В.А. ТЮРИН 4 страницажущего действия для обработки дерева, употреблявшиеся без рукоятки, реже с прямой короткой рукояткой. Топоры и тёсла - орудия, а точнее, их клинки, употреблявшиеся для поперечной и продольной рубки (топоры) и рубки с выборкой материала (тесла). Способы крепления были различными: заклинивание в паз, крепление при помощи муфты и другие. Основное различие между топорами и теслами заключается в ориентации лезвия орудия по отношению к рукоятке [Семёнов, 1957]. Топоры в Московском регионе изготавливались из рогов лося, в меньшей степени, благородного оленя. Плоские овальные или подпрямоугольные в плане, симметричные в профиль вставки топоров, предназначенные для закрепления в муфту, делались из части лопаты рога. Кирки, мотыги, пешни - землекопные орудия. Считалось, что пешни применялись для пробивания льда при рыболовстве [Indreko, 1948; Брюсов, 1952\. Однако постоянное их присутствие на стоянках, функционировавших в тёплое время года, а также характер износа этих орудий позволил Л.Ю. Янитсу высказать предположение об их применении для разрыхления грунта [Янитс, 1959]. Трасологическое исследование таких орудий, проведённое М.Г. Жилиным [Жилин, 2001], показало, что они использовались, как наконечники палок-копалок для работы по мягким грунтам. Одно такое орудие было найдено в Озерках 5 со вставленным в полость трубчатой кости обломком соснового древка. ★ ★ ★ Доля костей лося на некоторых мезолитических стоянках (13-9 тыс. лет назад) достигает 70% (Становое 4) [Жилин, 2001, 2002]. По версии некоторых археологов, лось в мезолите не был одомашнен и являлся диким животным, которое мезолитический человек добывал путём охоты. Между тем, по мнению других археологов, версия одомашнения лося в мезолите имеет под собой серьёзные доказательства. Ряд данных заставляет склониться в пользу последних и взглянуть на проблему взаимодействия человека и лося в пользу их более близкого совместного сосуществования в одомашненных условиях - для лося. Судя по находкам костей, охота на это животное в мезолите не отличалась сезонностью, то есть мезолитические люди одинаково успешно охотились на лося и зимой, и летом и не имели оснований и необходимости охотиться на других животных. При этом в качестве объекта охоты полностью были проигнорированы прямые аналоги лося, которых, к тому же, гораздо более легко добывать, - олени, косули, кабаны и т.д. Последние, к слову, в настоящее время являются более излюбленными и чаще добываемыми объектами охоты. Поэтому можем сделать вывод, что лося чаще добывали не потому, что его мясо являлось более ценным (и т.д.), а потому, что его было проще добывать. И единственной причиной, по которой это было возможно, могло быть то, что лось являлся домашним животным, которого специально разводили на мясо и для других нужд. Подтверждают одомашнивания лося в эпоху мезолита Русской равнины находки салазок и саней. Салазки представляли собой транспортное устройство на полозьях, сечение которых было почти плоское, а передние концы тонкие и загнутые вверх. Длина салазок достигала 4 м. Сани имели сложную систему деталей, состоявшую из вертикальных стоек, ременных тяжей и дощатой платформы. Длина саней превышала 3 м [Виргинский, Хотеенков, 1993]. Если салазки с грузом, по предположению исследователей, могли передвигаться силами двух-трёх человек, то сани требовали гораздо более объёмного применения тянущей силы. Например. В 19-м веке на Аляске для перемещения саней использовалось семь и более собак. Можно было бы предположить, что и в мезолите Русской равнины использовалась собачья тягловая сила. Однако то обстоятельство, что кости собак среди обнаруженных составляют всего доли - единицы процента, свидетельствует против обширного использования собак. Напротив, обилие - до 70 % - костей лося позволяет предполагать о более серьёзном использовании этого животного. В Евразии лось распространён по территории следующих государств: Норвегия, Швеция, Финляндия, Россия, прибалтийские