Студопедия — ГЛАВА 19. Не помня себя от волнения, я слетела вниз, прыгая через несколько ступенек
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

ГЛАВА 19. Не помня себя от волнения, я слетела вниз, прыгая через несколько ступенек






Не помня себя от волнения, я слетела вниз, прыгая через несколько ступенек. Когда я с разбегу распахнула входную дверь, волк все еще был там. При виде меня он вскочил, взъерошился... а потом прижал уши, как нашкодивший пес, подошел ко мне и лег у ног, виновато заглядывая в лицо и виляя хвостом. Я бросилась перед ним на колени, обхватила за шею и, уткнувшись лицом в густую шерсть с терпким запахом лесного зверя, расплакалась от облегчения.

Ролар и Орсана, отставшие от меня всего на пару секунд, не торопились ликовать, держась на почтительном расстоянии. Вампир встревожено начал:

– Вольха, а ты уверена, что он не...

Но конюх госпожи Белозерской как раз привел наших лошадей, вычищенных и оседланных – вчера вечером мы несколько раз повторили ему (на всякий случай, у парнишки был на редкость тупой вид и соответственная манера кивать головой со счастливым видом ничего не понимающего иностранца), что кони понадобятся нам уже на рассвете, но сами, что греха таить, проспали. Смолка, увидев меня в обнимку с волком, ревниво фыркнула и заскребла землю когтистым копытом, не выказывая, впрочем, испуга. До сих пор она ни разу не ошиблась, и все сомнения в подлинности волка отпали. Называть его “Лёном” у меня не поворачивался язык, я один раз попробовала и осеклась, смутившись, – словно в отсутствие друга пытаюсь беседовать с его верным псом, обращаясь к нему по имени хозяина. Впрочем, позже выяснилось, что окликать волка, равно как и отдавать ему приказы, нет нужды – он прекрасно понимал меня без слов, то ли повинуясь жестам, то ли читая мысли. Ролар, которому я задала этот вопрос, сначала рассмеялся, а потом призадумался. По его словам, никто не знал, какова она – волчья жизнь после смерти, о ней никто из воскрешенных не помнил. Вполне возможно, у волка и сохранились телепатические способности Повелителя.

На Орсану волк подозрительно заворчал, зато Ролара принял куда приветливее, чем меня в первый раз. Присев на корточки, вампир сосредоточенно ощупал потянувшегося к нему зверя и недовольно покачал головой:

– Худой как скелет. Так не пойдет, за оставшиеся пару дней надо откормить его до нормального состояния, иначе у него просто не хватит сил для трансформации.

– За два дня?!

– Это же не обычный волк. Он быстро придет в форму; на отдыхе с обильным питанием хватило бы и нескольких часов. – Ролар, придерживая спадающие штаны, протянул мне свой ремень. Орсана порылась в сумке и предложила вампиру моток мохнатой волосяной веревки на замену. – Но, увы, нам надо спешить.

Из ремня вышел превосходный ошейник, широкий и прочный, в два оборота. Волк прижимал уши, щерился и пытался отвернуть морду, пока я застегивала пряжку и продевала свободный конец в петельки, но, в общем, вел себя вполне корректно. Затем я привязала к ремню остаток веревки (довольно длинный, локтей двадцать), намотала свободный конец на руку и вскочила в седло, красочно представляя, как “ласточкой” вылечу из него, если волк вздумает рвануться в сторону. Но не выпущу, чего бы мне это ни стоило.

Осталось попрощаться с госпожой Белозерской; правила приличия не позволили ей сломя голову мчаться по лестнице, и она только-только переступила порог, тщательно скрывая любопытство. Я уже не стала спешиваться, и церемонию прощания взял на себя Ролар, осыпав даму комплиментами и чувственно поцеловав любезно протянутую руку (Дивена удивленно покосилась на его неощутимую бороду, но ничего не сказала). Вампир ничуть не переигрывал, как будто и впрямь частенько захаживал в королевский дворец, навещая “троюродную кузину”. Интересно, где он мог научиться хорошим манерам? Уж точно не в витягской казарме. Может, Орсана права, и его и впрямь натаскивали как универсального шпиона что в Легионе, что при дворе?

