ЮЖНО КАЗАХСТАНСАКЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ФАРМАЦЕВТИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ 31 страница

— О каком облике вы говорите? — усмехнулся я. — У вас же на лице видны одни глаза, остальное всё борода.

— Но ведь они у меня голубые, посмотрите, — настаивал Швамберг. — И потом, я свободно говорю по-немецки. И даже пою на родном языке песни.

— Тогда что-нибудь спойте, — попросил я его.

— Пожалуйста, с удовольствием! — первый раз за всё время улыбнулся Густав Давидович.

И он коряво и фальшиво пропел пару куплетов из какой-то народной немецкой песни...

«Вроде и на самом деле немец, но почему Давидович?» — спросил я себя.

— Вы зря стараетесь, подал я своему новому знакомому кружку свежезаваренного чая. Я вовсе не антисемит, у меня среди евреев имеются отличные друзья. Просто удивился, что еврея так далеко занесло. Обычно евреи путешествовать не любят. Они предпочитают уют и комфорт.

— Всякие есть, — вздохнул, попивая густо заваренный чай, Густав Давидович. — Но я не еврей, хотя по отчеству меня за еврея принимают часто.

— Ладно об этом, — перевёл я разговор на другую тему. — Вот вы назвали мне себя, меня же звать Егором...

— А больше мне ничего не надо. Ни отчества, ни фамилии. Надеюсь, имя вы себе тоже выдумали, — перебил меня бородач. — Я хочу, чтобы вы были спокойны и уверены, что вас никто...

— 'Не видел и не выдаст, — закончил я за лесного бродягу.

— Вот, вот! — кивнул он мне, принимаясь за подогретый шашлык. — Я всё понимаю, поэтому спрашивать ни о чём не буду.

— Тогда, может, расскажете мне свою историю, если, конечно, это не секрет?

— Никаких секретов нет, Егор Иксович, — от того, каким тоном произнёс он моё имя, я засмеялся.

— Я доктор наук, учёный геолог. Всю свою жизнь специализировался по кимберлитовым трубкам. Но в основном моя работа была связана не с полем, а с лабораторией. Перед вами теоретик, а не практик. Но этот теоретик кое-что смог. В своё время я нанёс на карту рассчитанные с точностью до ста метров местонахождения трубок. Сколько их было, не имеет значения... Но тут грянула окаянная перестройка. И всё полетело прахом. Когда некоторые круги потребовали от меня координаты открытых мною кимберлитовых трубок, я заподозрил неладное. Оказалось, что не ошибся: за доморощенными предателями замаячила одна серьёзная иностранная компания. Точнее, целая корпорация. И тогда я уничтожил всё, что открыл. Уничтожил своими руками. Потом долгое время отнекивался, валил на случайность. В конец концов меня загнали в угол. И чтобы я не сомневался, отправили в составе маленькой экспедиции разобраться на месте.

— Так вы были не один?! — рассказ бородача меня заинтриговал.

— Отсюда на восток лежит долина Вилюя. С гор её хорошо видно, — продолжил свой рассказ Густав Давидович. — Так на берегу реки нас троих и высадили. Перед вами сидит начальник экспедиции, который потерял и людей, и приборы, словом всё, за что отвечал, — последние слова геологу дались с трудом.

Он опустил голову и на его глазах выступили слёзы.

— Ваша задача — придти в себя. Надо хорошо поесть, напиться чаю и поспать. Может, не так всё плохо, как кажется?

— Хуже некуда, Иксович, хуже некуда. Два кандидата наук, которые меня сопровождали, не чета мне, они были опытными полевиками. Семён Юрьевич родился на Вилюе. Вырос в Мирном. Считай, что местный. Да и Владимир Павлович под стать ему: коренной тюменец, охотник и рыбак... Что с ними могло произойти, не знаю? Ушли в маршрут и с концом.

— Давно?

— Недели три назад.

— А вы можете показать на карте, куда они направились.

— Конечно, могу. Но какое это имеет значение?

