Студопедия — Санкт-Петербургский государственный университет
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Санкт-Петербургский государственный университет






Пролог

Стояла темная безветренная ноябрьская ночь. Воздух был сухой, но пробирающий до самых костей холод каждую минуту напоминал о всё приближающейся зиме.

Было тихо. Дом заблудших душ вместе с его обитателями мирно спал.

Витек открыл глаза.

За окном, сквозь решетку светила полная луна.

Пора.

Больной поднялся с постели, схватил с тумбочки очки и бесшумно скользнул к пустому дверному проему. В конце длинного темного коридора, над основным входом горела тусклая лампочка. Рядом, на скамейке, уронив голову на грудь, дремала дежурная медсестра. Витек смешно приподнял одно плечо и постоял пару секунд. Все тихо.

Пройдя мимо зияющих, открытых для посторонних глаз палат со спящими пациентами, в противоположную от входа на этаж сторону, он подошел к еще одной двери. Ее закрывала решетка. Запасной выход. Витек знал, что замок на нем давно сломан. Дверь открывалась на улицу, а решетка для него не составляла проблемы. Толкнув рукой тяжелую фанеру, Витек проскользнул сквозь прутья и оказался на продуваемой ветром площадке. Так же бесшумно притворив за собой дверь, он маленькими шажками спустился по железной лестнице на улицу.

Свобода. Наконец-то. Он так давно был заперт в этой больнице, что уже начал забывать, как чувствует себя свободный человек.

Три месяца. Три ужасных месяца. За решеткой, взаперти, в ужасных условиях тебя пичкают препаратами, от которых ты постепенно превращаешься в растение, начинаешь мочиться на кровать и пускать слюни. Три месяца ужасной еды, от которой тошнит даже местных кошек. Хотя этаж и проветривают, но запах кислых щей, мочи и лекарств за долгие годы уже успел навсегда впитаться в стены больницы.

Три месяца тебя окружают люди, похожие на зомби. Никому ненужные, которые мучаются точно так же, как и ты.

Витек понимал, что здесь лечат, но, по большему счету, тут оставляют для того, что бы они ни мешал «нормальным» людям. Родственникам, их друзьям… никому не хочется жить с такими, как он. Это не справедливо.

Ведь мы намного ближе к истине, чем все «нормальные»…

Витек шел по тёмной улице, испуганно вращая головой, озираясь на горящие фонари.

Хоть это не справедливо, но нет. Он не собирается им мстить. Никому. Он просто должен помочь одному из них, попавшему в беду и прожившему в шкуре таких как он, Витек, найти себя.

Витек засунул руку в карман и сжал худенькими пальцами маленький гладкий предмет.

В любом случае ему нельзя здесь оставаться. Он знал, что это не конец. Рано или поздно все всплывет и до него в любом случае доберутся. И, если зеркало попадет не в те руки…

Он сам должен отдать его в нужные. Но только тогда, когда придет время. Не сейчас. Сейчас нельзя.

А пока…

Пока нужно уйти подальше. Чтобы никто его не нашел.

Витек глупо улыбнулся.

И еще у него будет время насладиться свободой.

 

 

Прошел уже больше года, но все равно было жутко. Ощущение того, что меня сейчас снова затянет этот зеркальный кошмар не проходило до сих пор. Ненавязчиво, давяще чувство слепой угрозы нависало надо мной, как дамоклов меч. Иногда, под воздействием новых впечатлений, эмоций, оно отступало, но, с наступление ночи, когда приходило время отбросить все дневные заботы и дела, оно возвращалось. Смутные образы, бесцветные картинки. Пустые глаза на безжизненных восковых лицах… я ворочался из стороны в сторону, пытаясь выкинуть их из головы, но ничего не получалось. Холодный блеск зеркала резал сознание, а в душу закрадывался непреодолимый, всепоглощающий страх. Меня вновь окружали черные бестелесные призраки. Каждую ночь, во время сна, когда душа становилась беззащитной, они прилетали ко мне.

Сон… это смерть души?

Тонкая невидимая нить, связывала все недоступные человеческому взгляду миры между собой, в том числе и мир снов с миром зазеркалья. Связь существовала, и я ее чувствовал. Каждую ночь, пока безликие создания черного тумана по крупинке вырывали из меня жизнь, я пытался вновь проникнуть туда. В мир, населенный пустотой и смертью. Я пытался оказаться в черной зеркальной пустыне, под фиолетовым небом, где ужас насквозь прожигал душу. Где серый пепел, покрывал землю до самого горизонта, а бездонная, огненная пропасть пыталась поглотить тебя. В реальность, где не было красок. Где на бесцветной крошившейся земле росли проволочные деревья, а от заполнивших город домов и построек остались лишь тонкие каркасы. Где весь мир – один сплошной лист бумаги, с еле различимыми бледными штрихами на его поверхности. Я пытался попасть туда, где под огромной, светившей мертвенно бледным светом луной, я оставил нечто важное. То, что было важней жизни. Ее смысл…

 

 

Александра мягко поцеловала меня в губы.

