Студопедия — Часть первая 7 страница. - За весь вечер вышла только налить себе кофе
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Часть первая 7 страница. - За весь вечер вышла только налить себе кофе






- Все так плохо?

- За весь вечер вышла только налить себе кофе. И сказать, что ее не для кого нет дома.

Да, похоже, все серьезно…

- Я все-таки рискну.

Он рассмеялся.

- Ну, если что, будут убивать – кричи!

Я именно так и пообещал делать. Дверь в комнату Александры была плотно закрыта. Из-под нее виднелась тонкая полоска мерцающего тусклого света. Фильм она смотрела в темноте. Звук телевизора действительно был громкий, но слов не разобрать.

Я тихонечко заглянул внутрь. Александра, поджав под себя ноги, сидела в уголке дивана. Скрестив на груди руки, она неподвижно уставилась в экран.

- Корвин, милый, что ты делаешь?

- Пытаюсь не оставить тебя без слушателей.

Пятый элемент…

- Интересно? – Спросил я.

Она не ответила.

Я прошел через комнату, перешагнув через валявшиеся подушки, сел рядом и принялся смотреть, как Брюс Уиллис пытается спасти земля от гигантского метеорита - абсолютного зла, при помощи пятого элемента – абсолютного совершенства - девушки, по имени Лилу.

Минут через десять фильм закончился. Александра взяла пульт и нажала на кнопку. Экран погас.

Я поерзал на мягком диване и поправил подушку.

- Не очень, - наконец произнесла она. – Просто захотелось что-нибудь посмотреть.

- Ты его сто раз видела.

- Захотелось посмотреть в сто первый, - заупрямилась она. – Зачем ты пришел?

- Хотел извиниться.

- За что?

- За сегодняшнее.

- По-моему, - после паузы ответила Александра. – Я конечно этого не буду делать, но извиниться все-таки нужно мне.

- Я тебя ударил.

Она истерично расхохоталась.

- И правильно сделал. Я бы на твоем месте убила бы. А вообще, иди, а? Не мучай меня, дай отдохнуть.

- Саш…

- Что Саш?! – Она резко развернулась ко мне. В комнате было темно, но я видел, как в глазах сверкнули слезы. – Что тебе нужно, зачем ты пришел?! Извиниться? Все, извинила, что еще? Священника тебе позвать, правильный ты наш, что бы ты исповедался, душу себе облегчил?

-Перестань….

- Да чего перестань!- Александра снова повысила голос. – Мне еще ни разу не отказывали. Ни разу! Понимаешь? А.. – она махнула рукой. – Без толку. Ты как робот, - жестко выговорила она. - Не человек, а киборг запрограммированный. Ничего не видишь, ничего не чувствуешь. И ничего не знаешь. Живешь по каким- то одному тебе известным принципам. Мораль! Шаг вправо, шаг влево – все, расстрел! - она в отчаяннее ударила кулаком по дивану. – Разве ты мог вообще заметить во мне вообще кого-то, кроме соседской маленькой девчонки? Нет! Это все твоя мораль, Влад. Как же! Мы же с тобой вместе выросли! Это же святое! Мы же друзья, в конце концов!! – она всхлипнула и отвернулась к окну.

Некоторое время мы сидели молча. Затем она продолжила, уже тише:

- Ты всю жизнь ничего не понимал. И сейчас не научился. Ты животное. Тупое, бесчувственное животное - вот ты кто!

Я молчал. Было обидно.

Она сидела неподвижно и ничего не говорила. Затем, видимо, взяв себя в руки, тихо произнесла:

- Помнишь, к детстве, тот день, когда ты нашел маня в подъезде. Я тогда плакала.

Я кивнул. Разве такое забудешь? Это был, пожалуй, единственный случай, когда я видел е в слезах. До сегодняшнего дня. Она никогда не позволяла себе плакать. Даже при близких, оставляя это занятие «более сопливым созданиям», нежели она.

- Ты знаешь, что тогда произошло?

- Да, ты рассказывала.