государства, Белоруссия, Украина и Польша. Использование лося в качестве тяглого животного в упряжке показано на фото. В Швеции в начале 17-го века на лосях в санной упряжке возили курьеров. В Прибалтике с петровских времен сохранился указ, запрещавший «появ- пяться в городах на лосях». В Центральной России «охотник возил на лосях по тайге вьюки. В имении под Смоленском на лосе возили снопы и пытались пахать». «В шестидесятых годах 19-го столетия в Лобиновском имении (Смоленской губернии, Вяземского уезда) была поймана пара лосей. Лоси эти быстро приручились, расплодились до целого десятка, запрягались в телеги и прекрасно исполняли многие хозяйственные работы. Подобный этому пример был в семидесятых годах 19-го столетия в Финляндии, под Выборгом; один из местных помещиков ездил на охоту не иначе, как в телеге, или санях, запряженных лосем. В Юрьеве в начале 20-го столетия появился на бегах великолепно выезженный лось, производивший бурный восторг среди любителей скорой езды. В Литве, Польше, Курляндии, Лифляндии и Эстляндии в былое время пользовались лосями для ездовых надобностей. У северных скандинавских народов лоси когда-то были на положении домашних животных. В Швеции ими пользовались даже для военных надобностей. Так, при армии короля Карла IX лоси бегали в упряжках и возили курьеров, легко пробегая в день по 36 шведских миль» [Лихачёв, 1917]. В Сибири о мезолитическом использовании лося в качестве домашнего животного говорят рисунки на скалах.
Приведём несколько строк об успешном опыте домашнего содержания и разведения лосей в России в 19 - начале 20-го веков: «Лосята очень быстро ручнеют до того, что бегают за человеком даже и выросшие, подобно собаке. Лосёнок, взятый от матки, весит 25 - 40 фунтов, это в мае месяце. А в ноябре он достигает 15 пудов! Какая же скороспелая английская свинья может конкурировать с такой производительностью? Возьмите во внимание, что последнюю приходится кормить ценными концентрированными кормами: тощим молоком, мукой, зерном, корнеплодами. А корм воспитываемого лосёнка - тальник, ольшаник и т.п. дрянь наших лесных пустырей. Между тем, к названному времени он дает вам ценную лосину, вкусное мясо, деликатес-студень и т.д. Стоимость живого лося, по удостоверению того же Маркграфа, весьма внушительна. Так, выкормленная в хозяйстве С.А. Эллере, пара лосей была продана за 750 рублей. Конечно, эта цифра чудовищна и не может быть постоянной, но цифры в 50- 75 и 100 рублей за штуку совсем уже не редкость. Помимо продажи живьем, продукты, доставляемые лосем, достаточно важны и ценны. Кожа, мясо, молоко, сало, шерсть, рога... Сырая лосиная шкура весит иногда до трех пудов и легко выделывается на замшу (поздней осенью или зимой, летние же шкуры плохи и дырявы от оводов). Кожа выделываемая с шерстью, идет главным образом на дохи; правда, она хуже оленьей, ибо и тяже- ленька и не так греиста. Замша же лосиная много добротней оленьей. В былое время большая часть нашей армии была наряжена в рейтузы из лосины. Шерсть, оставшаяся от выделки замши, идет на набивку высокосортных матрацев и художественной мебели. Самцы меняют рога каждый год, сбрасывая их в январе - феврале - марте, смотря по возрасту животного. К августу месяцу новые рога лося оказываются уже в полной форме и крепости. Правда, лось - лесной зверь, он очень любит леса, но пишущему эти строки приходилось видеть у себя на родине, в Вятской губернии, как лоси мирно жили в почти безлесной местности, пасясь днем и ночью с крестьянскими стадами в поле. Года два 3 -6I0 назад стая лосей целое лето жила около деревушки Би- дегалы в 6 верстах от города Слободского, и крестьяне означенной деревни постоянно видели их пасущихся в поле, вместе с крестьянскими лошадьми и коровами. Тем же летом пара лосей привязалась к стаду местного кожевенного заводчика М. И. Фофонова и, ничтоже сумняшеся, заходила частенько, вместе с коровами, в хлевы, где и простаивала до утра, не пугаясь входящих в хлев людей» [Лихачёв, 1917].