- Было так хорошо…

Она откинулась на соседнюю подушку и потянулась как сытая кошка. В тусклом свете заглядывающей в окошко луны ярким пятном выделялись медные волосы.

Мы лежали у меня в комнате, на разобранной кровати в полной темноте. Горячую кожу освежал легкий ветерок, влетавший в приоткрытое окно.

- Я принесу чего-нибудь попить.

Она села, натянула на голое тело рубашку, в которой я ходил дома и, встряхнув волосами, пошла по направления к кухне.

Я остался лежать в постели, тупо уставившись в потолок.

Меня мучило ощущение «дежа-вю».

Кроме того, что сейчас была зима. Все было как в прошлый раз. Вот сейчас…

Со стороны кухни доносилась тихая возня и звяканье.

Я закрыл глаза.

Нет. На этот раз ничего не случится.

Раздались шаги.

Александра вернулась в комнату, неся в одной руке бутылку, а в другой два глубоких бокала. Присев на край кровати, она протянула один мне.

- Ты не хочешь, ничего мне сказать?

Она наклонила бутылку и наполнила бокалы темной жидкостью.

- Конечно.

- И…

- С днем рождения.

- Ну, надо же! Я была уверена, что ты не вспомнишь.

- Как же, - я усмехнулся и постарался отогнать от себя мрачные мысли. – Такое забудешь.

Александра прищурилась и пристально посмотрела на меня.

- Я, надеюсь, это ты в хорошем смысле?

Я кивнул.

- разве может быт иначе.

Она сделала глоток и пожала плечами.

- Не знаю.

Какое-то время мы сидели в тишине.

- Ты так и не передумал уезжать? – прервала тишину Александра.

Я покачал головой.

- Нет. Уже все решено. Отцу в фирме нужен еще один архитектор. Буду работать с ним вместе. А потом, посмотрим. Может, найду что-то другое, может, останусь,- я чуть помолчал, потом спросил. – Ты так и не надумала со мной?

- Не знаю, - вздохнула Александра.

- Поехали.

- Влад, что делать журналисту, тем более в чужой стране, если он совершенно не знает ее языка? Кстати, ты тоже - ни слова.

- Выучим потихоньку.

- ты знаешь мою способность к языкам.

- будем там жить – в любом случае выучим. А ты, если хочешь, можешь так же продолжать писать. Если тебе это нравиться… перевести не так уж сложно. Можно писать и отсылать сюда. Есть же электронная почта и все остальное.

- Почему ты не хочешь просто переехать в другой город?

Я не ответил.

Александра ждала.

- Просто не хочу здесь оставаться – нехотя произнес я. – Вообще. В стране. В городе. На планете. Если бы можно было улететь на Марс или на Луну – я бы улетел. Хочу уехать подальше и…

- Все забыть? – перебила меня Александра. – Не получится, Влад. От прошлого не убежишь. Особенно от того, которого не было.

- Саш, я просто хочу отсюда уехать. И очень хочу, что бы ты поехала со мной. Неважно куда, - я взглянул ей в глаза, - Мне это очень нужно. Ты поедешь?

Она прикусила губу.

- Ну…, если мне будет разрешено валяться с чипсами в постели, спать до полудня, разбрасывать свои носки…. Не мыть посуду; раз в месяц, как минимум, наведываться к родителям. Так же на сессии, до получения второго диплома…

- О, Боже, да брось ты свою учебу! Зачем тебе второе высшее?

- Я тебя не слушаю! – помотала она головой. - Итак, дальше…. Приезжать домооо-ой… да, еще - завести домашнее животное…

Я усмехнулся. Сашка с рождения мечтала ой любо живности, ее устроил бы даже карманный хомячок. К сожалению, это была несбыточная мечта – у Марты жуткая аллергия.

- …можно?

Я пожал плечами.

- делай что хочешь.

- Большого рыжего кота.

- Хоть крокодила.

- Нет. Не хочу. Хочу кота, рыжего. Или, - он мечтательно прикрыла глаза - черную кошку.

Черную кошку? Нет.

- … лучше рыжего кота.

- А чем тебе не нравится черные кошки?

- Так ты поедешь?

Она хитро прищурилась.

- а как ты думаешь?

- Поедешь, - утвердительно произнес я.

- Конечно, - подтвердила она и поставила бокал на стол. – Кто будет тебе готовить блинчики и выпинывать тебя по утрам из постели на работу?

Я весело пожал плечами.

- Не знаю! Пинаться так, что потом вообще боишься проспать, умеешь только ты!

- А как же! У меня годы тренировок. Знаешь, как трудно разбудить моего отца!?

Я засмеялся.

- Та-ак…ты рад?

Я нагнулся и обнял ее.

- Конечно, я рад. Только у меня одно условие.

Она чуть отстранилась и с непониманием посмотрела на меня.

- Какое?

- За котом убираешь ты.

