Нелл Харпер Ли УБИТЬ ПЕРЕСМЕШНИКА

(история старообрядческой семьи)

 

29 мая 1977 года в Западных Саянах в Таштыпском районе Хакасии при обследовании реки Большой Абакан Минусинская геолого-разведочная партия вышла к старообрядческой семье Лыковых, проживающей в отшельничестве долгие годы. В сентябре 1980 года об этом факте читателям поведали газеты «Социалистическая индустрия» и «Красноярский рабочий» [Свинтицкий 1980; Журавлёв 1980]. Через месяц у Лыковых появилась первая экспедиция, организованная красноярским журналистом

Л.С. Черепановым, в составе экспедиции был красноярский врач

И.П. Назаров. С тех пор на Еринате у Лыковых побывало много общественных и научно-исследовательских экспедиций. По материалам экспедиций в средствах массовой информации напечатано много публикаций [список литературы].

Факт проживания отдельной семьи в тайге вне общества людей вызвал огромный интерес и споры. Были и негативные оценки относительно их выбора. Например, корреспондент газеты «Социалистическая индустрия»

Ю. Свинтицкий обвиняет Карпа Иосифовича в том, что он детей своих «обрёк на постоянное голодание и прозябание, страх и духовное угнетение» [Свинтицкий 1980]. Свинтицкий возвращается к этой теме в публикации за 17 июля 1982 г. и знакомит читателей с дальнейшими событиями в жизни Лыковых, пишет о приглашении их родственниками на жительство на Алтай: «Но старик опять непреклонно махнул рукой. Он твёрдо решил, как говорится, на месте до конца дней замаливать свои грехи». Приводит в пример автор и письмо возмущённого читателя Пинчукова из Алтайского края: «Появились люди, которые, не желая работать, забираются в тайгу и пытаются жить дарами природы. Мало того, что это тунеядство и должно караться по закону. Но они ещё и уводят с собой детей. Что их ждёт?» Журналист Свинтицкий предлагает: «Надо вмешиваться решительно и быстро. И общественности, и компетентным органам…» [Свинтицкий 1982].

Журналист В. Песков в своих публикациях в газете «Комсомольская правда» назвал не только место проживания, но и саму жизнь Лыковых «таёжным тупиком» [Песков 1982; 2001]. Сторонники резких высказываний забывают о том, что осознанный выбор Лыковых был связан с объективными причинами, с необходимостью сохранить веру, независимость, достоинство. С целью сохранения старой "древлеправославной" веры увёл в глухую саянскую тайгу свою семью К.И. Лыков. Причины уединения связаны с историческими событиями начала XX века. Религиозные, социальные причины вынудили их с постоянным упорством безропотно продолжать борьбу за выживание. Уходя от коллективизации, семья не избежала встреч с лихими охотниками и рыбаками. Много зла Лыковы видели от людей, поэтому не торопились выйти в мир. Находясь в изоляции, семья сохранила исконно русские корни: православную веру, трудолюбие, духовность. Не зная многих современных понятий, явлений, Лыковы обладают богатым духовным миром. По словам участника четырех экспедиций − красноярского художника Э.В. Мотаковой, современный человек не способен подняться до уровня мировосприятия, духовного сознания, понимания бытия Лыковых. Цивилизованные люди, привыкшие к потребительскому отношению ко всему окружающему их, попадая к Лыковым, видят лишь внешнюю сторону их жизни, не всегда приглядную в суровых условиях саянской тайги.

О семье Лыковых узнали в нашей стране и за рубежом благодаря средствам массовой информации, прежде всего публикациям В.М. Пескова. Журналистами данный факт был преподнесен как сенсация: обнаружение ранее неизвестной общности людей. С подобной трактовкой не согласны местные жители, знавшие о старообрядческой семье, проживающей в верховьях реки Большой Абакан. Они не вмешивались в жизнь семьи, добровольно обрекшей себя на проживание в изоляции. Лыковы не единственная семья, оказавшаяся в подобной ситуации. До сих пор в разных регионах, в основном малозаселённых районах, небольшими селениями и отдельными семьями живёт определённая часть населения, и не только старообрядческого. Люди оказываются в пустынных местах в силу разных причин и обстоятельств. Пример же с семьей Лыковых интересен, во-первых, тем, что члены семьи долгое время находились в изоляции (с 1937 по 1978 год, контакты с людьми были минимальны); во-вторых, дети Лыковых выросли, сформировались вне общества людей.

Повествование о семье Лыковых − это своего рода современное «Житие…»

История семьи Лыковых – отражение истории старообрядчества. Лыковы - олицетворение крепости веры, силы духа, стойкости.