Возможности существования лося на условиях одомашнивания прекрасно показаны на более чем полувековом опыте работы Государственного научно-исследовательского учреждения Костромской области «Сумароков- ская лосиная ферма», основанного в 1966 году: «Основным результатом всех работ по одомашниванию лося, на мой взгляд, является вывод, что лось не нуждается в одомашнивании, это уже готовое домашнее животное, если его правильно вырастить и воспитать. Малыши бегут на зов. А когда вырастают - одни становятся дойными лосихами, другие превращаются в огромных ласковых ло сей-быков. При правильном воспитании лоси хорошо приручаются и представляют опасность для окружающих не больше, чем остальные домашние животные. Все животные фермы проводят жизнь на воле за исключением следующих периодов: • годовалых лосей передерживают в загонах с начала весны (перед сходом снежного покрова) до окончания периода весенне-летней миграционной активности, • лосих помещают в загоны перед сходом снежного покрова и выпускают, как правило, через 2-4 дня после родов. Самки, родившие на ферме, за редким исключением, не уходят пастись далее нескольких километров и два раза в день приходят на дойку. Самцы менее привязаны к ферме, только единичные, самые сильные особи завоёвывают право жить в районе фермы и участвовать осенью в гоне. Количество животных ограничено летними запасами корма в прилегающих лесах, не более 10-15 дойных лосих в основе стада» [Лосиная ферма, 2009]. Кроме тяглового использования лося, в мезолите, очевидно, использовалось и его молоко. Как и в давние времена, в настоящее время известны целебные свойства лосиного молока [Лосиная ферма, 2009]. Таким образом, наличие обильного количества костей и рога лося на мезолитических стоянках центра Русской равнины, находки саней и салазок и другие данные позволяют нам сделать уверенный вывод о том, что в мезолите Русской равнины лось являлся преимущественно домашним животным, дающим мясные продукты, рог (путём сбора) и молоко. * * * Применение клеящих веществ на основе хвойной смолы и берёзового дёгтя зафиксировано уже в наиболее ранних памятниках Древней Руси. Это умение позволяло создавать составные орудия, где кремнёвые микропластинки играли роль вставных лезвий, а прочные оправы для них различной формы и размеров делались из кости и рога. Клеящее вещество в пазах наконечников можно разделить на несколько типов. Первый представлен чёрной смолой - берёзовым дегтем, применялся крайне редко. Второй - переплавленная смола хвойных пород, сохраняющая в изломе блеск и структуру канифоли, распространён широко. Третий тип - смесь хвойной смолы, пчелиного воска и угольной пыли. Этот состав применялся в Верхнем Поволжье и Веретье 1. Клей третьего типа наиболее прочен, что подтверждается сохранившимися в нём обломками вкладышей, сломанных с большим усилием, но не выпавших. Археологические свидетельства о применении мезолитическим населением Московского региона дёгтя, говорят о том, что нашим предкам были известны некоторые зачатки того, что сегодня относится к разделу химии. Дёготь получается при сухой перегонке органических веществ (каменного угля, торфа, дерева и др.) и представляет раствор различных углеродистых веществ. Для получения дёгтя используется полукоксование - переработка твёрдых топлив путём их нагревания в специальных печах без доступа воздуха до 500 - 550°С (пиролиз древесины, пирогенетическое разложение, термолиз). При этом топливо распадается на твёрдый остаток - полукокс (50 - 70%), первичный газ (80 - 100 м3/т), дёготь (8 - 25%) и водный конденсат. Очевидно, что в мезолите единственным возможным типом печи, в которой возможен пиролиз, являлась печь типа «куча». Она вырывалась в склоне оврага двумя камерами. В нижней разводился огонь, а в верхней, отгороженной от нижней прослойкой земли или глины, находились берёзовые или сосновые дрова, сверху переложенные листьями и заваленные