 

Александра мирно сопела, обняв любимую подушку и неудобно уткнувшись локтем мне в ребра. И откуда у такой совершенно нормального телосложения девушки такие острые локти? Я чуть отодвинулся в сторону и уставился в потолок. Шел третий час, за окном стояла глубокая ночь, но сна не было ни в одном глазу.

Конечно же, Сашка была права: от прошлого не убежишь. Но я и не собирался. Я знал, где бы я ни находился, как бы ни старался отогнать от себя ужасные воспоминания – прошлое меня найдет. Каким бы беззаботным ни казалось настоящее, оно – всего лишь беззаботная иллюзия. И, с приходом темноты, с наступлением ночи, когда обычный мир погружается в сладкую дрему, и все насущные дела отходят на задний план – прошлое возвращается. Каждую ночь я прокручиваю в голове те невероятные события, произошедшие со мной осенью. Я до сих пор не мог понять всего. Не смотря на, казалось, понятные объяснения врачей, я до сих пор не был убежден их доводами.

Почему?

В жизни ничего не бывает просто так. Не может быть.

Я до сих пор не мог разобраться, что же со мной было на самом деле, а что нет. Первый шок, от пробуждения сменился какой-то манией. Неспособность, но, скорее, нежелание принять открывшуюся действительность, раздирало изнутри и заставляло действовать. Но… чем больше я узнавал, тем тоскливее становилось на душе.

Софии не существовало.

Никаких заметок, документов, фотографий… ни в университете, ни в общеобразовательных и во всевозможных художественных заведениях, клубах, где организовывались различные вставки фотографий, рисунков или чего-то подобного, про нее никто не слышал. Не было никаких записей и отметок в учебных журналах и других документов. Из одногрупников, знакомых, других людей, с которыми София виделась и встречалась практически каждый день - никто ее не знал. Преподаватели, слыша ее имя, приходили в недоумение и только пожимали плечам. Такой у них не было.

Облазив всю свою квартиру в поисках хоть какого-то завалявшегося наброска, сделанного ею, я побрел переворачивать универ.

Взяв с меня честное слово, оставить все на месте, в целости и сохранности, мне разрешили покопаться в фонде университета. Хотя, думается, мой куратор просто понял, что по-другому я от него не отвяжусь. Решил не мотать нервы.

В фонде, перерыв тонны планшетов, я не нашел ни одного ее проекта.

На кафедре рисунка было то же самое. Я знал, что многие ее работы забирались и выставлялись в качестве образцов, но основная, большая часть тихо пылилась на полках. К сожалению, и там не было ни одного ее рисунка.

Кстати, работ Фила тоже не наблюдалось. Как и его самого. Точно такая же история. Никто не слышал, не видел и не знает. По адресам, где они жили, и там и тут стояли совершенно заброшенные пустые квартиры. Никто из соседей, кроме того, что в них давно никто не живет, ничего сказать не мог.

Сколько я ни пытался найти хоть какие-то документы, доказательства существования этих двоих – ничего. Их просто не было.

А вот Рэм был. Вполне реальный человек - не призрак и не плод моего воображения. Когда через пару недель, после того, как меня выписали, я случайно нос к носу столкнулся с ним в университете на лестничной площадке, у меня, мягко говоря, отвисла челюсть. Он спокойно прошел мимо, совершенно не отреагировав на мою скромную, ошеломленную персону.

К тому времени, я все еще с неохотой, но все-таки, постепенно начинал понимать, что все случившееся со мной не больше, чем дурной сон. Слишком яркий, но слишком фантастичный для того, чтобы быть правдой. Я еще не смирился с тем, что человека, который значил для меня все, на самом деле никогда не существовало, но подсознательно уже принял это как факт – то, от чего нужно отталкиваться. А тут…

Вместо того, чтобы последовать к выходу, как задумывалось изначально, я развернулся на сто восемьдесят градусов и направился обратно к куратору.

Вечером, придя домой, я сел и попытался собрать в кучу расползающиеся мысли. Подняв на уши весь универ, я узнал все, что было можно.

Да, встреча с Рэмом не была очередной галлюцинацией. Если не предполагать того, что в данный момент я все еще нахожусь в коме – этот человек был вполне реальным.

Ким Рэм Викторович, зам заведующего кафедрой дизайна. Куратор группы дизайнеров. Отдельно преподает историю дизайна и фотографии. Доцент, кандидат архитектуры и психологии. Защитил две диссертации. Фотограф с мировым именем, чьи работы известны далеко за пределами нашего города. Десятки выставок организованных домами культур и художественными салонами в самых различных концах света. Его фамилия засветилась даже в Японии.

Вся эта информация заставляла мои бедные мозги скручиваться в трубочку. Я так и не мог понять, что со мной произошло. Если прислушаться к доводам врачей и собственного рассудка – и взять за основу, что это был бред, то это был какой-то странный бред. Человек, который как в страшном кошмаре преследовал меня, в мох иллюзиях, пока я находился в коме - ожил в реальности после пробуждения. Все то, что я знал про него со слов Софии – все это оказалось правдой.