Предки Лыковых – выходцы из Нижегородской губернии [карта]. На среднем течении реки Керженец, притока Волги, находилась вотчина князя Лыкова. В старину крестьян называли по фамилии удельных князей. О волжских корнях говорят и Святые Дары Иргизского монастыря, разгромленного в 1830-е гг., которые хранились в семье Лыковых. Серьёзное подтверждение данной версии – сохранение в семье духовного стиха о разорении Оленевского скита под Семёновым на Нижегородчине.

Что на юге и на сивере,

На восточной стороне

Протекала речка славна

Керженка.

Как на той речке Кержеце

Много было жителей.

Изо всех стран

Собирались,

Невозбранно житии

Поселялись.

Пустыня была всем прибежище,

А ныне там нету

Убежища.

Первый был на сем месте

Славный скит Олинейский.

И всеми тамо он был православныя,

Православием был украшен,

Всем духовным благолепием.

У нас были здесь молебны,

Подобны они были раю,

Уряжены святыми иконами,

Украшены духовным пением,

Служба была ежедневная,

Молитва к Богу непрестанная,

У нас был звон удивленный,

Аки гром гремел.

У нас было место привольное:

В рощах птицы воспевали,

Соловьи утешали.

Но Господь нас посещает,

Последние дни вси прекращает:

Во осьмом тысячном веку,

Шестидесятом первом году

Послал на нас Господь гнев свой,

Гнев и ярость судьбы божие

Наших ради прегрешения.

Прогневался на нас царь небесный

По божию попущению,

А по царьскому повелению:

В Нижний славный град,

Во Сименовской бедный уезд,

Собирались, соежались,

Вси к нам немилостивии судии,

Прочитали они нам указ,

От молебных нам был всем отказ,

Вси часовни растворяли,

Храмы божия разоряли,

Царьские двери снимали,

Все святыя иконы обирали.

Как жиды Христа вязали,

В Нижний град отсылали.

Но ишо они нам предлагали

И совет нам предавали-и,

Дабы и мы мест своих не лишались:

«И к церькви вси присовокупляйтесь,

Нам жизни будет пространно».

«Во един глас отвечали:

Не при-имем новыя церькви,

Не нарушим свою веру-у.

Токмо мы вси ходим по воле-е,

Не имеем жизни пространно-о,

Ради душевнаго спасения,

Наших ради прегрешения».

Прогневался на нас царь небесныя,

Собирались вси девицы

И младыя клирошаки,

Вси плакали и рыдали,

Руце к Богу воздевали…

«Оле-оле угнанным, грешным,

Почто мы на свет уродились,

Ниоткуда приидет на нас

Такая неожиданная напасть.

Мы теперь должны будем

По чужим дворам скитаться.

Мы теперь подобны будем

Праотцу нашему Адаму.

Адам праотец из рая изгнан

Плода ради вкушения,

А мы в изгнании

Своего ради прегрешения.

Увы, прекрасныя наш рай

Прелюбезный и драгие в скиту,

Знать тебе с нами не бывать,

Святыя службы не стояти-и,

Такие радости не видати.

Настал на нас час разлуче-ения,

Умолкнет глас духовного пения».

Везде слышен плач и рыдание,

Младыя со старыми разлучения:

«Кто нас старых припокоит,

Кто нас убогих пропитает,

Не своею волею разлучаемся,

А по царьскому повелению».

[приложение 2: 16].

Стих этот, по признанию А.С. Лебедева из Митрополии Московской и всея Руси Русской Православной Старообрядческой Церкви, не известен ни одной старообрядческой общине [Лебедев 1990].

В письме на реку Керженку оставшемъ старообрядцемъ Агафья Карповна пишет: про оленевский скитъ унасъ стихъ сохранивса посий чесъ, знамъ какое было благочестие, икакъ тамъ ево никоняны раззоряли ссылали всеменовской городъ, итакъ все, позорили они тамъ, ипритомъ, нашихъ предковъ лыковыхъ сослали оттуда, вдальней край к елуторскому городу. туменьска область, тутъ, последни были, священники священникъ авраамий, исвященникъ тарасий, иетихъ последнихъ, никоняны замучили, тогда нестало итутъ священниковъ, тогда оттуда уехали наабаканъ, ивотъ я теперь одна осталась, лыкова по отцу родсвенниковъ нету, все исчезло вот такое время перво никон позоривъ потомъ, последне советска власть всехъ толко так что с места на места укрывались в горахъ [приложение 1: 6, 1].

