Сесилия Ахерн 15 страница

Я тяну сильнее. Но никакого результата. Чтобы не схватило цепочку: оно сильное и не отпускает ее. У меня заканчивается воздух, но я не могу отпустить ожерелье. Только не теперь, когда, наконец, вернулась моя сила. Я сжимаю цепочку так сильно, как только могу. Моя кожа горит, когда цепочку вырывают из моей руки. Я гляжу в воду, но ничего не могу разглядеть в темноте.

Ко мне тянется рука и хватает меня за волосы, вытаскивая за голову на поверхность. Я глотаю воздух, вода отступает от меня.

– Ты же не думала, что все будет так просто, не правда ли? – Порция отпускает мои спутанные волосы. – Я хочу, чтобы он видел, как ты умрешь.

Мы стоим вблизи потухшего костра. Разбитые свечи разбросаны по двору. Каждое окно бальной комнаты разбито.

Яма из под костра вспыхивает голубым пламенем.

Порция ухмыляется, когда перед нами появляется Блейк.

– Как раз вовремя, чтобы посмотреть, как сгорит твоя ведьма.

Блейк делает шаг вперед, а затем останавливается, видя в руке Порции дугу голубого пламени, парящего возле моего плеча.

– Не-а, любовничек.

Остин подбегает со стороны стены.

– Брианна, слав…

Мне нужно предоставить ему удобный случай. Жар от пальцев Порции лижет мне плечо.

– Думаешь, что убив меня, ты заставишь Блейка полюбить себя?

– А ты считаешь, что он способен любить? – Она размахивает пламенем напротив моей юбки. Влажная ткань тлеет и дымит, но не загорается. Она не отрывает взгляда от двух ребят. – Не подходите ближе.

Я поднимаю колено к ее бедру и толкаю ее за плечи, отталкивая от себя как раз в тот момент, когда Остин и Блейк исчезают. Они материализуются по обе стороны от нее, но она возводит стену пламени, вынуждая их отступить. Голубой костер в яме гаснет. Порция делает шаг назад, ее взгляд обращается к Блейку.

– Ты только что пытался убить меня?

Блейк улыбается той «мне-на-все-наплевать» улыбкой с ямочками.

– В следующий раз я не промахнусь.

В долю секунды лицо Порции меняется с разъяренного на потрясенное до слез. Она садится на влажную, забросанную вещами землю и прячет лицо в ладонях. Когда, она, наконец, поднимает голову, ее глаза покрасневшие и опухшие.

– Ну, чего же ты ждешь?

Блейк становится перед ней на колени, опираясь на свой меч.

– Мы могли бы просто пойти разными путями. Как Киллиан и Дану. Я мог бы уйти и…

Порция визжит и вскакивает на ноги.

– Ты не понимаешь. Ты погублен. Ты даже не потрудился убить меня и избавить от страданий. И ты называешь себя Сыном? Было время, когда ты убил бы бандию без раздумий. Знает ли мой отец, каким жалким подобием Сына ты стал?

Лицо Блейка становится темным, несмотря на сияющий серебристый свет, его гнев возрастает наряду с яростью Порции.

– Ты действительно считаешь, что мы должны убивать только потому, что можем? Брианна не представляет угрозы для человеческой расы. И никогда не представляла. Да и я видел каждый темный уголок твоей души, но все же хочу верить, что ты примешь правильное решение, когда придет время. Мы не наши предки. Мы можем сделать наш собственный выбор.

Черные тучи собираются над нами, закрывая звезды. Разряд голубой молнии с треском ударяет в океан, окрашивая море в зловещий оттенок цвета индиго. Дождь начинает моросить крупными каплями, заливая двор.

– Ты должен был выбрать меня, – говорит Порция, слезы стекают по ее щекам.

Она разворачивается и бежит вниз по тропинке, исчезая в темноте.

А затем начинается ливень.

