Глава 10. Энни проверила ноги и руки, пошевелила ими - убедиться, что все цело

 

Энни проверила ноги и руки, пошевелила ими - убедиться, что все цело. Прислушалась, но не уловила ничего, кроме своего хриплого дыхания да шума прибоя. Крикнула чайка. Медленно, осторожно Энни подняла голову.

 

 

Пуля прилетела с западной стороны. Энни не увидела ничего примечательного в поросли красных елей и чахлом кустарнике между местом, где она лежала, и дорогой. Она немного подтянулась повыше, рюкзак под своим весом при этом сместился, и обернулась на коттедж, потом оглядела океан и наконец посмотрела вверх на маячивший на скале Харп-Хауз. Все выглядело холодным и уединенным. Как всегда.

 

Энни медленно встала на колени. Сейчас она была как на ладони, а единственным щитом у нее - рюкзак. Иметь дело с огнестрельным оружием ей не доводилось. Как же она узнала, что это была пуля?

 

Потому что знала и все.

 

Может, это случайный выстрел какого-нибудь охотника? На Перегрине не водилась дичь, зато в каждом доме было оружие. По словам Барбары, немало жителей либо стрелялось, либо стреляло друг в друга. Судя по ее рассказам, по большей части случайно, однако не всегда.

 

Энни услышала что-то сзади – шум, который не вписывался в окружающую обстановку, – топот лошадиных копыт. Испугавшись, снова кинулась на землю.

 

Тео явился, чтобы закончить свою работу.

 

Как только мысль обрела четкость, Энни с трудом поднялась на ноги. Да будь она проклята, если позволит Тео застрелить ее, пока валяется в грязи. Если он собирается прикончить ее, пусть сначала посмотрит в глаза, когда будет нажимать на спусковой крючок. Энни обернулась и увидела мощное животное, скачущее со стороны пляжа. Ужасное чувство предательства сотрясло ее вкупе с отчаянным желанием верить, что это все неправда.

 

Тео подъехал и спешился. В руках у него не было никакого ружья. И вообще никакого оружия. Может, он его уронил? Или…

 

Щеки его алели от холода, расстегнутая куртка распахнулась, когда он кинулся к Энни.

 

- Что случилось? Я видел, как ты упала. Что с тобой?

 

У нее стучали зубы, тело сотрясала дрожь.

 

- Это ты только что пытался застрелить меня?

 

- Нет! Что за черт? Ты хочешь сказать, что кто-то пытался тебя застрелить?

 

- Да, кто-то пытался меня застрелить! – закричала Энни.

 

- Ты уверена?

 

Она скрипнула зубами.

 

- В меня никогда не стреляли, но да, я уверена. Как ты мог не услышать?

 

- Слишком близко к прибою, у воды ничего не слышно. Расскажи точно, что случилось.

 

Руки жгло сквозь перчатки. Энни сцепила пальцы.

 

- Я шла к дому, и у головы просвистела пуля.

 

- Откуда она прилетела?

 

Энни попыталась вспомнить.

 

- Кажется, оттуда. – И показала трясущейся рукой в сторону дороги, в направлении, противоположном тому, откуда появился Тео.

 

Он внимательно осмотрел ее, словно пытаясь определить, насколько сильно она пострадала, потом быстро окинул взглядом окрестности.

 

- Стой здесь, чтобы я тебя видел. Мы пойдем к дому вместе.

 

И несколько секунд спустя уже скакал к деревьям.

 

 

Энни чувствовала себя уязвимой, стоя здесь как выставленная мишень, но если пойдет назад к коттеджу через открытое пространство болот, то будет еще больше на виду. Она подождала, когда ноги перестанут трястись, и побежала к рощице у основания подъездной дороги, ведущей в Харп-Хауз.

 

Тео не понадобилось много времени, чтобы присоединиться к Энни. Она ждала выговора за то, что не осталась на месте, но он не стал этого делать. А просто не раскрывал рта, шагая рядом и ведя на поводу Танцора.

 

- Ты что-нибудь нашел? – спросила Энни.

 

- Ничего. Кто бы там ни был, он уже давно сбежал, когда я туда добрался.

 

Когда они дошли до начала дороги, Тео сказал, что нужно успокоить Танцора:

 

- Встретимся в доме. И тогда поговорим.

