ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯПервобытнообщинный строй. Первые археологические памятники на территории Малайзии относятся к раннему палеолиту. В Кота-Тампан (верховья р. Перак, Северо-Западная Малайя) в 1938 г. английский археолог X. Д. Коллингс обнаружил нижнепалеолитические орудия, сходные с орудиями патжитанской (Ява), аньятской (Верхняя Бирма), чжоукоудяньской (Северный Китай) и соанской (Пенджаб) культур. По-видимому, Юго-Восточная Азия не входила в прародину человечества, но была заселена древнейшими людьми уже в нижнем палеолите по меньшей мере миллион лет назад. Малаккокий полуостров наряду с другими районами Юго-Восточной Азии являлся районом обитания древнейших людей типа питекантропа, моджокертского человека и синантропа. Тампанекая культура типологически входит (вместе с другими нижнепалеолитичеекими культурами Юго-Восточной Азии) в группу галечных культур, для которых характерно преобладание чопперов — грубых рубящих орудий обычно неправильной формы, сильно отличающихся от европейских ручных рубил того же времени, большей частью тщательно обработанных с обеих сторон. Верхний палеолит Малайзии представлен костными останками современного человека (Homo sapiens) и орудиями пещеры Ниах в Сараваке (примерно 40—35 тыс. лет до н. э.). Ниахский череп, найденный английским археологом Т. Харрисоном в 1958 г., обнаруживает негро-австролоидные черты и свидетельствует об известной расовой дифференциации в Юго-Восточной Азии в эпоху верхнего палеолита. В том же слое найдены орудия типа чопперов и большие грубые пластины, сходные с изделиями позднесоанской культуры в Пенджабе. В верхних слоях пещеры Ниах (30—25 тыс. лет до н. э.) найдены мелкие пластины, свидетельствующие о постепенном усовершенствовании техники обработки камня. Еще выше, в слоях, переходных к мезолиту, изделия становятся более совершенными. В Малайзии, как и повсюду в Юго-Восточной Азии, позднепалеолитиче-ские паходки трудноотличимы от мезолитических, орудия типа чопперов сохраняются повсеместно до самого конца верхнего палеолита и даже мезолита. Пещерные и открытые (над скальными навесами) мезолитические стоянки обнаружены во многих местах Северной и Центральной Малайи. Найдены дисковидные и овальные галечные орудия, обработанные с одной стороны, массивные каменные скребки, топоры с подшлифованными лезвиями, квадратные топоры, оббитые со всех сторон. Эти орудия относятся к бакшоно-хоабиньской культуре, существовавшей в Юго-Восточной Азии в IX—III тысячелетиях до н. э. Мезолитические люди Малайи были собирателями, охотниками и рыболовами, знавшими лук и стрелы; по-видимому, в это время возникают два хозяйственно-культурных типа — охотничье-собирательокий (пещерные стоянки) и рыболовческо-собирателъский (стоянки с раковинными кучами). К V—IV тысячелетиям до н. э. на территории Юго-Восточной Азии начинают выделяться четыре хозяйственно-культурных типа: равнинные оседлые земледельцы; приморские собиратели и рыболовы, неспециализированные собиратели и охотники; лесные собиратели и охотники. Последние известны по хоабиньским стоянкам Кота-Тонгкат, Гуа-Тампак и Гуа-Оранг Бертапа в Малайе. На основании палеоантропологического материала можно сделать вывод, что население Малайи принадлежало к негро-австролоидной (экваториальной) большой расе. Так, челюсть, найденная в Гуа-Кепах, в Пераке, обладает несомненными австролоидными чертами, напоминая челюсти современных меланезийцев. В III—II тысячелетиях до н. э. в области будущей Малайзии начали переселяться из Юго-Западного и Южного Китая аустроазиатские (мон-кхмерские) и аустронезийские (малайско-полинезийские) племена. Развитой неолит Юго-Восточной Азии, начало которого приходится на III тысячелетие до н. э., представлен различными археологическими находками, наиболее характерными из которых являются шлифованные каменные топоры. Австрийский археолог Г. Хейне-Гельдерн, автор многочисленных работ по древнейшей этнокультурной истории Юго-Восточной Азии, выдвинул в 30-х годах нашего века теорию, согласно которой каждый из трех типов топоров, распространенных в Юго-Восточной Азии, был связан с определенным этносом. Так, валиковые топоры (т. е. топоры овального поперечного сечения) он связывал с негро-аветролоидным, древнейшим населением региона, плечиковые топоры — с аустроазиатским, а четырехгранные — с аустронезийским, которое, как и аустроазиаты, принадлежит к монголоидам. Не останавливаясь на