Я бегу внутрь. Гигантская стена из окон – теперь всего лишь масса из осколков побитого стекла. Дождь попадает через разбитые оконные проемы, но, по крайней мере, я укрылась от сильного града. Остин с Блейком все еще стоят снаружи, освещенные своим божественным светом, серебряным и золотым. Они смотрят на тропинку, где исчезла Порция.

Я надеюсь, что Блейк прав насчет Порции. Она может быть и бандия, но она также и человек. Вроде меня. Она все еще может решить сражаться вместе со своей семьей, а не против них.

Блейк разворачивается к Остину, позволяя кончику меча упасть на землю. Остин опускает свой меч и приподнимает подбородок в коротком кивке.

Своего рода перемирие между парнем, которого я люблю и тем, которого я бы, возможно, любила, если бы все сложилось по-другому. Я не жалею о том, что могло бы быть с Блейком. Уже давно не жалею. Может быть, Джо и прав, и вместе мы могли бы все изменить. Но сейчас уже слишком поздно. Потому что когда я смотрю на Остина, даже в этом облике, то не вижу бога одержимого возвращением себе земли. Я вижу парня, который сделал то, что считал нужным, чтобы сохранить мне жизнь. Парня, прождавшего тысячу лет, чтобы снова увидеть меня. Который доверял мне даже после того, как я не дала ему никаких оснований на это.

В завтрашней битве умрут люди. Я могу быть одной из них. Но я буду сражаться за то, что люблю. Я убью ради этого. Может быть, это делает меня плохим человеком. Надеюсь, что нет. Потому что я не смогла бы изменить этого, даже если бы и захотела. Мое сердце переполняют чувства.

 

 

– 51 –

 

Я встаю на рассвете. Мне, вероятно, следовало бы отдыхать, но в любом случае сомневаюсь, что я смогу поспать. Я иду к конюшне и начинаю приводить Панду в порядок.

– Не можешь спать?

Мик стоит снаружи стойла. На нем тот же самый черный пыльник с прошлой ночи. Он еще бледнее, чем обычно.

– Ты тоже?

– Наверное.

Я провожу щеткой по шее Панды мягкими движениями.

– Как бальная комната?

– Немного влажная, но ничего такого, чего нельзя было бы восстановить. Уже заказали новые окна. Через несколько недель она будет как новая. – Он наблюдает за мной, словно пытаясь проникнуть внутрь моей головы. Черт, возможно, он мог бы проникнуть в мои мысли, если бы захотел. – Во всяком случае, я рад, что ты все еще здесь.

Я прохожу под защитной балкой и вхожу в амбарный проход.

– Думала, что ты хотел, что бы я остановила войну.

Он прислоняется плечом к каменной стене.

– Джо беспокоится о тебе и Остине, но я не могу не пожелать ему счастья. Не важно, насколько проблематично.

– Счастье Остина – проблематично?

– Оно мешает тебе и Блейку закончить все мирным путем. – Мик тянется к уздечке Панды, снимая ее с крючка возле стойла. – Давай прокатимся.

Никто из нас не произносит ни слова, пока мы оба усаживаемся верхом и проезжаем полпути по дороге, пересекающей пастбище. Мик поворачивает Талли в сторону океана, прочь от тропинки, ведущей к руинам.

– Сбор будет возле врат. Сегодня вечером отлив совпадет с заходом солнца. Лайам захочет воспользоваться волшебным часом между днем и ночью.

– Значит сегодня вечером.

По крайней мере, у меня есть целый день, чтобы поискать ожерелье. И вооружиться для битвы.

Мы скачем молча, пока не подъезжаем к краю круто спускающейся к каменистому пляжу тропинки.

– Связь была способом Дану вынудить Киллиана полюбить ее, но это привело к обратному результату. Довольно впечатляющему, – говорит Мик, останавливая Талли и смотря на океан. – Ей не нужно было связывать душу Киллиана со своей. Он любил ее уже тогда. Просто не готов был признать это.

Я встречалась с Киллианом в царстве духов и пришла к тому же самому выводу. Киллиан любил Дану.