Она кивнула

Все было до банальности просто. Я шел домой из школы. Было уже поздно, я очень устал, поэтому, не тратя времени на звавших меня с собой, гулявших на улице приятелей, я быстренько зашел в подъезд и поднялся на свой этаж. Только я вставил ключ в дверь, как сверху до меня донеслось тихое всхлипывание. Решив разобраться, что к чему, я спрятал ключ обратно в карман и стал подниматься по лестнице.

Каково же было мое удивление, когда на площадке между третьим и четвертым этажом я увидел сидящую на подоконнике плачущую Александру. Зрелище было настолько шокирующим, что я даже растерялся. Бросив сумку, я кинулся ее успокаивать.

Через полчаса, утерев сопли и успокоившись, ее прорвало.

Я не знал, плакать мне или смеяться.

Александра решила повзрослеть. В прямом смысле – лишиться девственности. Никто не знает, что в тот момент взбрело в ее взбалмошную голову, она ни за что не желала в этом признаваться. Но спланировала она все тщательно.

Была пятница, на следующий день выходной и делать ничего не нужно. Они решили это отметить и после уроков, вместе с другими девчонками и старшеклассниками отправились домой к одному из них.

Надо сказать, что Александра всегда умела вертеть людьми, как ей захочется, и парни бегали за ней толпами, волоча по полу язык. Она не привыкла себе в чем-то отказывать и поэтому весьма успешно пользовалась этим обстоятельством. Парни делали за нее все: носили сумку, переписывали уроки и угощали бесплатно мороженным.Хозяина квартиры так же не обошла стороной эта участь – он был явно не к ней равнодушен.

Александре он показался подходящей кандидатурой для своей важной миссии. Она охмурила его за пару дней и начала приводить свой план в исполнение.

После того, как все разошлись, они остались вдвоем. Из динамиков лилась медленная музыка, и они начали танцевать.

Все шло как по маслу. Парень начал ее целовать, руки скользили по спине, опускаясь все ниже к ее аппетитной пятой точке. До тех пор, пока одна из них не оказалась под кофточкой, а вторая заползла в трусики и больно сжала попу.

Тут нервы железной леди не выдержали. То ли Александра еще оказалось не слишком готовой, то ли выбрала не того, но в тот момент она все-таки решила отступиться от своей затеи и тихо уйти домой.

Парню это не понравилось – он был уже практически готов, а тут такой облом. Не согласный с таким поворотом событий, этот сопляк решил силой довести начатое до конца. Он повалил ее на пол и начал раздевать. Извиваясь, как змея, она изо всех сил пыталась сбросить его на пол, но тщетно – он был тяжелым. Тогда она укусила его за плечо. Парень выругался и, разозлившись еще больше, порвал на ней футболку. Затем она почувствовала, как его рука начала стягивать с нее джинсы. Это было уже слишком. Александра не отличалась кротким нравом и, не раздумывая, со всей силы заехала ему между ног. Парень взвыл и, закатив глаза, начал заваливаться на бок.

Задыхаясь от удушливого запаха чужих духов, Александра ужом выползла из-под него, запахнула на себе рубашку и, прямо босиком, без верхней одежды, схватив обувь в руки, выскочила на улицу. Зайти домой сразу после такого и придумать достойное объяснение родителям, почему на ней порванная рубашка и где она оставила свою куртку, было выше ее сил, поэтому, поднявшись на один пролет, она устроилась в подъезде.

Я отвел ее к себе домой, а сам отправился к этому «Казанове»…

 

 

- Юре тогда здорово досталось.

- Ага. А меня отволокли к участковому.

Мы замолчали.

- А знаешь, почему я пошла к нему?

- почему?

- Тебе назло, – она отвернулась к окну. – Мне хотелось, что бы ты обратил на меня внимание.

- Таким способом!? – вырвалось у меня.

Она сверкнула взглядом.

Я прикрыл веки. Мне захотелось исчезнуть.

- Хотя, наверное, ты все-таки прав. Лучше остаться друзьями. Видимо я просто не могу с этим смириться. Иногда хочется, что бы ты принадлежал мне полностью, а не только как друг.

Правильно. Просто всю жизнь хотелось тебя попробовать. Но… видимо не судьба. Может это и хорошо.

- Возможно, у тебя бы началась аллергия.

- Возможно, - согласилась Александра и повернулась ко мне. Слез уже не было. – Но я этого уже не узнаю. Уйди от меня. Дай я немного побешусь. Иди.