землёй. Этот способ получения угля и дёгтя оставался в России в быту ещё в середине 20-го века[27]. Находки вёсел указывают на широкое применение лодок. Это же косвенно подтверждается и становыми сетями, которые обычно расставляют с лодки. Вопрос о том, какого вида были эти лодки, остаётся пока открытым. Но можно предположить, что это были однодеревки, изготовленные с помощью различных тёсел. Поскольку дёготь уже был знаком и использовался, в частности, для изготовления клеящего вещества при производстве вкладышевых наконечников, то вполне вероятно, что тот же самый дёготь применялся и для гидроизоляции лодок. В мезолите Русской равнины археологам также известны многочисленные остатки салазок, саней, лыж. Мезолитические салазки представляли собой транспортное устройство на полозьях, сечение которых было почти плоское, а передние концы тонкие и загнутые вверх. Длина салазок достигала 4 м. Сани имели сложную систему деталей, состоявшую из вертикальных стоек, ременных тяжей и дощатой платформы. Длина саней превышала 3 м [Виргинский, Хотеенков, 1993\. В раскопе 1986 г. поселения Ивановское 3 в озёрных песках под нижним слоем, и в нижнем слое поселения Ивановское 7 были найдены длинные игловидные наконечники, со следами обработки изделий по принципу токарного станка, когда заготовка вращается, а неподвижно закрепленный резец медленно перемещается вдоль неё. Другие приёмы обработки поверхности таких следов не дают. Так же обработан и длинный игловидный наконечник, найденный в выбросе из канавы на стоянке Берендеево 18 в Переславском районе Ярославской области. Стержень наконечников из Ивановского 3 и 7 был обработан как на токарном станке [Жилин, 2001].
Прядение в мезолите Московского региона усматривается на основании того, что некоторые предметы, отнесённые к наконечникам стрел, скорее всего таковыми не являются, а представляют собой древние, изготовленные из кости, веретёна. На рис. 1.4.6 представлены такие «наконечники стрел» и известные типы веретён, применявшиеся на Руси ещё в начале 20-го века. Как видим, оба типа предметов обладают поразительной схожестью. Размеры представленных «наконечников стрел» достигают 20 - 25 см, а диаметр 5-10 мм. Между тем, к этому «наконечнику» возникает масса вопросов. Например, зачем такая длина, если достаточно 6 - 8 см рабочей части? Зачем точёное утолщение, если оно лишь затрудняет поражение жертвы? Есть и другие вопросы. Сравнивая такие «наконечники» с известными археологическими находками веретён, приходим к заключению, что перед нами не наконечник стрелы, а именно веретено, которое имеет 1) аналогичные размеры; 2) полностью идентично по форме и токарному способу производства; кроме того, 3) некоторые сопутствующие предметы похожи на пряслица для веретён. Так, обнаружены дисковый предмет с отверстием по центру, археологами он поименован украшением, хотя назначение такого «украшения» не ясно. Предмет более похож на пряслице - грузик, надеваемый на конец веретена. Отверстие в круглом предмете имеет диаметр 5 мм и соответствует «наконечникам». Согласно исследованиям Е.В. Леоновой, что «площадь мезолитической стоянки может составлять около 100 кв. м. (стоянка Беливо 6В) и не превышает 600 - 700 кв. м. (стоянка Иенево 2); однако целый ряд нестратифицированных мезолитических памятников Волго-Окского междуречья имеет значительно большую площадь (от 5000 кв. м. и более)». То есть размеры некоторых стоянок мезолита Волго-Окского междуречья превышают (100 - 50) х 100 метров - 1,0 - 0,5 га, или 0,01 - 0,005 кв. км. По этому показателю интересно провести сравнение «стоянок» мезолита Московского региона и некоторых стоянок Русской равнины с так называемыми древними «городами» других территорий, существовавших в одно и то же время - 11 - 6 тыс. до н.э. (табл. 1.4.7). Многие иеневские «стоянки» Древней Руси по своим размерам превосходят даже гораздо более поздние «города» Тигро-Евфратского междуречья.