 

Прежде чем возвращаться на тракт, мы завернули в селение, купили у мясника пуд парной говядины, тут же отрезали от нее здоровенный кусок и несколько минут умиленно наблюдали, как волк с рычанием его уплетает. Проходившие мимо люди бросали на него завистливые, а на нас – возмущенные взгляды, но меня это мало трогало. Попробуй кто-нибудь пристыдить нас или обругать, я бы вызверилась на него почище волка.

Из-за волка нам пришлось резко сбавить темп. Он вполне мог бежать наравне с галопирующими лошадьми, но было видно, каких усилий ему это стоит. У меня просто сердце разрывалось, когда он начинал прихрамывать и отставать, а затем делал отчаянный рывок вперед, догоняя. Взять его на седло я не могла, так что приходилось чуть ли не ежечасно останавливаться и ждать, пока он отдышится и перекусит. За день мы проехали не больше половины обычного перегона. Вечером снова заморосил дождь, и, когда впереди показался город (“Брас, – сообщил Ролар, – один из крупнейших городов Озерного Края; можно даже сказать, единственный”), мы решили не искушать судьбу и переночевать на постоялом дворе, шумном людном месте, каковых разбойники до сих пор тщательно избегали. До темноты оставалось не меньше двух часов, но мы предпочли потерять их, нежели жизни.

По меркам пустынного Озерного Края Брас считался чуть ли не столицей, на деле являясь большим селом с огрызкообразной крепостью в центре, окруженной неглубоким рвом (по совместительству служившим сточной канавой). В крепости проживала некая не слишком высокопоставленная особа, изнуренная похмельным синдромом после вчерашней гулянки, – даже стражники не избежали этой плачевной участи и теперь сидели на корточках по обе стороны подъемного моста, держась за вертикально поставленные алебарды. Доблестные воины проводили нас безразличными взглядами, даже не поинтересовавшись документами и целью визита в город.

Чем дальше от крепости, тем реже попадались каменные дома; их сменили деревянные лачуги, а там и вовсе мазанки. На улицах кипела жизнь. Крысы, кошки и воробьи безо всякого стеснения шмыгали между ногами делового и праздношатающегося люда. Остановив какого-то оборванца, мы разузнали дорогу к ближайшему постоялому двору, оказавшемуся единственным в городке. Больше и не требовалось: святыми мощами, живописными видами, историческими местами и прочими достопримечательностями Брас похвастать не мог, а для проезжих купцов вполне хватало и одного его.

По иронии судьбы, постоялый двор вплотную примыкал к кладбищу. Ведущая к нему дорога оказалась единственной приличной дорогой в этом захудалом городишке. На нее пошли тысячи плит серого и розового гранита, более уместного в облицовке храма. По ней хотелось ходить всю жизнь. По ней хотелось пронести невесту на руках. Я бы не удивилась, узнав, что похоронные процессии дотаскивают гроб до кладбищенских ворот и разворачиваются, дабы в угоду усопшему повторить последний путь на “бис”.

Ролар, хихикая, сообщил, что двадцать лет назад здесь была обычная сельская улица, немощеная и колдобистая, но затем белорский король договорился с эльфийским на предмет совместной постройки неброского, но капитального дома дворцового типа и ведущей к нему дороги, дабы монархи и их посольства могли без помех встречаться на нейтральной территории Озерного Края. Белория отвечала за дом, Ясневый Град – за дорогу. Эльфы честно выполнили свою часть уговора, а тогдашний брасовский градоправитель не выдержал искуса и удрал вместе с выданными на строительство деньгами. Официально его все еще искали и с повторным финансированием не спешили, хотя даже дураку было ясно, что гхыр найдут, а о явке с повинной не стоит и мечтать.

Из окон постоялого двора открывался прелестный вид на оградки, надгробия, венки, цветочки и фигуры в черном, рыдающие над могилами. Хозяин заведения и прислуга давно притерпелись к этому жизнеутверждающему зрелищу, но немногочисленные постояльцы были другого мнения. Орсана старательно глядела себе под ноги, Ролар машинально насвистывал известный мотив “Последнего пристанища”, я же раздраженно ворчала, что обычно магам и их спутникам платят за ночлег на кладбище, но никак не наоборот.

Платить и не пришлось. На постоялый двор меня с волком не пустили. Хозяин был непреклонен – его жена обожала кошек, держала их не меньше дюжины, кошачья вонь струилась не только из распахнутых окон и дверей – даже из трубы.