В повествовании Агафьи Карповны отражены все передвижения предков, начиная с прародины. О своих предках она рассказывает: Самых крепких ане были, тятя говорил: Вот на празники де-то река больша была, што жили это. Тятин отец, а ему-то только там рассказавал апеть его-то атец, Ефим был, ну, ишо там [приложение 2: 9]. Агафья даже повторяет интонацию, произношение Карпа Осиповича (оканье): Предки-то оттель. Вот эти-то, как тятя рассказавал, што были, де (где) церковь собирались молиться, оттель были предки-то [приложение 2: 9]. По мнению нижегородских краеведов, речь идёт о старинном селе Лыково на Керженце, что располагалось по реке ниже Оленево, описанном в духовном стихе. В Оленево же никогда церкви не было. Таким образом, исследователи устанавливают прародину Лыковых. Большое, торговое в прошлом село Лыково ныне превратилось в опустевшую небольшую деревеньку, мост не сохранился, церковь сгорела [Борисова 1991].

Во времена раскола в Сибирь пришли тысячи россиян, стремившихся уйти от своеволия властей. Среди них были и предки Лыковых.

Раиза, бабушка по отцу, дедушка Иосиф жили в селе Шадрина и Соломатровых возле Елуторовска (современная Тюменская обл.), Иосиф из села Соломатровых, сват Галактион с другого были, – рассказывает Агафья.

Родители Карпа Иосифовича с тюменской земли ушли на Большой Абакан и обосновались в месте, которое впоследствии стали называть заимкой Тиши, так как скорость реки в этом месте имеет замедленное течение.

Тятя-то уж тут на Абакане ниже Горячева Ключа (название лечебного источника) на Тишах родился [приложение 2: 9].

Карп Осипович родился в 1904 году. В Тишах в 20-е годы была лишь лыковская заимка. С появлением в тех местах отрядов ЧОН крестьяне стали переселяться к Лыковым. Из заимки выросло селение в 10-12 дворов. В 1929 году во время коллективизации в Тишах появился Константин Кукольщиков с поручением создать рыболовецко-охотничью артель: Лыковы ушли дальше в отшельничество на приток Большого Абакана − Каир-су. Из Тишей уехали потому, что артель рыбальна завелась, расхождения в вере не было [приложение 2: 9]. Фёдор Иванович Самойлов, выросший в Тишах вместе с Карпом Иосифовичем, подтверждает, что именно из-за неприятия порядков в только что созданном колхозе «Пограничник» Лыковы откочевали вверх по Абакану. Но они поддерживали связь с тишинцами.

С Каира Карп Иосифович ходил на Алтай на заимку Дайбово, что на Бие, за женой Акулиной. Горно-Алтайский регион к концу XVIII века был заселён старообрядцами-ветковцами, изгнанными из южных и западных губерний России. Ветка – один из духовных центров старообрядчества, находилась недалеко от Гомеля.

Л.С. Черепанов со слов К.И. Лыкова рассказал о том, что вместе с Лыковыми в отшельничество ушел отец Ефимий – духовное лицо, его направил отец Амфиохий (наставник старообрядческой общины в селении Тиши) для того, чтобы у них был человек, кому они могли исповедоваться. В 1929 году он /Ефимий/ ушел вместе с ними и погиб, утонул в реке [приложение 3: 39]. Присутствие духовного наставника в Тишах, где они раньше жили, подтверждает и рассказ АЛ: Тада уш как забалел савсем-то, к атцу Ефрасину на пакаянне схадил. Атец Ефрасин елуторский /ялуторовский. − Г.Т./ был, и Никифор тоже елуторский – все ане земляки. Схадил на пакаянне к атцу Ефрасину, атец Ефрасин причастил его, тайнами [приложение 3: 12]. Была в семье Лыковых и обустроенная в тех условиях молельня / место, отведенное для богослужений. – Г.Т./: Да идиш /видишь/, с тятей-то жили, я всё там устроила, налой / аналой / был, всё сваё, и полочки. А патом всё нарушенного, там апеть всё заново, курящи жили всяки /гости стали приходить на Еринат. – Г.Т./. Тада боле я в её не пашла /в избу. − Г.Т./ [приложение 3: 9].

Эти факты (наличие молельни, духовного наставника) и другие особенности жизни семьи Лыковых опровергают неоднократно озвученную и опубликованную версию журналиста В.М. Пескова о том, что Лыковы относятся к «секте бегунов-странников» [Песков 1983: 42].

Из святых таинств в семье Лыковых, по словам А.С. Лебедева, «приемлют все церковные таинства», в том числе и священство, доказательством чему служит наличие в семье Лыковых Святых Даров, которыми причащались. По признанию Агафьи Карповны, Святые Дары от прабабушки Вассы с Иргизского монастыря. Сама старообрядка называет следующие таинства: На малитве пред образом божиим каждому християнину должно на всякий день седьмицу церковных тайнинства заключается христианский закон первое крещение, втарое миропомазание, третие исповедание, четвертое причащение, пятое священство, шестое – законный брак, следующий исо /еще / там седьмо то аставлен [приложение 3: 7]. Лыковы вынужденно остались в "беспоповстве", как и остальные "часовенные", семья Лыковых – относится к "часовенному согласию".

По воспоминаниям Анисима Никоновича Тропина, родственника Агафьи по материнской линии, три брата Лыковых – Степан, Карп и Евдоким приходили в Тиши в 1932 году, там был общий молебный дом (молельный) [приложение 3: 6].

В 1935-м году Лыковы ушли к родне на Алтай. Весну и лето 1936 года семья жила в селении Лебедь на квартире у Анисима Никоновича. Затем выкопали землянку в 2-х километрах от селения: Возле двери одно окно, три стены, они все в земле, а это вход снаружи в избу, дверь и окошко возле двери [приложение 2: 6]. Охотились, скот не держали, сено не косили. Лыковы жили своим хозяйством, на пушнину меняли соль, сеяли лён и коноплю, изо льна нити делали, сети рыбацкие вязали, из конопли получали домотканые вещи. Покупного ничего не было, всё сами шили: и бродни, и одежду, шапки. На Лебеде два года жили по фатерам, землянуха была исо (ещё) сделана [приложение 2: 8]. Вернулся Карп Иосифович с женой и старшим сыном Саввином с Алтая на Большой Абакан в 1937 году и обосновался на месте, названном ими Прилавок (пологое место), что на 3-4 км выше реки Каир против ручья. На Прилавке прожили 5 лет, из них два лета Карп Иосифович выкорчёвывал лес и готовил пашню в верховьях Большого Абакана на его притоке – речке Еринат. Затем на Еринат перебралась вся семья. К этому времени братьев Карпа Иосифовича в живых не было. Брат Степан умер от болезни: А така болезь – кто только маленько понастудится, так и прилипала… [приложение 2: 12]. Евдокима убили в лихую годину. Пришли охранники заповедника и пограна за ними. Евдоким в это время Ссадил сеть. Оне прихватили эту сеть, взяли для себя. Ружжо было не прибрано, ружжо взяли, ну, это всё собрали… [приложение 2: 10]. Братья побежали, охранники выстрелом ранили Евдокима в живот. Позже охранники говорили: На ём (на Евдокиме) обутки хороши [приложение 2: 10]. Похоронил Карп Иосифович брата, сам чудом остался в живых. Он вспоминает, как стоял под дулом ружья и читал молитву [приложение 2: 10]. Из шести сестёр Карпа Иосифовича четверо (Феоктиста, Анастасия, Александра, Фиония) умерли малолетними, две сестры – взрослыми: Анна на 19-м году, Дарья в годах была. Бабушка Раиза молилась Богу, чтобы Бог при жизни прибрал всех её детей. Агафья Карповна поясняет: Раиза-то времена знала, каки подходят, говорил тятя, молилась, пока она жива, чтобы Господь всех при ё (её) жизни прибрал. Ну, вот адин тятя остался, все при ней (умерли) [приложение 2: 33].

Из большой семьи остался в живых только Карп Иосифович. После возвращения с Алтая на Большой Абакан (с 1937 года) внешние связи у семьи почти прекратились.

Вера в Бога, трудолюбие, природная смекалка помогли Карпу Лыкову выжить и спасти семью. Трудности и лишения воспринимались как испытание Господом: на все воля Божья. В семье родились четверо детей, все остались живы. Карп Иосифович с Акулиной сумели уберечь детей от голода и болезней. Агафья Карповна родилась в 1945 году на Еринате – притоке Большого Абакана, и своей родиной считает именно это местечко. О тех временах Карп Иосифович рассказывает: Жили, жили, на Еринат-то народ опеть, двое человек прибыли после войны уж, как раз, когды на японца пошли, в то время. Года у меня спросили, могли бы чё (забрать на войну), Господь сохранил, прожили. Тогды опеть эти же охранники, которы оставили, были вот, кожу-то (выделанную для шитья обуви) изрезали, босиком почти остались, тогда в бересте находились ишо (ещё).

В 1945 году, после прихода на заимку пограничников, семья перекочевала на другой приток Большого Абакана Сок-су. Первую зиму прожили в шалаше, пока не построили избу. Там их и увидели в конце 70-х годов геологи. К этому времени у Лыковых было 2 избы в 9 километрах одна от другой: верхняя на речке и нижняя в северу. Дома строили без гвоздей: избу в северу раньше рубили, в адну-то сторону деветь аршин, в адну-то шесть. В нижней избе в северу жили братья Саввин с Димитрием, в избе на речке дочери с Карпом Иосифовичем. Поселения Лыковых на притоках р. Большой Абакан напоминали скит. По утверждению руководителя многих экспедиций, писателя Л.С. Черепанова, члены семьи Лыковых называли свои избы кельями [приложение 3: 39]. По словам Ю.П. Чернявского, кельей таёжные отшельники называли избу в северу, где жили братья Саввин и Димитрий, там хранилось больше книг и икон [приложение 3: 40]. Лыковы вернулись на Еринат в 1987 г., где почва была пригодней для земледелия.

Жилось семье всегда трудно, особенно в 30-40-е годы: питались травами, корень и листья в хлеб толкли, в варево клали. Употребляли едовы травы, такие как кипрей, резунка, потнишник, саранка, русянка, борш, медунки … Травы, коренья парили и отваривали, чтобы вывести горечь, и толкли. Так поступали и с берёзовым корьём. Баданные корни отмачивали месяц в реке, отваривали, сливали семь вод, чтобы вывести горечь. Марьины корни также отмачивали в реке, четыре воды сливали при варке. Хлеб пекли: саломы чашку столь на квас, баданных корней ведёрнай чегун, тада толь репна мякина или кипрей, да муку глину (глинную), хлеб такой, картошак-то нисколь не было [приложение 2: 8].

Как выселились, двацать лет ни пшеницы, ни гороху, нисё (ничего) не было у нас. Ечмень в речке посеем, он не дойдёт, а салома-то вырастет, в ступе тада толкли (солому) [приложение 2: 8]. Ну, тада посеял горох, в горохе адин колосок только пшеницы-то. Этот колосок-то тада пшеницу и развели, да ишо голого ячменя вон колосок адин тоже подобрал, да от аднаго колоска развели [приложение 2: 3]. Семена берегли, высевая год от года, из муки хлеб стали выпекать только на четвёртый год.

Легче становилось летом, появлялись грибы, ягоды, кедровые шишки. В голодную пору шишки несозревшие пекли, с мездрой ели: ежлих много наесса, сердце давит [приложение 2: 8]. Из орехов готовили кедровое молоко. Собирали ягоды: чернику, смородину, бруснику. На зиму сушили грибы и лук, в варево клали. Когда с Лебедя зашли, берёзовы опилки ели. Была мука заготовлена ржана, и зерно было. Медведь всё порушил. Вышли тада, голод, берёзовы опилки ели, корьё берёзово да баданны корень. Там боле несё (ничего), травы нету на Прилавке [приложение 2: 8]. Мясо появилось, по воспоминаниям Агафьи, когда не стало мамы. Акулина Карповна умерла в голодный неурожайный 1961-й год на 60-м году жизни. Мать, спасая детей, сама недоедала. В то время Карпа Иосифовича дома не было, с охоты он принёс 8 глухарей, но жены в живых уже не застал.

Дети с малых лет приучались к труду, прясть Агафья начала с пяти лет. Семья жила натуральным хозяйством, рыболовством и охотой. Сохранена культура земледелия, патриархальный уклад жизни. Лыковы выращивали свою картошку, этим спасались от голода. По оценкам исследований научного сотрудника Московского института картофелеводства

О.И. Полетаевой, лыковский сорт картошки очень высокого качества, содержание крахмала в ней более 26%. Обычно в среднем этот показатель в лучших сортах картошки 16-18% [Шадурский 1988; Шадурский, Полетаева 1988]. Никаких вирусов в лыковском картофеле не было обнаружено. В тех местах очень хорошие почвенно-климатические условия, почва разрыхленная, много гумуса. Пользовались Лыковы инструментами собственного изготовления, похожими на мотыги, но более вогнутыми. Ими удобно обрабатывать землю на горных склонах, у Лыковых огород террасированный, и инструмент для обработки картофеля – гребок они приспособили применительно к тем условиям. Лыковы в естественных условиях на практике приобрели опыт выращивания большого урожая картофеля. Они готовили картофель к посадке путём проращивания прогреванием в помещении. Эффективность такого метода доказана наукой.

Сеяли лён и коноплю, кустарным способом производили домотканое полотно. Ткань была льняная и конопляная. Мужчины в семье носили рубашки-косоворотки, женщины − платья простого покроя. Повседневную одежду красили охрой, лиственничной корой, праздничную – жимолостью. Верхняя одежда утеплялась. Одежду Лыковы называли лапатиной. Мужчинам шили шапки кабарожьи (из меха кабарги). От снега до снега ходили босые, на зиму изготавливали сапоги из кожи домашней выделки и берестяную обувь. Береста была в большом употреблении в быту. Из бересты дратвой шили и обувь, и посуду. Обутки лыковские напоминают по форме лапти, шьются из нескольких слоёв бересты. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля лапти из бересты названы как "берестеники", "берестяники", "берещанки", "берещаники" [Даль 84], Лыковы же их называли обутки. На седьмом году Агафье Карп Иосифович сшил обутки из бересты, тежолы, – признаётся она. Вовнутрь клали сушёную траву – потнишник, для чего запасали на озере осоку, загад. По воспоминаниям Ю.П. Чернявского, геологи последовали примеру Лыковых, «действительно ногам тепло», − отмечает он [приложение 2: 40].

Из бересты шили и обувь, похожую на болотные сапоги. О них рассказывает Алексей Уткин (охотник с Алтая, промышлявший в тех местах): У них так-то берестяные были болотные сапоги высокие. Вот подошвы в пять слоев, вот до сюда в три слоя, вот до сюда в два слоя, и всё это прошито узенькой полосочкой берёсты. Почему-то вода не протекает, всё очень плотно сделано [приложение 2: 15].

Посуду берестяную шили разную: туеса (цилиндрической формы), чуманы и чумашки (прямоугольной формы), ложки, поварёшки. В употреблении была и посуда, изготовленная из дерева (миски, ступка). Немногочисленные металлические предметы (пилы, топоры, мотыги), таёжные жители ценили и берегли.

Охотились: копали ямы-ловушки и делали петли. В тех местах обитает марал, лось (сохатый), медведь, волк, росомаха, рысь, кабан (польска свинья), лиса, заяц. Охотились только на зверей без когтей, зайца и медведя в пищу не употребляли, вера не позволяла. По представлениям староверов, зверь с когтями олицетворяет нечистую силу [приложение 2: 1]. По рассказу Агафьи Карповны, мясо сушили: над огонь ставиш, в пече досушиш, в зиму сыро ели [приложение 2: 25].

Все годы отшельничества Лыковых одолевали медведи, которых в тех местах всегда было много. В семье пересказывалось много побыток о встречах с хозяином тайги. Однажды Карп Иосифович с братом Евдокимом вступили в схватку с медведем, великой был зверь, едва остались живыми. Позже их мать, увидев шкуру медведя, упала без сознания: огромных размеров была шкура. Та схватка оставила следы на всю жизнь: рука-то изъедена, вот ложку к роту несу, она трясётся [приложение 2: 23].Отпугивали медведей выстрелами из ружья, делали пужало (вешали красную тряпку на рогатину), колотили в металлические предметы. По словам охотника А.А. Уткина, медведей привлекают кедрачи, хозяин тайги любит лакомиться кедровыми орехами. Такие места называют шаманскими логами, как будто шаманы наколдовали, лишь раз в двацать лет бывает неурожай на орех [приложение 2: 5].

Занимались Лыковы рыболовством. Через реку ставили заездки (поставленное поперек реки сооружение для ловли рыбы с отверстиями под рыболовную снасть). И.П. Назаров, принимавший участие в обустройстве заездка на Еринате, так описывает это сооружение: кабыльники, похожие на козлы, двумя ногами вбиваются в дно реки; слеги (длинные стволы деревьев) скрепляются к кабыльникам и соединяют их между собой; через каждые 3-4 метра вбиваются колья, затем на них укладываются и закрепляются поперек реки до самого дна запуски (решетки, сплетенные из длинных жердей), которые привязываются к слегам проволокой, упираются в колья, вбиваются в дно и придавливаются камнями; на берегу устанавливается творилина − доска с выпиленным полукругом, куда вставляется желоб из выдолбленной колодины, и в которую сливается вода и проходит рыба, попадающая затем в ловушку из веток ивы − сурпу. [Назаров 2004: 294]. Агафья Карповна пользовалась таким способом рыболовства ещё 1993 г. [Назаров 2004: 270].

Городить реку было трудно, работали в ледяной воде. Заездки надо было постоянно чистить, убирать листву, сторожить днём и ночью. Агафье приходилось одной ночью чистить, караулить заездки, чтобы не сорвало их сильным ветром. Рыбу она солит, сушит в печке, готовит рыбий жир, из сушёной рыбы варит варево. Рыба-то пока была, городили заездки, только вот этим ишо (ещё), в голод-то уж как на постном-то, тады не снесли [приложение 2: 8].

Соль Лыковы попытались добывать сами: землю отстаивали в воде, выпаривали, соли получалась щепотка, работали неделю. Продолжалось это "производство" недолго. Для медиков выживание Лыковых без соли является загадкой. Со слов фотографа Ю.П. Чернявского, отсутствие соли в продуктах питания восполнялось употреблением едовых трав, росших на солончаках [приложение 2: 40]. В благоприятные для семьи годы осуществлялся натуральный обмен с рыбаками и охотниками.

Ошибочным является мнение, что Лыковы прожили в полной изоляции. Местные жители старались не вмешиваться в их жизнь. По воспоминаниям разных людей можно восстановить картины встреч с таёжными жителями.

Федор Иванович Самойлов, друг детства Карпа Иосифовича, вспоминает, что в 1948 году два охотника встречались с Лыковыми в тайге [приложение 2: 38].

Сама Агафья Карповна вспоминает, как тятя с мамой и браткой вышли на московских туристах, поразговаривали немного в 1959, те плыли по реке [приложение 2: 30].

Охотник Алексей Уткин рассказывает о том, что Карп Иосифович с Саввином в 1960-м году приходили на Алтай в Турочак, ночевали у его бабушки Татьяны Долгановой. Обменяли пушнину на железо. Выглядели они, по рассказу его бабушки, как старцы, были во всём домотканом. Алексей Уткин уточняет: Они-то (Лыковы) мне рассказывали, что не были потерянными людьми. Они с людьми почти всегда имели связь [приложение 2: 5].

Опровержением версии о полной изоляции Лыковых являются также бытующие в округе сплетни о том, что Карп Иосифович служил в Белой гвардии, что Агафья – дочь Евдокима Карповича, хотя она родилась спустя 9 лет после смерти своего дяди.

Долгие годы Лыковы старались сохранить свой мир от посторонних, уберечь семью от влияния "мирских", особенно в отношении веры. О встречах с лихими таёжными рыбаками и охотниками, с угрозой требовавшими у отшельников пушнину и золото, Карп Иосифович даже позже опасался рассказывать. Генетическая память о многовековых гонениях и притеснениях держит в страхе старообрядцев до сих пор.

К моменту "обнаружения" геологами таёжных жителей в семье было пятеро: глава семейства – Карп Иосифович (73-х лет), сыновья Саввин (45-и лет), Димитрий (36-и лет) и дочери Наталья (42-х лет), Агафья (34-х лет) [приложение 2: 34].

После первых публикаций в газетах о таёжных жителях контакты с людьми стали чаще, встретив доброе отношение и сострадание, Лыковы людей уже не сторонились.

Для Лыковых встречи с геологами были интересны. Походы в посёлок Каир для таёжных отшельников, привыкших к размеренной жизни, стали значимыми. Особо они уважали начальника партии Евгения Семёновича Единцева. Единцев рассказывал старшему Лыкову о работе геологов, и Карп Иосифович внимательно слушал его. Таёжные жители постоянно испытывали насущную потребность в металлических предметах и осознавали значение железа для людей.

Геологи вспоминают о том, какой эффект на Лыковых произвёл телевизор, названный ими показывающим яшшиком. Карп Иосифович заходил за телевизор и разглядывал устройство сзади. Глава семейства запрещал детям смотреть телевизор. Карпа Иосифовича больше всего поразил полиэтиленовый мешок: стекло, а мнется [приложение 2: 40].

Лыковы были очень доброжелательны, всегда были готовы помочь людям. Первая фраза, с которой Карп Иосифович обращался к гостям, звучала так: Чем мы вас можем поберечь? В ответ на полученные подарки всегда чем-нибудь отвечали, к геологам никогда без подарков не приходили: несли картошку, орехи, таёжные дары. Брали от геологов не всё, продукты, кроме соли и муки, в первые годы не принимали. Со слов Ю.П. Чернявского, подарки принимали, в поленницу клали, чтобы полежали, в дом не брали, потому, как мирьски руки держали. Потом они взяли топор, только новый, неиспользованный. Металлические предметы брали [приложение 2: 40].

Единцев дал Лыковым красную ткань, предназначенную для аварийных флагов, Наталья с Агафьей сшили платья себе. Приходят, в кустах переоденутся, платья наденут, в красных платьях придут, уходят, снимают. Хотели сделать приятное, показать, что они рады подаркам. Дали Агафье фуфайку, она одела, недалеко ушла, на сосну повесила.

Спрашивают: Почему? – А вдруг ваш кто-нибудь пойдет да замёрзнет, наденет [приложение 2: 40].

Удивительное радушие Лыковых, желание и готовность помочь людям отмечали многие (Э.В. Мотакова, И.П. Назаров, Л.С. Черепанов и др.).

Семья была очень дружной, ругани и ссор не было. У них было распределение обязанностей: Наталья по дому хозяйничала, Димитрий отвечал за рыбалку, Саввин за заготовку дров, Агафья за огород, помогали друг другу. Агафья рассказывала: Я всё молилась, в празники все вместе, в будни-то кто на дела, а кто молится, без работы никак не проживёшь [приложение 2: 32]. Агафья также вела счёт времени. При этом Лыковы ориентировались на «Устав», ведя счёт времени по дням святых. Однажды в семье был большой переполох: показалось, что потеряли счёт времени, к большому удовлетворению отшельников − восстановили по «Уставу».