– Если он любил ее, почему же у них ничего не получилось?

– Киллиан поклялся избавить мир от магии. Связь же не просто привязала его душу к богине, она наделила его своим собственным волшебством. Киллиан был в ярости.

– Он простил ее.

– Со временем. Но Дану не вернулась в Ирландию после того, как привязала Киллиана к себе. Она тяжело восприняла его отказ, и оставалась в царстве духов около четверти века. У Киллиана не было выбора, как продолжать двигаться дальше. Но даже так, Киллиан и Дану пережили эту связь лучше, чем кто-либо с тех пор. – Он натягивает поводья, усиливая давление на рот Талли. – До вас. Ты знаешь о пророчестве?

– Седьмой цикл седьмого поколения положит конец войне. Предполагается, что это буду я. – Дану рассказала мне не меньше. – Но, похоже, никто не знает, как я закончу ее. Или даже, кто победит.

Талли бьет копытом по земле, готовый двигаться дальше. Мик наклоняется и гладит его по шее, но держит крепко.

– Мы стараемся предугадать. Но мы не знаем будущего.

– Ты был с Остином все это время. Даже когда он не мог посещать этот мир, ты защищал его место здесь. Но Джо с Сынами. Почему?

Мик натягивает поводья, разворачивая Талли обратно в сторону конюшни. Он подносит руку в перчатке к глазам, потирая уголки.

– Джо – сильный. Он может выдержать, видя столько смертей. Для меня же это труднее. Полагал, что с Остином я был в безопасности.

– В безопасности?

– Потери приумножаются. Таков порядок вещей, когда время проходит для всех, кроме тебя. Мы должны оберегать сами себя или же мы упустим из вида великое благо. Джо закрылся для эмоций, но я не всегда был в состоянии делать это. Служа богу, проще держаться отстраненно. И если бы я позволил себе слишком привязаться, по крайней мере, Араун бы не умер.

Он смотрит вниз, на землю.

– Но не теперь.

Мик пускает Талли галопом, проносясь через поле.

Панда устремляется вперед, но я сдерживаю ее. Я даю ему уехать.

 

 

– 52 –

 

У меня есть, по меньшей мере, восемь часов до захода солнца, чтобы найти ожерелье. Я иду к утесу и смотрю на море. Я не смогла разобрать в темноте, но что-то, кто-то забрал его у меня. Кто же? Порция отняла бы его у меня, если бы смогла. Нет. Она была той, кто вытащил меня из воды. Кто бы ни забрал кулон он находился подо мной, я уверена в этом.

Фуа – наиболее вероятные виновники. Они любят блестящие вещи, и чем старее, тем лучше. Но кто бы ни взял его, ему было безразлично, утону ли я. Брейден не дал бы мне утонуть, правда?

Все кажется таким далеким. Тысячелетия, отделяющие меня от моей силы.

Я не слышу, как Остин подходит сзади, поэтому удивляюсь, когда он садится на стену возле меня. Поворачивая голову, вижу намек на формирующуюся на губах кривоватую улыбку.

– Мик считает, что Сбор совпадет с закатом.

– Это волшебный час. Вода начнет подниматься, когда солнце коснется горизонта.

Взгляд Остина падает на открытое место у основания моей шеи.

– Значит ты не нашла кулон?

Это риторический вопрос, поэтому я не отвечаю. Я смотрю на море.

– Если Порция одумается, и будет сражаться вместе с Сынами, они смогут победить Шерри и Лайама. Я могу попытаться добиться с ними мира, как только они увидят, что я на их стороне.

Или нет. Это лучшее, что я могу сделать в данных обстоятельствах. Остин тянется к моей руке. Я позволяю ему взять ее.

– Я не смогу остаться в стороне. С моими восстановленными силами, притяжение врат чувствуется сильнее.

Я не думала о побеге со вчерашнего дня, когда Остин пропал. Мы должны сражаться, если есть хоть какая-нибудь надежда быть вместе.