 

Она не готова была идти в дом, где пришлось бы общаться с Джейси. Вместо того проскользнула в конюшню, пока Тео водил по двору Танцора. В конюшне все еще пахло лошадьми и пылью, хотя из лошадей остался один Танцор и запахи стали слабее, чем раньше. Тонкий как паутина свет просачивался в окно над шаткой деревянной скамейкой, где они с Тео говорили тем днем, незадолго до того, как Энни отправилась в пещеру на свидание с ним.

 

Энни сняла рюкзак и набрала номер материковой полиции, который занесла в сотовый после взлома. Офицер, который ей ответил, покорно выслушал, но, похоже, не заинтересовался.

 

- Детишки. Там же на Перегрине Дикий Запад, но я так понимаю, что вы в курсе.

 

- Детишки в школе, - возразила она, пытаясь скрыть раздражение.

 

- Только не сегодня. Учителя со всех островов собрались на Монегане на зимнюю конференцию. У детишек выходной.

 

Удобно думать, что выстрел явился следствием неосторожного обращения с оружием какого-нибудь подростка, а не взрослого с более зловещими целями на уме. Офицер пообещал, что в следующий раз, как приедет на остров, опросит жителей и добавил:

 

- Если еще что-нибудь случится, обязательно звоните нам.

 

- Типа, если пуля в меня попадет?

 

Тот рассмеялся.

 

 

- Не думаю, что вам нужно об этом беспокоиться, мэм. Хотя островитяне и грубоватый народец, но по большей части друг друга не убивают.

 

- Придурок, - пробормотала Энни, выключая телефон.

 

Тео как раз привел в конюшню Танцора:

 

- Что на сей раз я сделал?

 

- Да не ты. Звонила в полицию на материк.

 

- Могу представить, как проходил этот разговорчик. – Он ввел Танцора в единственное стойло с подстилкой. Хотя конюшни не отапливались, Тео повесил куртку на крюк и стал расседлывать коня. – Ты и вправду думаешь, что кто-то пытался тебя застрелить?

 

Энни вскочила со скамейки.

 

- Ты мне не веришь?

 

- Почему же?

 

«Потому что я никогда не верю тому, что ты мне говоришь».

 

Она подошла поближе к стойлу.

 

- Мне не надеяться, что ты нашел следы ног? Или гильзу?

 

Тео убрал потник.

 

- Ах, да. Со всем этим болотным илом, покрывающим землю, первое, что я увидел. Гильзу.

 

- Твой сарказм не к месту.

 

Поскольку Энни сама почти всегда язвила с ним, то ждала, что Тео ответит тем же, но он только проворчал, что она смотрит слишком много полицейских сериалов.

 

Пока он заканчивал снимать сбрую с Танцора, Энни заглянула в соседнее стойло, где они с Риган нашли щенков. Теперь там находились кипа корзин, метла и плохие воспоминания. Энни отвернулась.

 

 

В конце концов, она перестала слоняться и просто стала наблюдать Тео за работой – длинные размеренные махи щеткой, нежное касание пальцами, чтобы удостовериться, что не пропустил ни одной колючки или комка грязи, как он остановился, чтобы почесать Танцора за ушами и сказать ему что-то ласковое.

 

И эта заботливость заставила ее сказать то, о чем она мгновенно пожалела:

 

- На самом деле я не думала, что это был ты.

 

- Да нет, наверно, думала. – Тео отложил щетку и опустился на колени проверить копыта. Убедившись, что в них не попали камешки, вышел из стойла и обратил синие глаза-лазеры на Энни: – Хватит молоть чепуху. Ты должна мне сказать, что происходит.

 

Она стянула шапочку и стала вертеть ее в руках.

 

- Откуда мне знать?

 

- Ты знаешь больше, чем делаешь вид. Не веришь мне? Отлично. Однако тебе придется это преодолеть, потому что сейчас я единственный, кому ты можешь довериться.

 

- Вот это точно не имеет смысла.

 

- Решай сама.

 

Пора кое-что напомнить.

 

- Когда я вернулась на остров… Первое, что увидела, тебя с пистолетом.

 

- С антикварным дуэльным пистолетом.