Я задумалась. Мне не хотелось оставлять волка на улице; он мог снова удрать, укусить кого-нибудь, затеять драку с собаками, или, того хуже, нас опять могли настигнуть метаморфы. К счастью, вопрос разрешился сам собой – один из местных жителей, случайно подслушав наш разговор, предложил мне переночевать на его сеновале. Так что неизвестно, кто из нас оказался в выигрыше – я на сеновале или Орсана с Роларом на провонявшем кошками кладбище.

 

Все ночь сено шуршало, пищало и потрескивало, серые тени бегали по стенам и гулко спрыгивали на клетки с кроликами. Волк постоянно срывался с места и гонял назойливых крыс (очень надеюсь, что только гонял), а возвращаясь, сворачивался клубком у меня в ногах и начинал искать блох, звучно клацая зубами. Часа в три истерично заржала лошадь в соседнем сарае. Мне показалось, что это Смолка, я выскочила ее проведать и уже на улице сообразила-вспомнила, что оставила лошадь на конюшне постоялого двора, а голос подала одна из хозяйских кляч... Так что ночка выдалась та еще, я даже не уверена, что вообще спала, скорее урывками дремала.

Проснувшись с первыми петухами, я выскочила с сеновала, стуча зубами от холода. Солнце еще не взошло, а на траву выпало столько росы, что ее можно было черпать гостями. Позавтракав вместе с гостеприимными хозяевами, я отблагодарила их за ночлег, прочитав над зеленеющими грядками заклинание “чтобы в огороде все росло” (очень простенькое и эффективное заклинание – после него дружно пускаются в рост морковка, картошка, репа, свекла, огурцы, укроп, хрен, лебеда, осот, крапива и мокрица – в общем, все, чем мог похвастаться порядочный огород).

Орсану и Ролара я встретила у ворот постоялого двора. Нежно обхватив разделяющий их столб, они вели неторопливую и, несомненно, деловую беседу, напрочь позабыв про оседланных лошадей, успевших разбрестись по округе. Меня чуть удар не хватил – Смолка, ничтоже сумняшеся, доедала еловый, перевитый лентами венок на свежей могиле, а жеребцы меланхолично щипали траву вокруг обомшелых надгробий. Заметив меня, вампир и наемница шарахнулись в стороны, залились румянцем и, синхронно откашлявшись, пожелали мне доброго утра. Я молча ткнула пальцем в сторону кладбища, они обернулись, охнули и бросились ловить четвероногих святотатцев. Это оказалось непростым делом – за ночь одежда и волосы друзей так пропитались кошачьим духом, что кони фыркали и пятились, отказываясь узнавать хозяев.

– К вечеру мы будем в Арлиссе, – пообещал Ролар, кое-как сладив с Карасиком. – Только сначала сделаем небольшой крюк и заедем в Куряки.

– В курятник? – не расслышала Орсана. – Зачем?

– Ку-ря-ки. Название села, а заодно и крупнейшего в Белории конезавода. Вполне вероятно, что ложняки разживаются лошадьми именно там.

– А если нет?

– Владельцы конезаводов, как и любые торговцы, конкурируют друг с другом и прекрасно знают, кто, когда, кому и сколько продал.

– Так он тебе и скажет! – усомнилась я, вовремя дергая Смолку за повод. Проходившая мимо баба так и не догадалась, в какой опасности было ее коромысло, заинтересовавшее всеядную лошадку цветастой росписью.

– Не скажет с ходу – заведу в темный угол, широко улыбнусь и предложу взаимовыгодное сотрудничество. – По спокойному лицу вампира нельзя было догадаться, шутит он или говорит серьезно.

Мы тронулись в путь, но на выезде из Браса я весьма кстати заметила лавку знахаря-травника, спешилась и, попросив друзей немножко обождать, зашла внутрь. Магом ее владелец не был, но в травках разбирался, все они были собраны по правилам и в срок, то есть исключительно действенны. В лавке я пробыла не дольше пяти минут, у знахаря нашлось нужное снадобье, и он не стал ломить цену, а я, соответственно, торговаться. Небрежно сунув пакетик в карман, я расплатилась, вышла и снова вскочила на лошадь. Орсана без особого интереса спросила, что мне там понадобилось, на что я так же равнодушно ответила, что прикупила кой-каких зелий взамен истраченных. Девушка чуть заметно покраснела, решив, что речь идет о желудочных каплях, а я не стала ее разубеждать. Пока, по крайней мере, чтобы она не обиделась еще больше.