В 1981 году один за другим трое из детей Лыковых – Димитрий (19 сентября), Саввин (7 декабря) и Наталья (17 декабря) умирают. Димитрий простыл в сильный ливень, когда ушёл из верхней избы на речке в нижнюю избу в северу. По рассказу Саввина, Димитрий стал городить реку в стужу, в снег запуски плести, не дожидаясь полного выздоровления. В ледяной воде он сильно простудился. Несмотря на болезненное состояние, продолжал работать, вместе с Натальей они пошли ямы проверять, весь день голодные ходили. Вернувшись в избу в северу, заболел, стал кашлять. Саввин пришёл известить семью. Когда Агафья с отцом пришли, застали Димитрия в плохом состоянии. Лежит, правай бок однако, не только лёгки (лёгкие). Как бы печень не заболела, пра́вила его, как камень, правай бок стал, не продавишь. Но тада его кашель, патом хандрос сильнай хватил, говорил, руки как отрыват и рёбра заболели, и всё заболело [приложение 2: 2].Агафья с Карпом Иосифовичем ушли на Каир звать на помощь картошку выкопать. Нужно было управиться с картошкой, иначе семье зимой пришлось бы голодать. К их приходу Димитрия не стало. Похоронив Димитрия на пашне, они продолжали копать картошку. Тада братка-то (Саввин) давай картошку нудиться (была нужда) копать. Я стала его упрашивать: Братка не копай картошки, отдыхай. Нет, надо копать, ну накопаш, а себя даведёш до конца, так сё равно их (картошки) не надо будет, останутся. Он никак не слушал. По пашне валятса, лежит и никаких, сё (всё) в снегу роется да копат, патом довёл себя до того, из избы никуды [приложение 2: 2].

Больного Саввина выхаживали Наталья с Агафьей, дрова пилили, таскали, топили печь. Тада в избе-то така жара, как в бане сильно. Да из этакого-то тепла да апеть на мароз дрова пилить, по всему дню на улицу в ледяной воде полоскать, да два месеца едак-то за ём (ним) и ходили. Тада она-то (Наталья) и заболела. Убрався (Саввин), ишо (ещё) шила смёртну одежду, да ишо (ещё) вынести его пособила [приложение 2: 2]. Наталья проболела дней 10, кашляла кровью, убравась (умерла). Саввина с Натальей хоронили с родственниками из Алтая, приехали Анисим Никонович, дядя Трефилий, племянник Андрей. Димитрия хоронили, гроб сделали из долблёных колодин. Димитрия не причащали, а Саввина успели причастить. Агафья сама осталась больна. Наталья умирала со словами Жалко мине тебя… …двое останетесь, там уж живите в северу, место потепле, к реке поближе [приложение 2: 7]. Саввина и Наталью хоронили вместе, до похорон вынесли за избу обоих, в избе было тесно. Карп Иосифович поясняет: Погребают образом на восток, Христос, когда воскреснет, будет восходить с востока. По традиции на могилу клали икону сверьху, чтобы полежала икона шесть недель. Акулине Карповне икону врезали в крест, а детям нет. Могилы посещали по праздникам, пропевали молитвы на могиле.

Жизнь на Еринате продолжалась. Летом 1986 г. Карп Иосифович в возрасте 82 лет разбил мениск (коленную чашку). Красноярские медики И.П. Назаров и В.И. Тимашков оказали ему медицинскую помощь. К удивлению даже врачей лечение прошло успешно.

В то же лето московская съёмочная группа под руководством режиссёра О.Н. Сурикова на Еринате снимала документальный фильм «Житие российского крестьянина Карпа Лыкова». Снимали скрытой камерой, старались не оскорблять чувства верующих людей. Режиссёр глубоко прочувствовал мировосприятие старообрядческой семьи и среду, в которой жили Лыковы. Фильм впечатляет своей философичностью.

По-прежнему Лыковы, теперь уже отец с дочерью, изо дня в день проводили в трудах и молитвах. Возделывалась земля, выращивалась картошка, морковь, репа, рожь и пшеница, конопля. Терпение и трудолюбие – главные черты характера всех Лыковых. Вечерами они усердно молились, без молитвы не садились за стол, не начинали работать. Вера в Бога являлась основой жизни.

В 1988 году ушёл из жизни, убрався, как выражается Агафья, Карп Иосифович Лыков. После его смерти были попытки помочь Агафье, облегчить её судьбу. Предлагались разные варианты. Один из вариантов – переселиться в старообрядческий женский скит в Туву. В июле 1989 г. Агафья съездила на Туву, прожила там трое суток, но оставаться в скиту у матушки Максимилы отказалась, хотя там живут староверы того же часовенного согласия. Родственники по материнской линии, проживающие на Алтае в старообрядческом селении Килинск, тоже приглашали её жить к себе. Агафья побывала в гостях у своей родни, но покинуть родные места не захотела: Инокам-то не велено с мирянами вовсе обшшаться, жить-то вопшче не разрешено с мирянами. Я-то хоть не накрыта (накрытие − обряд принятия иноческого чина), а всё равно правила-то тоже (соблюдаю) [приложение 2: 9]. На предложение построить избу в лесу в стороне от населённого пункта Агафья ответила также отказом: Дак вот я-то не сагласна в ми