Я медлил.

- Просто… не хочу, что бы дорогой мне человек мучился из-за того, что я оказался таким… непонятливым.

- Это не ты. И я не мучаюсь.

Она вдруг рассмеялась и выкрикнула.

- Пошел вон, Стрелецкий. Проваливай!

Пришлось встать и уйти. Дольше оставаться не имело смысла.

 

 

Прикрыв за собой дверь, я услышал, как с той стороны что-то глухо стукнулось и упало на пол. Похоже подушка. Она была сильно расстроена.

В прихожую выглянул Александр Евгеньевич.

- Ну, как?

- В ударе, - натянуто улыбнулся я. – Крушит и мечет!

- Ну, это на нее похоже, - он отмахнулся, как от надоедливой мухи. – У них с матерью настроение быстрее меняется, чем курс доллара.

Отец Александры был банковским управляющим.

- Влад, ты приходи. На следующей недельке, - он подмигнул мне. – Я девчонок в деревню, к тетке сплавлю, пусть свежим воздухом подышат, пока тепло. Отдохну от них немножко!

Я грустно кивнул

- Хорошо, Саш, обязательно зайду.

- Давай, буду ждать. Отец домой не собирается?

- Пока нет. Говорит – работы полно. Может, ближе к зиме. На Новый год точно прилетит.

- Ну, это хорошо. Вместе отметим.

Я стал прощаться. У Александры был хороший отец.

- Все, договорились, приходи.

Я нехотя кивнул и вышел за дверь. На душе скребли тощие черные кошки.

 

 

Я не спеша поднимался по ступенькам. Четвертый, пятый… седьмой этаж. Подергал дверную ручку – не заперто.

Сердце колотилось как бешеное. Я чувствовал себя вором, проникнувшим ночью в банковское хранилище, что бы в одиночку взломать сейф с многомиллионным состоянием. Никогда не думал, что в нашем университете может быть так страшно.

Больше всего пугала тишина. Она была тревожной и какой-то звенящей. Здесь никогда не бывало тихо, всегда раздавались какие-нибудь звуки. Весело смеялись студенты, щебетали студентки, лихо отстукивал на клавиатуре доклад какой-нибудь преподаватель. Процокает каблучками наша секретарша. Тихонько, чтобы не услышал зав кафедры или, не дай Бог, декан, играет музыка в соседней аудитории. Там особо старательные студенты, оставшись после занятий, готовятся к предстоящей сдаче проекта.

У нас не слишком привычный график учебы для обычных студентов. Сейчас я уже на последнем курсе, осталась одна сессия и диплом, но в начале обучения, как все прилежные учащиеся, частенько оставался здесь допоздна. У нас очень плотный день, по пять шесть пар. Редко, когда меньше. Заканчиваем заниматься под вечер, но все равно, в большей своей массе студенты остаются здесь после занятий. Времени не хватает катастрофически. Просто физически не успеваешь сделать все, что нужно во время пар. А дома иногда просто нет возможности.

У нас очень мало лекционных занятий, которых нужно просто учит. Все же остальное требует большого труда и времени. Чертежи, рисунки, макеты. Макеты – это особый случай. Когда дело доходит до презентаций, или конкурсных работ – это полный абзац. Из чего мы их только не делаем: картон, пластик, стекло, дерево проволока, гипс.… София один раз гнула жестяной лист. Металлическую полосу, шириной сантиметров десять и длинной метра два. В одиночку. Может быть, это все интересно и весело, но, если вы весите чуть больше сорока, то вы просто надорветесь.

Приходим к восьми, уходим в одиннадцать – каково, а?