Голова ехала кругом. Но из запутанного клубка мыслимых и немыслимых догадок отчетливо всплывало одно единственное весьма четкое предположение, которое заставляло обратить на себя особое внимание.

Если Рэм существовал на самом деле, то, должно быть…

Я пошел по второму кругу и снова начал переворачивать все мало-мальски доступные способы отыскать хот какой-то след Софии.

Поднял на уши кого только можно, но без толку. Отчаявшись, я решил еще раз наведаться по ее адресу. Квартира была так же заперта, и не было никаких признаков того, что со времени последнего моего визита в ней кто-то побывал. Постояв пару минут в задумчивости и, решив, что терять мне особо нечего, я оглядел порядком проржавевший замок и решил ввалиться туда без спросу. Где были мои мозги, почему я не решил отложить это дело хотя бы на пару часов и влезть на чужую жилплощадь, в момент, когда все остальные в доме будут крепко спать – я не знаю. На мое несчастье, меня заметили. Я был в шоке, что меня почти тут же схватили за руки. Бдительная древняя соседка-пенсионерка, собираясь на очередную прогулку со своей не менее древней болонкой прежде, чем открыть дверь, заглянула в глазок. Увидев на лестничной площадке незнакомого, «подозрительного» мужчину, вертевшегося у дверей квартиры напротив, она тут же вызвала милицию. Как радостно объясняла потом словоохотливая старушка, тыча в меня пальцем, она меня сразу «узнала». Ее подружку, Клавдию Иванну из 73-ей, на прошлой неделе обокрали – вынесли все столовое серебро, шкатулку с золотом и кольцами и полторы «тыщи» денег, упрятанные под простыни в самом дальнем углу шкафа, которые старушка по копейкам собирала на подарки внукам. Так вот, как она меня увидела, так сразу поняла, что это я вынес подружкино добро. Так мне и надо. Грабителю такому.

Она с таким энтузиазмом все это рассказывала, что я, стоя в наручниках, даже заслушался, пока мне не дали пинок под зад и не толкнули в спину. Рефлексы взяли свое, и я, летя по инерции вперед, все-таки умудрился изогнуть ногу и въехал сбоку ботинком под колени нападающего. После этого мне чем-то тут же заехали по башке, и я отрубился. По ощущениям от удара, я мог предположить, что этим «чем-то» была лакированной черной клюшкой, которой старуха трясла в воздухе, пока мы стояли в подъезде. Но не уверен.

Очнулся в больнице. Удар, явно, был не сильный, но моей голове хватило и этого. Жутко тошнило и очень хотелось пить. Через полчаса ко мне в палату вошел человек в форме под ручку с психиатром. Не смотря на жуткую боль в мозгах, желание послать их всех подальше, пришлось покорно рассказать, как все было. Еще пару вопросов и от меня отстали, велев явиться в отделение, как выпишут из больницы, заплатить штраф.

После этого начинаешь невольно думать, что состоять на учете в психушке не так уж и плохо.

Через три дня, когда мои мозги перестало сверлить, и меня отправили домой, Александра мне высказала все…

Такой я еще ее не видел.

Я ее понимал. Возможно, и не до конца, но я прекрасно представлял ее чувства.

После этого я решил приостановить бесполезные поиски - еще один такой случай – и я вполне могу провести остаток жизни в коме. Либо от очередного удара о голову - либо меня покалечит моя подруга.

Приостановить, но не прекратить. Я решил действовать в другом направлении.

Если София существовала в реальности, то возможно, была где-то в другом месте. В другом городе, в другой стране… не важно. Если она есть, я должен был ее найти.

Я попробовал искать не ее саму. Ее работы. Все то, чем она занималась и могла бы заняться. Я уселся за компьютер и на протяжении нескольких месяцев методично, сайт за сайтом облазил все, что хоть как-то было связанные с искусством и фотографией и ручной работой. Ничего. Ничего похожего на ее рисунки ни в одном салоне и выставочном зале за последние пять лет не выставлялось. Ни один человек никогда не приобретал работ Софии Малевич, и никто никогда н заказывал у нее портретов или фотосессий. Никого похожего на нее не было ни в одной социальной сети. Ни одного фотографа в радиусе земного шара, хоть отдаленно напоминающего ее. С художниками то же самое. Среди них девушек, около двадцати лет было еще меньше.

Я пересмотрел сотни, тысячи различных фотографий, снимков и рисунков, но нет. Разные люди, разные профессии, но ее не было. Вспомнив ее недолгий заскок на складывание бумажек, перелистал все странички японских оригами.

Никого.

Не зная за что браться, я начал тупо лазить по сети, просматривая все подряд, вплоть до банальных сайтов знакомств. Искал среди людей, совершенно не умеющих не то, что рисовать, вообще, держать в руках карандаш.

Были похожие. Были люди, в том числе и девушки, увлеченные фото и рисунком, кто чем-то отдаленно, по внешности напоминающие ее. Но это были не те.

Те глаза, я узнал бы среди тысяч, даже во сне.

