Соборное посланіе

С вятейшему всехъ владыке и блаженнейшему брату и сослужителю Сергію, архіепископу и патріарху константинопольскому, Софроній, безполезный рабъ святаго города Христа Бога нашего.

О тцы! отцы! всеблаженнейшіе! какъ мне любезна теперь тишина, и гораздо любезнее, чемъ прежде, потому что свободный отъ занятій изъ тишины я попалъ въ бурю делъ и обуреваюсь земными делами. Отцы! отцы! боголюбезные! какъ мне пріятно теперь ничтожество, и несравненно пріятнее, чемъ прежде, потому что изъ навоза, грязи и несказаннаго и великаго ничтожества я взошелъ на іерархическій тронъ. Я вижу также поднявшуюся волну и за волною следующую опасность. Потому что пріятное не кажется такъ пріятнымъ, пока не испытано и не узнано непріятное, какъ представляется оно по испытаніи и по наступленіи горькаго. Такъ здоровье весьма желательно тому, кто болитъ после того, какъ былъ здоровъ; такъ тишина весьма пріятна тому, кто обезпокоенъ после тишины; такъ богатство весьма любезно тому, кто после богатства терпитъ бедность. И такимъ образомъ иной видитъ то, чтo происходитъ, (видитъ), что оно и существуетъ и всегда остается по физическимъ и существеннымъ свойствамъ такимъ же, какимъ казалось и до испытанія противоположнаго, и однакожъ то, чтo существуетъ по испытаніи этого последняго, привлекательнее и гораздо дороже (кажется) тому, кто испыталъ это, хотя бы (то, чтo происходитъ по испытаніи противоположнаго) не было что нибудь особенное, и пріятнейшее, и гораздо более желательное. Это весьма ясно показываетъ намъ и достохвальный Іовъ, испытавшій то и другое, и произнесшій справедливые приговоры, и могущій быть правдивымъ судіею сказаннаго нами, и произнести безпристрастный и неподкупный приговоръ. Итакъ чтo говоритъ этотъ адамантовый подвижникъ, потерявшій пріятное и погрузившійся въ непріятное? Кто мя устроитъ по месяцамъ прежднихъ дней, въ нихже мя Богъ храняше? Якоже егда светяшеся светильникъ Его надъ главою моею, егда светомъ Его хождахъ во тме: Егда бехъ тяжекъ въ путехъ, егда Богъ посещеніе творяше дому моему: Егда бехъ богатъ зело, окрестъ же мене раби: Егда обливахуся путіе мои масломъ кравіимъ, горы же мои обливахуся млекомъ: Егда исхождахъ изъутра во градъ, на стогнахъ же поставляшеся ми престолъ. Видяще мя юноши скрывашася, старейшины же вси воставаша. Велможи же преставаху глаголати, персть возложше на уста своя. Слышавшіи же блажиша мя (Іов. 29, 2–10). Следовательно и я, блаженнейшіе, достойно буду взывать съ Іовомъ, пять разъ оставшимся победителемъ, будучи побуждаемъ воспоминаніемъ о прежнихъ благахъ. Это была жизнь тихая и молчаливая, и ничтожество, не знавшее никакой бури: кто мя устроитъ по месяцамъ прежднихъ дней, въ нихже мя Богъ храняше безпечальнымъ, якоже егда светяшеся светильникъ Его надъ главою моею, когда я проводилъ жизнь мирную и безмятежную? егда светомъ Его хождахъ во тме; когда я собиралъ плоды молчанія, когда я былъ обремененъ отростками тишины: когда я въ изобиліи вкушалъ произрастенія душевнаго спокойствія; когда я услаждался цветами беззаботности; когда я былъ увенчанъ бутонами безбоязненности; когда я веселилъ свою душу радостями беззаботности: когда я наслаждался земною бедностію; когда я возделывалъ борозды безопаснаго навоза; когда я переплывалъ море не знающей бурь бедности; когда я наслаждался красотами бедной кельи; когда я вкушалъ медоточивую манну земной пищи, и когда на самого меня можно было смотреть, какъ на какого–то другаго Израиля; когда я безропотно и съ благодарностію въ душе въ изобиліи вкушалъ пищу мирную и небесную. Итакъ поелику, мудрейшіе, это и бoльшее этого случилось со мною, троекратно оскорбленнымъ, вследствіе великой необходимости и принужденія со стороны боголюбезныхъ клириковъ, и достопочтенныхъ иноковъ, и верующихъ мірянъ, которые все суть граждане святаго города Христа Бога нашего, насильно принудившихъ меня и жестокостію заставившихъ (принять епископскій санъ): то я и не знаю и не понимаю, какое (достойное) наказаніе (понесу), чтобы умилостивить васъ, всесвятые, и склонить васъ, не только чистыми молитвами ко Господу живо содействовать мне, такъ обуреваемому и находящемуся въ опасности, и укреплять меня, впавшаго въ малодушіе, но и наставлять меня въ богодухновенномъ ученіи для практическаго руководства. (Сделайте для меня) это, какъ отцы и родители, а также и какъ братья и единокровные. Итакъ дайте мне отечески и братски просимое, потому что моя просьба справедлива, а я буду следовать вашему руководству и вступлю съ вами въ союзъ, какимъ вера соединяетъ единомыслящихъ, надежда объединяетъ правомыслящихъ и любовь связуетъ богомыслящихъ. Эта трехсоставная веревка, свитая изъ этихъ трехъ божественныхъ добродетелей, не знаетъ разрушенія, не допускаетъ разрыва, не терпитъ разделенія; напротивъ она неразделима, приводитъ къ одному благочестію пребывающихъ въ этомъ божественномъ союзе ея. А за темъ некоторое апостольское и древнее преданіе, существующее во всехъ святыхъ церквахъ, находящихся во всей вселенной, служило руководствомъ къ тому, какъ возводимые въ іерархическое достоинство должны искренно во всемъ приноравливаться въ темъ, которые прежде ихъ занимали іерархическія степени, какъ мудрствовать и какъ содержать веру, которую мудрейшій Павелъ передавалъ имъ весьма точно, чтобы они ненапрасно совершали свои подвиги, потому что если бы въ чемъ–либо была неправа ихъ вера, то все теченіе ихъ было бы тщетно. Такъ этотъ божественный (Павелъ), слышавшій божественные звуки, и самое небо имевшій своимъ руководителемъ, и преждевременно сделавшійся созерцателемъ рая, и слышавшій слова необъяснимыя для другихъ людей, боялся и трепеталъ, и, какъ самъ онъ говоритъ, страшился, чтобы, проповедавши спасительную проповедь другимъ, самому какимъ–либо образомъ не сделаться недостойнымъ. Поэтому и въ Іерусалимъ восходилъ этотъ небесный ученикъ Христовъ, и поклонился бывшимъ прежде него божественнымъ ученикамъ, и проповедуемое имъ евангельское ученіе заявилъ темъ, которые считались предшественниками прочихъ, и сделалъ ихъ общниками этого ученія, темъ самымъ пріобретши твердую опору для себя и для техъ, кто после него принимаетъ его ученіе, и соделавшись прекраснымъ образцомъ спасенія для всехъ, желающихъ идти по следамъ его. И мы, рабски держась этого обычая и считая прекраснымъ закономъ все, что въ древности совершалось прилично, въ особенности же подтвержденное апостольскимъ наставленіемъ, пишемъ о томъ, какъ содержимъ веру, и къ вамъ, богомудрые, посылаемъ на благоусмотреніе, чтобы, не прелагая вечныхъ пределовъ, положенныхъ нашими отцами, въ глазахъ знающихъ показаться могущими и имеющими силу не только тщательно различать истинное ученіе отъ ложнаго, но и восполнять недостающее ради совершенной любви во Христе. Итакъ я буду говорить то, что отъ начала изучилъ, будучи рожденъ и воспитанъ во святой вселенской Церкви, и что съ детскихъ летъ привыкъ думать, и что слышалъ изъ вашей, богодухновенные, проповеди.

И такъ, блаженные, я верую, какъ и первоначально веровалъ, во единаго Бога Отца, вседержителя, совершенно безначальнаго и вечнаго, творца всего видимаго и невидимаго. И во единаго Господа Іисуса Христа, Сына Божія единороднаго, вечно и безстрастно рожденнаго отъ самого Бога и Отца, и не знающаго другаго начала, какъ только Отца, и получившаго?постась не откуда–либо изъ другаго источника, какъ отъ Отца, единосущный светъ отъ света, совечнаго Бога истиннаго отъ Бога истиннаго. И во единаго Духа Святаго, исходящаго отъ Бога Отца, котораго надобно признать и светомъ и Богомъ, и истинно совечнымъ Отцу и Сыну, единосущнымъ и единоестественнымъ, и имеющимъ тоже существо и естество, а равно и божество. Въ Троицу единосущную, единочестную и единопрестольную, единоестественную, одинаковую по естеству и одинаковую по славе; во единое божество, имеющее одно общее главенство (????????????????), и во единое соединяемое общее господство, не знающее ни личнаго сліянія, ни?постаснаго разделенія. Потому что мы веруемъ въ Троицу въ единице, и прославляемъ единицу въ Троице: въ Троицу, потому что три?постасти, а въ единицу по единичности Божества. Святая Троица исчисляется по личнымъ?постасямъ, а всесвятая единица не знаетъ никакого исчисленія. И Она делится неразделимо, и неслитное допускаетъ соединеніе. Разделяясь по исчисляемымъ?постасямъ и исчисляясь по личнымъ особенностямъ, Она соединяется съ темъ же существомъ и естествомъ и не допускаетъ полнаго разделенія. Едина есть и несоставная единица и не допускаетъ никакого исчисленія по отношенію къ сущности. Мы не видя веруемъ во единаго Бога, потому что ясно проповедуемъ одно Божество, хотя Оно и познается въ троичности лицъ. И мы возвещаемъ объ единомъ Господе, потому что верно знаемъ, что одно господство, хотя оно и познается въ трехъ?постасяхъ. Такъ какъ Богъ, какъ Богъ, есть единъ и божество едино, то Онъ не делится и не распадается на трехъ боговъ и не переходитъ въ три божества. Такъ какъ единъ Господь, какъ единый Господь, то Онъ не разлагается и не переходитъ въ трехъ господовъ, и не обнаруживается въ трехъ господствахъ. Это — нечестивое ученіе аріанъ: оно делитъ единаго Бога на неравныхъ боговъ и одно божество разделяетъ на неравныя божества, а равно одно господство разлагаетъ на три разнородныхъ господства. Хотя единый Богъ и троиченъ и познается (въ Троице), и возвещается въ трехъ?