– Не важно, что произойдет, знай это. – Остин смотрит на меня, но больше не произносит ни слова.

– Знать что? – уточняю я.

Он делает вдох.

– Я хотел тебя с тысяча девятого года, когда ты была таинственной девушкой из будущего, которая целовала меня так, как никто никогда прежде. Я ждал тебя больше тысячи лет. А любил даже еще дольше. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя.

– Я думала, что ты влюбился в меня, когда я подбросила четвертак, упавший тебе на колени.

Остин смеется.

– Это тоже. Я уже и так сказал слишком много. Мое прошлое – все еще твое будущее.

То, как он говорит о его прошлом – как о моем будущем – звучит почти задумчиво. Печально.

Я опираюсь своим плечом об его.

– Мое будущее – это наше будущее.

У него теплая улыбка. Его рука тянется к моему подбородку, приподнимая его достаточно высоко, чтобы его губы прижались к моим. Когда он отстраняется, я глотаю воздух.

– Если ты собираешься меня так целовать, – говорю я, – думаю, для нас было бы не плохой идеей отойти от края стены.

Остин встает и протягивает руку. Как только я беру ее, он привлекает меня к себе.

– Лучше?

Я киваю ему в грудь.

– Могло бы быть еще лучше, если бы мы были где-нибудь в более укромном месте.

– Ты просишь пойти в мою спальню?

– Вообще-то, я думала просить тебя пойти в мою.

Он поднимает брови.

– Правда?

Я целую его шею, скользя губами к его уху.

– Она ближе.

Он тянет меня за руку и ведет через двор. Проводит через заднюю дверь в фойе формы восьмиугольника. Как только дверь закрывается за мной, он прижимает меня к стене и целует. Его грудная клетка трется о мою грудь, бедра прижимаются к моим, язык проникает в мой рот.

Мои руки тянутся к его волосам, шее, талии. Он стонет в поцелуе, его руки скользят под мою рубашку. Его пальцы танцуют по моей коже, каждое прикосновение – печать, помечающее меня как его. Он подносит губы к моему уху, его горячее дыхание еще сильнее разжигает пламя.

– Если мы в скором времени не найдем твою комнату, я поставлю нас обоих в неудобное положение, раздев прямо здесь, в этом коридоре.

– Я точно знаю, что тебе нечего стыдиться.

– Точно? – Он оставляет след из поцелуев от моего уха до V-образного выреза моей рубашки. И расстегивает одну пуговицу. Потом еще. – Не говори, что я тебя не предупреждал.

Я никогда не внимала предупреждениям Остина и сегодняшний день не исключение. Даже тогда, когда мы запыхавшиеся лежим с моей обнаженной спиной прижатой к холодному мраморному полу. Ни позже, когда мы надежно защищены мягким одеялом в моей постели. Ни тогда, когда он нежно целует и говорит, что любит меня. Он предупреждал меня, что все закончится плохо, но я даю Остину именно то, чего он просит. Я отдаю ему все.

 

– 53 –

 

Два часа перед Сбором, у меня последняя возможность убедить Порцию сражаться вместе с нами. После прошлой ночи Остин не думает, что в этом есть особый смысл. Может быть он и прав, но кое-что, что сказал Блейк не дает мне покоя. Он заглядывал внутрь ее души и по-прежнему хочет верить, что она сделает правильный выбор.

Это должно значить, что какая-то часть Порции все еще любит свою семью.

Мик ждет на подъездной дорожке в большом черном седане, на котором он привез меня из аэропорта домой. Он кивает мне в зеркало заднего вида, когда мы усаживаемся на заднее сидение.

Паб полон, почти каждый столик занят местными и туристами, едящими, пьющими и смеющимися, не догадывающимися о том, что вот-вот разразится битва за контроль над миром у них на заднем дворе.

Джо стоит перед лестницей, загораживая проход вверх или вниз. Он качает головой Мику.

