Глава 6. Если мы завтра заболеем, то пиздец будет всем, потому что я начну себя винить за то, что вытащил его в дождь на улицуЕсли мы завтра заболеем, то пиздец будет всем, потому что я начну себя винить за то, что вытащил его в дождь на улицу, да еще и зимой. Да еще и под ливень. Сильный. Блять. Я уже себя виню. Вы видели меня, когда я себя виню? А я видел, в мыслях у людей. Я, как ураган, крушу все подряд, хотя плохо должно быть только мне. Так что я не знаю, почему я его не отпустил. Он такой живой, такой горячий, такой настоящий, добрый, его мысли отличаются от всех ровно тем, что мне их так сложно слушать. Не в прямом смысле тяжело, я могу сделать это по своему желанию, просто они слишком мудрые. Хотя. С другой стороны, его мысли наивные, даже слишком. В мыслях он так сильно хочет меня обнять, я ему нравлюсь. Я хотел бы подойти к нему, шепнуть на ушко что-то типа: «Я тебя тоже очень-очень люблю», но это, как минимум, выглядело бы странно, потому что я знаю, как он меня хочет, но не должен. Все должно быть обычно, но так не будет. Потому что мне не суждено быть логичным, я следую мыслям, а не логике. Причем не моим мыслям. Мне некуда девать свою интуицию и логику, я их не использую, эти дамы мне чужды. А еще я хочу обнимать его сильнее, чтобы не говорить о том, как люблю, а показать. Может, это будет менее странным?
А нет, я все еще стою и обнимаю его, хотя дождь ебашит не по-детски. «Не знаю почему, но мне сейчас тепло. Гораздо теплее, чем до того, как он это сделал» - я улыбнулся, но он этого не увидел. Я в последний раз сильно-сильно его прижал, но, опасаясь, что Фрэнк не только простудится, но и умрет от удушения, я отпустил его, немного отталкивая от себя. - Пошли в магазин, Рэй нас согреет, - с улыбкой до ушей, сказал я, опять хватая беднягу за руку и утаскивая за собой в сторону магазина. Мне было так сложно сдерживать свою нетерпимость, я хотел, чтобы время шло быстрее. Если я уже был готов рассказать Фрэнку кто я, как сильно его люблю, то он пока еще не готов это услышать. Не сегодня. Тогда пускай это «сегодня» наступит как можно быстрее. Зайдя в теплое помещение, мы громко выдохнули, потому что перепад температуры был очень резкий. Ощущение горячего тепла как будто ударило в нас. - Ребят, вы издеваетесь? Я только вытер болото Уэя! Как дети малые, блять, я вам не уборщица. - Рэй, мы все вытрем, честное слово, правда-правда, - для эпичности, я сказал то же самое одновременно с ним. Люблю использовать свой дар в личных целях. Фрэнк посмотрел на меня удивленным взглядом и снова начал смеяться. Вы у кого-нибудь видели такой заразительный смех, что даже самый суровый в этот момент Кучерявик не устоял? - Ладно, ребят, я сейчас вам принесу зонтик, и вы попретесь домой, но чтобы завтра все были здоровыми, окей? – резко подобрел Торо и мы радостно воскликнули. Рэй вынес нам зеленый, по цвету скорее наркоманский, зонтик и выставил нас обратно под дождь. Только Рэй не предусмотрел, что нас двое, а зонтик один. Все обстоятельства мне нравились, но все равно было очень рано. Очень рано, чтобы открыть ему это, слишком рано. - Вот блин, - сказал я, раскрывая его над нашими головами. «Было бы логично пригласить его ко мне, но…» Если ему было логично это, то мне логично, то же самое. - Фрэнк… - Джерард… Ладно, давай ты, ты первый сказал, - он смутился и разочаровался, опустив голову вниз. - Боже, какой ты стесняшка. Пошли ко мне, с Майкосом в приставку рубиться и горячий чай пить. Правда, этот раздолбай может спать, ну да посрать. Ну как, согласен? – он просиял, хихикнув. - Ага. Тебе 25 лет и ты рубишься в приставку? – спросил он тут же, когда я двинулся с места в сторону дома. Мне лично было плевать, что мне очень холодно, меня больше волновало, что этот мелкий рядом со мной трясется как осиновый лист. - Ага, - так же, как и он, ответил я. - Дай пять, ты прямо как я, - мы залились дружным смехом, шагая по мокрой улице. Ему было все равно, что его обувь представляла собой бассейн с водой, а мне было все равно, что завтра я слягу с температурой. Бывает же настолько все равно?
|