 

Куряки открылись перед нами с вершины высокого пологого холма, и я не удержалась от изумленного вздоха – повсюду, куда ни глянь, простиралось необъятное разнотравное поле, заполоненное лошадьми и строениями. Село, если так его можно назвать, больше напоминало военный лагерь на привале – лошади паслись, резвились и перебегали с места на место, вокруг них суетились люди и собаки, тянулись телеги с мешками овса и возы с сеном; блинные конюшни чередовались с сельскими хатками и огородиками, и только в центре было какое-то подобие площади, окруженной домами лавочного типа с пестрыми вывесками.

Ролар не поехал в жилую часть села, а начал петлять среди конюшен, сосредоточенно прислушиваясь – вернее, вдумываясь, словно сам не был уверен, кого или что он ищет, и рассчитывал на наитие. “На вампирье чутье”, – поправила я, и оно его не подвело: Ролар расплылся в радостной улыбке и уверенно свернул к дверям пятой по счету конюшни. Они были распахнуты настежь, стойла пустовали, но в конце коридора, в последнем загончике с левой стороны, кто-то возился, негромко бурча и размеренно швыряя на стоящую в проходе тележку комья конского навоза.

Волк принюхался, навострил уши, но рычать не стал. Ролар негромко кашлянул, прерывая бурную уборочную деятельность. Из стойла настороженно выглянул коренастый гном с вилами наперевес, подслеповато сощурился, пытаясь разглядеть три темные фигуры на фоне брызжущего солнцем проема, а затем испустил ликующий вопль, выронил вилы и кинулся нам навстречу.

– Упырь меня раздери со всеми моими потрохами! Ролар, старина, ты вернулся! – Низкорослый бородач подпрыгнул и повис у вампира на шее. – А я уж думал...

– Орум, дружище! – Ролар сердечно похлопал гнома по спине. – Я не так уж и стар, не прошло и шестидесяти лет с размена первой сотни!

Разжав объятия, гном соскользнул на пол и горячо потряс вампиру руку.

– Вот уж кого не чаял увидеть! Ходили слухи, что тебя... – Орум осекся, заметив меня с Орсаной. – А это что за красотки? Насколько я помню, ты никогда не таскал за собой двух девиц сразу, гы-гы-гы!

– Это не девицы, это злобная ведьма и кровожадная наемница. Ой! – Ролар схватился за виски, схлопотав две затрещины одновременно. – Я же говорил! Злобную кличут Вольхой, кровожадную – Орсаной. Эй, хватит распускать руки! Я же не отрицаю, что вы – красотки!

Мы замахнулись на него в третий раз, но передумали.

– Они знают, что я – вампир, – пояснил Ролар во избежание дальнейших недоразумений.

– О! – уважительно сказал гном, разглядывая нас с неподдельным интересом. Видимо, пытался угадать, чем мы заслужили такую честь. Потом перевел взгляд на волка, севшего у моих ног, и его глаза окончательно округлились. – Ну и дела...

– Дела, – подтвердил Ролар. – Надо кое-что обсудить.

– Так какого рожна мы тут торчим?! – опомнившись, с прежней энергией загрохотал гном. – “Серебряная подкова” давно открыта!

– Ничего не имею против, – ухмыльнулся Ролар. – Девочки, надеюсь, вы очень голодны? “Серебряная подкова” не балует своих клиентов изысканными блюдами и столичным сервисом. Правда, как ни странно, никто еще не отравился... точнее, не пожаловался...

Гном сорвал кожаный рабочий фартук, закинул его на дверцу стойла и завопил во всю глотку:

– Карька-а-а! Куда ты запропал, мракобесово отродье?!

– Здеся, – глухо, с достоинством проворчало над нашими головами. На балке, свесив одну мохнатую лапку и поджав другую, сидел, посверкивая красными огоньками непропорционально огромных глаз, средних размеров домовичок. Существо коротким ножиком строгало обрезок березовой чурки, придавая ему вид грубой ложки. Домовичок отложил незаконченную поделку, выпрямился, свесил вторую лапку и невозмутимо стряхнул опилки с мохнатого пуза прямо в обращенные к нему лица.