постасяхъ, и почитается въ трехъ лицахъ, и называется Отцомъ, Сыномъ и Святымъ Духомъ, однакожъ Онъ не называется сложнымъ, или составнымъ, или слитнымъ, а также сливающимъ самого Себя въ одну?постась и соединяющимъ въ одно лице, не допускающее исчисленія. Это — беззаконное ученіе савелліанъ; оно сливаетъ три?постаси въ одну и смешиваетъ три лица въ одно. Где же, нечестивейшіе, Троица, если, по вашему мненію, Троица сводится въ одно лице, и если Она стекается въ одну слитную?постась? Или где, безумнейшіе, единица, если единица сводится къ тремъ сущностямъ, и распространяется въ три естества и размножается въ три божества? То и другое для православныхъ нечестиво, и совершенно несогласно съ благочестіемъ — ни единичность относительно?постасей, ни троичность относительно естествъ. Одно тотчасъ склоняется къ іудейству и увлекаетъ за собою того, кто говоритъ такъ; а другое уклоняется къ язычеству и съ собою увлекаетъ того, кто говоритъ это. И следовательно или совершенно язычествуетъ тотъ, кто безумно говоритъ это (последнее) съ Аріемъ, или іудействуетъ тотъ, кто нечестиво принимаетъ первое вместе съ Савелліемъ. Поэтому хорошо богословами постановлено, чтобы мы благоразумно считали единицу однимъ и единственнымъ Божествомъ, имеющимъ тоже единосущное и естественное господство, а Троицу тремя неслитными?постасями, различающимися тречисленнымъ личнымъ отличіемъ, чтобы «одно» ничуть не было темъ, чемъ оно было у Савеллія, который везде виделъ одно и удалялъ всякое?постасное множество; а также чтобы (выраженіе) «три» не оправдывало (подобнаго выраженія) у Арія, у котораго три мыслятся совершенно (отдельными сущностями), устраняющими всякое выраженіе объ единстве божества, существа и естества. Итакъ мы, какъ научились мыслить единаго Бога, также и приняли (за правило) исповедывать единое Божество. И какъ мы научились почитать три?постаси, также точно мы наставлены прославлять и три лица, зная, что единый Богъ есть не другой (отличный) отъ этихъ трехъ лицъ, и также зная, что эти три единосущныя лица Троицы, которыя суть Отецъ, Сынъ и Святый Духъ, суть не другія (отличныя) отъ едннаго Бога. И поэтому мы проповедуемъ, что эти три, въ которыхъ находится Божество, суть одно, и возвещаемъ, что это одно есть три, въ которыхъ находится Божество, или, точнее и яснее сказать, которые суть Божество и познаются (какъ Божество). Потому что одно и тоже есть и одно и (въ тоже время оно) верою принимается за три, и прославляется какъ три и возвещается истинно какъ одно. И одно принимается какъ три не потому, что оно одно, а три называются однимъ не потому, что они три. Это было бы странно и совершенно полно всякаго неразумія. Тоже самое исчисляется и не допускаетъ исчисленія: исчисляется относительно трехъ?постасей своихъ, а не допускаетъ исчисленія по отношенію къ единичности Божества, потому что единичность сущности и естества совершенно не допускаетъ исчисленія, чтобы не ввести различія (въ понятіе) Божества, а затемъ чтобы сущности и естества и единоначалія (?????????) не обратить въ многобожіе. Потому что всякое число имеетъ спутникомъ своимъ различіе, а всякое различіе и различеніе влечетъ за собою и сродное себе число. Итакъ блаженная Троица исчисляется не сущностями, или естествами, или различными божествами, или тремя господствами. Да не будетъ этого; такъ безумно думаютъ аріане, вводящіе почитаніе новаго трехбожія и пустословящіе, будто (въ Боге) три сущности, и три естества, и три господства, а равно и три божества. А (исчисляется Она)?постасями, и разумными совершенными свойствами, которыя существуютъ сами по себе, разделяются относительно числа, но не делятся по отношенію къ божеству. Поэтому всесвятая Троица делится нераздельно и опять соединяется раздельно. Потому что, имея деленіе по отношенію къ лицамъ, Она остается неделимою и неразрывною по существу и естеству, равно и но божеству. И поэтому мы не говоримъ: три бога, и не прославляемъ трехъ естествъ въ Троице, и не проповедуемъ, что въ Ней три сущности, и не исповедуемъ трехъ божествъ, ни единосущныхъ, ни имеющихъ различныя сущности, ни имеющнхъ одно, ни разныя начала (происхожденія); чтo проповедуется о Ней единично, въ томъ мы не допускаемъ множественности, а также не дозволяемъ кому–либо разделять единство Ея. Мы ни трехъ какихъ–либо боговъ не знаемъ, ни трехъ какихъ–либо естествъ, или трехъ какихъ–либо сущностей, или трехъ какихъ–либо бижествъ не признаемъ, ни однородныхъ, ни разнородныхъ, ни одинаковыхъ, ни различныхъ по (внешнему) виду; даже совершенно не знаемъ ни боговъ, ни сущностей, ни божествъ, и не знаемъ, кто–бы зналъ ихъ, но и принимающаго ихъ, или помышляющаго объ нихъ, и знающаго ихъ подвергаемъ анафемамъ. Мы знаемъ одно начало, одно божество, одно царство, одну власть, одну силу, одно действіе, одну волю, одно хотеніе, одно господство, одно движеніе, которое для всего явившагося после него служитъ (силою) или творческою, или промыслительною, или поддерживающею, или охраняющею; одно господство, одну вечность, и все, чтo есть въ трехъ личныхъ?