Многие нас считают чокнутыми. Архитекторы, дизайнеры… Мажоры, одним словом. Почему-то думают, что мы там у себя сидим, закинув ногу на ногу, зажав в руке кисть, и время от времени нехотя взмахиваем ею по бумаге. Никому в голову не приходит, что, помимо рисования, нам еще приходиться пилить, сверлить, заниматься сложными расчетами, вычислять, придумывать…. А ведь еще есть и общеобразовательные предметы. Их тоже нужно когда-то делать. А уж вообще отлично, когда у тебя по расписанию физкультура, где преподаватели звери, считают, что тяжелее карандаша мы ничего не держим, поэтому отрываются на нас по полной. А после этой физкультуры, грязный и потный вонючий и голодный как стая бездомных собак, ты садишься за чертежи, которые всегда требуют филигранной точности и аккуратности. Трясущимися руками берешь тот самый карандаш и пытаешься работать так, будто перед этим не пробежал пяти километровый кросс и не сдал норматив по отжиманию. А, оказавшись дома, ты, вместо того, чтобы лечь спать, садишься за стол, и начинаешь резать картон, или пластик, и делать из него макет. Здания, парка, или чего еще похлеще. Ошибешься на миллиметр – все: деталь испорчена, режь заново. Чтобы просто склеить две детальки вместе – тяп-ляп, и готово – не пойдет. Это целая наука. Все должно быть аккуратно. Нужно учитывать толщину картона, угол наклона ножа и еще много чего не нужного, на первый взгляд.

Раз в неделю, кто-нибудь из нас вместе с картоном отрезает кусочек пальца. В медпункте уже привыкли.

У нас очень сложно учиться.

Ночами работаем, а спим днем, на лекциях. У каждой группы есть своя аудитория, у каждого человека – свое рабочее место. Стоит чайник и микроволновая печь. У некоторых подушки. Но это не роскошь. Это необходимость. Для нас университет – второй дом. Мы там проводим намного больше времени, чем все остальные. По сути – живем.

Почему-то никто не понимает этого. Наверное, по этому, для нас построили отдельный корпус. Мы как одна большая семья.

С таким ритмом, наш жизнь здесь не затихает ни на минуту. Даже поздно вечером, когда идешь по, казалось бы, абсолютно пустому помещению, если остановишься и прислушаешься, обязательно услышишь, как за соседней стеной усталый студент звякает чайной ложечкой о стакан с горячим чаем.

Здесь всегда чувствовалась жизнь.

А сейчас – нет.

Тишина…

Я стоял, держась за ручку двери, и боялся ее открыть. Я не помню, как тут оказался. Проснулся от воя Линды, зашел в ванную, ополоснул лицо, взглянул в зеркало…

Все. Больше ничего не помню. Очнулся здесь, поднимаясь по лестнице. Как я оказался в запертом на ночь, охраняемом университете… не представляю. Кажется, перелез через ворота, в арке, между центральным корпусом и соседним зданием – университетом им. Наяновой. Потом длинный узкий проулок, внутренний двор, дверь нашего корпуса…. Все смутно, без деталей, как во сне…

Во сне?

Да, да, это всего лишь сон! Странный, необычный, но сон. Бывают такие. Когда тебя захлестывает паника, а сердце готово разорваться от страха, самое главное – осознать, что ты спишь. В тот момент, когда ты это поймешь, чары Морфея рушатся и все сразу встает не свои места, кошмары уходят. Психологи утверждают, что в тот самый момент, когда наступает прозрение, мы берем свои сновидения под контроль и становимся их хозяевами. При определенных тренировках, этому можно научиться. Стоит в течение дня по нескольку раз спрашивать себя: сон это, или явь? Спустя некоторое время это войдет в привычку, и в один момент этот вопрос возникнет в ваших сновидениях. Сон это, или явь?

И ответ. Сон.

Все. Финита ля комедия. Ужасный сон окончен. Силой воли вы выдергиваете себя из кошмара, переворачиваетесь на другой бок и через пару секунд уже нежитесь в теплых водах, на берегу экзотического, яркого пляжа...

 

 

Сон или явь?

Я все также держался за ручку и силой пытался выдернуть себя из мира хаоса. Я представлял себе свою комнату, как я открываю глаза, смотрю в потолок, с отклеившейся в самом углу плиткой, под которой стену пересекает похожая устье реки глубокая трещина. Кошку, которая спит у меня в ногах.

- Линда, - позвал я тихо. – Линда, разбуди меня…. Ты же страж моих снов, вытащи меня отсюда…

Нет. Не вышло. Глубоко вздохнув, я решил сменить тактику. Если не получается не спеша забраться на гору – надо попробовать с разбега.