– Мы сделали все, что могли.

Мик не сдает позицию.

– Не смотри на меня так. Я просто везу своего подопечного. Ты же тот, кто позаботился о том, чтобы он сражался. Не я восстановил его силу.

– А что если я ошибся? – Джо тяжело вздыхает.

– Ты только сейчас об этом подумал? Потому что последние тысячи лет мало что сделали, чтобы развеять мои опасения, – ухмыляется Мик.

Губы Джо искривляются почти в улыбке.

– Я мог бы обойтись и без негатива. – Он засовывает руки в карманы своего черного пыльника. – Самуэль говорит, что фуа все еще не определились.

– Они не встанут на чью-либо сторону, пока не будет явного победителя.

Джо кивает и отходит в сторону, давая нам с Остином пройти.

– Попробуй номер 217.

Я гляжу на комнату Блейка. Знает ли он, как близко на горизонте маячит Сбор? Приготовился ли он к сражению?

Мы останавливаемся перед номером Порции. Остин слегка стучится в дверь.

Голос Порции доносится изнутри.

– Я же сказала тебе, оставить меня в покое.

Остин стучится снова. В конце концов, мы слышим шаги, и Порция открывает дверь нараспашку. На долю секунды на ее лице отражается удивление, она глядит на меня.

– Ты хочешь, чтобы я поразила тебя замертво.

– Я хочу, чтобы ты подумала о том, что делаешь.

– Неужели? Потому что чем больше я об этом думаю, тем меньше нахожу оснований, чтобы позволить тебе вторгаться и разрушать мою жизнь. – Ее голос дрожит. Слезы собираются в уголках глаз. Она почти захлопывает дверь, но я успеваю шагнуть в комнату.

Ее номер – просто катастрофа с одеждой, разбросанной среди спутанных простыней на кровати и раскиданной по полу. Единственная не заставленная косметикой и средствами по уходу за волосами поверхность – небольшой столик возле ее кровати с одной маленькой фотографией в рамке. На ней Блейк обнимает ее, когда они позируют перед рестораном Вольфганг Хантерс. Блейк улыбается своей фирменной улыбкой с ямочками. Он выглядит счастливым, хотя не возможно наверняка сказать, что он действительно чувствует. Порция тоже выглядит счастливой. Они прекрасно смотрятся вместе, и у меня немного щемит сердце, когда я смотрю на Порцию сейчас, ее глаза затуманены, движимые ненавистью.

Может быть, им было когда-то хорошо вместе. Если бы я не сняла браслет на вечеринке у Остина прошлой весной. Если бы не заявила права на Блейка. Не соединила свою душу с его. Но я ничего не могу сделать, чтобы изменить случившееся. Все что я могу – это попытаться повлиять на то, что произойдет дальше.

– Прости, – говорю я.

Порция щурит глаза.

– Простить за что? Что Блейк любит тебя, а не меня? Ты действительно думаешь, что мне нужна твоя жалость?

– Нет. Но мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. Может быть, все еще получиться.

Порция издает грубый смешок.

– Каким образом? Мой отец никогда меня не простит. Блейк меня ненавидит. По крайней мере, Лайам принимает меня такой, какая я есть.

Я беру руку Порции.

– И какой же?

Порция глядит на мою руку, сжимающую ее. Она не пожимает в ответ, но также и не отдергивает ее.

– Я – бандия.

– Нет. Вопрос – какая? Какая ты на самом деле, Порция?

Пальцы Порции дрожат под моими. Она отдергивает руку.

– Убирайтесь.

Я стою на своем.

– Это твоя семья. Блейк хочет верить в тебя. Я слышала, как он сказал это. Он бы мог убить тебя, но не сделал этого.

Слезы бегут по ее щекам.

– Он – придурок. Я убью его. Я не проживу еще один день, чувствуя, как сильно он ненавидит меня. И как сильно любит тебя. Каждая клетка моего существа желает покончить со всем этим.