постасяхъ единичнаго и несоединимаго съ одною сущностію и естествомъ. Мы не сливаемъ?постасей и не сводимъ ихъ въ одну?постась. А также не разделяемъ одной сущности и не разсекаемъ ее на три сущности и не делимъ для этого единаго божества. Но (для насъ) одинъ Богъ, одно божество, сіяющее въ трехъ?постастяхъ, и три?постаси и (три) лица, познаваемыя въ одномъ божестве. Поэтому Отецъ есть совершенный Богъ, Сынъ совершенный Богъ, Духъ Святый совершенный Богъ, такъ какъ каждое изъ этихъ лицъ имеетъ тоже и единое, неделимое, не имеющее недостатка и совершенное божество. И такъ какъ Онъ Богъ, то каждое (изъ этихъ лицъ), если разсматривать Его само по себе, остается темъ же, между темъ какъ умъ делитъ и неделимое. Такъ Отецъ и Сынъ и Святый Духъ не называются какъ одно, другое и третіе, и потому богонаученными они проповедуются какъ Богъ, Богъ и Богъ: но эти три суть единъ Богъ, потому что Отецъ не другой Богъ, и Сынъ не другой Богъ, и Духъ Святый не другой Богъ, такъ какъ Отецъ не есть другое естество, и Сынъ не другое естество и также Духъ Святый не другое естество. Это и многихъ и различныхъ боговъ выдумываетъ (умъ нашъ); но Отецъ есть Богъ, и Сынъ Богъ, а равно Богъ же и Святый Духъ, такъ какъ одно божество нераздельно и вполне наполняетъ три лица и въ каждомъ изъ нихъ находится вполне и совершенно. Божество не допускаетъ деленія и въ (каждомъ изъ) трехъ лицъ (оно находится) вполне и совершенно, а следовательно не по частямъ и не отчасти наполняетъ ихъ, но въ каждомъ (изъ нихъ) оно находится полнейшимъ образомъ, и, оставаясь единымъ, является въ трехъ лицахъ. И хотя находится въ трехъ?постасяхъ, однако–же не влечетъ за собою множества божествъ, чтобы не потерпело какого–либо телеснаго разделенія совершенно безстрастное и безтелесное и не могущее переносить того, чтo свойственно творенію. Итакъ Отецъ, будучи Богомъ Отцомъ и не будучи уже ни Сыномъ, ни Святымъ Духомъ, по существу есть тоже, что и Сынъ, и по естеству тоже, что и Духъ Святый. И Сынъ, будучи Богомъ Сыномъ и не будучи уже ни Отцомъ, ни Святымъ Духомъ, по естеству проповедуется темъ же, чемъ и Отецъ, и по существу созерцается темъ же, чемъ и Духъ Святый. И Духъ Святый, будучи Богомъ Духомъ Святымъ и не будучи разсматриваемъ какъ Отецъ и не будучи принимаемъ за Сына, по существу верою пріемлется за тоже, чтo и Отецъ, и по естеству проповедывается темъ же, чемъ и Сынъ. Последнее — по естеству и по тождеству существа и по сродству сущности, а первое — по различію свойствъ трехъ (лицъ) и по неодинаковости личныхъ свойствъ, характеризующихъ каждое лице несліянно. Какъ каждое изъ нихъ имеетъ неотъемлемое (названіе) «Богъ», также точно имеетъ неизменное и постоянное, остающееся темъ же и личное характеристическое свойство, ему одному присущее, отличающее его отъ другихъ лицъ, въ силу котораго единоначальная и единочестная, единосущная и единопрестольная Троица пребываетъ неслитною. Итакъ Троица есть Троица совершенная не только по совершенству единаго божества, но Она и пресовершенна и пребожественна, славою и вечностью и царствомъ неделима и неотчуждаема. Нетъ въ этой Троице ничего ни сотвореннаго, ни служебнаго, ни привходящаго, чего бы не было прежде и что привзошло бы после. Итакъ никогда Отецъ не былъ безъ Сына, ни Сынъ безъ Духа, но всегда была таже непреложная и неизменная Троица. И о святой и единосущной, вечной и изначальной, всезиждительной и царственной Троице какъ я думаю, прославляю и почитаю ее, чтобы сказать кратко, я вамъ ясно и наглядно изложилъ. Больше этого ничего не допускаетъ сказать сокращеніе этихъ соборныхъ определеній (????????). А какъ содержу я (ученіе) и какъ думаю и какъ научился отъ святыхъ и, по вашему мненію, богодуховенныхъ отцовъ, проповедывать о человеколюбивомъ и преславномъ воплощеніи одного отъ этой всечестной Троицы, Бога Слова и Сына, то есть, о величайшемъ уничиженіи и о божественномъ и боготворящемъ снисхожденіи къ намъ земнымъ, это, какъ предъ самою истиною, видящею все, я изложилъ въ этомъ соборномъ посланіи и посылаю на ваше всемудрое усмотреніе.