Таблица 1.4.7. Соотношение размеров некоторых поселений эпохи мезолита (по [Тюняев, 2008f\). Украшения из кости в мезолитических памятниках Московского региона довольно многочисленны. Большинство из них, судя по расположению в погребениях, нашивалось на одежду [Гурина, 1956]. Изображения на изделиях из кости и рога можно условно разделить на две большие группы. К первой отнесены метки - отдельные значки или группы этих значков, и простые изображения, не имеющие композиционной целостности. Вторую группу составляют орнаменты - узоры из ритмически повторяющихся элементов, связанные с формой изделия, подчёркивающие её в целом или какие-либо её части и детали. Анализ изображений на изделиях из кости и рога и необработанных костях позволяет выделить следующие их элементы: точка, нарезка, линия. Из этих элементов складываются различные мотивы изображений: косая сетка, зигзаг, ёлочка и т.п., которые нередко образуют различные композиции. Такими нарезками украшались острые края наконечников стрел, кинжалов, ножей, а также продольные рёбра на поверхности различных изделий. Этот способ орнаментирования широко распространён в Древнейшей Руси, включая Московский регион [Ошибки- на, Крайнов, Зимина, 1992]. К другому типу изображений, объединяющему более сложные мотивы, образованные сочетанием двух и более элементов, которые композиционно достаточно просты, относятся: косая сетка и линии; косые крестики и линии; линии с «ресничками»; лесенки с «ресничками»; зигзаг из лесенок; продольные линии, перечёркнутые нарезками; геометрические фигуры. Третий тип включает сочетания различных элементов, нередко наложенных друг на друга, с усложнённой композицией изображения, которые можно трактовать как рисунки. Представлены разные варианты, но особо интересны два соприкасающихся вершинами ромба. Известны многочисленные посохи, у которых скульптурные изображения являются только частью предмета, как правило, навершиями. Большинство этих изделий являлось, вероятно, культовыми предметами, употреблявшимися не в повседневной жизни, а при совершении определенных обрядов. К одному из них относится навершие в виде головы лося: на кинжале из Оленеостровского могильника, п. 61 (1 - рис. 70, 3); на «заколке» из трубчатой кости - Замостье 2(1), а также зооморфное навершие в виде «гривы лося».
Число сюжетов этих наверший ограничено - лось, представленный головой или «гривой», неопределённый зооморфный сюжет с «ушками», стилизованные головки птиц в профиль и уникальная голова филина в фас. Изображения птиц и зооморфные с «ушками» встречаются на кинжалах, но в большинстве на ножах, реже на шильях. Вероятно, эти сюжеты, в исполнении которых наблюдается определённая стандартизация, отражая определённые идеологические представления, служили и для украшения бытовых орудий. Голова же лося, за исключением «заколки», больше связана с «ритуальным» оружием. Мелкие уплощённые головки лосей из трубчатой кости (Оленеостровский могильник). Возможно, эти головки являются частями уплощённых полных изображений лося, составляя одно целое с туловищем. Фигурка из рога в виде стилизованной ползущей змеи, с орнаментом, передающим змеиную кожу, в голове фигурки отверстие (Тырвала). Другой тип - навершия крупных составных изделий (жезлы, кпевцы и т.п.). Навершия «жезлов» из рога выполнялись в виде головы лося (Оленеостровский могильник). Эти изделия редки, глубоко индивидуальны и, вероятно, являлись знаками отличия, а последние два варианта - возможно, ещё и ритуальным оружием. Фигурки представлены также несколькими вариантами. Крайне схематичные мелкие фигурки птиц из кости (Веретье 1). Схематичные фигурки водоплавающих птиц из кости (Замостье 2). В мезолите лесной зоны Русской равнины наиболее многочисленны простые орнаменты, придающие изделию декоративность и одновременно могущие служить личной меткой. По мнению М.Г. Жилина, «вероятно, большая часть меток и рисунков на оружии и бытовых предметах является личными знаками, что не исключает и смысловой нагрузки, особенно сложных меток и рисунков» [Жилин, 2001]. А относительно довольно большой группы костей и их обломков без следов обработки, но с нанесёнными изображениями, М.Г. Жилин предполагает, что «смысл их нанесения, скорее всего, был в передаче или сохранении какой-то информации» [Жилин, 2001]. И в этом случае уже можно говорить о первой стадии письменности - пиктографическом письме. А в неолите, как известно, буквенная письменность уже полностью сформировалась. 