И геолог достал из-за пазухи аккуратно сложенную карту. Когда я взглянул на указанный квадрат, куда отправились люди, мне всё стало ясно.

— Вы что, что-то знаете? — с надеждой в голосе посмотрел мне в глаза учёный.

— А вы не пытались их искать?

— Пытался, я три дня шёл их маршрутом, но так ничего и не увидел. Никаких следов. Люди исчезли.

«Как сам-то ты не испарился? — подумал я. — Или тот, кто охраняет эти горы, посчитал, что ты и так не жилец? Умная тварь. Ничего не скажешь, разбирается в людях...»

По карте, которую показал мне учёный, дорога, по которой ушли его друзья, лежала километрах в двадцати от найденной мною платформы. Это в здешних маршрутах совсем рядом.

— Так вы мне скажете или нет? — снова подступил со своим вопросом геолог. — По вашему лицу видно, что вы что-то знаете...

— Знать-то я знаю, — вздохнул я, — но как вам всё это объяснить? Есть вещи, которые не укладываются в моём сознании. И вы можете посчитать меня сумасшедшим. Можно вам задать вопрос? — налил я свежего чаю своему собеседнику.

— Конечно! — испытующе посмотрел он на меня.

— Когда вы шли по следам пропавших, вам ничего не показалось странным?

— Знаете, было! — оживился геолог. — Ночью к моему лагерю кто-то подходил. Но я думал, что это любопытный медведь. И потом, — задумался он на секунду. — Мне показалось, что за мною кто-то внимательно следит. Но я не придал этому значения. Посчитал, что мне всё это кажется...

— Вам не казалось. Всё так и было. И подходил к вашему биваку не медведь.

— Кто же? — поднял на меня удивлённые глаза лесной бродяга.

— Тот, кто забрал без следа ваших друзей, кто несколько раз пытался убить и меня.

— Вас?! — открыл рот от удивления учёный. — Зачем ему это?

— А зачем ему было лишать жизни ваших спутников? Непонятно, как вы-то уцелели?

— Наверное, я ему понравился, но скажите, пожалуйста, кого вы имеете в виду?

— В том-то и дело, что сам не знаю, с кем столкнулся. Следов эта зверюга не оставляет. Сила у неё неимоверная.

И я подробно посвятил старого геолога в свою войну с невидимой силой. Не рассказал я ему только о своей дружбе с волками.

— То, что вы мне поведали, не входит ни в какие рамки, всё это ненаучно!

— Но факт! — отрезал я. — То, что здесь тысячи лет назад стояли города, храмы и дворцы неведомой нам великой цивилизации, доказать несложно. Достаточно пройти моим маршрутом. Местами руины выходят на дневную поверхность. Их видно. Не понятно только, что собой представляет обитающая здесь осатанелая бестия?

— Именно её я и имел в виду, — вздохнул собеседник.

— Насчет первого я с вами согласен. Вы когда-нибудь слышали о Долине смерти на Вилюе?

— Конечно, — кивнул я.

— Интересный вы человек! Всё-то вы знаете! — прищурился учёный. - Тогда вам известно, что недалеко от этих мест стоят десятки, а может, сотни вросших в землю так называемых котлов.. В некоторых из них местные жители находили высушенных человекоподобных существ...

— Об этом я тоже слышал. Знаком я и с работами некоторых учёных. И о том, что люди там мрут, как мухи...

— Тогда зачем вы туда идёте?

— С чего вы взяли, что я держу путь в долину Вилюя.

— А куда же ещё? Больше и идти-то некуда!

— Я же сказал, что скрываюсь от долговой ямы. Точнее от кредиторов, у которых вы сами знаете, какие методы...