различных спорных сторонах этой теории, отметим лишь, что в различных районах Юго-Восточной Азии преобладал определенный тип топора. На Малаккском полуострове, например, плечиковые топоры не встречаются в южной его части, а четырехгранные широкораспространены по всей Малайе. По-видимому, плечиковыетопоры на территории Северной Малайи связаны с аустроазиагскими племенами, которые в III—II тысячелетиях до н. э. двинулись на юг со своей прародины, лежавшей в верховьях Иравади, Салуина, Меконга и Хонгха. Одна из групп аустроазиатов в Малайе, слившись с негро-австралоидами, стала предками семангов и сеноев, по сей день живущих в джунглях Северной и Центральной Малайи. Четырехгранные топоры, видимо, были принесены главным образом аустронезий-скими племенами, пришедшими в Малайю из Южного Китая морским путем через Индонезию[1]. Древнейшими потомками этих племен являются джакуны Южной Малайи. Переселение малайских племен продолжалось вплоть до III в. до н. э. Причиной этих грандиозных миграций была «неолитическая революция», происходившая у племен Южной и Восточной Азии в конце III — начале II тысячелетия до н. э. Развитие комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства на базе неолитической техники в сочетании с морским рыболовством привело к увеличению численности населения и дало толчок к крупным передвижениям племен в южном направлении. В Юго-Восточной Азии аустроазиаты и аустронезийцы, столкнувшись с немногочисленным негро-австролоидным населением, занимавшимся охотничье-собирательским и рыболовческо-собирательским хозяйством, ассимилировали его или вытеснили дальше к югу. Неолитические памятники на севере Малайи сходны с западнотаиландскими и, по-видимому, принадлежат одной и той же этнической — аустроазиатской (мон-кхмерской) — группе. В неолитических стоянках Тембелинга (Паханг), Букит-Каплу (Кедах), Гуа-Ча (Перак) обнаружены шлифованные каменные топоры (плечиковые и четырехугольные) и керамика, сделанная частично вручную способом налепа, частично — на гончарном круге. Неолитические племена — аустроазиатские и аустронезийские,— проникавшие в Малайю с севера и юга (через Индонезию), селились в основном во внутренней части полуострова, на аллювиальных речных равнинах. Аустронезийские племена заселяли и морское побережье. Постепенно, с приходом из Индонезии новых волн переселенцев аустронезийские племена становятся основным населением на территории современной Малайи. Эти неолитические племена знали земледелие (выращивали таро и ямс, а затем и рис), используя для сбора урожая каменные жатвенные ножи, приготовляли пиво из ячменя и риса, выращивали сахарный тростник, различные виды овощей и фруктов, разводили свиней и буйволов, пользовались стрелометательной трубкой (сумпитаном), знали гончарный круг, строили прямоугольные дома на сваях, украшали жилища и лодки резьбой по дереву. По-видимому, основной социально-экономической ячейкой у этих племен была материнская родовая община. Поздний неолит (конец II—начало I тысячелетия до н. э.) представлен в Малайе, как и повсюду в Юго-Восточной Азии, мегалитическими сооружениями — надмогильными памятниками в виде каменных ступенчатых пирамид или ступенчатых террас, служивших в основном для отправления культа предков. Бронзовый век в Малайе, как и вообще в Юго-Восточной Азии, связан с донгшояекой культурой (названной по селению Донгшон во Вьетнаме, где были обнаружены наиболее характерные находки). Проблема появления обработки металлов в Юго-Восточиой Азии сложна и окончательно не решена. Советские ученые считают, что аустроазиатские и аустронезийские племена могли познакомиться с бронзовой металлургией Индии и Китая на рубеже II—I тысячелетий до н. э. Существует также мнение о самостоятельности возникновения металлургии в Юго-Восточной Азии. Центр донгшонекой культуры находился на территории Северного Вьетнама, но ареал ее не определен исследователями, высказывающими различные суждения относительно границ ее распространения. Нет единого мнения и по вопросу датировки доягшонской культуры. Наиболее распространена дата начала донгшонской культуры — IV—III вв. до н. э. По мнению ряда советских (Н. Н. Чебоксаров, Я. В. Чеснов) и зарубежных (Г. Хейне-Гельдерн) ученых, донгшонская культура представляла собой древнюю культурную общность различных народов — вьетских, малайско-полинезийских, мон-кхмерских, тайских и тибето-бирманских. Аустронезийские (малайско-полинезийские) племена сыграли