1.4.1. Мифология мезолита Древнейшей Руси Как видно из графика 1.4.1, в мезолите древнерусский человек сосредоточился в местах наибольшей плотности лесов - это Тверская и Ярославская области. «Медлительный темп жизни в лесной зоне, растянутость во времени многих культурно-исторических явлений не позволяют прикрепить истоки «лесных» сказок к какой- либо узкой эпохе, но, судя по всему, началом формирования этого цикла можно признать мезолит или охотничий неолит, время значительных передвижений одиноких охотников по пустынным, безлюдным местам, где нет «ни стёжечки, ни дорожечки». Восстанавливаемый В.Я. Проппом комплекс инициации, охотничьих мужских домов, колдунов и колдуний, живущих за забором, увешанным черепами, «лесной науки» и «лесной религии» не может быть надежно сопоставлен с археологическим материалом, но по общему духу этого комплекса основу его можно возводить к мезо- неолитическому времени» [Рыбаков, 1981]. Б.А. Рыбаковым «собрана пестрая мозаика археологических материалов, в известной степени раскрывающих религиозные представления той эпохи, к которой можно приурочить Сварога и Дажьбога. Другими словами, мы получаем конкретно-исторический фон той эпохи, к которой средневековые книжники относили этих богов - бога неба Сварога и бога солнца Дажьбога» [Рыбаков, 1981]. И хотя сам автор старается привязать возникновение культа Сварога к началу земледелия на Руси, время самого земледелия он определяет неправильно. Видимо, в силу недостаточности данных о земледелии на тот период, когда Б.А. Рыбаков писал свою книгу. По современным данным, всё большее число исследователей мезолита Русской равнины фиксируют именно в эту пору возникновение умения обрабатывать землю. При таком подходе вся мифологическо-историческая хронология, связанная со Сварогом, приобретает связный и стройный вид. Возникнув в самом начале мезолита, Сварог закономерно в конце мезолита смог научить всем тем же знаниям, которыми уже владели древние русы, и население вновь складывающихся древнерусских выселок под названием «Египет». Именно такая картина подтверждается текстами древних летописей, а также и многочисленными археологическими находками. Дальнейшие связи, раскрываемые Б.А. Рыбаковым, тоже находят своё подтверждение как раз в конечной фазе мезолита, а потом переходят в неолит. «Эра Сварога и Дажьбога начинается с того, что в глазах славяне- земледельцев происходит своеобразная «гуманизация» загробного мира. Если ранее представляли себе, что умерший человек не покидал земного пространства, а лишь превращался, перерождался в какое-то иное существо, ради чего умершему и придавали позу эмбриона, готового вновь родиться, то теперь возникла мысль о каком-то обиталище душ. Ранее думали, что умершие люди в том или ином облике находились среди живых, да и сами живые, если логически представить себе эту систему целиком, обязательно являлись потомками существ, которые были когда-то зверями, людьми, птицами или рыбами» [Рыбаков, 1981]. Виды добычи, являющиеся в хозяйстве основными, не могли не стать основой мифологии жителей Московского региона. В каждом секторе - охота на животных (или животноводство), охота на птиц, рыболовство, собирательство (и земледелие) и др. - археологически можно выделить по одному лидирующему виду: • В охоте на животных и животноводстве - это лось. • В охоте на птиц - это утка (разные виды уток). • В рыболовстве - это щука. • В собирательстве - это орех. • В домашних делах - прядение. • В повторяемости временных процессов - календарные законы. Лось является традиционным и основным участником астральных мифов, причём, типологически наиболее ранних. Изучение таких мифов помогают определить, прежде всего, космологическую роль лося. Связь лося с солнцем (рога лося - лучи солнца), подтверждается мифологическим образом космического лося, отождествляемого с созвездием Большой Медведицы (в русской народной традиции это созвездие называется «Лось»), В древнерусском астрономическом фольклоре чрезвычайно широкое распространение имеет образ Большой Медведицы как колесницы или повозки (русск. название созвездия «воз» - Рис. 1.4.1.1. Слева композиция: Макошь (в центре), слева маара, справа Жива, восседающие на лосях или оленях. Справа - мезолитическая фигурка лося.