— Такие люди, как вы, предпринимательством не занимаются, — посерьёзнел Густав Давидович. — Так что не надо о долгах. По складу ума вы учёный. Но не такой, как все. Что вас привело в эти богом забытые края, спрашивать больше не буду. Чувствую, что не имею права. Мне хочется вам поведать то, что не так давно пережил, когда отсиживался в укрытии, во время бури. Кстати, я забыл вас спросить, как вам удалось пережить непогоду? Ураган мне всё и испортил. Не будь его, мне бы продуктов хватило, — взялся за новую порцию шашлыков Густав Давидович. — Беда обрушилась на меня внезапно, когда я переносил свой лагерь к подножию вон той гряды,

— геолог показал глазами направо. — Палатку поставить я успел, но плохо её укрепил, и порывом ветра её забросило на деревья. И тут пошёл дождь, вы ведь помните, что творилось?

— Помню! — кивнул я.

— От дождя я побежал вдоль каменной стены и нашёл нечто похожее на козырёк. Под него я перетащил свои вещи и кое-как развёл огонь. Но вскоре дождь сменился градом, а за ним пошёл снег. От порывов ветра козырёк перестал спасать. Надо было найти ещё какое-то укрытие. И я его нашёл. В сотне шагов от своего лагеря. Идя вдоль осыпи, я заметил на высоте в человеческий рост какой-то лаз, что-то вроде пещеры.

Когда я прошёл в отверстие, то обнаружил, что попал в зал! Сухой, каменный зал. В нём было уютно и тепло. Ни ветра, ни снега. И тогда, работая на пределе сил, я перенёс через лаз все свои вещи и натаскал побольше сушняка. Была непроглядная ночь, но меня выручил фонарик. Благо рядом с каменной осыпью сушняка оказалось вдоволь.

— Надо же, какое везение! — искренне удивился я.

— Не просто везение, а целое... не знаю, как бы вам сказать, ведь я не археолог и не историк, — на секунду рассказчик замялся. — Короче, открытие! И оно вас обязательно заинтересует!

— Что за открытие? — привстал я со своего места.

— Видите, как я вас раззадорил! Вы наверняка историк и занимаетесь здесь самостоятельными изысканиями? Прав я или нет?

— В некотором роде прав, — улыбнулся я ожившему после еды и чая геологу.

— Но расскажу всё по порядку. В сухом уютном зале я разжег маленький костёр и около него стал сушиться. Теперь за свою жизнь я был вполне спокоен. Наскоро поев, я забрался в свой спальник и уснул, как убитый. Сколько так проспал, не помню. Проснулся от холода и голода. Когда я снова разжег костёр и согрелся, то решил разобраться, куда попал. Огонь от моего костра освещал стены зала, и я обратил внимание, что они гладкие и ровные. Когда же я осветил фонариком потолок, то понял, что нахожусь в вырубленной в базальтовом горном кряже галерее! Вот почему я поверил каждому вашему слову о погибшей в этих местах древней цивилизации... То, что я видел своими глазами, просто удивительно! Представьте рукотворный квершлаг, горизонтально он уходил вглубь горы, куда — неизвестно. У меня тут же встал вопрос, кто его строил и зачем?

— Может, вы попали в бомбоубежище древних? — заволновался я.

— Вполне возможно, но сейчас там кладбище.

— Кладбище? — удивился я.

— Самое настоящее! Огромное!

— Расскажите, пожалуйста, для меня это очень, очень важно!

— Признаться, я его не изучал, — опустил голову Густав Давидович. — Я ведь вам говорил, что к истории не имею никакого отношения. Просто обходя галерею, зашёл в зал, где полным-полно скелетов. Лежат они там все рядом, какие-то красные, на некоторых ещё видна истлевшая одежда. Рядом с ними луки, стрелы, кажется топоры и ножи...

Последние слова геолога меня ошарашили.

— И вы больше ничего не увидели?

— Н ет! Я вообще от мертвецов держусь подальше. Признаться, после такого открытия, сколько длилась непогода, столько я и не спал. Всё казалось, что души мёртвых где-то рядом и недовольны моим присутствием...

— Говорите, кости скелетов были красными?

