Серл Дж. Открывая сознание заново

Ранее я уже упоминал о том, что нам часто бывают присущи настроения, которые сами не являются интенциональными, хотя они и сознательны. Я могу быть в приподнятом или подавленном, радостном или удрученном на­строении, и отнюдь не требуется чтобы таковые были сознательно направле­ны на какие-либо интенциональные условия выполнимости. Само по себе настроение никогда не конституирует все содержание сознательного состо­яния. Скорее настроение обеспечивает тональность и колорит, которые ха­рактеризуют сознательное состояние в целом или последовательность со­знательных состояний.

Всегда ли мы в том или ином настроении? Ответ зависит от того, насколько широко мы желаем истолковывать понятие настроения. Ра­зумеется, мы отнюдь не всегда находимся в настроении, которое имеет свое название в языке, подобном английскому. В настоящее время я не являюсь особо радостным или особо подавленным; я и не возбужден, и не в отчаянии; в действительности я не нахожусь и просто в плохом настроении. Тем не менее, как представляется, существует то, что можно было бы назвать “тональностью” моего настоящего опыта. А это кажется мне вполне соответ­ствующим общему понятию настроения. Тот факт, что мои настоящие восприятия обладают чем-то вроде нейтральной тональности, не означает, что им во­обще не присуща никакая тональность. Настроения характеризуются тем, что они пронизывают весь наш сознательный опыт. Для человека, находящегося в приподнятом настроении, вид дерева, ландшафта и неба является источником огромной радости. В отчаявшемся человеке тот же самый вид лишь порождает дальнейшую депрессию. Я считаю характерным для нормальной сознательной жизни человека то, что мы всегда находимся в том или ином настроении, и что это настроение пронизывает все наши сознательные формы интенциональности, даже несмотря на то, что оно само не является, или не должно само быть, интенциональным.

Ничто так не свидетельствует о том, что все пронизано настроениями, как их драматический сдвиг. Когда чье-то нормальное настроение резко под­нимается или опускается, переходит в неожиданный восторг или депрессию, внезапно осознается, что всегда находишься в настроении, которое прони­зывает состояния сознания. Для многих людей депрессия, увы, значительно более характерна, чем восторг.

Мое предположение заключается в том, что нам будет легче получить хорошее нейробиологическое объяснение настроения, чем, скажем, эмо­ций. Настроения всепроникающи (pervasive), они просты, особенно пото­му, что им с необходимостью не присуща интенциональность, и кажется, что даже должно иметься биохимическое объяснение некоторых настрое­ний. У нас уже есть лекарства, используемые для ослабления клинической депрессии.

 

1.12. Измерение “удовольствие- неудовольствие”

Вспомним, что мы рассматриваем целостное сознательное состояние, выр­ванный из потока сознания кусок, достаточно большой, чтобы обладать един­ством и согласованностью, которые я и пытаюсь описать. Мне представляет­ся, что для подобного куска всегда существует измерение удовольствия и неудовольствия. Ведь всегда можно задать, по крайней мере, список некото­рых вопросов, который включает: “Интересно это было или нет?”, “Получи­ли ли вы удовольствие или нет”, “Больно ли вам было, были ли вы раздраже­ны, недовольны, изумлены, скучны, иступленны, тошнило ли вас, чувство­вали ли отвращение, были ли полны энтузиазма, запуганы, рассержены, оча­рованы, счастливы, несчастливы и т.д.?” Далее, в пределах измерения “удо­вольствие - неудовольствие” имеется множество входящих в него измере­ний. Возможно, хотя и несколько эксцентрично, скучать во время сексуаль­ного экстаза и ликовать в процессе физической боли. Что же касается на­строения, то мы должны избегать ошибочного предположения, чтопроме-жуточные и потому безымянные позиции на этой шкале будто бы вовсе и не на шкале.

Серл Дж. Открывая сознание заново

Глава VI.

Структура сознания: введение

По ходу рассмотрения я сделал различные утверждения относительно приро­ды сознания, и сейчас наступило время попытаться дать более общую оценку. Подобная задача может показаться и невероятно трудной, и смехотворно лег­кой. Трудной, потому что, в конце концов, разве разговор о нашем сознании не является разговором обо всей нашей жизни? И легкой, потому что, в конце концов, разве мы не ближе к сознанию, чем к чему-либо еще? Согласно картезианской тра­диции, мы обладаем непосредственным и достоверным знанием о наших собствен­ных состояниях сознания, так что указанное дело должно было бы быть простым. Но оно таковым не является. Например, мне представляется несложным описать объек­ты, лежащие на столе передо мной, однако, как-отдельно и в дополнение-я мог бы описать свое сознательное восприятие этих объектов?

Два момента (subjects) существенно важны для сознания, но я лишь не­много скажу о них, поскольку еще недостаточно хорошо их понимаю. Первый - это темпоральность. Начиная с Канта мы стали осознавать асимметрию в том, как сознание относится к пространству и времени. Хотя мы воспринима­ем объекты и события и как протяженные в пространстве, и как продолжаю­щиеся во времени, само наше сознание не является протяженным в качестве пространственного, но зато оно воспринимается как протяженное во време­ни. В самом деле, пространственные метафоры для описания времени представляются почти неизбежными и для сознания, когда мы, к примеру, говорим о “потоке сознания”. Общеизвестно, что феноменологическое время не соот­ветствует в точности реальному времени, но я не знаю, как объяснить систе­матический характер этих несоответствий.

Второй упущенной темой является общество. Я убежден, что категория “других людей” играет особую роль в структуре нашего сознательного опы­та, роль, отличающуюся от соответствующей роли объектов и положений дел. И я также считаю, что эта способность придания специального статуса другим средоточиям (loci) сознания, обоснована биологически и является фоновой предпосылкой для всех форм коллективной интенциональности (Searle 1990). Но до сих пор я не знаю ни как доказывать эти утверждения, ни как анализиро­вать социальный элемент в индивидуальном сознании.