Гном, точно разъяренная моська, запрыгал на месте, осыпая домовичка замысловатой бранью, в которой помянул добрую сотню родственников нечистика, а также обстоятельства, при которых Орум мечтал бы увидеть их всех в гробах.

– Чаво тебе, бородатый? – невозмутимо пробурчал домовичок, вклиниваясь между гномьим выдохом и вдохом. – Чаво кудакаешь, чаво мастеровать не даешь? Не видишь – имуществом обзавожусь, давешнее-то совсем в щепу рассохлось, молоко хлебать несподручно.

– Я тебе щас как похлебаю – из ушей потечет! А ну, слазь живо! Работа для тебя есть!

– Чаво надыть-то? – лениво поинтересовался домовичок, обеими ручонками вычищая живот от мелких стружек, которые опять-таки летели вниз, не улучшая гному настроения.

– Конюшню дочисть да свежей соломкой присыпь, чтоб ввечеру кони на сухое и чистое вернулись!

– А чаво мне за это будет? – трудоголизмом домовичок определенно не страдал. Мелкие домовые бесята совершенно незаслуженно пользовались в народе уважением, селясь в избах исключительно для собственного удобства, а вовсе не в помощь хозяевам, как те наивно полагали; допроситься от домовых каких-либо общественно полезных действий удавалось лишь после длительных уговоров и посулов, причем они были горазды хлебать не только из поставленного возле печи блюдечка, но и прямо из забытого на столе горшка, а то и бессовестно в оный наплевать. Особо нахальные домовые примерно раз в месяц разыгрывали перед хозяевами спектакль своего торжественного ухода с должности “избяного счастья”, то есть увязывали ложку в узелок на палочке и неспешно, чтобы успели остановить и задобрить, ковыляли к порогу. Тем не менее, селяне благоговели перед этими поганцами, а на предложение изгнать зарвавшегося бесенка могли вытолкать за порог саму ведьму.

– Дуля с маком!

– А ватрушка с творогом? – Домовичок деловито облизнулся.

– Ах ты, вымогатель мохнозадый! Будет тебе ватрушка!

– С творогом? – дотошно уточнил Карька.

– С гхыром!!!

Шварк! Я не увидела, как домовичок спрыгнул вниз, только что он сидел на балке и тут же возник в недочищенном стойле. Не теряя время попусту, бесенок развил такую бурную деятельность, что навоз полетел из двери с утроенной скоростью.

– Пойдемте, пойдемте же скорей! – Гном, приплясывая от нетерпения, дернул Ролара за рукав. – Есть большой разговор, большая жажда и большой голод, а у нас очень мало времени, после обеда я должен ехать в Брас за овсом для лошадок!

– Что случилось, Орум? Что-то с Ле... Повелительницей? – заметно обеспокоился Ролар. Гном метнул многозначительный взгляд в нашу с Орсаной сторону.

– Повелительницей?.. Кхм-м... Ну ладно. Жива-здорова, если ты это хотел услышать. Вот только сбрендила окончательно. Постой, сядем за столик – расскажу все по порядку, а то натощак мысли путаются.

Нахмурившись, Ролар ускорил шаг. Мы едва поспевали за ним, гном вообще перешел на бег, но не жаловался, напротив – обогнал нас и первым распахнул перекошенную дверь старой-престарой избушки, по порожек ушедшей в землю и обросшей мхом до самой трубы.

Прибитая над дверью подкова с дуговой чеканкой “На счастье!” размерами напоминала хомут; в ее верхней части прилепилось ласточкино гнездо, а в нем благим матом орали только что вылупившиеся птенцы, завидев подлетающую родительницу. Мне подумалось, что если эта проржавевшая орясина свалится кому-нибудь на голову, счастье он обретет только в следующей жизни.

Пригнувшись, мы один за другим прошли под многообещающей подковой, чтобы окунуться в дымный полумрак корчмы. Гном спросил у подбежавшего мальчишки, свободен ли его любимый столик, просиял и завел нас в самый темный угол, подальше от двери и окон.

– Что сегодня на обед? Мясо есть?