— Да, они чем-то покрыты. Местами краска облетела и виден естественный цвет. Это о чём-то говорит? — поднял на меня свои глаза геолог.

— Если вы не ошиблись, то вам посчастливилось оказаться в тайном подземном захоронении бореалов, людей белой расы, наших с вами предков, — сказал я, вставая.

— Вы куда?

— Хочу увидеть всё своими глазами.

— Но ведь уже поздно! Через час зайдет солнце. Надо подумать о ночлеге, — охладил мой порыв Густав Давидович. И потом от нас до того места больше двадцати километров.

— Ладно, уговорили, — посмотрел я на небо. — На самом деле, глупо идти на ночь глядя. Давайте выберемся из гари и где-нибудь у ручья или болота разобьём лагерь?

— С таким предложением я согласен, — нехотя поднялся геолог.

Было видно, что силы к нему ещё не вернулись, но он с энтузиазмом принял моё предложение. Не прошло и часа, как мы вышли на чистое место, и я развернул свою палатку.

— Как я понимаю, свой походный дом вы оставили.

— Так и остался висеть на дереве.

— Вот и хорошо. Я его вам и принесу. Вы сейчас куда направились?

— К вертолётной площадке. Скоро туда должен прилететь «борт».

— Через сколько дней?

— Через пять!

— А расстояние до площадки?

— Километров тридцать, не больше. Это за тем отрогом, — показал учёный на север.

— Вот и хорошо. Мне как раз в ту сторону! Я вам помогу и с палаткой, и с вашим грузом.

— Да у меня нет никакого груза, кроме бесполезной берданки.

— Почему бесполезной?

— Потому что я стрелять не умею. Да и патроны все кончились.

— Понятно, — кивнул я учёному.

Вместе мы быстро натаскали сушняку и разожгли костёр. После обильного ужина и горячего чая я предложил Густаву Давидовичу лечь спать в мою палатку. Сам я решил ночевать у костра. Из головы никак не уходила преследующая людей тварь. Я уже не задумывался, что это такое, и на кого она похожа. Главным было то, что перед нами была реальность. Жестокая, беспощадная.

«Завтра мне опять идти назад, — думал я, глядя на пламя,

— прямо в её владения. Хотя пещера, где отсиживался геолог, находится в другом месте».

Это в какой-то степени меня успокаивало. Прислушиваясь к звукам ночи, я снова погрузился в свои воспоминания.

 

Вопросы и ответы

Лознание опять перенесло меня в мир близких мне лю- I дей. Снова я увидел себя в поморской деревне. Добран Ж- -»Глебич с хозяином дома вышли заправить наши «бураны», а я с Гориславом решал вопрос, кто на обратном пути будет управлять снегоходом. Гориславу очень хотелось сесть за руль своего «бурана», но отец не взял его тёплой одежды, и он хотел уговорить меня, чтобы я поменял свои лосиные пимы на его ботинки, тем более что размер ноги у нас с ним был один и тот же.

— Ар, а Ар? Ты ведь наездился? Тут тебя ещё и навоз заставили возить... — смотрел на меня Горислав своими мальчишескими глазами. — Может, поменяемся? А ты закутаешься в тулуп со Снежанкой.

— С кем? — не понял я.

— Да с моей сестрой Милонежкой. Мы её про себя Нежкой зовём, а в зиму Снежкой или Снежанкой...

— Собственно, я не против! Только спроси сначала отца.

— Ему-то какая разница?

— А вдруг есть. Лучше спросить.

— Ладно, пойду, — пожал плечами Горислав и направился к двери.

В это время в комнату вошла та самая Милонежка. Она была ещё совсем юной хрупкой девчушкой, но её глаза светились не детским умом и какой-то особой глубиной понимания происходящего. От её взгляда я невольно вздрогнул.

«Вот ещё одна ведьма! — пронеслось в сознании. — Не чета Даше. Она уже сейчас знает, чего хочет».

