Гипотеза колебаний высоты и профиля экономической стратификации

Для того чтобы уяснить суть гипотезы, можно прибегнуть к анало­гии. В природных явлениях часто видно "естественное" направление некоторых процессов. Вода в реке движется с более высокого уровня к низкому до тех пор, пока не встречает препятствия или искусственного сооружения, которое заставляет ее двигаться против течения. Матери­альные объекты тяжелее воздуха, имеют тенденцию падать вниз, если нет силы, заставляющей их взлететь. Подобным образом внутри социа­льной группы многочисленные, но пока еще не известные нам силы "естественным" образом стремятся усилить экономическую стратифика­цию, пока не вмешаются силы противоположные, препятствующие это­му движению. Конечно же такое вмешательство тоже "естественно", но по контрасту с силами, действующими постоянно и гладко в направле­нии усиления социальной стратификации, они действуют судорожно и неритмично и ясно проявляют себя лишь только время от времени- Будучи отмеченными особым стремлением приостановить естественный процесс стратификации, они напоминают нам искусственную стрижку постоянно растущих волос. В этом смысле, они искусственны, хотя в более широком смысле вполне "естественны".

Если же дело обстоит именно так, то мелкие и крупные колебани экономической стратификации становятся неизбежными. Отложим вре менно обсуждение проблемы, являются ли колебания безграничными (самого "рельефного профиля" до "ровной экономической плоскост

_ли какая-нибудь периодичность или регулярность этих колебаний. И ^Krf вначале, что они существовали во всех обществах и в разные У*¹Схема их такова.

^Экономическая стратификация среди самых примитивных племен сительно невелика. С их ростом и усложнением возникает институт отно _со5_{ственносхи в} своих очевидных формах. Стратификация ста- ^яаСТ,_тСя более заметной. Она растет до полной насыщенности, которая Одинакова для разных типов общества. Землетрясения, наводнения, ^не° ары, войны, захват имущества, реформы, перераспределительные прогрессивные налоги, отмена долгов, экспроприация прибылей ^таковы ипостаси выравнивающей силы. Она проявляет себя в отсека­ли верхних слоев пирамиды. Но вот произведена операция отсекания, ^^тественные силы стратификации вновь принимаются за работу, и со ^й _менем стратификация восстанавливается. Но как только достигается овая точка насыщения, происходит новое "хирургическое вмешательст­во" Таким образом сотни раз в разных обществах в разные периоды происходило монотонное повторение одного и того же сценария. Пьеса ставилась не совсем регулярно, но сюжет ее был везде один и тот же, начиная с ранних исторических хроник и до наших дней. Приведем некоторые подтверждения, выбранные мною из числа самых известных.

Древний Рим. Есть основания считать, что в Риме на ранних стадиях развития экономическая дифференциация была незначительной; посте­пенно она возрастала. Во времена Сервия Тулия (VI в. до н. э.) она уже была отчетливой. Разница между богатыми и бедными классами, по его реформе, заключалась во владении от 2—5 до 20 югеров земли. Так как в этот период земля представляла основное богатство, то и из 193 центурионов 98 состояли из людей самого богатого класса. Иными словами, экономический профиль римского общества представлял собой пологий склон. Силы стратификации продолжали работать, и во време­на "Законов XII таблиц" (середина V в. до н. э.) возникла необходимость приостановить ее в форме смягчения долговых обязательств, запреще­ния процента на капитал свыше 8,5% в год, облегчения использования общественных земель для бедняков и т. д. После этого действительно происходили законодательные сокращения и уменьшения долгов и им подобных социальных "препон". Хоть временно они приносили успех, но уже не могли остановить процесс дифференциации на долгое время, и поэтому предпринимаются все новые и новые попытки социального выравнивания". Среди важнейших из таких законов были законы Лици- j®³¹ и Секстия (376 г. до н. э.), по которым аннулировались долги доваривался максимальный размер в 500 югеров (то есть 125 гек- ^Ров) земли, которой может владеть один человек. После этого эконо- «^еское неравенство вновь стало возрастать. Для того чтобы быть _в ^Дником" в начале II века до нашей эры, требовалась собственность гов?^,ЗМг?^е ^ тысяч сестерциев (приблизительно 4000 фунтов стерлин- Гратификация, следовательно, заметно увеличилась. Поэтому и^ _в^Шл°сь прибегнуть к новым "сдерживающим факторам". Мы видим Чес^^{П0ПЫТКах} братьев Гракхов (конец II в. до н. э.) уменьшить экономи- Р°ско ^ДиФФ^еР^енЦиацию за счет введения дополнительных налогов на ^ЛьНЫе^Ш,'^>ч Р^аздачи земли в долг и других законов. Следующие социа- ^Дий ^ВЬ1Р^{авнивания}" выпадают на период гражданских войн и рево- °^нали ^На Л^акате республики (в форме конфискаций, грабежа, "наци- ^Заций", экспроприаций, перераспределений земли и т. п.). Но при