– Рыба речная жареная, щи вчерашние, котлета “Сытная”, бараньи ребра в чесночном соусе и капуста тушеная на гарнир, – равнодушно перечислила девица в засаленном, некогда белом переднике.

– Мне рыбу, – сказала я.

– А мне капусту с котлетой. – Орсана тщательно осмотрела стул, но все-таки села, хотя черное пятно в центре подозрительно напоминало плохо отмытую кровь. Волк забрался под стол и свернулся калачиком.

– А нам всего вместе, да побольше! – хохотнул гном. – Стой! Куда пошла?! И по кружке пива, конечно!

– Выкладывай, – потребовал Ролар, не дожидаясь выполнения заказа. – Что произошло в Арлиссе после моего... отъезда?

– Ну, сперва она рвала и метала... – Гном кашлянул и осекся. – В общем, Повелительница его не одобрила. Она никак не ожидала, что ты подчинишься ее дурацкому приказу.

– Какому приказу? – живо заинтересовалась Орсана.

– Ей нужен был свой человек в Легионе, – пояснил Ролар, взглядом призывая друга к молчанию. Я поглядела на вампира не менее красноречиво, но он предпочел казаться явным и бессовестным лжецом, нежели открыть правду.

– Шпион? – презрительно фыркнула девушка. – Так я и знала!

– Скорее, соглядатай, – смягчил определение Ролар. – Наблюдал, изучал, проникался духом, но у дверей не подслушивал и секретных карт не крал. И что дальше?

Не знаю, как Орсана, а я ему не поверила. Что это за “соглядатай”, который не появляется в Арлиссе месяцами и, похоже, вообще не имеет связи с родной долиной?

– А дальше началась самая потеха... – Гном убрал руки со стола, давая расставить принесенные девицей блюда. От них исходил не самый приятный, но вполне съедобный запах. – Так вот, тут-то она и сбрендила. Стали ей повсюду мерещиться враги, заговоры, покушения. До публичных казней дело, хвала Великому Подгору, не дошло. Те, кто поумнее и, соответственно, поподозрительнее в глазах Повелительницы, дали деру при первых же признаках опасности. Более наивные дождались изгнания, остальные притихли, как мыши под веником.

Гном запрокинул кружку и ритмично забулькал пивом в глотке. Ролар хмуро барабанил по столу пальцами, переваривая услышанное. Орсана укусила котлету раз, другой, отодвинула на край тарелки и взялась за капусту. Моя рыба, напротив, оказалась совсем недурна – или же я проголодалась больше, чем думала. Съев несколько кусков, я привстала и потянулась за солонкой, а заодно незаметно посыпала тарелку с хлебом серым порошочком из щепоти.

Орум сосредоточенно зажевал пиво бараниной, бросил обгрызенное ребрышко под стол, Оттуда только хрупнуло.

– Потом ее пробило на врагов в мировом масштабе. Дескать, и люди ее распрекрасную долину не уважают, и эльфы как-то подозрительно ушами стригут, а уж гномы – те точно шпионят на Волмению! Троллей она всех повыгоняла еще с прошлого раза... ну, помнишь, когда ребята ее разыграли...

– Помню, помню. Ближе к делу.

– Изволь. – Гном печально заглянул в пустую кружку и пододвинул к себе миску со щами. – А тут еще советник новый у нее объявился. Какой-то из пришлых, никто в Арлиссе его не знает. То ли он ее науськивает, то ли просто такой дурак, что попустительствует, – стучак его знает. В общем, теперь в Арлисс никого, кроме вампиров, не пускают. Смешанные семьи поудирали в Догеву и Леск.

– Леший знает что! – Ролар раздраженно, с громким стуком поставил кружку на стол, щи заплескались в тарелках. – Она вообще соображает, что делает? Ладно еще люди, но зачем нарываться на конфликт с другими расами?

– Спасибо, – ядовито сказала я. – Очень польщена

– Я мыслю в экономическом масштабе, – отмахнулся вампир. – Из двадцати приезжающих в Арлисс торговцев десять – эльфы и дриады, шесть – гномы, трое – вампиры из других долин, и только один – человек. Одно дело потерять одного купца из двадцати, и совсем другое – девятнадцать!

– Ишь, как мы разбираемся в международной торговле, – ехидно протянула Орсана. – Что ж ты не пошел к Повелительнице в советники?