 

- Из коллекции твоего отца.

 

- Правильно. Там полный шкаф оружия в доме. Дробовики, винтовки, пистолеты. – Он помолчал, сощурил глаза. – И я знаю, как стрелять из любого из них.

 

Энни сунула шапку в карман.

 

- О, мне сразу стало легче на душе.

 

Впрочем, по иронии судьбы, так и было. Если бы Тео и впрямь хотел ее убить по какой-то извращенной причине, известной лишь ему, он бы давно уже это сделал. Что касается ее наследства… Он из Харпов, и ничто не указывало, что ему нужны деньги.

 

«Тогда почему он торчит на острове? – спросила Милашка. – Только если ему больше некуда деться».

 

«В точности, как тебе», - заметила Пышка.

 

Энни подавила голоса кукол. Может, ей это и не нравится – а ей и не нравится – но в данный момент она могла поговорить только с Тео.

 

«В точности, как когда тебе было пятнадцать», - теперь напомнила Милашка.

 

Тео уцепился пальцами за верх дверцы стойла.

 

- Ситуация выходит из-под контроля. Скажи, что ты такое скрываешь.

 

- Может, это какой-то подросток. Учитель уехал на конференцию, занятий в школе сегодня нет.

 

- Подросток? Думаешь, ребенок и в коттедж вломился?

 

- Может быть.

 

Нет, она совсем так не думала.

 

- Если бы постарались дети, то разрухи было бы гораздо больше.

 

- Откуда нам знать? – Энни попыталась прошмыгнуть мимо него. – Мне нужно идти. Джейси меня уже час как ждет.

 

Не успела она и шагу ступить, как Тео вырос перед ней неприступной стеной из твердых мышц.

 

- У тебя есть два выхода, - сказал он. – Или тебе нужно убраться с острова… - Оставить ему коттедж? Ни за что! - Или все откровенно расскажешь и позволишь тебе помочь.

 

Предложение казалось таким искренним, так манило. Но вместо того чтобы зарыться лицом в свитер Тео, чего очень хотелось, Энни пустила в ход Пышку в самом сварливом ее проявлении.

 

- А тебе-то что? Я тебе даже не нравлюсь.

 

- Ты мне очень даже нравишься.

 

Он произнес это не моргнув глазом, однако она не купилась.

 

- Чушь собачья.

 

Тео чуть выгнул черную бровь.

 

- Ты мне не веришь?

 

- Ни капельки.

 

- Ну и ладно. – Он сунул руки в карманы джинсов. – Ты, конечно, не бог весть что. Но… - Он понизил голос до хрипловатых ноток. – Ты женщина, а мне это как раз и нужно. Прошло много времени.

 

Он морочил ей голову. Энни видела по его глазам, но это не помешало поджечь все ее чувства. Непрошенные и тревожные ощущения, однако, вполне понятные. Перед ней было черноволосое и синеглазое воплощение сексуальных фантазий, шагнувшее прямо со страниц ее книг, и она сама, высокая тонкая тридцатитрехлетняя женщина со своеобразным лицом, неукротимыми волосами и роковой тягой к мужчинам, не столь благородным, как кажутся. Что ж, придется бороться с черной магией Тео крестом сарказма.

 

- Что ж ты раньше-то не сказал? Я прямо сейчас скину одежду.

 

Он был весь как чернильный шелк и шикарный черный бархат.

 

- Здесь слишком холодно. Нам нужна теплая постель.

 

- Ни к чему. - «Заткнись! Просто заткнись, черт возьми!» - Я и так довольно жаркая. По крайней мере, мне так говорили. - Энни тряхнула кудрями, схватила рюкзак и проскользнула мимо Тео.

 

На этот раз он ее не стал останавливать.

То ли ухмыляясь, то ли состроив гримасу, Тео проследил, как хлопнула дверь конюшни.

 

Не стоило подначивать Энни, даже если она и легко велась. Но эти огромные глаза влекли его, вызывая желание втягивать ее в игры.

 

 

Малость недостойная забава. К тому же что-то было в том, как она пахла: не безумно дорогими духами, к которым он привык в своем окружении, а обычным мылом и продающимся в любой аптеке фруктовым шампунем.