^Tu* Ливии. История. 39, 19, 4.

этом "естественные" силы стратификации продолжали свою р_а§ Концентрация богатств в конце существования республики и в теч⁰^* первых трех веков нашей эры достигла высочайшей степени. Рщ^ р¹¹^ "республикой миллионеров и нищих". Юлием Цезарем было• вывез^ из Галлии имущество на сумму, равную 70 миллионам долларов; сос^⁰ яние Красса оценивалось в 7 миллионов долларов; Сенеки _в миллиона. Громадные состояния того времени свидетельствуют о п должающемся процессе экономической стратификации. Рост разме° состояний в то время был не меньше, чем в США в XIX веке. Естеств ^ но, в IV—V веках нашей эры не было недостатка в попытках "выпа** нивания" экономической пирамиды с помощью революций, перера_с^В ределений и установления государственного социализма, но экономиче** кая стратификация тем не менее не исчезла. Конец римской истопи хорошо известен. В результате мощной экономической дезорганизации наступил период общей бедности, хаоса, варварских нашествий и так называемый конец Западной Римской империи. Таким образом, р_ас. сматриваемая в целом римская история напоминает скорее кривую, чём плавную линию развития, медленно, со многими внезапными и резкими колебаниями поднимающуюся вверх, достигающую своей кульминаци­онной точки в период заката республики и в первые столетия империи а с того момента колеблющуюся без определенного направления вплоть до конца империи^[178].

Древняя Греция. Изменения в экономической стратификации Греции были сходными. Вначале это незначительная экономическая дифферен­циация; в дальнейшем она усиливается. Уже во времена Гесиода (рубеж VIII—VII вв. до н. э.), как мы можем видеть из его опуса "Труды и дни", она значительно возросла. И к VII веку до нашей эры она достигла точки относительной насыщенности (естественно, по условиям того времени)^[179]и в форме революции-реформы вызвала первую серьезную попытку сдержать ее. Я подразумеваю реформы Солона в Афинах и подобные "задержки" в других греческих полисах^[180]. Временно эти реформы умень­шали экономическую дифференциацию^[181], но все-таки не могли ее преодо­леть. Все постепенно приобретало свой "естественный ход". Поэтому вновь предпринимаются попытки сдержать дифференциацию: реформы Писистрата, Клисфена, Перикла (VI—V вв. до н. э.), которые по-разному

_иСЬ помочь бедным за счет богатых и других эксплуатируемых <£ми государств.

ДФ^[182]^ _ту_ацию прекрасно охарактеризовал Поль Гиро:

^Амбиции политиков и государственных деятелей устремлены на _Шение богатств от богатых к бедным. Веками предпринимались деленные попытки, имеющие одну-единственную цель — перерасп- богатство. Само собой разумеется, что цель эта никогда не р⁶^⁶ достигнута. Прежде всего, потому, что они не пытались поделить бь^* _ну Во-вторых, они не предпринимали мер предосторожности, предупредить неравенство в будущем. Короче говоря, нужно было тоянно все начинать сначала. Они прикладывали руку ко всему Гномически ценному. Иногда они придавали видимость законности Сватам имущества. Самым распространенным был метод насилия. гьго был бунт против богатых. В случае успеха завоеватели убивали или згоняли свои жертвы и конфисковывали их имущество. История Гре­ции пропитана духом революций подобного рода. Они начались с пер- Utix конфликтов между аристократическими и демократ!*ческими пар­тиями и продолжались до самого римского завоевания Греции"¹.

Добавьте к этому многочисленные налоги и обложения на капитал (eisphora, proeisphora, liturgia и т. д.), которые отнимали в некоторые периоды до 20% дохода богатых. Но тем не менее все эти меры со времени Солона и до IV века до нашей эры не смогли приостановить рост экономической дифференциации. Четыре экономических класса, созданных конституцией Солона, дифференцировались по возможному наличию капитала. Хотя позднее стратификация внутри этих классов усилилась еще больше. Направление кривой экономической флуктуации в других греческих полисах было таким же. Даже в Спарте, несмотря на серьезнейшие меры по сдерживанию экономического неравенства, по­строенной на принципах военного коммунизма, не удалось приостано­вить это восходящее движение. К концу Пелопоннесской войны (конец V в. до н. э.) или позднее, во времена правления Клеомена III и Агиса IV (III в. до н. э.), она стала более заметной, чем на ранних стадиях истории Спарты². Последние столетия существования греческих полисов, начи­ная приблизительно с III века до нашей эры, отмечены экономическим упадком, который в некоторых полисах привел к ослаблению экономи­ческой стратификации, вызванным среди прочего громадными налога­ми, экспроприациями и социальными потрясениями³.

Более заметны все эти перепады в нескончаемой истории Китая. ^Хотя она известна нам сравнительно немного, особенно это касается Ранних эпох, однако большие циклы усиления и ослабления экономичес­кой стратификации за последние два тысячелетия кажутся очевидными.

Это можно показать на примере циклов концентрации и диффузии хмельных владений, которые повторялись неоднократно за последние _в ^{е ты}сячи лет. Нам известно, что благодаря системе Цинь Чэна до IV б*^{а До} нашей эры не было большой концентрации земли в руках *ого меньшинства, но приблизительно после 350 года до нашей эры Част^СМ- ^госУ^даР^ственной собственности на землю сменилась системой _Зе ^н°й собственности. Это привело к быстрому росту концентрации _п ^в руках меньшинства и в результате — к нескольким попыткам Прон^{СТаНОВИТЬ его}- Китайцы, однако, не смогли приостановить этот ^^^надолго. В 280 году нашей)ры была предпринята попытка

a P. Etudes economiques sur l'antiquite. P., 1905. P. 68-69.

з p^M:^: Ксенофонт. Греческая исюрия. 3, 3, 5—6. wtraud P. Etudes... passim.

вновь и земля была поровну перераспределена в системе Цинь Чэна и неравенство возобновлялось вновь, и ему сопутствовали всякий ⁰ попытки перераспределений в форме реформ и революций, причем ч ^ в начале правления династий (Цин, Вей, Тан, Сунь и другие). С пере^ вами система просуществовала до 713 года нашей эры, но потом ^ окончательно уступила место частной собственности и новой во°^Йа концентрации земли. Хотя и позднее различными способами предпрц?¹⁶ мались попытки выравнивания то в форме национализаций, то в ви мер по установлению государственного социализма, то в форме прав*⁶ тельственного контроля над промышленностью^[183]. Так шла история К^ тая до нашего времени. ^

Если взять нетерриториальную группу, такую, например, как христи анская церковь, особенно римско-католическую церковь, то вновь мо* но пронаблюдать за подобными циклами. Вначале христианская общин не была экономически дифференцирована и приближалась к государств\/ communis omnium possesio^[184] *. В дальнейшем, одновременно с увеличени­ем числа христиан и легализацией христианства, с быстрым ростом церковного богатства последовал процесс внезапного усиления экономи­ческой стратификации. В VII—VIII веках богатство церкви стало огром­ным, параллельно с этим социальные и экономические стандарты, богат­ство и доходы различных церковных слоев, начиная с папы и кончая обычным приходским священником, стали совершенно несравнимыми. Былое равенство исчезло. Церковная организация стала представлять собой очень высокую пирамиду, разделенную на многочисленные эконо­мические страты. Впоследствии предпринимается множество мер по сокращению богатств и уменьшению внутренней стратификации церкви. Конфискации и налогообложения церковного богатства Каролингами, а позднее светскими властями Англии и Франции; появление многочис­ленных сект, враждебно настроенных по отношению к церковным вла­стям, которые стремились "вернуть" церковь к евангельской бедности (богомилы, вельдепсы, беггарды, лолларды, гумилиаты, арнольдисты и др.); Ренессанс и Реформация действовали также в направлении умень­шения богатства церкви и ее внутренней стратификации. Того же плана была экономическая история христианской церкви в отдельных странах, таких, как Англия, Италия, Франция, Германия, Россия. Короче говоря, если богатство и доходы высших представителей национальной церкви приблизительно сравнить с богатством и доходами среднего священ­ника, а затем сделать такое же сравнение доходов низших и высших церковных авторитетов в средние века, то можно сделать вывод со значительной степенью вероятности, что теперешний конус христианс­кой религиозной группы более плоский, чем он был в средние века. Восходящее движение первых четырнадцати веков развития христианс­кой церкви в области экономической стратификации после XVIII века вытесняется тенденцией к выравниванию. Эта основная кривая в Д^еИС^ вительности была значительно сложней; бесчисленное множество бол мелких циклов колебалось вокруг этой основной кривой. Взятые ^BMe^L' они выражали существование циклов, а не постоянную тенденция^ И если мы возьмем историю религиозных орденов, то придем к тому результату.

История европейских наций (пока еще относительно короткая) ^ зывает подобные колебания в экономической стратификации. Ее нач

_HOt Среди германцев во времена Цезаря "каждый человек видит, $^звеС_е1о собственное богатство равно богатству самых влиятельных"¹. ^чГ<гюмании времен Тацита экономическая стратификация между гер- Б * уже достигла большего прогресса. Не без колебаний, парал- М^аИ |₀ расширению и усложнению социальных организмов, дифферен- лель_{ия продолжала} р_асти^ _и в результате начала складываться комп- ^ЦИЗсная феодальная система, которая прежде всего была системой очень ^ЛеКжн°и экономической стратификации. В конце средних веков страти- ^кания становится огромной. В соответствии с расчетами Лютера, повой доход крестьянина был около 40 гульденов, дворянина — 400 ^Г льденов, графа, принца или короля — 4, 40, 400 тысяч соответственно. Около 1500 года нашей эры доход богатого человека равнялся 100—130 ысячам дукатов; среднегодовой доход немецкого ремесленника коле­бался между 8 и 20 гульденами; доход Карла V предположительно был не менее 4,5 миллиона дукатов^[185]. Таким образом, самый высокий доход экономического конуса превышал средний доход ремесленника в 500 тысяч раз — разница, которая едва ли существует в любом современном обществе, даже в Англии и США. В подобных масштабах и во Франции Xiv—XV столетий существовала громадная экономическая дифферен­циация. Кроме короля и дворянства было еще 5 экономических классов мастеровых (gens de metiers), которые платили налоги от 5 су до 10 ливров и выше; класс буржуазии вместе с классом мастеровых страти­фицировались по-своему, в соответствии со своими доходами. Буржуа, подобно Гандюффл де Ломбару, имел 458 тысяч ливров ежегодного дохода — сумма, в несколько десятков тысяч раз превышающая доход среднего мастерового^[186]. Состояние Лоренцо Медичи (в 1440 г.) состав­ляло около 235 137 гульденов, банкира Чиджи (в 1520 г.) — около 800 тысяч дукатов, папы Юлия II — около 700 тысяч дукатов. В Испании в XVI веке большей частью земель владели 105 человек^[187]. В соответствии с историческими документами, в Англии в XVII веке градация годового дохода начиналась с 5 фунтов стерлингов — доход низкооплачиваемого работника; далее он поднимался до 15 фунтов для сельскохозяйственных работников и деревенских тружеников; 38 фунтов — у ремесленников и мастеровых; до 45 фунтов — у лавочников и торговцев; до 60 фунтов у людей искусства и науки; 60—80 фунтов — у морских и военных офицеров; 55—90 фунтов — у свободных землевладельцев; 70 фунтов У высшего духовенства; 154 фунта — у юристов; 200—400 фунтов — У купцов; 180 фунтов — у сельских джентри; 450 фунтов — у эсквайра; До 650 фунтов — у рыцарей; до 880 фунтов — у баронетов; до 1300 Фунтов — у епископа; до 3200 фунтов — у высшего дворянства; и, наконец, на вершине конуса — король и самые богатые люди с еще °°льшими доходами^[188]. Достаточно сравнить эти цифры с данными Ф.