Ве рую, святейшіе, и относительно того, какъ Богъ Слово, единородный сынъ Отца, прежде вековъ и временъ безстрастно рожденный отъ самого Бога и Отца, сжалившись и умилосердившись надъ нашимъ человеческимъ паденіемъ, по добровольному хотенію, и по воле Бога родителя, и по божественному соизволенію Духа, не разлучившись отъ недръ рождающаго, снизшелъ къ намъ уничиженнымъ. Потому что Онъ какъ одно и тоже хотеніе имеетъ съ Отцомъ и Духомъ, такъ и существо неограничное и естество непостижимое; Онъ никакимъ образомъ не (можетъ быть) описуемъ, и не переменяетъ места подобно намъ, по естеству можетъ производить божественныя действія и вошелъ въ неискусобрачную, украшенную чистотою девства, утробу святыя, преславныя, и богомудрыя, и чистыя отъ всякой скверны по телу и по душе и по мысли, Маріи; воплощается безплотный, и принимаетъ нашъ образъ, будучи по божественному существу, чтo касается образа и вида, не имеющимъ образа, и подобно намъ воплощается безплотный, и делается истиннымъ человекомъ Тотъ, кто познается какъ вечный Богъ. И находящійся въ недрахъ вечнаго Отца является носимымъ въ материнской утробе, и неограниченный временемъ принимаетъ временное начало. Не воображаемо Онъ соделался всемъ этимъ, какъ это кажется безумнымъ манихеямъ и валентиніанамъ; но истинно и на самомъ деле отказался (???????) отъ отеческой и собственной воли и воспринялъ весь составъ (??????) нашъ, то есть, единосущную намъ плоть и разумную душу, однородную нашимъ душамъ, и умъ, совершенно одинаковый съ нашимъ умомъ. Потому что это есть человекъ и познается (какъ человекъ). И Онъ соделался по–истине человекомъ со времени этого высочайшаго зачатія отъ пресвятой Девы. Онъ благоволилъ быть и называться человекомъ, чтобы подобнымъ было очищено подобное, и однороднымъ спасено однородное, и сроднымъ прославлено сродное. Поэтому Дева избирается святая, освящается и тело и душа ея, и такимъ образомъ она служитъ воплощенію Творца, какъ чистая, невинная и непорочная. Итакъ Богъ Слово воплощается, какъ свойственно намъ, не чрезъ соединеніе съ прежде созданной плотію, или чрезъ соединеніе съ прежде образованнымъ и самостоятельно существовавшимъ до того времени теломъ, или чрезъ соединеніе съ прежде существовавшею душею; напротивъ они тогда только получили свое бытіе, когда съ ними соединился самъ Богъ Слово; естественно, что они соединились одновременно съ началомъ своего существованія и сами по себе до истиннейшаго снисхожденія къ нимъ Слова никогда не существовали, но имеютъ существованіе, совпадающее (по началу) съ естественнымъ снисхожденіемъ Слова; ни на мгновеніе ока существованіе ихъ не предшествовало снисхожденію Его, какъ это шумно выражаетъ (??????) Павелъ самосатскій и Несторій. (Плоть Іисуса Христа) вместе (соделалась) и плотію (просто) и вместе плотію Бога Слова; вместе (просто) одушевленною разумною плотію, вместе также и одушевленною разумною плотію Бога Слова. Въ Немъ (получила) она свое бытіе и не имела бытія сама по себе. Все это (чтo входитъ въ составъ человеческой природы въ Іисусе Христе) приведено было въ бытіе одновременно съ зачатіемъ Слова и соединилось Ему въ?постась одновременно съ темъ, какъ приведено было въ бытіе, — бытіе истинное, а не частичное, не допускающее деленія, не принимающее ни измененія, ни сліянія. Имъ (Іисусомъ Христомъ) оно приведено въ бытіе, въ Немъ и съ Нимъ получило существованіе и вместе съ Нимъ составлено. Оно не допускаетъ решительно нисколько времени, въ которое бы оно имело существованіе прежде неслитнаго и нераздельнаго соединенія. Итакъ Слово, воплотившись отъ непорочныхъ и девическихъ кровей всесвятыя и непорочныя Девы Маріи, сделалось поистине человекомъ; хотя Оно и было носимо въ девическомъ чреве и исполнило время законнаго чревоношенія, во всемъ естественномъ и не имеющемъ греха уподобилось намъ людямъ и не презрело нашей низости, весьма сильно подверженной страстямъ, однакожъ родилось какъ Богъ въ человеческой плоти, равно какъ и въ (человеческомъ) образе, въ (плоти) имеющей душу разумную и безтелесную; эту плоть само Оно оживотворило въ Себе самомъ разумнымъ духомъ, а не другой кто. И родившую Деву Оно само соблюдаетъ и показываетъ ее въ собственномъ смысле и воистину Богородицею, хотя бы и бесился сумасбродный Несторій и плакало и рыдало и выло его богопротивное воинство и опять снова терзалось вместе съ нимъ. Потому что родившійся отъ Девы, святыя Богородицы Маріи, былъ Богъ, принявшій ради насъ второе и