Ролар и Орум как-то странно на нее посмотрели, но ничего не сказали.

– Это все? – спросил вампир у гнома.

– Нет, не все. Мало того, что у Повелительницы крыша поехала, так и у подданных не все дома! Поддерживают ее обеими руками, крыльями, клыками, в общем, чем ни попадя. Видел я на днях нашего общего знакомого, Коббера. Так он сначала сделал вид, что меня не узнает, а потом... потом... нет слов! Нет, ты представь, каков мерзавец? Он... он... не поставил своему старому другу и кружечки пива! – Орум задохнулся от возмущения. Не зная Всеобщего, по трагической гримасе и надрыву в его голосе можно было предположить, что злосчастный Коббер прикончил горячо любимую матушку гнома.

– Не переживай, Орум, я восполню эту трагическую потерю, – пообещал Ролар, звонко щелкнув пальцами над головой. Подскочивший к столу мальчишка ловко стряхнул с подноса две кружки пива, да так, что обе встали донцами на стол, а шапки желтоватой пены поползли вверх с угрожающей скоростью.

Орсана с ленивым интересом расковыривала принесенную котлету, вытягивая из нее лохмотья неопределенного происхождения.

– Теперь я понимаю, почему котлета называется “Сытной”, – задумчиво сообщила она. – Один-два укуса – и ты понимаешь, что не так уж и голоден…

– Вчера на конюшне издох ледащий жеребенок, – подмигнул гном, со свистом втягивая пивную пену. – Я хотел оттащить его на скотомогильник, но кто-то меня опередил...

Орсана торопливо поставила тарелку на пол. Волк принюхался и одним движением языка сгреб котлету вместе с остатками гарнира.

Проходившая мимо разносчица нагнулась за пустой тарелкой; невозмутимость, с которой девица поставила ее на поднос вместе с прочей посудой, заставила меня содрогнуться. Надеюсь, они их хотя бы споласкивают?! – Ой, какая собачка! – тем временем засюсюкала разносчица, присаживаясь на корточки рядом с волком. – А можно ее погладить?

– Можно... – устало разрешила я, откидываясь на спинку стула. – Только это не собачка, а волк, и чужаков он не любит.

Девица подскочила как ошпаренная, отдернула руку. Волк лениво проводил ее прищуренным взглядом и снова опустил морду на передние лапы.

– А ты сейчас в Арлисс? – невнятно поинтересовался гном, дожевывая обмакнутый в чесночную подливу хлеб. – Не советую... Особенно с ними...

Ролар кивнул на волка:

– У нас нет выбора.

– А... ясненько. Ну что ж, успеха вам. Дай хоть клок волос на память, в урне еще есть местечко!

– Шуточки у тебя... – поморщился Ролар и пояснил для недоумевающей аудитории: – Гномы сжигают своих мертвецов и хранят частичку их праха в общей погребальной урне. После сожжения покойного все друзья и родственники берут по одной щепотке пепла на память. Самым страшным оскорблением у гномов считается помочиться в погребальную урну врага.

– Поэтому урны приходится прятать, и как можно тщательнее, – подхватил гном. – Собственно говоря, именно так я потерял две предыдущие...

Мы прыснули со смеху.

– Орум, я вот чего хочу спросить. – Ролар отставил пустую кружку и в упор посмотрел на гнома. – Ты не знаешь, кто и куда продает молодых лошадей, преимущественно гнедых, породы белорский рысистый? Меня интересуют партии больше десяти штук.

Ответ нас ошеломил.

За последние три месяца сто пятьдесят отборных жеребцов с Курякинского конезавода были проданы... в Арлисс.

– Что за ерунда?! – так и взвился Ролар. – Зачем нам лошади? К'яарды намного выносливее, резвее и умнее!

Я бы не стала утверждать столь категорично. Возможно, Смолка и была умнее обычной лошади, но использовала свой ум на редкость глупо.

– Увы, на к'яардов напал мор, – сокрушенно развел руками гном. – Барышник, приезжавший за лошадьми, жаловался, что их не успевают закапывать. Наши жеребчики повыносливее оказались...

– А кобылы, что – тоже дохнут? – обеспокоено спросила я.