Сосредоточимся…. Так, что мы знаем о снах, в частности о кошмарах? Во-первых – это всегда сигналы. Когда наше сознание отдыхает, дверка, ведущая в подсознание, в те загадочные девяносто три процента возможностей, немного приоткрывается. Мы спим, а мозг работает. При сильном перенапряжении, нервах, плохом физическом состоянии, внутренних болезнях кошмары обеспечены. Если мы этого не замечаем днем, наш умница мозг пытается донести до нас это ночью, используя все доступные ему средства.

Во-вторых, кошмары, отчасти возникают после пережитых накануне эмоций или впечатлений. Сцена с Александрой вполне сюда подходит. С этим разобрались, едим дальше.

Я сплю. Я это знаю, я это осознал. Но не просыпаюсь. Как с этим бороться? Сложно. Сложно, но можно. Не получается открыть глаза, попробуем просто перепрыгнуть. Сосредоточиться, и повернуть сновидение в другом направлении. В каком-нибудь более приятном.

Я попробовал. Представил себя на пляже, и…. Ноль. Бесполезно.

Ладно, поразмыслим еще. Главное не паниковать.

Сны – это всегда информация. Любая. Полезная. Нужно только правильно ее понять. Я представил открытое лицо Владимира Владимировича и его детские голубые глаза. Что ж… поиграем в ясновидящих. Если не получается проснуться и перенестись на море - значит займемся поиском смысла.

Это мой сон. Если я не могу проснуться, значит, мое подсознание хочет мне показать что-то важное. То, что я не могу понять, не будучи во сне. Возможно, это пригодиться, и предотвратит что-то в ближайшем будущем. Или покажет, как нужно действовать. В любом случае, это не может принести вреда, даже если я и увижу что-то необычное. Бояться нечего…

Получилось! Тишины перестала быть такой пронзительной, а неизвестность, таившаяся за дверью, больше не пугала. Я спокойно потянул за ручку и шагнул через порог…

Здесь было пусто и тихо. Как в склепе. Впечатление усиливали могильный холод и рассеянный тусклый свет, исходящий непонятно откуда. В конце коридора, на том же месте, как наяву, висело зеркало. Именно от него веяло холодом. Оно казалось совсем темным и тусклым, как будто высеченным из огромного куска эбонита, черного камня, поглощающего свет. Отражения не было.

- Здравствуй, Влад.

От неожиданности я поставил сам себе подножку и чуть не свалился на пол.

- Поговори со мной.

Что за черт?!

- Поговори со мной. Оставь свои страхи и сомнения.

Прямо перед зеркалом спиной ко мне стоял человек в черном до пола гладком одеянии, скрывающим всю фигуру. На голову был накинут капюшон.

И как я его не заметил?

- Кто вы?

- Художник.

- Что вы здесь делаете?

- Рисую.

Потрясающая логика.

Если мое подсознание решило довести до меня что-то посредством этого диалога – видимо оно сильно переоценивало мои возможности.

Я зажмурился и еще раз попытался выдернуть себя из этого дурацкого сна. Тщетно.

- Поговори со мной, Влад.

Я открыл глаза. Фигура в черном все так же неподвижно стояла перед зеркалом.

- Что вы делаете в моем сне?

- Ты думаешь, что это сон?

- Конечно…

Я произнес это не слишком уверенно. Надо признать, что сон был очень четким и достоверным. Дверная ручка, за которую я продолжал держаться, так же была… реальной. Я провел по ней пальцами: снизу, на металлической поверхности почувствовал небольшое углубление, Царапину.

Слишком реальной.

«Ты думаешь, что это сон?»

Ну, да. Герои пророческих сновидений всегда говорят нечто подобное. Откуда мне знать, может как раз такие сны и должны быть чересчур достоверными.

- Хорошо, Ладно. Я не знаю, кто вы, и чего от меня хотите. Но, если вы хотите мне что-то сообщить, что-то… я не знаю, - чем дальше я говорил, тем больше чувствовал себя идиотом. – Что-то важное… или предупредить о чем-то…

- Я хочу, чтобы ты поговорил со мной.

Да что ты будешь делать!

Я подумал и решил подчиниться. Поговорить, так поговорить. Мне в принципе все равно: поговорить, попеть, станцевать самбу или ча-ча-ча – без разницы. Лишь бы поскорее закончился этот абсурд.

