. Это усиливает позицию индивида в груп­пе, ведь каждый может стать лидером.

Организм становится еще более сложным, в нем боль­ше бифуркаций, больше различных измерений. Кажется, он собирается рассыпаться на части. Он оказывается в состоянии хаоса. Иногда Роджерс обозначал это состояние как хаос, когда сомневался, стоит ли 2-3-дневная работа в ин­тенсивной группе всех тех мучительных усилий, которые потребовались от ее участников, но затем он всегда возвра­щался к оценке этих усилий с позиции будущего. Терпе­ние — вот тот термин, который он использовал (особенно в Советском Союзе), терпение, позволяющее доверять про­цессу, доверять тенденции к самоактуализации, позволяю­щее переносить боль и беспорядок хаоса.

В 1986 году, работая с московской группой, мы находи­лись в состоянии подобного хаоса в течение всего дня. Участ­ники группы упрашивали нас: «Сделайте что-нибудь с этим хаосом, иначе он никогда не прекратится! Для чего вы здесь? Вы ничего не делаете! Мы ничего таким образом не добьем­ся!» Ближе к концу этого дня мы попросили участников группы посидеть немного в тишине, прежде чем разойтись по домам. На следующий день они вернулись в группу с сов­сем другим ощущением того, зачем они здесь. Мы верили, что они сами найдут свой собственный путь и это даст им го­раздо больше, нежели наши попытки проложить этот путь или хотя бы указать на него.

Похожая ситуация повторялась много раз в различных группах. Возможно, наступит время, когда доверие процессу не сработает, но этого я еще не наблюдала.

Если группа функционирует как открытая система, нахо­дящиеся в ней индивиды начинают осознавать не только свои внутренние связи, но и связи с другими членами груп­пы. И то, и другое существенно для сплочения группы как общности. Процесс переходит в план человеческих дейст­вий, что определяется Пригожиным как необходимое усло­вие для продолжения жизни организма.

В ходе группового процесса, реализующегося в русле функциональной философии человекоцентрированного подхода, какой-нибудь член группы вновь поднимает вопрос о том, что такое общение. Он говорит: «Мы не слушаем друг друга. Я хочу слышать вас». Фактически единственным видом фасилитации, который мы с Роджерсом использова­ли в первые два дня работы с группой в Советском Союзе, была фраза: «Подождите минутку! Я не расслышал(а) то, что вы сказали, я действительно хочу вас услышать». Затем на короткое время воцарялась тишина и люди слушали друг друга. Потом кто-то в группе, вероятно, фасилитатор, а воз­можно, и один из участников, снова говорил: «Подождите минутку! Все происходит слишком быстро. Я хочу вас услы­шать», — и коммуникация восстанавливалась. Пригожин также говорил о том, что для существования и продолжения жизни организма необходимо общение.

Когда люди действительно слушают друг друга, а кто-то начинает слушать осознанно и внимательно, группа приоб­ретает еще одно качество, предполагающее новое ощущение уважения к другому человеку, и это качество является одним из трех базовых условий эффективной психотерапии Род­жерса. Говоря более определенно, это означает слушание человека, уважение к его высказываниям независимо от сов­падения или несовпадения точек зрения клиента и терапев­та. Можно сказать так: «Твоя реальность отличается от моей, и она может мне не нравиться, но я принимаю твою реаль­ность. Она так же бесспорна для тебя, как и моя — для меня, и, следовательно, я хочу дать тебе возможность высказаться. Я желаю тебя услышать».

За этим следует усиливающееся чувство осознания чело­веком того, что происходит внутри него, что Роджерс назы­вал конгруэнтностью, или подлинностью. Конгруэнтность означает осознание чувств, возникающих в данный момент, и способность говорить о них кому-либо еще.

Так, например, в 1975 году, на семинаре в Милз-колледже, одна из участниц, Анна, призвала группу вспомнить о том, что произошло на одной из прошедших сессий. Она спокойно, но настойчиво произнесла: «Некоторое время назад Винсент рассказал нам о том, какую боль он пережил в отношениях со своими близкими, а мы не услышали его, и он так и остался невыслушанным. Я хочу вернуться к Винсенту» (Rogers, 1977, р. 146).

Роджерс сказал, что это буквально перевернуло весь груп­повой процесс. Тот, кто стремился выразить свои искренние чувства, связанные с его собственной жизнью, кто стремился быть скорее услышанным, чем слушающим, после вмешатель­ства Анны остановился. Роджерс назвал это началом общно­сти, и эта точка обычно возникает после воцарения хаоса в группе.

Хаос, и это знает каждый, кто пребывал в этом состоя­нии, переживается очень болезненно, однако он может быть и весьма креативным состоянием, после того, как он прошел некую критическую, поворотную точку. Роджерс впослед­ствии вспоминал о том, что он испытывал чувство гордости и благоговения оттого, что присутствовал при мучительном возникновении чего-то нового в этом мире, при рождении новой общности. Каждый раз, когда группа отчаявшихся, безразличных и, возможно, явно враждебных друг другу людей находила свой собственный путь, искренне ощущая надежды, радости или боли друг друга, возникали новые потрясающие переживания.

Ученый, представитель новой науки, сказал бы, что поря­док возник из хаоса под воздействием турбулентности и пер­турбаций. Ученый, говорящий на языке человекоцентрированного подхода, сказал бы, что порядок возник из хаоса при создании определенных психологических условий. К ним относятся прежде всего глубокое эмпатическое слушание, принятие реальности других людей и своей собственной реальности, а также подлинность (или конгруэнтность).