временное рожденіе после перваго своего и вечнаго рожденія отъ Отца, — рожденіе естественное и несказанное, хотя воплотившійся и рождался для того, чтобы уподобиться намъ плотскимъ. Онъ воспевается какъ всецелый Богъ, Онъ же принимается какъ всецелый человекъ; Онъ же признается какъ совершенный человекъ, потому что Онъ имелъ единеніе двухъ естествъ: божества и человечества, и познавался въ двухъ совершенныхъ естествахъ: божестве и человечестве. Потому что ни соединенію не способствовало какое–либо измененіе или смешеніе, ни различіемъ и двойственностью естествъ или существъ после соединенія не вводится разделеніе и разсеченіе; хотя это (последнее) и печалитъ безумнаго Несторія, а то (первое) приводитъ въ изступленіе безразсуднаго Евтихія. Соединяющееся между собою?постасно не принимаетъ измененія, не познаетъ разделенія, не знаетъ того, чтo достунно сліянію, и не допускаетъ признаковъ сеченія. Чтo, какъ известно, (допускаютъ) невежды Евтихій и Несторій и не знающіе силы?постастнаго соединенія, по которой Слово воплотилось и плоть одушевленная и разумная неизменно обожилась: одинъ увлекаетъ въ море сліянія, а другой уноситъ въ пропасть разделенія. И поэтому одинъ избегаетъ исповедывать двойственность естествъ, а другой затрудняется исповедывать одно воплощенное естество Бога Слова и боится говорить, что у Него одна составная?постась: они беглецы, боящіеся страха тамъ, где нетъ никакого страха. Мы же, мужественною мыслію отогнавши безуміе, рабски (следующее) тому и другому изъ нихъ, и безбоязненно утвердившись на камне благочестія, проповедуемъ?постасное снисхожденіе Слова въ плоть, отъ насъ (заимствованную) разумную и одушевленную, и воплотившееся Слово почитаемъ за единаго Христа и Сына, и говоримъ, что у Него едина составная?постась, и возвещаемъ, что Онъ въ двухъ естествахъ, и веруемъ, что у этого Бога Слова два рожденія: одно отъ Бога Отца, которое знаемъ какъ неограниченное временемъ и вечное, а другое отъ Богородицы Матери, которое признаемъ за новое и происшедшее во времени; и прославляемъ одно воплотившееся въ Немъ естество Бога Слова, но не такъ, какъ говорятъ Аполлинарій, Евтихій и Діоскоръ, но такъ, какъ передалъ намъ мудрый Кириллъ. Кроме того мы говоримъ, что сохранились особенности естествъ, и возвещаемъ различіе соединившихся, какъ называемое естественнымъ и состоящее въ качестве, такъ и мыслимое въ существенномъ и заключающееся въ количестве. И мы ни Несторіева сеченія не боимся, ни Евтихіева измененія не уважаемъ. Потому что мы не говоримъ, какъ пустоголовый Несторій, что соединеніе относительное, и не пустословимъ, будто снисхожденіе (состоитъ) въ одинаковости чести и подобіи воли и въ порыве и одинаковости хотеній, а также не говоримъ попусту, какъ богоотверженный Евтихій, о какомъ–либо сліяніи и измененіи Бога Слова и разумно одушевленной плоти, или о соединеніи естествъ и сущностей и образовъ, изъ которыхъ во Христе произошло чудесное сочетаніе. Поэтому, идя путемъ царскимъ и среднимъ, мы отвращаемся сліянія и ненавидимъ разсеченіе, а душевно почитаемъ одно неслитное и вместе нераздельное соединеніе божества и человечества, которое одно и можетъ быть допущено при естественномъ и?постасномъ соединеніи. Взаимно соединившіяся божество и человечество сохраняли его для того, чтобы не допустить измененія и не потерпеть разделенія. Ученіе о соединеніи, разумеется, естественномъ и?постасномъ (я не знаю, кроме этого, другаго соединенія во Христе), не знаетъ различія, а разделеніе оно совершенно изгоняетъ, и пришедшее въ соединеніе сохраняетъ неизменнымъ и не допускаетъ разделенія въ соединившемся. И поэтому, называя Христа состоящимъ изъ божества и человечества, мы проповедуемъ, что Онъ и Богъ и человекъ, состоитъ изъ двухъ естествъ (?????) и двойственъ по отношенію къ естествамъ. А равно и по божеству Онъ совершенъ, и по человечеству совершенъ. Поэтому, уча, что Онъ въ двухъ естествахъ, мы изображаемъ Его Богомъ единосущнымъ Отцу и говоримъ, что Онъ также единосущенъ и Матери и намъ, какъ человекъ, что Онъ видимъ и невидимъ, также, что Онъ созданъ и несозданъ, что Онъ и плоть и безплотенъ, что Онъ и описуемъ и неописуемъ, что Онъ и земный и небесный, что Онъ разумная одушевленная плоть и божество, что Онъ явился недавно и веченъ, что Онъ и уничиженъ и превознесенъ и все, что найдется (свойственнаго) нераздельно (соединившемуся) двойственному естеству, хотя одно существовало всегда, какъ имеющее естество вечное, а другое неизменно получило бытіе ради насъ въ последнія времена, какъ воспріявшее естество человеческое. Потому что если соединеніе было неизменное и нераздельное, какъ оно и (теперь) пребываетъ неизменнымъ и нераздельнымъ, и эти два являются неизменно различными и нераздельно показываютъ различіе, то это были естества и сущности и образы, изъ которыхъ произошло несказанное соединеніе и въ которыхъ созерцается одинъ и тотъ же Христосъ. Единое, происшедшее изъ нихъ, остается единымъ; оно за темъ уже не разделяется и, не допуская разсеченія или измененія, показываетъ, изъ чего состоитъ. Это есть?