 

Танцор толкнул хозяина в плечо.

 

- Знаю, парень. Она здорово на меня действует. И это моя вина.

 

Конь ткнул Тео в подбородок в знак согласия.

 

Тео убрал сбрую и наполнил поилку свежей водой. Прошлым вечером он попытался залезть в ноутбук, который Энни оставила в доме, но не смог взломать пароль. До сих пор ее секреты оставались при ней, но больше так продолжаться не могло.

 

Нужно перестать приставать к ней. К тому же, донимая ее, Тео больше себя выводил из равновесия, а ей и дела до него не было. Голая женщина – последнее, что ему сейчас надо, не говоря уже о голой Энни Хьюитт.

 

Оказаться на Перегрине с ней под боком – словно снова погрузиться в кошмар. Так отчего он вечно с нетерпением предвкушает встречи с ней? Может, потому что в ее компании всегда есть какое-то странное ощущение безопасности.

 

Энни не была блестящей красавицей, к которым всегда влекло Тео. В отличие от Кенли, у нее не лицо, а какой-то причудливый парк развлечений. Язык - острый как бритва, и хотя Энни не бедствовала, но и не выставляла себя упрямицей.

 

Это были ее достоинства. Что же касается недостатков…

 

Энни смотрела на жизнь, как на кукольное представление. У нее не было опыта ночей, терзающих душу, или отчаяния такого глубокого, что оно липло ко всему, к чему прикасаешься. Энни могла это отрицать, но она все еще верила в счастливые концы. И эта иллюзия загоняла Тео в ловушку желания быть с ней.

 

Он схватил куртку: нужно думать о следующей сцене, которая, кажется, никак не удавалась, а не об обнаженном теле, таившемся под толстыми свитерами и громоздким пальто Энни. Она надевала слишком много чертовой одежды. Будь сейчас лето, он увидел бы ее в купальном костюме, и его писательское воображение достаточно насытилось бы, чтобы можно было перейти к более продуктивным мыслям. А вместо этого он продолжает воскрешать в памяти худосочное тело подростка, которое едва помнил, и испытывать любопытство, как оно выглядит сейчас.

 

Извращенный ублюдок.

 

Тео напоследок погладил Танцора.

 

- Ты не понимаешь, как тебе повезло, дружище. Без яиц жизнь куда проще.

 

Энни провела несколько часов, изучая самые старые из альбомов по искусству, которые нашла в шкафу, но ни один из них не был раритетом: ни том Дэвида Хокни, ни коллекция Нивена Гарра или книга Шнабеля Джулиана. Когда она по горло насытилась разочарованием, то помогла Джейси с уборкой.

 

 

Джейси весь день была тише воды, ниже травы. Она выглядела усталой, и когда они дошли до кабинета Эллиотта, Энни заставила ее сесть. Джейси приставила костыли к кожаным подлокотникам и упала на диван.

 

- Тео послал мне смс-ку - убедиться, что ты берешь «рэйндж ровер», чтобы вернуться в коттедж вечером.

 

Энни не рассказала Джейси о выстреле, даже не думала об этом. Ее целью было облегчить той жизнь, а не добавлять беспокойства.

 

Джейси заправила белокурый локон за ухо.

 

- И еще он сказал не посылать ему ужин вечером. Уже третий раз за неделю.

 

Энни дотащила пылесос до переднего окна и осторожно сказала:

 

- Я его не приглашала, Джейси. Но Тео делает, что хочет…

 

- Ты ему нравишься. Я этого не понимаю. Ты же о нем ужасно отзываешься.

 

Энни попыталась объяснить:

 

- Я ему не нравлюсь. Ему просто нравится устраивать мне «веселую» жизнь. А это большая разница.

 

- Я так не думаю. – Джейси подтянулась и нащупала костыли. – Пойду-ка лучше посмотрю, чем занимается Ливия.

 

Энни в смятении смотрела ей вслед: она причиняет боль последнему человеку в мире, которого ей хотелось обидеть. Жизнь на почти пустынном острове день ото дня становилась сложнее.