- Ок! О чем будем говорить, Художник?

- Оставь свои страхи и сомнения, - повторила фигура в черном.

Разговор здорово напоминал болтовню двух умалишенных. Один допытывается, что у него хочет второй, а второй с упорством осла пытается вывести из себя первого. Дурдом…

- …оставь свои страхи и сомнения и войди в зазеркалье.

Ого! Это что-то новенькое. Что-то уж больно много в последнее время в моей жизни стало всего зеркального.

Я решил молчать и ничего не спрашивать. Может, еще что-то скажет?

Тишина. Я смотрел на маячившую впереди фигуру. Потом на зеркало. Оно по-прежнему тускло мерцало, не отражая ничего вокруг. Как бездонный омут. Как вход в иной мир…

- Что тебя тревожит, Влад?

- Ничего.

Фигура чуть колыхнулась. Создавалось впечатления, что она не касается пола. Но я не был в этом уверен.

- Не правда, - на секунду в зеркале промелькнул край капюшона и улыбка, напоминающая полумесяц. – Посмотри сюда.

Зеркало менялось. Из черного эбонита оно превратилось в блестящий металлический лист. Серебристая поверхность колыхнулась и мягкой складкой прокатилась от одного угла к другому, на мгновения приоткрывая то, что скрыто в глубине: тугие рыжие жгуты волос и резкие зеленые глаза.

- Александра… - выдохнул я

Зеркало засеребрилась так, что мне пришлось зажмуриться. Когда я открыл глаза, оно вновь превратилось в тусклый, поглощающий жизнь камень.

- Ты разглядел?

- Кажется…

- Ты понял, что тебя тревожит?

Я молчал.

Гладь изогнулась. Часть зеркала замерцала на секунду серебром, мельком показав рыжий локон. И снова мрак.

- Поговори со мной, Влад. Оставь свои страхи и сомнения.

Мне вдруг стало грустно-грустно.

- Александра… она тревожит меня. Мне кажется, что-то произошло не так.

Художник не произносил не слово.

- Должно было быть все по-другому, - я посмотрел в спину стоящего передо мной человека. – Мне кажется, я знаю, что тревожит меня, Художник. Кажется, я сегодня потерял самого близкого друга.

- Ты хотел бы вернуть ее?

- Я хотел бы вернуть друга.

Снова молчание.

- Ты хочешь что-то изменить?

Я не ответил: в голове было пусто.

-. Ты хочешь что-то изменить? Подумай, и оставь все свои страхи и сомнения.

Я прикрыл глаза. Я вспомнил тот день в детстве, когда она переоделась и отстригла себе волосы. Как она была счастлива в этом дурацком костюме инопланетянки. Лилу...

Ты хоть и супер человек, само совершенство, но и ты уязвима. И тебе нужны человеческие чувства, верно, Лилу?

«Такие, как любовь?»

«Да, да, именно - любовь, хороший пример»

«Но я не знаю любви. Я создана для того, чтобы воевать, а не любить»

Александра скинула халатик и направилась ко мне.

Может, нужно что-то изменить?

Обоняние уловило легкий запах ванили…

Я открыл глаза

- Нет, Художник. Я не хочу ничего менять.

На секунду мне меня сковал страх. Фигура в черном по-прежнему не двигалась, но мне показалось, что сейчас она протянет ко мне руки, чтобы разорвать на части.

Что это, злость? Или зеркало отразило желания Художника?

Или просто мое воображение…?

- Но,… но я хотел бы, чтобы то, что произошло сегодня, не расстраивало ее больше. Она была очень расстроена.

- Ты хочешь вернуть это?

- Нет. Просто не хочу, что бы она из-за этого мучилась.

Он кивнул.

- Хорошо.

Зеркало превратилось в черную воронку и с силой начало затягивать в себя воздух. Засасывающий поток был такой, что я еле устоял на ногах. Затем воронка исчезла, раздался глубокий звук, как будто туда бросили камень. Поверхность всплеснулась, просела и превратилась в обычное зеркало. Я с удивлением разглядывал в нем свое отражение.

Только свое.

- Почему ты не отражаешься, Художник?