носиться ко мне, как к сыну. Я давно это почувствовал. Сегодня собственного ребёнка отбрил за меня, как чужого. По сути, ни за что! Неужели поморы решили меня женить и оставить в общине? В мои планы такой оборот событий не входил. И потом, кого они могут за меня сосватать? Светлену? Или может быть ершистую Светладу? Неужели сразу обеих?! И Дангунь- ку в придачу! — от такой мысли, несмотря на лютый холод, меня бросило в жар.

Но в этот момент «буран» Добрана Глебыча резко остановился. Я тут же сбросил газ и заглушил мотор.

— Нашим пассажирам надо немного размяться, — махнул мне старейшина и жестом позвал к себе. Из его нарт, сбросив меховое одеяло, поднялась Валентина, а из моих — Горислав с Милонежкой. Когда я подошёл к Добрану, он, хитро прищурившись и окинув меня взглядом, сказал:

— С Дашенькой ты прав, Юра. Влюбил в себя девчонку... И Милонежку, когда она подрастёт, заберёшь! Так я говорю, дочка? — посмотрел смеющимися глазами старейшина на подошедшую к нам девочку.

— Так, папа, — невозмутимо ответила дочурка.

В её голосе было столько искренности, решительности и воли, что Добран Глебыч растерялся. С минуту он смотрел на девчушку, а потом, переведя глаза на меня, сказал:

— Не знаю, как «сороки» и Дашенька, а эта точно за тобой на край света! Ну и дела, Гор! — последние слова князь- старейшина сказал на полном серьёзе.

Взглянув на него, я перевёл глаза на Милонежку. Девочка, держась за руку отца, стояла, исполнившись достоинства, уверенности и веры в своё будущее. Мне стало ясно, что она не шутит.

— Знаешь, дочка, — обратился к ней растерянный Добран Глебыч, — так, как и тебе, Ар нравится и твоим сестрам.

— Вот и хорошо, — улыбнулась девочка-подросток, — будем любить его втроём.

— А как же Дашенька? — задал свой новый вопрос отец.

— Ты ведь, папа, её знаешь, — подняла своё красивое лицо девочка.- Глупые и бездумные люди любить не умеют.

С такими словами Милонежка, гордо подняв головку, направилась к своей нарте. Я взглянул на остолбеневшего отца семейства.

— Самое интересное, что она права, моя младшенькая. Но никак не пойму, как тебе удалось так её к себе расположить?

— Знал бы — сказал, — пожал я плечами. — Надо её саму спросить.

— Она так тебе и скажет, — покачал головой старейшина.

— Спрашивать надо тебя. Наверное, слово знаешь?

— Какое ещё слово, — не понял я шутки.

— Волшебное.

— Меня не выбор её удивил, — бросил я взгляд на накрывшуюся шубой девочку, — потрясло её отношение к проблеме брака... Прости меня, Добран Глебыч, я никак не могу привыкнуть к тому, что у ваших мужчин по несколько жен. И эти жены не делят между собой мужей. Они не знают ревности, любят друг друга, как родные сестры...

— Ты не совсем прав. Наши жены любят друг друга больше, чем сестры. Между сестрами иногда происходят стычки. Это от того, что нет объединительного центра. В наших семьях такой центр имеется. Но чтобы понять, как мы живём, надо не слышать, а видеть. У тебя всё впереди, — улыбнулся Добран Глебыч. — А сейчас «по коням»!

Мы снова завели снегоходы и через час подрулили к дому старейшины. На дворе нас уже встречали: впереди стояла одетая в тёплый зимний халат Ярослава, а радом с ней дочери-красавицы. Спрыгнув с «бурана», я со стороны стад наблюдать, как встретятся две жены-«соперницы». Тогда мне казалось, что по-другому не может быть. Но к моему великому удивлению обе женщины бросились друг к другу и, обнявшись, расцеловались.

«Неужели прав Добран? — размышлял я. — Ни у Валентины, ни у Ярославы нет и тени неприязни друг к другу? А куда делось чувство собственности? Оно же должно у них быть? Иначе, какие это женщины?»