Слова жалят. Блейк не любит меня. Как можно любить, не доверяя? Но я понимаю, что чувствует Порция.

– Тебе решать, Порция, как это закончится. Ты можешь сражаться вместе с Блейком или же против него. Это твой выбор.

Порция сильно толкает меня в грудь, откидывая назад. Остин подхватывает меня за плечи до того, как я падаю. Она подходит ко мне.

– Точно. Ты не можешь говорить, что мне следует делать. Ты ничего не можешь мне говорить.

Воздух кружится вокруг нее, развевая волосы вокруг ее лица. Фотография со столика отлетает, ударяясь в стену с достаточной силой, чтобы треснуло стекло. Остин оттаскивает меня к двери, прочь от вихря.

– Порция, пожалуйста. – Мои слова заглушаются в вое ветра.

Остин тянет меня за дверь и захлопывает ее за нами. Мы оба стоим, прислонившись к стене в коридоре, и переводим дыхание.

– Думаю, что все прошло хорошо. – Остин искоса поглядывает на меня, его губы скривились в улыбке.

Он ведет меня в паб. Я держусь следом за ним, пока он убеждается, что в комнате все чисто. Мы прижимаемся к стене и готовы уже пронырнуть через кухню, когда я замечаю знакомую женщину с короткими светлыми волосами, входящую через главный вход. Женщина с поезда. Корпоративная Тинк. Она одета в строгий красный костюм, сшитый, чтобы подчеркнуть ее изящное телосложение. Но мое внимание привлек не ее наряд. А серебряный кулон, висящей на ее шее. Мое ожерелье.

Я отпускаю руку Остина и направляюсь через паб.

Женщина замечает мое приближение и хватается за горло, прикрывая подвеску рукой. Она разворачивается и выбегает на улицу.

Я бегу за ней. У нее мое ожерелье. Моя сила.

Ее легко заметить в ярком красном ансамбле, да и к тому же она не может очень быстро бежать на своих черных шпильках. Она спотыкается, как только попадает на мощеную улочку. Я набрасываюсь на нее, приземляясь сверху. Она исчезает подо мной во вспышке белого света.

Дерьмо. Я привстаю на колени в тот момент, когда Остин тянется к моей руке. Он помогает мне подняться.

– Кто она? – спрашивает он.

– Фуа, – отвечаю я. – У этой сучки мое ожерелье.

Еще одна вспышка белого освещает улицу на полквартала впереди. Я бегу к ней.

Белая лошадь с толстым хвостом, заканчивающимся плавником, появляется прямо посреди улицы. Она переходит на бег, скача к воде. Я пускаюсь за ней и бегу так быстро, как только могу, даже не смотря на то, что нет никакой надежды поймать ее теперь.

Лошадь перепрыгивает через трехметровый забор, ограждающий гавань и ныряет в воду за несколько секунд до того, как я сама достигаю ограждения. Я пристально всматриваюсь в океан.

– Ты знаешь ее? – спрашивает Остин, тяжело дыша возле меня.

– Не совсем. Я встретила ее в поезде как-то раз.

– Фуа не расстаются так легко со своими сокровищами.

– Это мое ожерелье. Она украла его у меня.

Остин обнимает меня.

– Может быть, это даже к лучшему. Тебе не придется сражаться. Ты можешь подождать конца Сбора.

– Нет.

– Это слишком опасно.

– Я не позволю тебе сражаться в одиночку. Кто-то должен прикрывать твою спину. Мик не сможет быть там, чтобы помочь тебе, и знает бог, больше никто не захочет.

Он подносит руку к моей щеке.

– Ты вселяешь в меня желание сделать что-то, чтобы заслужить тебя.

– Что, например?

– Не знаю. Жаль, что я не могу забрать все то, что причинило тебе боль.

– Ты извиняешься?

– Я слишком эгоистичен. Боюсь, что я вовсе не сожалею. Я совершил бы все это заново, если бы думал, что это могло бы спасти тебя.

– Но это не звучит эгоистично.