– Не знаю, но берут одних жеребцов. Заплатили за пятьсот голов вперед, перебили цены наших постоянных клиентов, теперь кони идут только в Арлисс.

Мы озабоченно переглянулись.

– Вы думаете, это связано с... – Я не стала договаривать, друзья и так прекрасно меня поняли.

– Не может быть, – решительно заявил Ролар, – совпадение! Они могли купить лошадей и раньше, три месяца назад, или вообще не в Куряках.

– А светло-гнедые или темные? – уточнил гном.

– Вроде бы самые обычные, рыжие.

– Наши лошадушки-то, – ухмыльнулся Орум, – мы единственные чистую линию разводим, следим и за статью, и за окрасом. Курякинских коней и клеймить-то не надобно, любой знаток с первого взгляда отличит.

– Я не знаток, – отмахнулся вампир, – а масть самая что ни есть распространенная, у каждого второго селянина такой Гнедко по полю плуг тягает.

– Ты что?! – возмутился гном. – Сравнил деревенских кляч с нашими скакунами! Да ты видел, как они вышагивают? Как шею горделиво изгибают? Как голову точеную держат? Почище иных королей.

– А уж какие яблоки аккуратные лепят – залюбуешься, так бы и съел, – угрюмо поддакнул Ролар.

Гном насупился и потянулся за третьей кружкой – Орсаниной. Наемница к ней не притронулась, да и сейчас возражать не стала.

– В любом случае в Арлиссе надо держать ухо востро, – заключила наемница, рассеянно пощипывая хлебную краюшку. – Не ложняки, так русалки с вампирами-расистами; леший знает, что хуже,

Ролар стиснул зубы, поигрывая желваками на скулах, но смолчал. У меня отлегло от сердца – хлеб ели все, и от купленного в Брасе жгучеяда никому плохо не стало. Смолке я, конечно, доверяла, но чем леший не шутит? Ролара и Орсану она видела каждый день, но с утра как-то странно на них косилась и старалась держаться поодаль. Очевидно, ей просто не нравился запах кошатины, который ощущала даже я. Похоже, ночью коты совершили подлую диверсию и пометили моим друзьям сапоги, причем так добросовестно и обильно, что намекать на гнусный дух было в высшей степени нетактично. Ребята и без того были очень даже в курсе.

– С русалками еще проблема, – хмуро добавил гном, стараясь не глядеть на удрученного Ролара, – посшибали кракенами все мосты, вплавь и вброд переправляться не дают, топят без разговоров. Вдоль рек рогатин упреждающих навтыкали, досок с надписями хулительными, о каких-либо переговорах и слышать не хотят. Леший знает, что на них нашло.

Вампир в сердцах стукнул по столу кулаком, пустив длинную трещину вдоль доски:

– Какого ляда?! Куда смотрит этот проклятый Данавиэль?

– Я его давно не видел. Никто не видел. Ты же знаешь, он и без того не слишком охотно шел на контакт с сухопутными, все только диву давались, как у тебя получалось с ним ладить. Ты зря уехал, Ролар. Ты единственный, кого она хоть иногда слушала. На тебе держалась вся...

– Хватит, – вампир резко встал, чуть не опрокинув стул. – Едем в Арлисс. Немедленно!

Полагаю, даже если бы нам вздумалось возражать, он не стал бы и слушать.







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 319. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Гносеологический оптимизм, скептицизм, агностицизм.разновидности агностицизма Позицию Агностицизм защищает и критический реализм. Один из главных представителей этого направления...

Функциональные обязанности медсестры отделения реанимации · Медсестра отделения реанимации обязана осуществлять лечебно-профилактический и гигиенический уход за пациентами...

Определение трудоемкости работ и затрат машинного времени На основании ведомости объемов работ по объекту и норм времени ГЭСН составляется ведомость подсчёта трудоёмкости, затрат машинного времени, потребности в конструкциях, изделиях и материалах (табл...

Йодометрия. Характеристика метода Метод йодометрии основан на ОВ-реакциях, связанных с превращением I2 в ионы I- и обратно...

Броматометрия и бромометрия Броматометрический метод основан на окислении вос­становителей броматом калия в кислой среде...

Метод Фольгарда (роданометрия или тиоцианатометрия) Метод Фольгарда основан на применении в качестве осадителя титрованного раствора, содержащего роданид-ионы SCN...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия