ИнтервьюУРОКИ РЕЖИССУРЫ Сдано в набор 17.03.93. Подписано к печати 14.07.93. Фор- мат 60X84'/ie. Бумага типографская № 1. Гарнитура литературная. Печать высокая. Объем 5.75 п. л. Уч.-изд. л. 5.75 Тираж 3100 экз. Заказ 214. Цена договорная. Всероссийский институт переподготовки и повышения квалификации работников кинематографии Комитета Российской Федерации по кинематографии. Москва, ул. Будайская, д. 3. ИПТК «Логос» ВОС 129164, Москва, ул. Маломосковская, д. 8
А. А. Тарковский Уроки режиссуры. М., 1992, 92 с. Всероссийский институт переподготовки и повы- шения квалификации работников кинематографии Комитета Российской Федерации по кинематогра- фии. Всероссийский институт переподготовки и повышения ква- лификации работников кинематографии Комитета Россий- ской Федерации по кинематографии. От издателя Лекции по кинорежиссуре были прочитаны Андреем Тар- ковским на Высших курсах сценаристов и режиссеров Госкино СССР и Союза Кинематографистов СССР. Стенограммы лекций были подготовлены к печати режис- сером К. Лопушанским и одобрены Андреем Тарковским в 1981 г. Предполагаемое их издание тогда не состоялось. Лекции были напечатаны в журнале «Искусство кино» в №№ 7—10 за 1990 год. Публикацию подготовили К. Лопу- шанский и М. Чугунова. К. ЛОПУШАНСКИЙ — выпускник Высших курсов сце- наристов и режиссеров. Слушал лекции Андрея Тар- ковского и считает его своим учителем. Работает ре- жиссером-постановщиком на киностудии «Ленфильм». Снял фильмы: «Записки мертвого человека» и «Посети- тель музея». М. ЧУГУНОВА — выпускница киноведческого факуль- тета ВГИК (мастерская Р. Юренева). Работала ассис- стентом режиссера на фильмах Андрея Тарковского «Солярис», «Зеркало» и «Сталкер». Занимается лите- ратурным архивом Андрея Тарковского, публикацией наследства. ВИППК искренне благодарит К. Лопушанского и М. Чугу- нову за преданность творчеству Андрея Тарковского и за про- деланную огромную работу по изданию в журнале «Искусст- во кино» его лекций по режиссуре: действительно великое наследие и абсолютно современное. ВИППК издает книгу «Андрей Тарковский «Уроки режис- суры» в учебных целях, считая, что наша кинематографичес- кая молодежь почерпнет из лекций Андрея Тарковского необ- ходимое понимание сути режиссуры и задач творца, посвя- щающего свою жизнь кинематографу. РЕКТОРАТ Андрей Тарковский о киноискусстве Интервью «МЕНЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО УДИВЛЯЕТ...» Что меня тревожит в современном состоянии кинематог- рафа — состояние кинематографа вообще, как искусства, как социально-художественного явления? — так я понимаю воп- рос о его «современных тенденциях». За десятилетия своего развития кино уже завоевало воз- можность и право формировать и выражать духовный уровень человечества, уровень человеческой культуры своими средст- вами. Убежден, что нечего больше изобретать и накапли- вать— твердь от воды уже отделена. Кинематограф способен создавать произведения, равные по значению романам Тол- стого и Достоевского для XIX века. Более того — я уверен, что в нашу эпоху уровень культуры своей страны лучше всего может выразить именно кино, как в античности это сделала драма. Плохо для страны, если она этого не понимает. Кине- матограф тогда засыхает и отмирает за ненадобностью. На Западе кино превратилось в средство проката, публи- цистики, журналистики и прочего, вне кино лежащего. Влия- ние распространяется и на произведения: что же, можно сни- мать на уровне комикса! В нашем советском кинематографе меня больше всего удивляет одно: почему мы не хотим (или — кто не хочет?), чтобы он стал передовым в мире, почему мы сами отказываем- ся от роли идеологических вождей мирового киноискусства? Повергает в отчаяние и уровень профессионализма. Вопрос будто бы частный — на деле вообще беда века. Во времена Возрождения существовали школы. Художников учили грун- товать холст, растирать краски, смешивать их, делать проз- рачными. Ученик последовательно проходил все стадии, все ступени мастерства, начиная с низших. Этого давно нет. В залах Третьяковской галереи, внизу, иконы висят рядом с живописью «Мира искусства». Сравнение невыгодное для последней: тусклость, грязь, отсутствие цвета. В сопоставле- нии с древнерусской живописью это уже просто непрофессио- нально. То же и у нас в кино. Члены профсоюза кинематографис- тов сплошь и рядом непрофессиональны — от режиссера-по- становщика до маляра. Нет директоров картин, нет ассистен- тов режиссеров, осветителей, рабочих. Болезнь перекидывает- ся на производство. Это опасно, это пугает. Возникает пропасть. На одной стороне — призвание кине- матографа, его потенциальная идейность. На другой — реаль- ность кинематографа как искусства, еще не доказавшего эту свою способность и возможность. Вот в поэзии все доказано! А в кино пет — будем перед собой честны. Мы любим выда- вать желаемое за действительное, мы говорим о кино как о состоявшемся искусстве, а на деле это не так. Положение кино и других видов искусства неравноценно. Цель искусства всег- да — правда, истина. Все, что не связано с понятием истины, с поисками истины, есть фальшь, конъюнктура, игра в бирюль- ки. У искусства очень высокая цель и серьезная роль. Требо- вать от него иного— все равно что торговать пивом, разливая его в баккару. А мы не любим и боимся называть вещи своими именами и выдаем игру в бирюльки за нечто существен- ное. У нас выходит много фильмов, снятых вообще неизвестно каким способом. Единственное искусство, которое постепен- но перекочевывает в руки людей, буквально ничего в нем не понимающих, — это кино. Режиссеры вымучивают постановку. Я бы режиссера проверял так: если у него нет десяти закон- ченных замыслов, десяти задуманных фильмов, которые он готов начать снимать завтра же, — дело никуда не годится. Пример истинного кинематографиста для меня Робер Брес- сон. «Дневник сельского священника» я считаю великим филь- мом. Брессон делает картины, когда у него возникает к тому потребность. Замыслы диктует ему его совесть художника, его идея. Он творит не для себя, не для признания, не для по- хвал. Не думает о том, поймут его или нет, как оценит его прес- са, станут или не станут смотреть его фильм. Он повинуется лишь неким высшим и объективным законам искусства, он чужд всех суетных забот, и трагическое пушкинское «поэт и чернь» от него далеко. Поэтому картины Брессона обладают простотой, благородством, поразительным достоинством. Брес- сон единственный, кто, сумев выдержать испытание славой, остался самим собой. Остальные занимаются «кинорежиссурой». Формализм, ис- кусственность, озабоченность «своим стилем» и «своей мане- рой», вымученность удручают. Безудержная свобода, отсутст- вие идеала, духовная пустота ведут к энтропии. В романе Ст. Лема «Высокий замок» есть интересное рассуждение о современном художнике, тяготящемся своей свободой Когда-то ограничительные для искусства рамки давал канон. Религия предуказывала художникам формы их творчества. Свобода, предоставленная человеку XX столетия, атеисту и властителю мира, оказывается для него гибельной. Он не мо- жет существовать с миллионом возможностей, гаснет, не соб- равшись и не осуществившись. Он начинает ощущать тоску по неким ограничивающим шорам. В пустоте, в невозможнос- ти опереться на общую идею художники блуждают как сироты и думают: почему же мы так измельчали? Для меня кино—занятие нравственное, а не профессио- нальное. Мне необходимо сохранить взгляд на искусство как на нечто чрезвычайно серьезное, ответственное, не уклады- вающееся в такие понятия, как, скажем, тема, жанр, форма и т. д. Искусство существует не только потому, что отражает дей- ствительность. Оно должно еще вооружать человека перед ли- цом жизни, давать ему силы противостоять жизни, обруши- вающейся на него всей своей тяжестью, стремящейся его пода- вить. Для искусства не обязательно иметь готовые ответы на вопрос, поставленный в произведении, и даже в программном романе «Братья Карамазовы» Достоевский не дал ответа на поставленные им самим вопросы. Но, не предлагая готовых ответов, искусство оставляет нам ощущение веры. «Ура Карамазову!» — говорит Достоевский в финале романа. Говорит тогда, когда провел нас с героем сквозь все его страдания, падения, ошибки и довел нас до такого состояния, что мы полны любви к герою и благодар- ности, признательности ему за его благородство, за верность себе, за перенесенные им муки. Он стал одним из нас. Мы чер- паем в нем веру. Искусство дает нам эту веру и наполняет нас чувством соб- ственного достоинства. Оно впрыскивает в кровь человека, в кровь общества некий реактив сопротивляемости, способность не сдаваться. Человеку нужен свет. Искусство дает ему свет, веру в будущее, перспективу. Гений связан для меня с перспективой, светом. Если нет перспективы, то нет и драматизма,и выхода из него. Вот чем, в частности, так плохи демагогические пропагандистские кар- тины. А великий демагогический обман искусства (у него своя демагогия!), его иллюзия заключены в другом: проведя чело- века сквозь драматические, трагические ситуации, сквозь без- надежность— дать ему выход в покой, в радость, в состояние надежды. Конечно, все это иллюзорно, но в иллюзии — вели- кий смысл искусства. Все это давно поняли древние греки и создали самый де- мократический в истории человечества театр. Поразительно, как они пришли к понятию катарсис — понятию, для меня чрезвычайно важному. «Очищение путем сострадания и страха» — так определено понятие катарсис у Аристотеля. Веками это толковалось и трактовалось с точки зрения самых разных философских си- стем и логики. Но для меня состояние катарсиса— чисто эмо- циональное, не подвластное логическим объяснениям, назида- тельности. Это — именно сопереживание с выходом в покой, к счастью, к перспективе. Это — своеобразный способ испове- ди во имя обретения силы для жизни, веры в себя и свои возможности найти в себе самом новые нравственные источ- ники (что и есть цель исповеди). Искусство и дает человеку возможность катарсиса, очищения через сопереживание друго- му — герою. Пережив с ним вместе трагедийную ситуацию, «переварив» ее в себе, человек может почувствовать себя ве- ликим, встать на уровень художника. Подумайте только: бра- тья Карамазовы — один блаженный, другой, Митька, осужден за убийство, третий сошел с ума, да еще их папаша Федор Павлович, а в итоге «Ура Карамазову!». Это и есть катарсис. Если Карамазовы на что-то понадобились, мы можем верить в себя. Мне важно сохранить для кинематографа идею катарсиса. Для кино назрело время решать проблемы, которые история ставит перед человечеством.
|