 

Я выбрался из-под одеяла и тихонько, чтобы не дай Бог, не разбудить Александру направился на кухню и уселся за стол. Спать не хотелось. На душе скребли кошки.

Да, кошки у меня нет. И никогда не было…

Я потянулся к валявшейся на подоконнике пачке сигарет. Повертел ее немного в руках и отложил обратно.

Бросил курить еще зимой. Когда понял, что все, что я делаю – это все просто не имеет никакого смысла. Тогда, то и решил, что единственный выход для меня – это уехать отсюда. Не убежать, а именно уехать. Куда-нибудь подальше, что бы ничего вокруг меня не напоминало о пережитом. Я еще долго… возможно до конца жизни, буду вспоминать эту странную пережитую то ли во сне, то ли в параллельной реальности историю. Самую печальную и, наверное, самую счастливую, что у меня была … даже если ее и не было.

Я просто не мог по-другому. Если долго кричать в пустоту – в конце концов, можно и охрипнут. А если я здесь останусь – я буду продолжать орать, не давая жить ни себе, ни тем, кто рядом со мной. В паре метров по коридору от меня, за стеной мирно спит человек, который все это время пытался докричаться до меня, а я не слышал. Даже когда был в полном сознании. Я ее ни сколько не ценил. Не замечал. Просто не видел. Прожил с ней всю свою жизнь и не видел. Женщину, подругу, девушку? Нет, я не видел человека, которому я был действительно нужен. И который всегда был со мной.

Видимо в реальном мире, что бы быть с кем-то вместе – не всегда нужно любить его. Только теперь, я понимаю, Что Александра для меня значит. Я понял это только сейчас. И только сейчас я понял, как она мне нужна.

Не знаю, имела ли двойной смысл автокатастрофа в той истории, но в этой она имела точно. Только, когда ТАМ я потерял самое дорогое в жизни – я понял, как ценно все то, что у меня есть ЗДЕСЬ.

Это хороший урок. Пусть жестокий, но только так, я мог увидеть то, что не замечал раньше даже перед своим носом. Я не мог больше оставить тех, кому нужен я. Теперь, для меня это было просто неприемлемо.

Я достал из лежавшей рядом сумки ноутбук и открыл крышку.

Очень трудно искать черную кошку в черной комнате, особенно, если, как в моем случае, ее там нет. То же самое, что гоняться за миражем оазиса в пустыне, для того, что бы напиться. Это даже точнее. Черной кошки в черной комнате может и не быть, а, может, ее просто не видно. А мираж в пустыне – он и есть мираж и ты прекрасно, что воды в мираже быть не может. Ты знаешь об этом, но все равно продолжаешь искать призрачный источник, потому что однажды, будучи в агонии и умирая от жажды тебе показалось, что его прохладная живительная влага спасла тебя от смерти. Но только показалось.

Засветилась заставка. Я посмотрел на часы в углу экрана. Конечно, уже поздно, даже для Европы, но вряд ли отец спит. Скорее всего, сидит, работает. Так что можно попробовать. Только бы у него не был отключен интернет.

Да, возможно София и была моей жизнью, но она оставалась всего лишь мечтой.

Монитор мигнул, и в открыто окошке всплыла сонная физиономия моего отца.

- Привет пап. Не спишь?

Он открыл было рот, но снова закрыл его.

- Влад, ты очень наблюдательный.

Да, вопрос был тупой.

- Прости. Не занят?

Он что-то невнятно пробурчал и с громким хрустом откусил оранжевую морковку.

Мне стало смешно.

- Мама опять пичкает тебя витаминами? Она где, кстати?

- Спит. А витамины… да. Что-то в этом роде.

- Ты похож на слишком большего кролика.

Он еще раз откусил морковь и, прожевав меланхолично ответил.

- Это еще что. Вчера на ужин был суп из брокколи и тушеные баклажаны.

- Фу-у!

- Ага. Положение спасает только замечательный мясной ресторанчик в соседнем квартале. Все остальное…

- Я думал, когда тебя в прошлый раз поймали за руку, мама выжила из тебя обещание больше туда не ходить.

- А я туда больше не хожу, - объяснил отец. - Просто звоню и делаю заказ с доставкой. Привозят почти горячим.

- Маме это не о-очень понравится, - заметил я

- Оксана может заставить пообещать даже медведя не впадать зимой в спячку, но разве это его остановит? Мой организм требует здорового животного белка, а не сушеной травы и переработанной органики.

- Кошмар, как ты это терпишь!

Он грустно оглядел оранжевый огрызок.

- Заешь, за тридцать лет я не раз хотел ее убить, но развестись – никогда.

Я засмеялся.

- Логично.

- Вполне. Ты там как?

- Замечательно. Недели через две… Сашка разгребет все свои дела, и мы прилетим.

- Так она все-таки решила с тобой?

- Ну да.

- Здорово! – оживился отец. – Значит, на новый год будете уже здесь. Кстати, про новый год… - отец полез куда-то под стол и на пару секунд исчез с моего экрана. Затем появился вновь, держа в руках огромную раму. – Смотри, что подарю Оксане.