очень большую роль в формировании культуры Юго-Восточной Азии, составляя на всем протяжении эпохи бронзы значительную часть населения и материковой части региона. Лишь к концу этой эпохи они выселились в островной мир. В малайско-индонезийском регионе Юго-Восточной Азии бронза появилась позднее, чем в Индокитае: примерно около 300 г. до н. э.,почти одновременно с железом. В Тембелинге и Кланге (Западная Малайзия) найдены фрагменты характерных для донгшонокой культуры бронзовых ритуальных барабанов, колоколов и топоров. К концу I тысячелетия до н. э. в Малайе и Индонезии, населенных родственными племенами донгшонской культуры, сложилась развитая культура бронзы и раннего железа, основными чертами которой в хозяйственной области были: культивация риса на орошаемых землях, приручение быков и буйволов, использование металлов, развитие мореходства. Главным занятием населения еще с неолитического периода оставалось земледелие, развитие которого пошло по двум направлениям, сохранившимся в последующей истории Малайзии: выращивание риса на орошаемых полях (савах) и переложное земледелие с подсечно-огневой системой (ладанг). Население в деревнях (кампонгах), расположенных обычно по берегам рек. Как правило, кампонг населяли члены одной родовойобщины, счет родства в которой велся по материнской линии.Земля считалась собственностью общины, во главе которой стоял староста, являвшийся одновременно главой своей родовойгруппы. Религией малайско-индонезийских племен был анимизм с почитанием предков и духов. Святилища располагались на вершинах холмов. По-прежнему сооружались мегалитические памятники. Именно в этот период зародились такие элементы малайско-индонезийской культуры, как ваянг (театр теней) и гамелан (оркестр). Известный малайский теневой театр вырос на почве анимизма и поклонения духам умерших. Этот театр претерпел сложную эволюцию, начавшуюся с культовой мистерии, изображавшей «вызов умерших» (театр масок). Постепенно кукольный театр теней вытеснил театр масок, в котором принимали участие живые люди; считалось, что из потустороннего бесплотного мира легче вызвать не тело умершего, а его тень. Малайско-индонезийскую культуру бронзы и раннего железа многие ученые связывали с приходом новой волны поселенцев — дейтеромалайцев, которые оттеснили своих предшественников — прогомалайцев — в глубинные районы. К протомалай-цам относят отсталые в культурно-хозяйственном отношении народы, например даяков Саравака и Сабаха, к дейтеромалайцам — более развитые народы, в том числе и малайцев. Советские этнографы считают, что правильнее говорить о малайско-индонезийских племенах, расселявшихся несколькими последовательными волнами, и определять различия между народами не их принадлежностью к иротомалайцам или дейтеромалай-ца-м, а неодинаковыми темпами хозяйственного, общественного и культурного развития в тех или иных районах архипелага и Малаккского полуострова. Археологические свидетельства, относящиеся к донгшонской культуре, в Малайе немногочисленны и, как считают большинство ученых, более поздние по времени, чем аналогичные находки в Восточном Индокитае и на Яве. Видимо, носители этой культуры проникли в Малайю с Суматры, двигаясь вдоль западного побережья полуострова. Внутренние области Малайи и значительную часть побережья по-прежнему населяли неолитические племена. Племена, населявшие древнюю Малайзию, как и другие части малайско-индонезийского мира, были известны китайцам под названием куньлунь, а индийцам — двипантара («островной народ»). Разложение родового строя. Индийское влияние. В первых веках нашей эры в жизни населения Малаккского полуострова, как и других прибрежных районов Юго-Восточной Азии, произошли огромные перемены. На месте рыбацких деревушек возникали портовые города с дворцами и храмами, прежние родо-племенные вожди превращались в князьков и царьков, на смену анимистическим верованиям приходили вселявшие трепет в неискушенного земледельца и рыбака индуизм и буддизм. Явления эти, в совокупности составившие то, что можно определить как возникновение цивилизации на Малаккском полуострове, не произошли внезапно. На протяжении веков накапливались изменения в жизни общества, вызванные разложением родового строя и складыванием государственности. Разложение родового строя было связано прежде всего с появлением бронзовых и железных орудий (вторая половина I тысячелетия до н. э.). Начавшийся на этой основе рост производительных