 

Этим же вечером, перед тем как надеть пальто, Энни увидела Ливию, которая притащила из кухни табурет, взобралась на него и сунула ей в рюкзак свернутый рулончик бумаги. Энни очень хотелось выяснить, что это, как только придет в коттедж, но первое, что она увидела, открыв дверь, это был распростертый на диване Лео с соломинкой, обвязанной вокруг руки наподобие жгута наркомана. На другом конце отдыхала Милашка с крошечным бумажным цилиндром – а ля сигаретой, в руке. Ноги она скрестила по-мужски – лодыжка покоилась на колене.

 

Энни сорвала шапку.

 

- Ты оставишь моих кукол в покое?!

 

Тео вышел из кухни с посудным полотенцем на поясе.

 

- До сих пор понятия не имел, что плохо управляю своими импульсами.

 

Энни весьма не понравилось короткое ощущение удовольствия, возникшее при его виде. Все-таки какая женщина с живым бьющимся сердцем не станет наслаждаться, пожирая глазами такого мужчину да еще в голубом полотенце и все такое? И потому наказала его за скандальную красоту заносчивым ворчанием:

 

- Милашка никогда не стала бы курить. Она специализируется на борьбе с алкоголем и тому подобными вредными привычками.

 

- Замечательно.

 

- А тебе полагается уже смотаться отсюда к моему приходу.

 

- Мне?

 

Он выглядел недоуменным – актер, любимец публики, склонный к провалам памяти. Из кухни вышел Ганнибал и потерся о ботинок Тео.

 

Энни посмотрела на кота.

 

- Что твой знакомец здесь делает?

 

- Он мне нужен, когда я работаю.

 

- Помогать насылать порчу?

 

- У писателей особая любовь к котам. Тебе, наверно, не понять.

 

И он склонил к ней свой скульптурно вылепленный нос с умышлено снисходительным выражением, которое, как она знала, свидетельствовало, что он пытается давить ей на психику. В отместку Энни освободила кукол от новоприобретенных пороков и отнесла их обратно в студию.

 

Коробки больше не находились под кроватью, а стояли вдоль стены под фреской с такси, которая, как выходило из изысканий, ничего не стоила, как и многое другое. Энни начала просматривать содержимое коробок, проводя опись всего, что находилось внутри, но единственные интересные вещи, которые она обнаружила, - это книга гостей коттеджа и ее Дневник мечтательницы, так она назвала альбом для вырезок, заведенный в десятилетнем возрасте.

 

Театральные афиши с представлений, которые она смотрела, фотографии любимых актрис и отзывы, написанные собственноручно на ее воображаемые бродвейские триумфы. Зрелище, как далеко отстояла ее взрослая жизнь от фантазий юной Энни, вгоняло в тоску, и она убрала альбом с глаз долой.

 

Из кухни просочился аромат чего-то вкусненького. Продрав гребнем волосы и чуть мазнув по губам блеском, потому что выглядела она просто жалко, Энни вернулась в гостиную, где обнаружила расположившегося на диване Тео на том же месте, где прежде лежал Лео. Даже через всю комнату она видела, что в руках у него какой-то ее рисунок.

 

- Я и забыл, что ты так хорошо рисовала, - сказал Тео.

 

Увидев, как он рассматривает то, что она сделала ради развлечения, Энни испытала неловкость.

 

- Да ничего хорошего. Так, забавы ради.

 

- Ты дешево себя ценишь. – Он снова посмотрел на рисунок. – Мне нравится этот паренек. В нем есть характер.

 

Это был набросок портрета прилежного мальчишки с прямыми темными волосами и топорщившимися на макушке, как фонтанчик, вихрами. Под отворотами джинсов торчали худые лодыжки, словно он вступил в возраст, когда мальчики резко вытягиваются. Очки в квадратной оправе сидели на чуть веснушчатом носу. Рубашка криво застегнута, и на руке взрослые часы, слишком большие для его запястья. Вряд ли великое искусство, но могло служить моделью будущей куклы.

 

Тео наклонил рисунок, рассматривая его под другим углом.

 

- Как думаешь, сколько ему лет?

 

- Понятия не имею.

 

- Может, лет двенадцать. Сражается с половой зрелостью.

 

- Тебе видней.

 

Когда он опустил рисунок, Энни поняла, что Тео налил себе бокал вина. Она начала было возмущаться, но ей было показано рукой на открытую бутылку на сундуке Людовика Четырнадцатого.