Он развернул картину ко мне лицом.

- Вау!

Это было интересно. Я даже не мог описать. Если смешать Пикассо, фэнтази и графику Ван Гога – наверное, получиться что-то подобное.

- Ну как?

- Круто…. Мама с револьвером в руках – это сильно. Где взял?

- У одного старого-старого знакомого. Он уже сто лет, со студенческой скамьи ничем таким не занимается, но этого больше никто не сделает.

- И… с чего бы то ему делать для тебя исключение?

- Да никакое это не исключение! Я в смысле, он не занимается этим профессионально. У него давно другая специальность, и теперь он рисует только для своего удовольствия. Иногда.

- Иногда?

- Ну… - замялся отец, - когда попросят.

- Когда заставят?

- Влад, не придирайся! Никто никого не заставлял! Он с удовольствие рисует всем. Малевич вообще не вредный, просто у него мало бывает на это времени, да и…

- Стой, стой, стой! – знакомая фамилия резанула слух. – Как, как, ты сказал, его зовут?

- Малевич. Андрей Малевич. Круто, да? Малевич и рисует. Правда, к его тезке и черному квадрату он никакого отношения не имеет, хотя …

- Стоп, пап! – моя голова была готова взорваться. – Он… ты откуда его знаешь?

Отец в растерянности взъерошил волосы.

- Думаешь, я помню? Познакомились, еще, когда учились. Кажется…

- вы вместе учились!?

- Нет! Он лет на пять младше и, вообще, кажется, не у нас в академии был.

- Тогда…

- Влад, у нас не слишком большой город. Все, кто хоть как-то связан с рисунком и черчением – все друг друга знают. Особенно наше поколение. А…

- Подожди, так ты с ним общаешься?

Отец удивленно посмотрел на меня.

- Вообще-то нет. Общается мой приятель. Когда последний раз приезжал домой и зашел нему, то увидел охрененую картину в гостиной. Спросил, кто делал. Он сказал. Малевич – запоминающаяся фамилия, сразу о нем подумал. Не ошибся. Ты почему спрашиваешь?

- У него нет дочери?

- Откуда мне знать!? Встретились мы у Антона, а работу он мне прислал сюда – только сегодня дошла.

- Ты знаешь, где он живет?

- Влад, что за допрос?

- Пап, о-очень надо! Правда.

Отец зевнул.

- Да открой справочник и посмотри. Я не знаю.

Я, замер и, не видя, уставился в экран.

Так просто, взять и заглянуть в справочник?

Почему я сразу этого не сделал?!

- Влад, Вла-ад! – отец пощелкал пальцами пред монитором. – Прием, планета Земля вызывает Влада!

- Да, пап, извини, задумался.

- Не пугай меня.

Я кивнул.

Отец перевернул картину и снова убрал ее под стол.

- В общем,… завтра мы ставим ёлку…. И ждем вас?

Я еще раз кивнул.

- Вчера болтал с Сашкой – Они с Мартой, возможно, тоже к нам выберутся, так, что… новый год будем встречать всем скопом. Влад?

- Да?

- Не вешай нос. И поздравь Сашку с днем рождения.

- Уже.

- Уже?

- Уже поздравил.

- Что подарил? – не отставал отец.

Я пожал плечами.

- Пока ничего, но кое-что, кажется, придумал.

Он зевнул.

- Вот и отлично. Давай-ка… не знаю, как тебе, но мне завтра вставать…, - он посмотрел на часы. – Сегодня вставать. Я пойду ложиться. Ты как?

- Сейчас тоже лягу.

- Ну, тогда отключаемся?

- Да.

- Если что - звони. Если интернет не включен, то на телефон. Или пиши – я тебе сам перезвоню.

- Да, хорошо.

- И поспи. Ты неважно выглядишь.

- Конечно.

- Ну, все, - он помахал мне рукой. - Пока.

Экран мигнул, и изображение исчезло. Я закрыл программу и пару секунд молча бездумно разглядывал заставку. Затем встал, вышел в коридор и прислушался.

Тишина. Из комнаты не доносилось ни звука – Александра спала.

Я тихонько прошел к входной двери, около которой на журнальном столике, рядом со стационарным телефоном пылились всевозможные справочники. Включив на пару секунд свет, я отыскал среди них нужный, и также неслышно вернулся обратно.

Через минуту я отодвинул от себя справочник и в задумчивости уставился на белевшую в полутьме пачку с сигаретами. Затем вынул одну и закурил.

Черная кошка в черной комнате…. Неужели я все-таки не заметил ее?

 

Я сверился с клочком бумаги и подошел к нужному дому. Точнее, к высоким резным воротам. От самого дома со стороны улицы была видна только невысокая треугольная крыша с полукруглым занавешенным светлыми шторками окошком. Справа от ворот, на уровне глаз виднелась пипочка звонка. Я нажал на нее.

Тишина. Никто не спешил мне на встречу. Приглядевшись, я заметил провода, которые отходили вверх от кнопки и, проходя поверх ворот, тянулись дальше во двор. На изгибе с одной стороны была повреждена обмотка. Может, не работает?