— Если они не бесятся от ревности и злобы? — услышал я позади себя мягкий бас князя-старейшины.

— Так! — признался я.

— Иди, обними «сорок», теперь наша очередь обниматься с домашними.

И на самом деле и Ярослава, и девушки, встретив приехавших, направились в нашу сторону.

— Ну-ка, рассказывайте о своих приключениях! — обратилась к мужу жена-красавица. — Я уже вижу на лице у Юры ссадину! Что у вас там произошло?

В этот момент меня обняли обе девушки и, я, обхватив их за талии, стал кружиться.

— Не говори ничего, Добран, — смеялся я. — Чего доброго, они не поймут и посчитают меня несерьёзным.

— А ты что, серьёзный, да? — захохотал помор. — Знаете, что он там натворил? — обратился он к улыбающимся домочадцам. — В первый день, отметелил Дашиных ухажеров, а во второй — влюбил в себя по самое не могу отступницу Да- шунъку. Представьте, через день Даша стала шёлковой, её не могут узнать ни мать, ни отец. Скоро к нам приедет!

— К нам?! — удивилась Ярослава. — Если ты её пригласил, значит, всё так и есть!

— Так и есть! — поднял на руки Ярославу Добран Глебыч.

— По самое не могу? — прищурилась, глядя на меня, Свет- лада. — Как это? Ну-ка, поясни! '

От слов и от пристального взгляда девушки я почувствовал, что краснею.

— Вот видите! — показала она на меня. — Молчит и весь, как рак! Мы тебе устроим по самое...

— Ты что к нему прискреблась? — остановила сестру развеселившаяся Светлена. — Завидуешь, что не тебя, а Дашку?

— Ха-ха-ха! — раздался новый взрыв смеха старейшины. — Вы что с парнем сделали?! Он готов сквозь землю провалиться! Не обращай на них внимания, они просмешницы. Обе чудят. По тебе соскучились. Вот и стараются.

На этот раз от слов отца девушки не сконфузились. Рассмеявшись, они поторопили нас в дом и заявили, что баня для всех нас уже натоплена.

— Это хорошо! — пробасил отец семейства. — Но сначала не помешает горячего чайку...

Когда все собрались за столом, Добран Глебыч подробно рассказал о нашей поездке. Не забыл он упомянуть, что парней на меня натравила Даша, и что я всё сделал правильно. Не сказал он только о ночном визите девушки и об её бедах, что произошли в Питере.

— Как же тебе удалось перевоспитать нашу заблудшую? — взглянула мне в глаза Валентина. — Что-то вы с мужем нам не договариваете.

— Вот-вот! — кивнула ей Ярослава. — Как ты сказал: влюбил в себя бесноватую? Неужели такое могло произойти?

— Вся соль в этом! — развёл руками старейшина. — Перед нашим отъездом Даша выступила с речью о том, что Юрий показал ей, какие должны быть настоящие мужчины. Как ему это удалось, не знаю!

— Ты же сам сказал: «по самое не могу», — не выдержала Светлада.

— Хватит пошлить! Не позорь ни себя, ни нас! — оборвал её отец. — Насколько я знаю, всё получилось наоборот...

— Значит, всё-таки ты знаешь, что произошло? — засмеялась Валентина. — Но не хочешь нас посвящать. Впрочем, это правильно. Главное, что Даша очнулась...

— И раз ты её пригласил, в дальнейшем нам придётся с ней работать, — посмотрела на мужа Ярослава.

— Придётся, — кивнул головой отец семейства. — А сейчас пора нам всем в баню.

— После бани нас ждет отдых и праздничный стол, — встала из-за стола Светлена.

В парную отправились всем семейством. Сначала мужчины парили женщин. Потом женщины взялись за мужчин. После парной устроили традиционный массаж. Кончилось тем, что Светлена взялась за моё ушибленное плечо. Девушка, несмотря на мои протесты, обложила его толстым слоем распаренного берёзового листа и перевязала льняной тканью.

— Ушиб у тебя серьёзный. Похоже, внутри мышцы запеклась кровь, надо, чтобы она рассосалась, — строго взглянула на меня молодая ведьма. — Если на Коляду не выздоровеешь, можешь пожалеть.

— Ты меня уже заинтриговала, — улыбнулся я ей.

— Надо же! Это хорошо. Значит, успеешь поправиться, иначе наши парни фонарей тебе столько набьют, что мало не покажется.

— За что же они меня?

— За то, что приезжий. И ещё есть одна деталь.

— Какая же?

В это время из предбанника в моечную, где Светлена занималась моей болячкой, заглянула Милонежка.

— Долго вы там? Мама Ярослава зовёт в дом, она приготовила Юрию отвар. Его надо пить, пока он не остыл.

— Мы сейчас, — накинула на себя халат Светлена. — Через минуту придём.

Я не спеша пил горький настой каких-то неведомых мне корней, а сам думал о словах Светлены.

«Что хотела сказать мне девушка? Какая ещё деталь? Кому из местных я смог навредить своим приездом? Надо бы её при случае спросить».

— Надеюсь, ты всё выпил? — взяла у меня из рук кружку Светлада. — Мы с сестрой должны вылечить тебя до праздника. Скажем прямо: Даша тебя лихо подставила...

— Ничего не понимаю, причём здесь зимний Солнцеворот?

— Притом, что на нём ты увидишь часть нашего общества.

— Ну и что?

— Скажем, старикам и взрослым ты по вкусу, но молодых парней тебе удалось задеть за живое.

— Да я никого из них и не видел!

— Не важно, ты же знаешь, земля слухами полнится.

— Ничего не понимаю, можешь толковее объяснить?

— Пускай тебе сестра объясняет, у неё лучше получится...

В этот момент в комнату вошла Милонежка. В её руках

была ещё одна кружка.

— Мама Валя сказала, что это ты выпьешь на ночь, — поставила на тумбочку новое зелье маленькая ведьма.

— Я вижу, все вместе вы и мертвого подымите, — улыбнулся я ей. — Мне, право, стыдно, что моя персона доставляет вам столько беспокойства...

— Может ты, сестрёнка, — обратилась Светлада к Мило- нежке, — Объяснишь нашему гостю, почему хуторские парни недоброжелательно к нему относятся. На хуторе их сейчас человек десять, а то и больше, но к нам ни ногой.

Меня поразило, что Светлада говорила со своей младшей сестрёнкой, как со взрослой.

Несколько секунд девочка молчала, потом просто сказала:

— Их наверняка задело то, что ты пришёл к нам из сумасшедшего дома, который называется социумом, вполне здоровым человеком. Они же родились в нашем обществе, только поэтому и не свихнулись. В глубине души некоторые из них осознают, что родись они там, где родился ты, и проживи твоей жизнью...

— Короче, они бы посходили с ума, стали бы простыми обывателями, — закончила за сестрёнку Светлада.

— Т еперь ты понимаешь, почему все мы тебя так ценим? — улыбнулась девочка. — И любим!

— Да, любим, — согласилась, покраснев, Светлада. — Ты как всегда, сестрёнка, незатейливая и мудрая, как русская сказка.

С этими словами обе сестры вышли из моей комнаты.

Через несколько минут ко мне в комнату, чтобы позвать к праздничному столу, зашла Светлена.

— Скажи прямо, Гор, — почему-то девушка назвала меня этим именем. — Дашенька на самом деле очень красивая? — девушка смотрела на меня, не мигая, и в её огромных глазах застыл мучающий её вопрос.

— Не красивее тебя, Света. Вы с ней чем-то очень похожи. Обе блондинки, у вас обеих необыкновенной красоты лица, абсолютные божественные пропорции фигуры, у обеих прекрасные ноги. Разница только в глазах. И скажу прямо, твои глаза куда красивее. Потому что в них светится не эгоизм и самомнение, а ум. Если бы ты знала, как украшают девушку умные глаза! На вас с сестрой невозможно налюбоваться... Вы не «сороки», вы две северные богини! Если Даше удастся поумнеть, она, может, и выйдет на ваш уровень... А почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Просто все мы тебе удивляемся...