 

- Принес из дома. И ты не получишь, пока не ответишь на несколько вопросов.

 

Вот уж чего ей не хотелось делать.

 

- Что у нас на ужин?

 

- У меня на ужин мясной рулет. И не просто какой-то мясной рулет. А начиненный немного панчеттой, двумя видами сыров и глазированный одним секретным ингредиентом, возможно, «Гиннессом». Интересно?

 

От одной мысли уже слюнки потекли.

 

- Возможно.

 

- Отлично. Однако тебе придется сначала поговорить. Это значит, что время вышло и тебя приперли к стенке. Решай прямо сейчас, собираешься ли мне доверять или нет.

 

Ну и как вы прикажете это сделать? Возможно, Тео и не стрелял в нее, только не оттуда, где находился. Однако это не значит, что он заслужил доверие: только не со своим прошлым. Энни тянула время, усаживаясь на самолетоподобное кресло и подбирая под себя ноги.

 

- Жаль, что критики терпеть не могут твою книгу. Могу только представить, что эти жестокие отзывы делали с твоей уверенностью в себе.

 

Тео отпил глоток вина - подобно какому-то праздному плейбою, что нежится на курорте Коста-дель-Соль.

 

- Разбили на кусочки. Ты уверена, что не читала мою книгу?

 

Пора отплатить за его прежнюю снисходительность.

 

- Предпочитаю высокую литературу.

 

- Ага, видел я образчики этой высокой литературы в твоей спальне. Определенно устрашат такого литературного поденщика, как я.

 

Энни насупилась.

 

- Что ты делал в моей спальне?

 

- Обыскал ее. Более успешно, чем попытка залезть в твой компьютер. Как-нибудь в ближайшее время дай мне свой пароль. Чтобы по справедливости.

 

- Вот уж чего не будет.

 

- Тогда буду надоедать, пока не поделишься со мной. - Он показал на нее своим бокалом. - Между прочим, тебе нужно обзавестись парой новых трусиков.

 

Учитывая ее вынюхивание в башне, Энни было трудно вызвать в себе такую степень праведного негодования, как следовало.

 

- С моим нижним бельем все в порядке.

 

- Сказано женщиной, которая долгое время не трахалась.

 

- А вот и нет!

 

- Я тебе не верю.

 

В ней боролись противоречивые желания соврать и сказать правду.

 

- К твоему сведению, у меня были отнюдь не платонические отношения с длинной чередой неудачников.

 

Не то чтобы с длинной, но раз уж он рассмеялся, то она не собиралась уточнять.

 

Когда Тео, наконец, остыл, то уныло качнул головой.

 

- Вижу, ты все еще не ценишь себя. Между прочим, почему так происходит? С годами должно уж пройти.

 

Мысль, что он думает о ней лучше, чем иногда она думает о себе сама, поразила ее.

 

«Поверь ему», - настаивала Негодница.

 

«Не будь дурой», - возражала Милашка.

 

«Забудь о нем! - объявил Питер. - Я тебя спасу!»

 

«Чувак, - посмеялся Лео. – Не корчи из себя такого хрена. Она сама себя спасет».

 

Напоминание о мужчинах, которые ей ничем не помогали, возможно, перетягивало чашу весов в сторону Тео. Даже говоря себе, что у психопатов талант вызывать доверие жертв, Энни выпрямила подогнутые под себя ноги и сказала ему правду:

 

- Перед самой смертью Мэрайя призналась, что оставила что-то ценное для меня в коттедже. Какое-то наследство. И когда я его найду, у меня будет куча денег.

 

Она завладела вниманием Тео. Он опустил ноги на пол и сел.

 

- Какого рода наследство?

 

- Понятия не имею. Она едва дышала. И сразу после этого впала в кому и умерла, не дожив до утра.

 

- И ты не нашла, что это?

 

- Я перебрала большую часть предметов искусства, но она несколько лет продавала свою коллекцию, и похоже ничего стоящего больше не осталось. Несколько восхитительных часов меня тешила мысль, что это вино.

 

- Здесь жили писатели. Композиторы.

 

Энни кивнула.

 

- Если бы она сказала более точно.