постась и лице составное; оно состоитъ изъ неслитнаго смешенія и не знаетъ разделенія въ соединившемся, но сохраняетъ нераздельное бытіе и существованіе; и не два, потому что соделалось однимъ, и не слитно и не ведетъ къ одному единству и къ естественному и существенному тождеству того, изъ чего естественно составлено; но одно и въ тоже время познается и (какъ) одно и (какъ) два. Одно по?постаси и по лицу, а два по отношенію къ самимъ естествамъ и естественнымъ особенностямъ ихъ, отъ которыхъ оно и получило (возможность) быть единымъ и сохранило (возможность) оставаться по естеству двоякимъ. Поэтому Онъ, пребывая темъ же, созерцается какъ единый Христосъ, и Сынъ, и единородный, нераздельный въ обоихъ естествахъ, и естественно совершаетъ то, чтo свойственно тому и другому существу, въ силу присущаго тому и другому существеннаго качества и естественной особенности. Если Онъ имеетъ естество единичное и несовокупное, то какъ же у Него не будетъ такова же и?постась и лице? И неужели одинъ и тотъ же сталъ бы вполне совершать то, чтo свойственно тому и другому естеству? Какимъ же образомъ божество, непричастное плоти, будетъ физически совершать дела плоти? Или какимъ образомъ тело, не имеющее божества, стало бы совершать дела, по существу признаваемыя божественными? Еммануилъ же, будучи единымъ и въ одномъ и томъ же будучи темъ и другимъ, то есть, и Богомъ и человекомъ, по–истине совершаетъ свойственное тому и другому естеству, производя совершаемое Имъ одно такъ, другое иначе. Какъ Богъ, Онъ совершаетъ божественное, а какъ человекъ — человеческое. Онъ всемъ хочетъ показать Себя и какъ Бога и какъ человека, и поэтому Онъ совершаетъ и божественное и человеческое, а равно и говоритъ и произноситъ (то и другое). И не было такъ, какъ желаетъ Несторій, чтобы одинъ творилъ чудеса, а другой совершалъ человеческое и терпелъ страсти. Но одинъ и тотъ же Христосъ и Сынъ совершалъ и божественное и человеческое, — одно такъ, другое иначе, какъ учитъ божественный Кириллъ, потому что Онъ въ томъ и другомъ имеетъ власть несливаемую, но ничутъ и неразделимую. Какъ Богъ Онъ былъ веченъ и совершалъ чудеса, а какъ человекъ Онъ былъ известенъ, какъ недавно явившійся, и совершалъ уничиженное и человеческое. Потому что какъ во Христе то и другое естество сохраняетъ неизменно свою особенность, такъ и каждый образъ въ соединеніи съ другимъ — то, что ему свойстенно. Такъ Слово, (находясь) въ общеніи именно съ теломъ, совершаетъ то, чтo свойственно Слову, а тело совершаетъ то, чтo свойственно телу, тогда какъ съ нимъ находится при этомъ въ общеніи именно Слово. И это познается въ одной?постаси и отгоняетъ нечестивое сеченіе. Они не действовали отдельно, чтобы мы не подумали, что они раздельны. Пусть не торжествуетъ поэтому Несторій, безразсудно обманывающій самъ себя, потому что тотъ и другой образъ во единомъ Христе и Сыне после соединенія обоихъ (естествъ) совершалъ то, чтo было ему свойственно. Потому что онъ самъ по себе, не отделяясь отъ другаго, совершалъ то, чтo было ему свойственно. Мы прославляемъ въ Немъ не двухъ христовъ и сыновъ, изъ которыхъ одинъ, будучи Сыномъ и Христомъ по естеству, совершаетъ чудесное, а другой, будучи Сыномъ и Христомъ по благодати, совершаетъ уничиженное. Хотя мы учимъ, что два образа действуютъ вместе, каждый согласно съ своею естественною особенностью; но мы говоримъ, что одинъ и тотъ же Сынъ и Христосъ естественнымъ образомъ совершаетъ высокое и уничиженное, согласно естественному и существенному качеству каждаго изъ двухъ естествъ своихъ, потому что эти естества, пребывая неизменными и неслитными, и будучи ясно познаваемы какъ два, и будучи соединены неслитно, не были лишены этихъ (свойствъ своихъ) и являлись въ одной?