сил привел к интенсификации земледельческого хозяйства, что, в свою очередь, положило начало процессу отделения ремесла от земледелия, развитию мореходства. По мере совершенствования техники в долинах распространилось ирригационное террасное земледелие, увеличивались возможности земледелия и ладангового типа. Торговля, которая велась родовыми вождями от имени соплеменников, и мореходство с сопутствующим им пиратством оказались самыми быстрыми путями накопления богатства в условиях приморских районов Юго-Восточной Азии. На возникновение классового общества в Малайе, равно как и в большинстве других районов Юго-Восточной Азии, огромг ное воздействие оказала индийская культура. Оно было настолько значительным, длительным и глубоким, что в недалеком прошлом в исторической науке имелась тенденция связывать образование и развитие государственности в Юго-Восточной Азии вплоть до XIV—XV вв. целиком и полностью с индийским влиянием. И хотя сейчас подобных теорий практичеоки. никто не придерживается, едва ли приходится отрицать то огромное, воздействие, которое оказала цивилизация Индии на страны Юго-Восточной Азии. Несомненно, что образование классов и складывание государства у народов Юго-Восточной Азии на рубеже нашей эры не были результатом только внешнего влияния, но отнюдь не случаен факт интенсивного разложения родового строя в прибрежных районах Юго-Восточной Азии именно на рубеже нашей эры, т. е. в то время, когда индийцы — купцы и искатели: приключений — устремились туда в поисках золота, серебра, драгоценных камней, пряностей, ценных пород дерева. Связи малайско-индонезийского населения с Индией существовали издавна. Прекрасные мореходы — жители прибрежных, областей архипелага и полуострова достигли Индии на своих лодках с противовесом уже за тысячу лет до нашей эры, а сведения об их торговле с Индией относятся к концу первой — началу второй половины I тысячелетия до н. э. Если вначале связи местного населения с индийцами носили спорадический характер, то с первых веков нашей эры положение меняется: поток индийских торговцев и священнослужителей устремляется в прибрежные районы Юго-Восточной Азии. Это объяснялось рядом причин, одной из которых было возросшее требование на продукты стран Юго-Восточной Азии (золото, пряности, драгоценные камни) в торговле Индии с Западом. В последних веках до нашей эры и в первых веках нашей эры образовались могучие государства на торговом пути между Европой и Азией — Селевкидская и Римская империи на Западе, империи Маурьев в Индии и Кушан в Центральной Азии, империи Хань и Цинь в Китае, что способствовало установлению оживленной торговли между Востоком и Западом и повышению спроса на продукты Юго-Восточной Азии. К этому можно добавить миссионерскую активность буддизма, политические изменения в различных индийских государствах, способствовавшие эмиграции населения, а также появление в Индии нового типа судна — большого, способного ксложным маневрам под парусом корабля. «Индийская колонизация» была мирным процессом. Первоначальными ее проводниками были купцы, которые завязывали торговлю с жителями прибрежных деревень — кампонгов. Часто они вступали в браки с местными женщинами, преимущественно дочерьми вождей. Родовые вожди воспринимали атрибуты индийской культуры, укрепляя свою власть. Иногда правителем становился и индиец или на побережье появлялось индийское поселение. Индийская культура привносилась в страны Юго-Восточной Азии не только индийцами. Видимо, значительную роль играли в этом процессе местные жители, которые посещали Индию и знакомились там с достижениями ее цивилизации. Индийская культура смогла оказать такое глубокое влияние на Юго-Восточную Азию потому, что она была готова воспринять это влияние. Естественно, что корни цивилизации Юго-Восточной Азии были глубоко самобытны, к началу нашей эры здесь уже существовало общество, находившееся на пороге превращения в классовое. Связи с Индией лишь ускорили этот процесс. Родо-племенные вожди, торговавшие с Индией, воспринимали «индийские концепции» для обоснования своего нового политического статуса, привлекая брахманов — знатоков ритуала, магических обрядов и письменности. Вместе с ними в Юго-Восточную Азию приходили индийская мифология, религия, искусство. Контакты с индийцами ускорили процессы классообразования, начавшиеся в Юго-Восточной Азии, способствовали превращению родо-племенной знати в господствующий класс раннеклассового общества. Индийцы приносили с собой нормы уже сложившихся классовых отношений. Деление на варны, хотя и не получило в Юго-Восточной Азии столь широкого и глубокого распространения, как в Индии, тем не менее содействовало оформлению местной родовой верхушки в господствующий класс (куда вошла и часть выходцев из Индии). Торговля с индийцами стимулировала накопление богатств в руках знати, активно влияла на процесс классообразования, а восприятие индийских форм политического устройства помогало оформлению первых государственных образований. Индийцы принесли в Юго-Восточную Азию и свои религии — брахманизм и буддизм. В условиях разложения родового строя, классообразования и складывания государства эти религии стали в руках господствующих классов мощным средством воздействия на массу населения. Складывание государственности на Малаккском полуострове было ускорено развитием морской торговли и возникновением великих торговых путей, связывающих Красное и Южно-Китайское моря. Греческие и египетские купцы — подданные Римской империи — плавали в начале нашей эры из портов Красного моря через Аравийское море до западного побережья Индии. Торговля в Бенгальском заливе находилась в руках индийских купцов, привозивших из Юго-Восточной Азии, или Суварнадвипы («золотой земли»), золото, камфору, слоновую кость, ценную древесину. В малайских водах и Южно-Китайском море доминировало местное население, известное китайским источникам под собирательным названием куньлунь-малайское население Юго-Восточной Азии. Интенсификация этой морской торговли с первых веков нашей эры привела к возрастанию роли Малаккского полуострова, находившегося на пересечении торговых путей из Индии в Юго-Восточную Азию и Китай. Через северную часть полуострова (современные Таиланд и Бирма) проходил ряд важных дорог, связывавших Индийский океан с Сиамским заливом. Собственно Малайю также пересекали торговые пути, которые, хотя имели в ту пору менее важное значение, чем пути через перешеек Кра, тем не менее были достаточно оживленными и оказали влияние на ускоренное развитие прибрежных районов. Одна из этих дорог шла из Кедаха на север, в Лигор, существовала и другая дорога из Кедаха — на восток по рекам Белум, Патани, Сай и Пергау. Ряд дорог связывал золотоносные районы во внутренней части Паханга с западным и восточным побережьем. Уже во II в. Малаккский полуостров был известен едва ли не лучше других областей Юго-Восточной Азии. Первое упоминание о Малаккском полуострове в китайских источниках относится к I в. н. э. «Цянь Хань шу» («История династии Ранняя Хань») сообщает, что корабли за пять месяцев плавания проходят путь от теперешней провинции Гуандун и Северного Вьетнама до страны Дуюань, затем за четыре месяца — до страны Илумо, а спустя еще двадцать дней — до страды Шэньли. После десятидневного путешествия по суше торговцы достигали страны Фугандулу, откуда через два месяца плавания по морю попадали в Индию. «Цянь Хань шу» свидетельствует: «Эти страны обширны, их население многочисленно, и многие их товары необычны. Со времен императора У (141—87 г. до н. э. — В. Т.) все они присылают дань. Главные переводчики (чиновники.— В. Т.) вместе с добровольцами отправляются в море, чтобы купить блестящий жемчуг, берилл и другие редкие камни и необычные товары в обмен на золото и различные сорта шелка. Все страны, которые они посещают, снабжают их пищей и проводниками. Торговые суда варваров доставляют китайцев по назначению. Это выгодное занятие для варваров, которые иногда также грабят и убивают... Кроме того, огромен риск встречи с ветрами и волнами и возможность утонуть. Если даже избежать всего этого, путь туда и обратно занимает несколько лет». Судя по всему, речь идет о морском путешествии к восточным берегам Малаккского полуострова, который пересекали севернее или южнее перешейка Кра (десять дней пути), а затем из портов западного побережья плыли в Индию. Другой отрывок из «Цянь Хань шу», относящийся к первым годам нашей эры, упоминает в качестве перевалочного пункта на морском пути из Китая в Индию. Пицзун, который находился где-то на полуострове или близлежащих островах. Греческий географ Клавдий Птолемей, знавший Малаккский полуостров под именем Золотого Полуострова, подробно описал торговые пути из Индии в Малайю и дороги через полуостров. В своей «Географии» (ок. 150 г.) он упомянул также несколько торговых центров на побережье полуострова: Таколу на западном побережье перешейка Кра, Сабару в южной части полуострова, Коле, находившийся где-то на северо-восточном побережье Малайи, Калонку, Конконагару, Паланду и Тарру, которые располагались во внутренней части Малайи неподалеку от побережья по течению крупных рек. Нет оснований считать все эти пункты, местонахождение которых подчас трудно определить, городами, скорее речь идет о местах перевала грузов или о торговых факториях, но одно несомненно: во II в. н. э. на Малаккском полуострове существовали центры, вокруг которых начинали складываться первые государственные образования. Государства Малаккского полуострова во II—VII вв. Центрами складывания государственности на полуострове стали его северные области (нынешний Южный Таиланд и Северная Малайя), где перекрещивались морские пути в Индию и Китай с сухопутными дорогами через перешеек Кра. Начиная с III в. сведения о полуострове более или менее регулярно появляются в китайских хрониках — наиболее надежном источнике по истории ранних государств полуострова. Вовлечение полуострова в сферу политического влияния первой обширной империи в Юго-Восточной Азии, Фунани, с которой Китай поддерживал дипломатические и торговые связи, способствовало интересу китайских летописцев к этому району. Государство Фунань[2] возникло в I в. в дельте р. Меконг, на территории, населенной в основном докхмерскими аустроазиатскими племенами[3]. Столицей его была Вьядхапура («город охотников»), находившаяся близ холмов Ба Пном в современной Кампучии, а главным морским портом — г. Ок Эо. Расположенная на торговом пути из Китая в Индию, в плодородной долине Меконга, где существовали благоприятные условия для выращивания риса, Фунань из сравнительно небольшого объединения поселений превратилась во II—III вв. в могущественное государство Юго-Восточной Азии. Согласно легенде, государство Фунань было основано индийским брахманом Каундиньей, победившим местную принцессу, а затем на ней женившимся. Династия, основанная Каундиньей, правила до конца II в., когда после смерти Пань Паня престол перешел к военачальнику Фань Шиманю (Фань Маню). При Фань Мане (конец II — начало III в.) Фунань вступила на путь политики завоеваний и захватила, согласно китайским хроникам, десять государств. Во власти Фунани оказалось все побережье Сиамского залива, перешеек Кра и Северная Малайя. Преемники Фань Маня, «великого царя Фунани», поддерживали активные дипломатические связи с Индией и Китаем, и в правление второго из них, Фань Сюня, фунаньский двор посетило в 245—250 гг. китайское посольство, член которого Кан Тай оставил первое сообщение о Фунани и ее вассалах на Малаккском полуострове. В числе завоеваний Фань Маня Кан Тай упомянул страну Дуньсунь, расположенную на Малаккском полуострове. Центр Дуньсунь находился где-то к северу от перешейка Кра, но в состав его входили, вероятно, и княжества, расположенные на побережье современной Малайи. Китайская летопись VI в. «Лян шу» так описывает Дуньсунь: «Более чем в 3 тыс. ли от южных границ Фунани находится царство Дуньсунь, расположенное на полуострове. Страна эта простирается на тысячу ли; город находится в 10 ли от моря. Там пять царей, которые признают себя вассалами Фунани. От восточной границы Дуньсунь идет путь в Цзяочжоу, от западной — в Тяньчжу и Аньси (Северный Вьетнам, Индия, Парфия. — В. Т.). Иноземцы из всех стран приходят сюда торговать, потому что Дунысунь закругляется и выступает в море более чем на тысячу ли. Чжанхай (Сиамский залив. — В. Т.) очень велик, и морские корабли еще не пересекали его». Далее «Лян шу» описывает Дуньсуяь как процветающую, богатую страну на перекрестке торговых путей: «Здесь встречаются Восток и Запад и бесконечное количество людей бывает ежедневно на базаре. Редкие товары, драгоценные камни — нет ничего, что бы не встречалось там». В первых веках нашей эры в северной части Малаккского полуострова кроме Дуньсунь появилось несколько государственных образований, существование которых зафиксировано китайскими и индийскими источниками. Одним из таких государств было Паньпань, сведения о котором содержатся во многих китайских хрониках, начиная с «Лян шу», в которой сообщается, что некий брахман из Индии сто имени Каундинья, живший в Паньпань, был избран правителем Фунаяи, после чего «он изменил все законы в соответствии с индийскими обычаями». Это событие, относящееся к началу V в., свидетельствует о силе Паньпань, сумевшем посадить на фунаньский трон своего правителя. История Каундиньи II свидетельствует также о том, что Паньпань было одним из тех государств Малаккокого полуострова, где индийское влияние явственно ощущалось. Государство, продолжая оставаться вассалом Фунани, обладало значительной долей самостоятельности, о чем свидетельствуют посольства в Китай в 424—453, 454—456, 457—464, 527, 529 и 534 гг. Судя по китайским источникам, Паньпань находилось на северо-восточном побережье полуострова, в районе перешейка Кра, на территории теперешнего Таиланда. Южнее Паньпань, также на северо-восточном побережье, видимо в районе современного Наконситамарата, располагалась Тамбралинга, упоминаемая в форме Тамали в «Маханиддесе», входящей в палийский буддийский канон II—III вв. «Маханиддеса» и известное палийокое сочинение «Милиндапанхья» называют также в числе морских портов Суварнадвипы, т. е. островной части Юго-Восточной Азии, Такколу (Такола у Птолемея). Трудно сказать, была ли Таккола индианизированным поселением, остатки которого раскопаны известным исследователем древней истории Юго-Восточной Азии X. Куорич-Уолсом в 1935 г. на маленьком острове в устье реки Такуапа, но совершенно очевидно, что это портовое государство существовало начиная со II—III вв. где-то на северо-западном побережье Малаккского полуострова, видимо в районе современного Траяга в Южном Таиланде. Одним из самых известных ранних государств этого района, воспоминания о котором сохранились в малайском фольклоре и топонимике, было Лангкасука, расположенное на северо-восточном побережье полуострова между современными Сингорой и Сайбури. Центр этого государства находился, ото всей вероятности, в Патани (Южный Таиланд). Оно возникло, согласно китайским хроникам, в начале II в. и, по-видимому, вошло в число вассальных владений Фунани при Фань Мане. Ко второй половине V в. относится начало подъема Лангкасуки, что было связано с воцарением в Фунани династии Каундиньи II и усилением самостоятельности малайских вассалов. Лангкасука контролировала торговые пути между восточным побережьем полуострова и Китаем и Фунанью, а также дороги к золотоносным районам во внутренней части Малайи (современные Келантан и Паханг). На территории собственно Малайзии самым ранним государством был Кедах, находившийся на северо-западном побережье полуострова, в устье р. Мербау и ее притоков. Первое упоминание о нем (в форме Калагам или Кадарам) содержится в тамильской поэме «Паттинапалаи» конца II—начала III в. Археологические раскопки в Кедахе обнаружили следы поселений с укреплениями, дворцами и храмами, относящимися к IV—V вв. К этому же времени относятся древнейшие санскритские надписи, найденные в Малайе. Одна из них содержит два буддийских стиха, а вторая—молитву капитана Буддагупты из Красной земли о благополучном плавании. Кедах (Катаха, Кадарам) был значительным портом, поддерживавшим оживленные торговые связи с индийскими портами Каверипаттинамом и Тамралипти, с Цейлоном, Никобарскими островами, Суматрой и, возможно, с Калимантаном. Он стал одним из мест, где торговцы, плывшие в Индию или из Индии, пережидали непогоду и где пересекался морской путь с сухопутными тропами через Малакюский полуостров. С III по VI в. государства Малаккского полуострова находились в сфере влияния Фунани. Это влияние сильнее всего ощущалось в самых северных районах, но в той или иной мере распространялось на все ранние государства полуострова. Как показывает история утверждения Каундиньи II на фунаньском троне, вассалы Фунаяи в районе перешейка Кра подверглись большему индийскому влиянию, чем метрополия, и играли активную роль в жизни империи. Традиции Фунани, создавшей мощный флот, контролировавшей морские пути из Индии в Китай, оказали влияние на последующее развитие приморской части Юго-Восточной Азии и характер государственных образований в этом районе. После смерти в 514 г. Джаявармана, крупнейшего правителя Фунаии из династии Каундиньи II, империя пришла в упадок. Его сын Рудраварман был последним царем независимой Фунани. После его смерти (около 550 г.) князья Ченлы — вассального кхмерского княжества в области среднего течения Меконга, — братья Бхававарман I и Читрасена восстали «захватили столицу Фунани — г. Вьядхапуру. Некоторое время Фунань продолжала существовать как небольшое вассальное княжество Ченлы со столицей Ба Пном и даже посылала посольства в Китай, но в 627 г. сын Читрасены Ишанаварман I включил остатки Фунани в состав своего государства. Исчезновение морской державы Фунани и приход на смену ей Ченлы, расположенной во внутренних районах, радикально изменили положение государств полуострова. После падения Фунани политическая карта Малаккского полуострова претерпела некоторые изменения. Малайские вассалы Фуяани обрели независимость, свидетельством чего являются их посольства в Китай. Эти посольства направлялись с целью заручиться признанием со стороны могущественного государства, что в тех условиях означало провозглашение суверенитета. Кроме того, отправка посольства в Китай объяснялась стремлением развивать торговлю с этой страной. Эти миссии рассматривались при китайском дворе как посольства от вассалов, в действительности же они привозили в Китай не дань, а товары для обмена и никакой реальной зависимости государств полуострова от Китая не существовало. Китайская хроника «Суй шу», составленная в VII в. и повествующая о событиях 581—618 гг., свидетельствует, что в 605-616 гг. более десяти царств Юга приносили дань, «но сведения о многих из них утеряны. И сейчас имеются сообщения лишь о четырех государствах». Одним из этих четырех государств оставалось Паньпань, которое сохранило ведущее положение на севере полуострова и захватило важный торговый путь из Такколы в Тамбралингу, включив последнюю и свои владения. В VI в. посольства нз Ланьпань продолжали регулярно появляться в Китае, ив VII в. известны два посольства (в 616 и 635 гг.). Другим государством было Коло, появившееся в хронике «Син Тан шу», описывающей историю Таиской династии (618—906 гг.). Идентификация этого государственного образования затруднительна, но большинство авторов считают, что речь идет о Катахе (Кедахе)[4], продолжавшем играть роль крупнейшего торгового центра на северо-западном побережье полуострова. В китайских источниках VII—VIII вв. упоминаются еще два государства, ранее неизвестные — Читу («Красная земля») и Таньтань. Существуют различные мнения относительно местоположения Читу — и в бассейне Менама, и на Малаккском полуострове, и на Суматре. Едва ли можно ссылаться на красный цвет почвы в тех или иных местностях Таиланда или Малайи для доказательства, что именно эта местность является Красной землей, поскольку такие топонимы распространены в этом районе повсеместно. Гораздо большее значение имеет анализ положения Читу относительно уже известных государств и описание пути китайских послов в начале VII в. В 607 г. в Читу из Китая отправилось посольство во главе с Чан Чунем. Послы отплыли из Кантона, миновали Линъи (Тямпу), а затем достигли Лангкасуки. Продолжив путь к югу, они доплыли до Читу, где на берегу их встретил посланный правителем Читу брахман. Далее Чая Чунь отправился в глубь страны, видимо по реке, в столицу Читу — Шицзу («Город льва»), где ему был оказан пышный прием. Обратно китайское посольство вместе с сыном правителя Читу вернулось тем же путем, причем плыло от берегов Читу до Тямпы десять дней. Судя по тому, что послы плыли мимо Лангкасуки, после которой прибыли в Читу, большинство современных исследователей полагают, что Читу было расположено где-то в Северо-Восточной Малайе, возможно в районе современного Келантана, а его столица находилась в верховьях р. Келантан, поблизости от золотоносных районов Верхнего Паханга. Возможно, что Читу была той страной, в которой жил Буддагупта, оставивший санскритскую надпись в Лангкасуке в V в. И наконец, четвертым государством, о котором шла речь в «Суй шу», было Таньтань, посольства из которого бывали в Китае в 530, 535 и 616 гг. Судя по китайским источникам, это государство находилось в Северо-Восточной Малайе, возможно в устье Тренгану или Бесута, южнее Читу. По-прежнему известна была Лангкасука, бывшая, по-видимому, одним из первых вассалов, отколовшихся от Фунаньской. империи. В 515 г. ее правитель Бхагадатта посылает первое самостоятельное посольство в Китай; другие посольства из Лангкасуки известны в 523, 531 и 568 гг. В VI в. Лангкасука значительно усилилась и расширила свою территорию: по сообщению хроники «Лян шу», она простиралась на двадцать дней пути с востока на запад и на тридцать — с севера на юг. Согласно запискам И Цзина, буддийского монаха, путешествовавшего в 671—695 гг. из Китая в Индию и обратно морским путем, Лангкасука была главным портом северо-восточного побережья полуострова. Таким образом, на Малаккском полуострове в VI—VIII вв. существовали прибрежные независимые города-государ
|