– Поверь мне, так и есть. – Его кривоватая улыбка внезапно оказывается настолько близко ко мне, что я могу коснуться его нижней губы своим языком. – Чтобы ни случилось сегодня, пообещай, что будешь помнить только хорошее.

– Не говори так. Мы пройдем через все это.

Его губы касаются моих, настолько легко, что это могло бы мне показаться.

– Боже, надеюсь, ты права. – А затем он прильнул своими губами к моим.

Я обвиваю руки вокруг его шеи и прижимаю к себе. Возможно, у меня нет силы, но зато у меня есть Остин. И такое ощущение, что этого достаточно.

Знаю, что этого не может быть достаточно.

Но на данный момент, ощущается, как будто это все, что мне нужно.

 

 

– 54 –

 

Остин наблюдает заход солнце из окна моей спальни. Он одет в серые брюки и мягкий шерстяной свитер, из той толстой пряжи, что у меня всегда ассоциируется с Ирландией.

– Ты можешь остаться здесь. Я вернусь за тобой, когда все закончится.

Я кладу руки на его плечи сзади, проводя большими пальцами по обнаженной коже его шеи. Мы уже обсуждали это три раза.

– Я буду держаться на расстоянии. И у меня есть меч, если понадобиться защищаться. К тому же я не собираюсь бросаться в центр битвы, если только не придется этого делать.

Он улыбается той кривоватой улыбкой.

– Как раз вот эта последняя часть меня и беспокоит.

– Знаю, я самая беззащитная. Я не буду делать глупостей. Но ведь я, не могу закончить войну, не находясь там.

Он кивает и берет меня за руку.

– Пойдем.

Мы проходим по дому в тишине, держась за руки, и черпая силу друг у друга. Мы по-прежнему одни, когда добираемся до тропы, ведущей через поле. Но Остин говорит, что он чувствует остальных, приближающихся к пляжу у моря.

К тому времени, когда мы подходим к краю утеса, я вижу Лайама, стоящего на скалистом берегу внизу. Вода отступила, открывая устланный мелкими камешками пляж. Лайам поднимается на вершину валуна. Шерри стоит прямо под ним, ее волосы собраны в тугой пучок. Ее платье выглядит как костюм с коротким цельнокроеным рукавом, облегающей талией и расклешенной юбкой, как раз ниже ее грудной клетки. Оно голубое с серебристыми лентами, усыпающими подол. Гигантский серебряный лук окружает ее талию.

Я одета, чтобы сражаться – в плотные черные леггинсы и черную с длинными рукавами кофту, позволяющие мне свободно двигаться. У меня с собой ничего нет, кроме пучка соломенного веника, надежно скрытого в бюстгальтере, и меча, который Остин дал мне как раз перед тем, как мы покинули дом.

Остин останавливается.

– Ты сможешь увидеть все отсюда.

Я обхожу его, ступая на петляющую тропинку.

– Я не смогу добраться до туда достаточно быстро.

– Достаточно быстро, чтобы что? Ты держишься подальше от этого, помнишь?

Я киваю, но не поворачиваю назад. К тому времени, когда мы доходим до пляжа, солнце садится настолько низко, что едва не касается горизонта. Когда я оглядываюсь на холм, то вижу гилл на утесе выше. Самуэль стоит посередине, в окружении Джо и Микла. Они похожи на ангелов мщения, черные плащи развиваются на ветру. Но они здесь не для того, чтобы сражаться. Они здесь, чтобы подчистить после нас.

С юга подходит лодка. Отлив удерживает воду достаточно далеко от скал, что позволяет судну приблизится к берегу без риска разбиться о камни с обеих сторон от него. Сыны выбираются на берег во главе с Рашем и доктором Маккей. Леви и Джона идут в ногу рядом с ними. Блейк и близнецы держаться в нескольких футах от них. Мика озаряет меня застенчивой улыбкой. Его брат Джереми глядит только себе под ноги. Я знаю, они не хотят быть здесь, но их влечет сюда вместе со всеми остальными, порабощенные своим ДНК.