Постояв пару минут, я тихонько толкнул калитку. Она оказалась не запертой. Заглянул во двор. Он был расчищен. Только в самом дальнем углу, рядом с небольшой уютной беседкой под раскидистым деревом лежала огромная куча снега. Посреди нее возвышался снеговик, с неким подобием метлы в одной руке. На голове вместо обычного ведра красовалась военная темно-зеленая фуражка. На шее болтался галстук.

Я повернул голову. Дом, не слишком большой. По периметру, проходя под окнами, его огибала неширокая дорожка и уходила на задний двор. С другой ее стороны, под тонкими деревянными каркасами, стояли укрытые на зиму молодые елочки. Скорее всего, посадили только летом. Наверное, летом тут очень уютно. Не шикарно, но уютно

Интересно, здесь есть собаки?

Здравый смысл подсказывал, что должны быть.

Стараясь на всякий случай не шуметь сильно. Я прикрыл за собой калику, пересек двор и поднялся на крыльцо. На входной двери звонка не было, но вместо него была вырезана причудливая голова неизвестного сказочного животного, с зажатым в зубах тяжелым металлическим кольцом. Прямо, как в прошлом веке.

Что ж, была-не была. Я протяну вперед руку.

Не успел я взяться за дверной молоток, как тяжелая дверь распахнулась настежь. Я никак этого не ожидал и не успел отскочить в сторону. Из глаз посыпались искры.

- Прости, сын, - тут же раздался мужской голос. – Я тебя не убил?

Сквозь цветной салют, я заметил, как дверь начало снова приближаться к моему лицу. На этот раз я заблаговременно успел сделать шаг в сторону.

- Нет, но второй раз не хотелось бы.

Стоявший на пороге мужчина абсолютно без всякого удивления. Светлые глаза с темными кругами под ними смотрели вполне открыто. Помолчав пару секунд, он облокотился о косяк и наклонил на бок голову.

- Очень интересно.

- Э… простите, - пришлось мне его разочаровать. – Я не ваш сын.

- Это очень хорошо, – с видимым облегчением произнес он и взъерошил рукой непослушные волосы. На вид ему было не больше сорока пяти, но голова была абсолютно седой. - А то, когда твой сын уходит в школу совсем ребенком, а возвращается небритым мужиком на полметра выше, чем был с утра, невольно думаешь, что нужно все бросать и со всех ног бежать к психиатру.

- Поверьте, не стоит.

- Это почему? – заинтересовался он.

- Ну…, - я потрогал начинающую нарастать шишку на лбу и чуть сморщился. – От усталости вас психиатр вряд ли вылечит. Особенно у нас. А вот психом сделать вполне может.

- Правда? - с еще большим интересом спросил он. – А вы так часто у него бываете?

Я опусти руку и неопределенно пожал плечами. Шишка будет огромной.

- Время от времени.

- И как?

- Хватило понять, что если за пару часов сын вырастает на двадцать лет – нужно просто поспать.

Он засмеялся. У него был открытый и настолько заразительный смех, что мне самому стало весело. Бывают такие люди.

Наконец, он снова посмотрел на меня.

- Мы, кажется, не знакомы?

Веселое настроение, приобретённое минуту назад, тут же испарилось.

- Простите, могу я войти?

Он покачал головой.

- Пожалуй, нет.

Серые глаза смотрели все так же открыто и приветливо. Но теперь в них чувствовалось что-то жесткое. Где-то в глубине их совершенно ясно читалось, что этот радушный с виду человек, в обычной белой футболке, в светлом спортивном костюме, обутый в дурацкие, невероятно лохматые розовые тапочки с собачками, встреться мы при других обстоятельствах, вполне может свернуть мне шею.

- Я даже не знаю, как вас зовут.

- Ах, да, - я еле оторвался от его глаз, с опозданием сообразив, что это нужно было сделать сразу. – Влад.

- Андрей.

Он пожал потянутую руку, но так и остался стоять на пороге.

- Так…?

- зачем мне впускать в свой дом одетого во все черного человека, со странной прической, закрывающей пол лица, который к тому же ходит к психиатру?

Логично. Мысленно ругая себя за длинный язык, я быстрым движением убрал с глаз челку и полез в карман.

- Стрелецкий Владлен Олегович. Строительная компания «Ковчег». Вы недавно делали для моего отца…

- А так, ты от него? - он повертел в руках визитку и сделал шаг в сторону. – Сказал бы сразу. Проходи.

Я перешагнул через порог. Андрей закрыл за мной дверь и провел по светлому узкому помещению к следующей.

- Увидел в окно, что кто-то открыл калитку – подумал - ребенок вернулся, - пояснил он, берясь за ручку. - Заходи. Собак не боишься?