В зеркале, в тени вновь промелькнула загадочная полуулыбка.

- Видимо, потому что сам являюсь отражением.

И снова холодная улыбка.

- Оставь свои страхи и сомнения и войди в зазеркалье.

Я стоял на месте.

- Разве можно войти в то, чего нет на самом деле?

- А ты попробуй.

Ведь это всего лишь сон, не так ли?

Что ж…

Я не спеша подошел к зеркалу, протянул руку и дотронулся до поверхности. Рука начала погружаться. Как тогда, когда мы бежали от пожара. Все глубже и глубже. Пальцы сковало холодом. Тысячи острых иголочек разом впились в мою плоть. Я вытянул руку обратно. По зеркалу расходились круги.

- А что там, на другой стороне? Человеку в – повернул я голову к человеку в черном плаще.

- Зайди и увидишь.

Мне все еще было страшно. Я предпринял еще одну попытку проснуться.

- Не медли, Влад. И не думай. Раздумья порождают сомнения, а сомнения – страх. Оставь свои страхи и сомнения и войди в зазеркалье.

Ведь это сон?

Я посмотрел на Художника. Он стоял сбоку от меня, всего в паре шагов, но лица было не разглядеть. Лишь в складках капюшона мерцала таинственная улыбка. На этот раз, когда я увидел ее не в отражении, она не показалась мне такой безобидной. Скорее насмешливой. И жестоой.

Мне стало не по себе.

- А что ты будешь делать?

- Я буду рисовать твои желания.

Я снова поднес руку к зеркалу. Впрочем, почему бы и нет? Если на утро не забуду свой сон, Расскажу Софии и Филу, как побывал в зазеркалье. Может, они снова сотворят что-то гениальное.

Ведь это сон?

Я решительно шагнул вперед.

- Если только считать жизнь сном, - произнес художник.

Но было поздно. Я уже падал в темноту, в таинственный мир зазеркалья. Где-то вдалеке, наверху осталось светящееся окошко в наш мир. Она уменьшалось, уменьшалось, превращаясь в крохотную точку, пока не исчезло совсем.

 

 

Я шел по ночному городу, неподалеку от того места, где накануне встретил Софию с Ремом. Странная это была прогулка. Все было, как наяву, таким знакомым с самого детства, но не настоящим, напоминающим гигантскую карикатуру. Дома, строения слились друг с другом, нарушая все законы перспективы, и казались плоскими. Впечатление было таким, будто кто-то вырезал их из плотного картона, в виде неровного забора, состоявшего из черных прямоугольников, различной высоты и ширины. В некоторых местах прорезаны окошки и сквозь них проникал холодный свет, от повисшей над головой луны. Даже не луны – громадного круглого фонаря, сделанного из тонкого стекла и покрытым сеточкой трещин, мерцающего на фоне сказочного, фиолетового неба. Видимо, я попал в невероятных размеров макет моего района, или сам сделался таким маленьким, что теперь могу разгуливать в бумажном городке.

Фонтан также утратил земные очертания, но в отличие от домов, не казался плоским. Он бал обведен жирными черными линиями. Под мертвым светом бледных фонарей они ярко выделялись, словно по контору фонтана провели толстой кисточкой, испачканной густой черной краской или мазутом – капли с краев стекали как смола. Струй фонтана били вверх прерывистыми линиями. Пунктиры перемежались с разноцветными мерцающими точками. Ощущение движения создавали пропущенные звенья в цепи штрихов. Пустая ячейка быстро перемещалась снизу вверх и обратно, в зависимости от направления струи: била она вверх, либо, достигнув максимальной высоты, падала вниз. Чем-то это все было похоже эквалайзер на электронных проигрывателях, где в такт музыки подпрыгивали столбики огоньков.

Сама вода, стекающая с одной ступеньки фонтана, на другую – фонтан был многоуровневый – напоминала заставку к фильму Матрица, где на мониторе компьютера менялись различные зеленые символы и циферки, плавно перетекая по экрану. Особое сходство с этим фантастическим фильмом создавало изумрудное свечение, исходящие от воды. Действительно, как в матрице.