Нет никаких признаков фуа. Я и не удивлена. Брейден знает, что исход далеко не очевиден, и если фуа намерены дождаться появления явного победителя, то сначала будут держаться в стороне. Брейден уже достаточно рисковал, помогая мне спасти Остина из аббатства.

Единственный, кого не достает – это Порции.

Лайам поднимает руку, и громкий треск доносится от скал позади него. Остин движется в сторону камней. Он оборачивается и глядит на меня через плечо, но видно, что он вынужден продолжать двигаться к трещине, образовывающейся на поверхности скалы. Белый свет льется из щели, освещая пляж зловещим свечением.

Камешек скатывается мне под ноги с тропинки позади меня. Я гляжу вверх. Порция осторожно спускается вниз, ее шаг не твердый. Ее волосы растрепаны, разметавшиеся во все стороны. Ее джинсы и свитер все в грязи, словно она упала где-то по пути. Как только она спускается вниз, то сразу же бежит, чтобы встать за другими, образуя полукруг перед Вратами.

Лайам поднимает обе руки и кричит на ветру.

– Фаэрад на файлте.

Воздух освещается сотнями ударов молний одновременно, потрескивающих, когда они достигают океана в зазубренных дугах.

Лайам улыбается, очевидно, гордый своим представлением.

– Сегодня вечером вы призваны к источнику всей силы, так что вы можете воспользоваться теми дарами, которые были вручены вашими предками, как и было задумано. Сегодня, боги вложили свою судьбу в руки своих детей.

Я подхожу ближе, наблюдая, как Сыны гуськом идут к пролому, их взгляды прикованы к Лайаму. Леви проходит сквозь щель, исчезая в свете. За ним следует Раш, потом Блейк и доктор Маккей. Мика и Джереми медленно плетутся за ними.

Они направляются в Авернус? Как только Сыны оказываются внутри, Шерри берет Порцию за руку и ведет ее после них. Остин кидает на меня один последний взгляд прежде, чем пойти следом.

Я пробираюсь через камни, пока не добираюсь до разлома. Надеюсь, что я все еще могу проникнуть внутрь. Может быть, я не могу использовать силу, но я по-прежнему носительница ДНК Дану. Я бывала в царстве духов. В Авернусе. Авалоне. В прошлом.

Я делаю осторожный шаг в ослепительный свет. Потом еще. Взгляд Блейка встречается с моим со знакомого плоского валуна. Неземной белезны свет отражается от воды в реке внизу каньона, разделяющего бесплодную каменистую равнину.

Остин кладет руку мне на плечо.

– Иди наружу.

– Я ничего не смогу сделать с пляжа.

– У тебя нет никакой силы, помнишь?

Лайам ступает позади нас и скала с содроганием закрывается. Я не могу уйти сейчас, даже если бы и захотела.

Никто не проронил ни слова. Мы пойманы все вместе. Семь Сынов Киллиана. Три бандии. Бывший бог и его приемник. Остин обнимает меня сзади.

– Ты помнишь, как выбраться? – шепчет он мне на ухо. – Через реку?

Я киваю. Прошлой весной, когда я произнесла заклинание, которое запечатало врата и изгнало Остина, он столкнул меня в каньон, в реку, протекающую в потустороннем мире, и меня вынесло обратно на пляж снаружи. Смертные не могут пересечь реку, которая доставляет души мертвых к их последнему месту упокоения.

Смертные не могут остаться в потустороннем мире. Вот почему Остин смог вернуться спустя всего несколько месяцев после изгнания.

– Ты помнишь заклинание? – спрашиваю я.

Лайам провел нас через врата. Заклинание изгнания должно сработать здесь.

Остин качает головой.

– Только последнюю строчку.

Лайам поворачивается к нам.

– Хватит!

Остин опускает руки и шагает вперед, отвлекая внимания Лайама от меня.