Вудса, касающимися теперешней разницы между самыми высок и средними доходами в США, чтобы увидеть, что в предшествуй^* столетия существовали не меньшие экономические контрасты, чем временных обществах с их мультимиллионерами и громадными фин^С°* совыми корпорациями^[189].

Процесс роста экономического неравенства много раз сдержива разными способами: революции, войны, реформы, конфискации J¹⁰* проприации, налоги, свободные дары богатых людей и т. п. То, чт'₀ "задержки" были относительно эффективными, доказывает тот что современное неравенство, измеренное от среднего до самого вые кого дохода в обществе, не больше, чем оно было в некоторые предщ^" вующие периоды. Если бы тенденция к усилению экономической страхи фикации была постоянной, то настоящее неравенство было бы горазд значительнее, чем в Англии или Германии в их отдаленном прошлом

Существование циклов можно видеть даже из нескольких циф₀ которые относятся к доле различных групп доходов в общем национал!!' ном доходе в XIX и XX веках в европейских странах. Статистика показывает, что эти доли колеблются из месяца в месяц, из года в год от одного периода в несколько лет в другой. Русская революция в пери­од с 1917 по 1921 год — современный пример внезапного и радикального выравнивания экономической стратификации общества; с 1921 года по­явилась противоположная тенденция, которая проявляется в возрожде­нии многих слоев, разрушенных в первый период революции^[190].

Наконец, существование ритма в экономических флуктуациях прояв­ляется во многих "подъемах" и "спадах" экономического статуса круп­нейших экономических страт. Некоторые "подъемы" и "спады" совпада­ли с уменьшением и увеличением национального дохода; другие случа­лись независимо от этого общего хода. В Англии, например, экономический статус трудящихся классов был низким в XIV веке и не­соизмеримо высоким в XV и в начале XVI века; во второй половине XVI и XVII веке он вновь понизился; в первой половине XVIII века вторично улучшается; в дальнейшем же, особенно в конце XVIII — начале XIX века, он заметно ухудшается. После очередного подъема во второй половине XIX века за последнюю декаду экономический статус трудя­щихся Англии ухудшается вновь. Подобные колебания характерны и для истории Франции: XIII—XIV века были периодом благоприятного эко­номического положения для трудящихся слоев общества; вторая поло- вина XIV и первая половина XV века были периодами сильного ухудше­ния; в следующем столетии их положение снова становится лучше; очередное ухудшение отмечает вторую половину XVI и начало XVII века; после периода относительной стабильности, во второй половине XVIII века, начался период ухудшения, который длился всю первую половину XIX века. Заметные позитивные сдвиги начинаются во второй половине XIX века, хотя и прерваны мировой войной и последуют*¹*¹ периодом упадка.

Подобные колебания типичны для истории России, Германии* Д и практически всех стран. Все предшествующее изложение дает °^сн0в_а„ ние для заключения, что существование колебаний в экономической сгпр тификации общества — факт достаточно определенный.