В процессе работы мы вновь и вновь наблюдали, как рас­тет внутренняя сила группы. Мы стали понимать, что в работе с каждой новой группой мы проверяем следующую гипотезу: процессу становления группы, ее мудрости можно доверять.

Глейк подметил то же, о чем я пишу. Есть точка, в кото­рой заканчивается классическая наука и начинается новая, где слово «состояние» заменяется на слово «процесс» и где мы доверяем процессу, происходящему как в индивидах, так и в группе.

Роджерс, ученый² и провидец, в своей книге «Способ бы­тия», в заключительных абзацах главы «Новые задачи про­фессий, связанных с помощью людям», выразил надежду на развитие психологии как науки, проповедующей и прак­тикующей более гуманное исследование человека. Он гово­рил о возможности психологии — как профессии и как нау­ки — стать самоактуализирующимся организмом.

 

² Говард Киршенбаум и Валери Хендерсон (CRR (The Carl Rogers Reader), 1989, p. 201) обращали внимание на вклад Роджерса в научные психологические исследования: «Психологическая теория и особенно психологические исследования были в центре внимания Роджерса на протяжении 35 лет его профессиональной карьеры». В биографии Роджерса, написанной Киршенбаумом (Kirchenbaum, 1979, р. 394), отмечается следующее: «[Он был] первым психологом в истории, получившим обе высшие награды Американской Психологической Ассоциации, — и за научные достижения, и за выдающийся профессиональный вклад». В на­градном листе к первой из этих наград, в частности, указывается: «...за создание оригинального метода, позволяющего объекти­вировать описание и анализ психотерапевтического процесса, за формулирование проверяемой теории психотерапии, ее влия­ния на личность и поведение человека и за обширные систе­матические исследования, позволившие продемонстрировать ценность метода, исследовать и тестировать теоретические выводы...» (The Carl Rogers Reader, 1989, p. 201).

 

 

«Я спрашиваю: останется ли психология лишь неболь­шим технологическим фрагментом науки, связанным с устаревшей философской концепцией и прикованным к безопасному «покрову» наблюдаемого поведения? Или же она сможет стать по-настоящему широкой и сози­дательной наукой, укорененной в субъективном видении, открытой всем аспектам человеческого существования и заслуживающей право называться зрелой наукой?

Я спрашиваю: осмелимся ли мы отказаться от ориен­тированной на прошлое технологии коррекции, чтобы сосредоточиться на планировании будущего; осмелимся ли мы проявить себя в мире хаоса, чтобы создать среду, в которой люди будут иметь возможность обучения, где меньшинство сможет изменить «систему», взаимо­действуя с ней, где люди могут научиться жить, сотруд­ничая друг с другом?..

Одним словом, каждое такое решение представляет собой для психологии шаг в направлении самоактуали­зации. Если мои размышления были хотя бы отчасти верными, то я хотел бы задать вам последний вопрос: осмелимся ли мы?» (Rogers, 1980, р. 257-258).

Я часто слышала, как Роджерс говорил: «Этот способ бы­тия не для малодушных людей, и этот процесс не остановит­ся до тех пор, пока в нас течет жизнь».

Таким образом, если открытые системы существуют, в чем я убеждена, то тенденция к самоактуализации живет в каждом из нас. Она работает. Как самоактуализирующиеся и само­организующиеся существа, мы можем создать такую среду для других людей Мы можем все больше и больше продви­гаться к нашему собственному потенциалу. Этот процесс не­обратим. Он движется к определенной цели, если мы способ­ны услышать его в нас самих и довериться ему в других людях.

Я считаю, что Роджерс стоял в авангарде новой науки. Много лет назад, актуализируя в себе силы переживания и слу­шания, он сделал для себя открытие, состоящее в том, что обе эти силы работали и продолжают работать в психологии.

Я твердо убеждена, что существует параллель между ос­новой человекоцентрированной теории (то есть тенденцией к самоактуализации и формирующей тенденцией) и новой наукой, частью которой является хаос. Однако переход от ин­теллектуального осознания этой параллели к ее аккумуляции в личном опыте дается, насколько я вижу, с большим трудом.

 

Литература

 

Briggs, John, and Peat, F. David (1989), Turbulent Mirror: an illustra­ted guide to chaos theory and the science of wholeness. New York: Harper and Row.

Capra, Fritjof (1984), The Tao of Physics. New York: Bantam Books.

Gleick, James (1987), Chaos: making of a new science. New York: Viking Penguin.

Kirschenbaum, Howard (1979), On Becoming Carl Rogers. New York: Delacorte Press.

Kirschenbaum, Howard, and Henderson, Valerie (1989), The Carl Rogers Reader. Boston: Houghton Mifflin.

Prigogine, I., and Stengers, I. (1984), Order Out of Chaos: man's new dialogue with nature. Boulder: Shambhala Publications.

Rogers, Carl (1951), Client-Centered Therapy. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers, Car/(1961), On Becoming a Person. Boston: Houghton Miff­lin.

Rogers, Carl (1977), Carl Rogers on Personal Power. New York: Dela­corte Press.

Rogers, Carl (1980), A Way of Being. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers, Carl(l985), 'Rogers, Kohut and Erickson: a personal perspec­tive on some similarities and differences.' Conference on Evolu­tion of the Psychotherapies. Phoenix, 1985.

Sanford, Ruth (1978), 'Loving with an Open Hand', Wantagh-Seaford Observer.