Мезолитический человек запечатлел объекты своей добычи, от которых он всецело зависел, в предметах, название которых можно соотнести с мифологическими верованиями. Это, прежде всего, представленные выше скульптурные изображения ЛОСЯ. Как видно из представленных выше археологических данных, образ лося, как объект ска- зочно-мифологической системы, известен уже с раннего мезолита Русской равнины (8 тыс. до н.э.), а в вышивках и других видах русского народного творчества дошёл до настоящего времени. Большая Медведица). Лось также выступает как персонаж демифологизированной животной сказки, нередко как образ Вселенной и дух - помощник волшебника, его ездовое животное. Вместе с тем образ лося и в сказочномифологических представлениях, и в ритуале часто дублируется образом оленя - на тех территориях, на которых олень по значимости, как промысловое и частично одомашненное животное, превосходит лося. Так, на оленьей упряжке разъезжает Дед Мороз с подарками. Утка (и яйцо) также является одним из главных персонажей в древнерусском мифе о Дереве жизни - в сказках о Кащее Бессмертном: «на море, на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке - заяц, в зайце - утка, в утке - яйцо, а в яйце - моя смерть». По одному из древнерусских мифов, в существовавшем огромном водном пространстве плавали две утки. Одна из них решила сотворить землю из ила. Вторая нырнула и со дна принесла ил в клюве. Первая утка стала разбрасывать его по воде, и появилась земля. Вторая утка, выйдя на сушу, стала разбрасывать камешки, и появились горы. Или другая версия, сохранившаяся у северной части древнерусского единства, повествует об утке, летающей над водами первичного океана в поисках места для гнезда. Утка кладёт яйцо (три или семь яиц) на холм среди океана. Яйцо скатывается и разбивается: из его верхней части образуется небо, из нижней - земля, из желтка - солнце, из белка - месяц, из «пёстрых частей» - звёзды. В другой древнерусской легенде круглая земля омывается водами и накрыта вращающимся небосводом, неподвижный центр которого - Полярная звезда - «Прикол». 1.5. Неолит Центра Русской равнины Неолит Русской равнины представлен верхневолжской (5240 - 3430 лет до н.э.) и волосовской (3065 - 1840 лет до н.э.) культурами [Алексеева, 1997\. Рис. 1.5.1. Ареал распространения неолитических культур Русской равнины: верхневолжская, волосовская, фатьяновская.
На неолит, в течение которого на территории Русской равнины состоялось бореальное потепление, приходится значительное перемещение плотности памятников в северные области Русской равнины. Южной границей плотного заселения в это время является Московская область, а области, располагающиеся к югу от Москвы, в неолите имеют крайне низкий уровень заселения. Наибольшая плотность памятников наблюдается в Ярославской области. Здесь количество памятников в десять раз превышает аналогичный показатель Курской области. Количество памятников в Тверской области - в 4,5 раза больше, чем в Курской области. Высоко заселёнными оказывается также территория Владимирской области. Смоленская область имеет средний показатель заселённости. И в этот период наибольшая плотность археологических памятников совпадает с наибольшими показателями лесистости рассматриваемых территорий.
|