 

- У Мэрайи была привычка портить тебе жизнь. Никогда этого не понимал.

 

- Это ее способ выражения любви, - без всякой горечи пояснила Энни. – Я была для нее слишком обыкновенной, слишком скромной.

 

- Добрые старые денёчки, - сухо заметил Тео.

 

- Думаю, она боялась за меня, потому что я так от нее отличалась. Цвет беж к ее алому. - Ганнибал прыгнул к ней на колени, и Энни почесала ему голову. – Мэрайя беспокоилась, что я не справлюсь с жизненными трудностями. Она считала, что критика – лучший способ закалить меня.

 

- Изощренный способ, - сказал он. – Однако, кажется, сработал. - Не успела она спросить, что он имеет в виду, Тео продолжил: - Ты смотрела на чердаке?

 

- Каком чердаке?

 

- Пространство над потолком?

 

- Это никакой не чердак. Там… - Но конечно, там был чердак. – Туда нет хода.

 

- Разумеется есть. В шкафу в студии есть лаз.

 

Она видела этот лаз десятки раз. Просто никогда не думала, что он куда-то ведет. Энни вскочила с кресла, переложив Ганнибала.

 

- Хочу взглянуть прямо сейчас.

 

- Остынь. Один неосторожный шаг, и ты провалишься в потолок. Завтра я проверю.

 

Только пока она сама не посмотрит. Энни снова упала в кресло.

 

- Теперь-то я получу свое вино? И свою порцию мясного рулета?

 

Тео отправился за бутылкой.

 

- Кто еще знает?

 

- Я никому не говорила. До сих пор. И надеюсь, что не пожалею об этом.

 

Он не обратил внимания на ее намек.

 

- Кто-то вломился в коттедж, и в тебя стреляли. Давай предположим, что тот, кто это сделал, охотится за тем, что здесь оставила Мэрайя.

 

- Тебя никто не проведет.

 

- Ты будешь продолжать упражняться в остроумии или попытаешься во всем разобраться?

 

Энни задумалась.

 

- Упражняться в остроумии. - Он замолчал. Вежливо подождал. Энни воздела руки вверх, сдаваясь: – Хорошо! Я слушаю.

 

- Это первое. – Тео принес ей вина и вручил бокал. – Учитывая, что ты никому еще об этом не сказала…

 

- Я не сказала.

 

- А Джейси? Или одной из подружек?

 

- Или дружкам-неудачникам? Никому. – Энни отпила вина. – Мэрайя, должно быть, кому-то сказала. Или… И мне больше всего нравится эта версия… Случайный бродяга вломился в коттедж в поисках денег, и совершенно не связанное с этим событие – подросток баловался с пистолетом и случайно выстрелил в меня.

 

- Все еще ищешь счастливые концы.

 

- Уж куда лучше, чем слоняться все время в образе «Лорд Чернее Тучи».

 

- Ты имеешь в виду быть реалистом?

 

- Реалистом или циником? – Энни помрачнела. – Так уж выходит, что я не люблю циников… - Явно Тео все равно, что она не любит, потому что он уже был на пути к кухне. Однако цинизм очень сильно задевал ее, и Энни пошла следом за Тео. – Циники – увиливающие трусы, - заявила она, думая о своем самом последнем бывшем парне, который под высокомерием скрывал ненадежную актерскую личность. – Цинизм дает оправдание человеку держаться в стороне от драки. Не стоит пачкать свои руки грязной работой, чтобы решить какие-то проблемы, да и зачем? Ведь вместо того ты можешь весь день валяться в постели и критиковать всех наивных дураков, которые пытаются что-то изменить. Заодно и манипулировать ими. Циники - самые большие лентяи, насколько я знаю…

 

 

- Эй, не смотри на меня. Я ведь тот парень, что приготовил тебе отличный мясной рулет.

 

При виде Тео, наклонившегося к открытой духовке, ее тирада сошла с рельсов.

 

 

Он был стройным, но не худым. Мускулистым, но не перекаченным. Как-то сразу в коттедже стало чересчур тесно и уединенно.

 

Энни схватилась за столовые приборы и быстренько стала накрывать на стол.

 

А тем временем в голове вопила чувствительная Милашка:

 

«Опасно для жизни! Спасайся, кто может!»