О конституционно-правовой идентичности России

Судьбу своей страны можно обсуждать по-разному. Можно сосредоточиться на внутренних процессах и настаивать на независимости этих процессов от всего, что происходит в мире. И зачастую для этого могут быть самые серьезные основания. Но рано или поздно этот подход демонстрирует нам свою недостаточность. И мы возвращаемся к тому, что именуется глобальным контекстом.

Нам всем прекрасно известно, что представляет собой этот глобальный контекст. Вот уже более 20 лет он именуется глобализацией.

Кстати, этот термин, имеющий популистский характер, часто дополняется другим термином. Который имеет иной характер и используется лишь очень компетентными экспертами и представителями так называемой «глобальной элиты». Этот альтернативный термин – глокализация. То есть соединение в происходящем глобального и локального измерений.

Если глобальное измерение носит очевидный характер, то локальное измерение приходится детально осмысливать. Например, сопрягая это измерение с заявлениями крупнейших международных интеллектуалов – таких, как Генри Киссинджер.

В самом деле, что означает заявление Киссинджера о крахе Вестфальской системы? Ведь именно Вестфальская система определила содержание понятия «национальное государство», «национальный суверенитет» и так далее. То есть все те понятия, на которых базируется современное право. И международное, и конституционное.

Но если Вестфальская система действительно «приказала долго жить», то данные, ранее безусловные, понятия – становятся крайне условными. Они размываются, расползаются. Что дальше? Должны ли мы вводить другие понятия, или мы должны жить в беспонятийном мире? И возможно ли в таком мире право вообще? А конституционное право – тем более?

Ибо все сегодняшние конституции являются производными от Вестфальской системы и ее основополагающих понятий. Создавая конституцию, наполняя ее определенным содержанием, пытаясь сопрягать внутреннюю специфику страны и глобальный контекст, мы все время исходим из ключевого понятия «нация». И мы не допускаем даже мысли о том, что это понятие будут подорвано.

В самом деле, главная международная структура, благодаря которой соблюдается нынешнее несовершенное, рыхлое, небезусловное, но жизненно важное для всех международное право, называется – Организация Объединенных Наций. Вдумаемся – именно наций.

Если и впрямь имеет место не просто кризис национального государства, но крах системы, основанной на приоритете нации и национального государства, то всю систему надо называть как-то иначе. Наверное, Организация объединенных регионов и территорий.

Все мы с напряжением следим за судьбой Европы. Но о какой Европе идет речь? Издавна шел спор между Европой наций и Европой территорий или даже регионов.

Президент России с полной внятностью заявил, что суверенитет страны должен быть поставлен во главу угла. И все мы поддерживаем это крайне важное заявление. Но суверенитет в его классическом понимании предполагает наличие нации и национального государства. А если всерьез речь идет именно о глокализации, то есть о превращении национального государства в конгломерат территорий, а нации в конгломерат племен и субэтносов, то о каком, и чьем именно суверенитете можно вести речь?

В преамбуле нашей Конституции говорится: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, соединяя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ».

Как человек, стоявший у истоков конституционного строительства, могу ответственно заявить, что первоначально в этой преамбуле предполагалось сказать еще и об исторической роли православия в формировании российской культурной общности. Но затем эти строки были вычеркнуты из проекта. Но точно так же исчезли первоначально содержавшиеся строки о христианских истоках европейской культуры и в документах, призванных достроить объединенную Европу.

Подчеркиваю, что обсуждаю здесь не религиозную идентичность, а идентичность культурную. Если у нас нет этой общей идентичности, то что есть? Я, опять-таки, никоим образом не намерен проблематизировать иные религиозно-культурные идентичности народов, населяющих нашу страну. Потому что для всех этих народов ясно то, что сформированный на нашей территории союз народов был построен на принципе православной симфонии. Которая предполагает, что каждый культурный и религиозный голос бесконечно ценен для человечества и должен быть обозначен и услышан.

В связи с этим позволю себе напомнить известную заочную полемику великого русского поэта Федора Тютчева с объединителем Германии Отто фон Бисмарком. На знаменитое высказывание Бисмарка «Не словами, но кровью и железом будет объединена Германия» Тютчев ответил следующими, не менее знаменитыми, строками:

«Единство, — возвестил оракул наших дней, —

Быть может спаяно железом лишь и кровью...»

Но мы попробуем спаять его любовью, —

А там увидим, что прочней...

Вопрос «что прочней» до сих пор остается открытым. И, конечно, в нашей очень непростой истории – железа и крови тоже хватало. Однако несомненно то, что Россия – одна из очень немногих развитых стран мира, в которой невероятное культурно-религиозное разнообразие народов сохранилось не в своем новодельном «этнографическом» варианте, а в своей исторической глубине и полноте.

Причем оно сохранялось и в имперское, и в советское время именно под знаком «русской православной симфонии». Огромная слабозаселенная страна иначе, только лишь железом и кровью, удержаться от распада просто не могла. Ее удерживало именно это «поле тяготения» порожденной православием симфонической русской культуры. Ее скрепляла именно задаваемая этой культурой единая идентичность.

Триумф глобализации, о котором очень настойчиво говорили недавно и продолжают говорить до сих пор, не состоялся. Более того, исследователи глобальных процессов отмечают, что повторяющиеся глобальные кризисы с каждым разом все настойчивее разворачивают мировое сообщество от тенденций глобализации к тенденциям восстановления национальных идентичностей. Да и альтернативная модель будущего многополярного мира, по сути, почти всегда рассматривается не как перспектива создания на планете немногочисленных «супергосударственных» монстров, а именно как система союзов национальных суверенных государств.

Но и модель глокализации, которую пытаются строить в Европе в формате «Европы регионов», дает явные сбои. Под давлением открытых глобализацией миграционных процессов региональные идентичности гаснут, но при этом возвращаются идентичности национальные. Причем, как мы видим, все чаще в острых и грубых ксенофобских и праворадикальных формах, взывающих к культурной и социальной полноте национального суверенитета.

В таком случае оказывается, что для будущей структуры нашего глобального мира пока ничего, кроме национальных идентичностей, построенных на классическом единстве культуры, истории и образа жизни, – не придумано. Как не придуманы и какие-либо иные правовые конструкции, кроме национальных Конституций, которые способны обеспечить устойчивое существование государств в бурлящем разнообразными рисками мире. И потому я убежден, что построенную на вестфальских принципах мировую систему суверенных государств, объединенных ООН, рано сдавать в архив.

В обсуждаемом мною здесь смысле процесс распада СССР стал для России очень болезненным. Поскольку новая страна, став правопреемником прежней, настолько кардинально изменила государственный, экономический и социальный строй, что не сумела в полной мере унаследовать и устойчиво воспроизводить прежнюю российскую симфоническую идентичность. И это обстоятельство, как мы видим, создает и в сфере государственного управления, и в сфере правопорядка и защиты конституционных прав граждан очень много проблем.

Именно на пути восстановления этой идентичности, как преемственной симфонии народов России, – находится решение большинства наших стратегических политических, социальных, экономических, правовых проблем.

Однако о таком восстановлении нельзя просто объявить. На него потребуется очень много, сосредоточенно и ответственно, работать.