— Можешь пояснить?

— Пожалуй, могу. Теперь это не секрет: знаешь, зачем отец тебя повёз к Ивану Фёдорычу?

— Откуда ж мне знать?

— Чтобы Дашунькой проверить тебя на высоту. По сути, ты прошёл посвящение искушением. Мы все хорошо знаем Дашу, — девушка замялась. — Она ещё недавно вела себя хуже, чем падшая женщина! Даша использовала свою красоту как абсолютное оружие против мужчин.

— На этом она собственно и погорела, но это другая тема,

— перебил я Светлену.

— Погорела, говоришь! — на секунду девушка задумалась. — Наверное, допекла Высшую справедливость... Короче, мы — папа, мама Ярослава и я — знали, что произойдёт. Извини, хотели до конца понять тебя... Так надо, Гор. Потому что тебя ждут очень серьёзные вещи.

— И что же? — усмехнулся я.

— А ничего, вот слушай.

И вдруг у девушки в руках появился портативный диктофон. Она нажала на кнопку, и я услышал свой голос:

— А ты греби отсюда!!!

— Выключи, не надо! — попросил я Светлену.

— Так что же делать? По закону ты должен решить, будет достоянием всего нашего общества эта информация или нет? — задала мне вопрос Светлена.

«Кроме первой проверки на вшивость, они устроили мне ещё одну проверку, на этот раз на честолюбие и благородство?» — подумал я про себя.

— Я не хочу, чтобы ещё кто-то знал! То, что произошло между мной и Дашей, касается только вас, затейников, и меня с глупой девушкой. Хватит её позорить. Пусть и Светлада, и Валентина, и твой брат, и Милонежка, и все хуторские ничего об этом не знают.

— Хорошо, так и будет, — кивнула своей красивой головкой Светлена. — Только не обижайся на нас, Гор, я знаю, всё это неприятно. Дело в том, что такова традиция. И последнее. Не отец придумал такое посвящение, а тот человек, который ждёт в гости. Его ты скоро увидишь...

— Кто это?

— Тссс! — девушка положила свой пальчик на мои губы. — Не всё сразу. Нас ждут, пойдём.

 

Скрытый механизм инволюции

У

тром в мою комнату постучал Горислав.

— Ты прости за вчерашнее, короче, за мою дурь, — с порога выпалил он. — Я посчитал, что ты просто так... Ну, гость, что ли. А оказалось, что тебя приняли в общину...

— Между прочим, никто не спросил, хочу или нет, — поднялся я с кровати.

— У нас так иногда делают. И, наверное, это правильно. Что-то вроде подарка. Но такое бывает очень редко. Потому я и влип.

— Да выкинь ты всё из головы. У меня в твой адрес никаких обид...

— Хорошо! Я вот зачем пришёл: тебе велено сегодня отдыхать и выздоравливать. За нашими четвероногими друзьями ухаживаю теперь я. Потому и поднял тебя в такую рань, чтобы не беспокоить. И ещё у меня к тебе просьба. Когда заживёт твоё плечо, найдёшь время позаниматься со мной на палках? Мне бы хотелось посмотреть перед праздником солнцеворота на твою технику.

— Конечно, Горислав, — улыбнулся я парню. — Наверняка сегодня вечером мы с тобой этим и займёмся. Только не думаю, что наше фехтование чем-то отличается от вашего. Приёмы те же самые... Но пользуются ими по-разному.

В этот момент в комнату райской птицей впорхнула Свет- лена.

— Извините, мои дорогие, что прерву вашу беседу, но у Георгия время перевязки, — поставила она на тумбочку таз с запаренными берёзовыми листьями. Иначе к сроку он не поправится.