Сам фонтан был прозрачным. Как и все предметы вокруг: лавочки, клумбы, ножки фонарей – от всего остался только контур. Проволочный каркас, разной толщины. И если стоящая в двух шагах от меня остановка была, похоже, обведена контурным пером: в верхнем углу под крышей, в воздухе зависла черная клякса, то видневшаяся в самом конце улицы ракета была выведена с тонким простым карандашом с такой филигранной аккуратностью, что я невольно залюбовался. Я знал, сколько нужно потратить времени, что бы добиться такой техники рисунка.

Даже деревья – одни сплошные линии. Ветви и веточки, переплетаясь между собой, образовывали клубки и жгуты скрученных линий, которые сливались в один толстый скрученный канат, уходящий под землю. Приглядевшись, под ногами можно было увидеть, как сотни, тысячи переплетений, составлявших из себя корневую систему деревьев, как множество тончайших проводков пронизывали все пространство, уходя куда-то вглубь, к самому центру земли, откуда исходило красноватое свечение. Казалось, огромный паук сплел себе под землей целое царство из тягучих черных нитей паутины и поджидал теперь момента, когда можно будет выбраться наверх и оплести все вокруг.

Прямо под ногами, там, где мои ступни касались поверхности этого странного мира, тусклый асфальт превращался в пожелтевшую мятую бумагу, как газетную: даже был виден печатный текст и колонки статей. Ближе к ногам бумага начинала тлеть. Одна искорка отлетела в сторону. С того места, где она приземлилась, раздалось тихое потрескивание, и тут же образовалось светлое пятнышко прожженной в центре бумаги.

Искорки, летевшие из-под моих шагов, казались единственным живым явлением в этом мертвом, нарисованном мире. Сделав шаг, я оглянулся и посмотрел назад: после того, как я убирал ногу с земли, прожженная поверхность переставала тлеть. Лишь пепел с ее краев осыпался в поглядывающую на месте моих следов бездну. Истлевшая тропинка моего пути терялась шагах в десяти, сливаясь с темнотой ночи.

Сопровождаемый легким потрескиванием, я подошел к ближайшему дереву: листочки, и стебельки составляли собой один тоненький скрученный каркасик. Как красиво!

Софии бы это точно понравилось.

Я отломил одну от дерева невесомую веточку, поднес ее к глазам и стал рассматривать.

От прикосновения руки проволочная веточка засветилась, как спираль лампы накаливания. Потеряв прозрачность, на секунду превратилась в сложенную из газеты, тлеющую по краям. А мгновение спустя на моих ладонях уже лежала горстка серого пепла и, непонятно каким образом уцелевший обгорелый клочок бумаги с нарисованными на нем двумя маленькими листиками. Я развел руки в стороны: пепел разлетелся, а рисунок плавно, волнами начал опускаться на землю. Мир вокруг вспыхнул ярким заревом и ссыпался. На миг передо мной промелькнул образ Александры, а затем все исчезло.

 

 







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 294. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

Эндоскопическая диагностика язвенной болезни желудка, гастрита, опухоли Хронический гастрит - понятие клинико-анатомическое, характеризующееся определенными патоморфологическими изменениями слизистой оболочки желудка - неспецифическим воспалительным процессом...

Признаки классификации безопасности Можно выделить следующие признаки классификации безопасности. 1. По признаку масштабности принято различать следующие относительно самостоятельные геополитические уровни и виды безопасности. 1.1. Международная безопасность (глобальная и...

Прием и регистрация больных Пути госпитализации больных в стационар могут быть различны. В цен­тральное приемное отделение больные могут быть доставлены: 1) машиной скорой медицинской помощи в случае возникновения остро­го или обострения хронического заболевания...

Классификация холодных блюд и закусок. Урок №2 Тема: Холодные блюда и закуски. Значение холодных блюд и закусок. Классификация холодных блюд и закусок. Кулинарная обработка продуктов...

ТЕРМОДИНАМИКА БИОЛОГИЧЕСКИХ СИСТЕМ. 1. Особенности термодинамического метода изучения биологических систем. Основные понятия термодинамики. Термодинамикой называется раздел физики...

Травматическая окклюзия и ее клинические признаки При пародонтите и парадонтозе резистентность тканей пародонта падает...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.016 сек.) русская версия | украинская версия