Это он во время спросил. Навстречу нам из комнаты выбежал огромный черный черт с торчащими, как рога острыми ушами. У меня просто отвисла челюсть. Однако первое зловещее впечатление было тут же подпорчено. Он так несся, что не вписался в дверной проем. Его занесло на повороте, задние лапы проскользнули по полу, и задница влепилась прямо в журнальный столик. Тот был пуст, но на колесиках, поэтому резко отъехал в сторону и врезался в огромную нарядную елку, стоящую у основания неширокой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. На мгновение мне показалось, что все это сооружение из гирлянд, цветных стеклянных шаров и острой пикой на верхушке рухнет на пол, но елка, как ни странно, устояла. Псина, не снижая скорости, понеслась на нас. Я уже начал прощаться с жизнью, но тут, очевидно, заметив незнакомца, он чуть притормозил и влетел прямо Андрею в руки. Тот одним движением подцепил его за ошейник, потрепал за уши и отвел в сторону. Пес энергично крутил обрубком хвоста и с неподдельным интересом смотрел на меня. Было видно, что он еле стоит на месте и, если бы не ошейник в руках Андрея, я бы уже валялся на пол, а он на мне. Почему-то, я был уверен, что это кабель. Интересно, его сегодня кормили?

- Он уже пару перевернул елку, поэтому теперь ее закрепили намертво.

- Доберман?

Я на всякий случай решил не двигаться.

- Да. Заходи, не бойся. Он добрый – маленький еще.

Маленький? Этот лось, по пояс мне, с напряженными торчащими острыми локаторами – маленький!?

Видимо, этот вопрос был написан у меня на лице, потому что Андрей, тут же добавил:

- Ему всего год. Да не стой ты столбом - разувайся.

Год!?

Да вы издеваетесь!

Искоса наблюдая за этим чудовищем, переступающим тонкими лапами и поскуливая от нетерпения, я начал медленно стаскивать с себя ботинки. Вообще, не особо боюсь собак, но эта псина невольно заставляла быть начеку.

Подождав, пока я сниму куртку, Андрей отпустил ошейник. Пес колесом закрутился вокруг меня. Энергично обнюхивая. Я вытянулся по струнке.

- Идем, он сейчас перестанет.

Мне ужасно не хотелось поворачиваться спиной к этому демону, но выглядеть идиотом, хотелось еще меньше. На мое счастье, пес, боком обогнав нас и снова влепившись в косяк, первым забежал на кухню.

- Чай будешь? Или кофе.

- Кофе.

Я отодвинул стул и сел за край длинного стола. Пес подбежал к Андрею, который насыпал кофе в турку.

- Почему не держите его на улице?

- Тебе бы захотелось в такой мороз спать на снегу?

- Вряд ли.

- Ну вот. Летом – да, он все время во дворе, а сейчас, только когда захочет – выбегает.

- Как зовут?

- Рик, - Андрей разлил по чашам кофе. Поставил одну передо мной, достал из холодильника молоко и пододвинул сахарницу и вазочку с печеньем. Рик уселся у стола. Положил тяжелую челюсть на поверхность и просящими глазами взглянул на меня.

- Не ведись, - его сегодня кормили.

Сделав вид, что не замечаю этого молящих влажных глаз, кинул два кубик рафинада и помешал ложкой.

- Так что там, Олегу что-то не понравилось?

- А? Нет, нет, все отлично, - я чуть не забыл, зачем сюда пришел. Настолько был теплая обстановка, что все проблемы тут же отошли на задний план. Даже Рик уже не казался таким страшным, хотя пододвинулся впритык к моему стулу и уткнулся мордой в руку. Видимо все зависит от людей, потому что в самой обстановке не было ничего особен







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 293. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Логические цифровые микросхемы Более сложные элементы цифровой схемотехники (триггеры, мультиплексоры, декодеры и т.д.) не имеют...

ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ИЗНОС ДЕТАЛЕЙ, И МЕТОДЫ СНИЖЕНИИ СКОРОСТИ ИЗНАШИВАНИЯ Кроме названных причин разрушений и износов, знание которых можно использовать в системе технического обслуживания и ремонта машин для повышения их долговечности, немаловажное значение имеют знания о причинах разрушения деталей в результате старения...

Различие эмпиризма и рационализма Родоначальником эмпиризма стал английский философ Ф. Бэкон. Основной тезис эмпиризма гласит: в разуме нет ничего такого...

Индекс гингивита (PMA) (Schour, Massler, 1948) Для оценки тяжести гингивита (а в последующем и ре­гистрации динамики процесса) используют папиллярно-маргинально-альвеолярный индекс (РМА)...

Тема 5. Анализ количественного и качественного состава персонала Персонал является одним из важнейших факторов в организации. Его состояние и эффективное использование прямо влияет на конечные результаты хозяйственной деятельности организации.

Билет №7 (1 вопрос) Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Русский литературный язык как нормированная и обработанная форма общенародного языка Важнейшая функция языка - коммуникативная функция, т.е. функция общения Язык представлен в двух своих разновидностях...

Патристика и схоластика как этап в средневековой философии Основной задачей теологии является толкование Священного писания, доказательство существования Бога и формулировка догматов Церкви...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.009 сек.) русская версия | украинская версия