постаси. Пусть не торжествуютъ напрасно Евтихій и Діоскоръ, распространители несуществующаго безбожнаго смешенія; после соединенія того и другаго естества каждое изъ нихъ совершало то, чтo ему свойственно, избегая разделенія, не принимая измененія, и сохраняя различіе по отношенію къ другому, и удерживая общеніе и соединеніе нераздельнымъ и неразрывнымъ. Поэтому, оставаясь благочестивыми и держась пределовъ православія, мы горимъ, что одинъ и тотъ же Христосъ и Сынъ совершаетъ то и другое, потому что Онъ Богъ и человекъ; и не выдумываемъ никакого смешенія. Равнымъ образомъ мы говоримъ, что тотъ и другой образъ после взаимнаго общенія совершаетъ то, чтo ему свойственно, такъ какъ въ одномъ и томъ же Христе находятся два образа, естественнымъ образомъ совершающіе то, чтo имъ свойственно. Мы ничуть не допускаемъ никакого разделенія, какъ желалъ оклеветать насъ здесь Евтихій, а тамъ Несторій, вышедшіе изъ взаимно противоположныхъ (началъ) и разделившіе воздвигнутую противъ насъ благочестивыхъ нечестивую брань. Ихъ мы считаемъ ни за что, и познаемъ въ томъ и другомъ естестве то и другое действіе, то есть, существенное и естественное, а также взаимное, нераздельно происходящее изъ того и другаго существа и естества, по причине прирожденнаго ему естественнаго и существеннаго качества, а вместе нераздельнаго и неслитнаго, сопутствующаго ему взаимнодействія того и другаго существа. Это служитъ причиною различія действій во Христе, а равно естествамъ даетъ бытіе естествъ, потому что божество и человечество суть не одно и тоже по отношенію къ присущему каждому изъ нихъ естественному качеству, хотя они и несказано соединились между собою въ одну?постась и неслитно совокупились въ одно лице, сошедшись и соединившись между собою?постасно, соделали для насъ одного и тогоже и Христомъ и Сыномъ. Богъ Слово есть Богъ Слово, а не плоть, хотя Онъ и принялъ плоть разумно одушевленную и соединилъ ее?постасно естественнымъ соединеніемъ. Эта плоть есть плоть разумно одушевленная, а не Слово, хотя она и созерцается какъ плоть Бога Слова. Поэтому после естественнаго и неслитнаго, то есть, истиннаго и?постастнаго соединенія, они не показываютъ этого действія безразличнымъ но отношенію къ тому и другому, и мы не называемъ этого действія ихъ единымъ и единственнымъ или существеннымъ и естественнымъ и совершенно безразличнымъ, чтобы не соединить ихъ насильно въ одну сущность и въ одно естество, которое последователи акефаловъ сделали предметомъ забавы и въ самыхъ речахъ безстыдно называютъ его составнымъ. Какъ мы исповедуемъ то и другое естественное действіе въ томъ и другомъ существе и естестве, изъ которыхъ для насъ соделалось во Христе неслитное соединеніе и соделало единаго Христа и Сына всецелымъ Богомъ, котораго надобно признавать также и всецелымъ человекомъ, чтобы намъ не слить неслитно соединеныхъ естествъ, хотя изъ действій и однихъ только действій познаются естества, по ученію техъ, которые могутъ (это знать), а различіе сущностей всегда обыкновенно замечается изъ различія действій: такъ мы учимъ и тому, что всякое изреченіе и действіе, будетъ ли оно какое–нибудь божественное и небесное, или человеческое и земное, происходитъ отъ одного и тогоже Христа и Сына и одной сложной и единичной Его?постаси. Воплотившись, Онъ пребылъ Богомъ Словомъ и естественнымъ образомъ самъ по Себе проявляетъ нераздельно и неслитно то и другое действіе, сообразно со своими естествами: по божественному своему естеству, по которому Онъ единосущенъ Отцу, — божественое и несказанное, а по человеческому, по которому Онъ соделался единосущенъ намъ людямъ, — человеческое и земное, тому и другому естеству желательное и согласное. И это не перестаетъ соблазнять инаго изъ видящихъ, какъ будто совершающій то и другое естественнымъ образомъ не былъ вместе и Богомъ и человекомъ. Темъ, что самъ Онъ, единый Христосъ и Сынъ, совершаетъ то и другое, уничтожается гнусный потокъ (ученія) Несторія. Потому что, какъ мы сказали, мы утверждаемъ, что въ Немъ не два Христа и Сына, которые совершаютъ то и другое, (а одинъ). А когда показывается, что свойственное тому и другому естеству после соединенія пребываетъ неслитнымъ и въ тоже время проявляетъ действіе, свойственное тому и другому изъ нихъ, то этимъ ниспровергается стремящійся къ слитію отпрыскъ (ученія) Евтихія, потому что естества познаются естественнымъ образомъ и естественнымъ образомъ обнаруживаютъ свое естество, изъ котораго нераздельно и естественно произошло и существенно развилось (лице Христа). Поэтому, родившись нашимъ рожденіемъ, Онъ питаетс