И н д о е в р о п е й с к а я с е м ь я
Славянская группа: восточнославянская ветвь — русский,
украинский, бело русский, [древнерусский]; западнославянская —
польский, чешский, сло вацкий; южнославянская — болгарский,
македонский, сербско-хорватский, [старославянский].
Балтийская группа: латышский, литовский, [прусский].
Германская группа: восточногерманская ветвь — [готский];
западногерманская — немецкий, английский, фламандский;
северогерманская — датский, норвежский, шведский.
Романская группа: итальянский, испанский, молдавский,
португальский, румынский, французский, [латинский].
Иранская группа: афганский, иранский, осетинский, таджикский,
[бактрийский, мидийский, парфянский, скифский, хореэмийский].
Вне групп: албанский, армянский, греческий, [древнегреческий].
У р а л о-с а м о д и й с к а я с е м ь я
Самодийская группа: ненецкий и другие языки народов Севера.
Финно-угорская группа: финская ветвь — карельский, финский,
эстонский, коми, марийский, мордовский, удмуртский; угорская —
венгерский, мансийский, хантский.
А л т а й с к а я с е м ь я
Тюркская группа: азербайджанский, алтайский, балкарский,
башкирский, ка захский, каракалпакский, карачаевский, кумыкский,
ногайский, татарский, тувинский, турецкий, туркменский, узбекский,
уйгурский, хакасский, чу вашский, якутский, [болгарский
волжско-камский, гуннский, печенежский, половецкий, хазарский].
Монгольская группа: бурятский, калмыкский, монгольский.
Тунгусо-маньчжурская группа: маньчжурский, нанайский,
эвенкийский.
К а в к а з с к а я с е м ь я
Картвельская группа: грузинский.
Адыго-абхазская группа: абхазский, адыгские языки.
Чечено-дагестанская группа: ингушский, чеченский, а также
аварский, даргинский и другие языки народов Дагестана.
Хотя достоверных данных для определения этносов периода неолита и
энеолита у нас нет, некоторые сведения все же удалось получить благодаря
анализу географических названий. На территории Волго-Окского междуречья
имеется большое количество рек, названия которых (Клязьма, Вязьма,
Кинешма, Кесьма) кончаются на -жма, -сьма, -зьма и т. п. Ни из
индоевропейских, ни из финно-угорских языков объяснить эти названия
невозможно. Но вместе с тем распространение этих топонимов совпадает с
зоной памятников лъяловской археологической культуры эпохи неолита (III —
II тысячелетия до н. э.). Названия же других рек региона связаны с
угро-финскими и самодийскими народами. Видимо, в позднем неолите и начале
бронзового века ими была освоена Восточная Сибирь. В дальнейшем они начали
продвижение в Приуралье, в Прикамье и далее на запад. Уж в неолите
угро-финские племена занимали Восточную Прибалтику, а в середине III
тысячелетия до н. э. распространились по всей лесной полосе Поволжья и
Волго-Окского междуречья. С угро-финскими племенами связаны дьяковская,
Городецкая, ананьинская и некоторые другие археологические культуры
раннего железного века.
Вместе с тем основная часть Восточной Европы была издавна заселена
индоевропейцами. Так, предполагают индоевропейское происхождение у племен,
оставивших ряд археологических культур, объединенных общим названием
культур шнуровой керамики (из них в лесной зоне жили уже упоминавшиеся
выше фатьяновцы). Племена шнуровой керамики связаны с будущими балтами,
германцами и славянами. В Прибалтике наряду с угро-финскими племенами
издавна появились племена балтов.
Другая группа индоевропейцев — племена, говорившие на иранских
языках, со времен энеолита заселяли степную зону. Несомненно,
ираноязычными были племена срубной культуры. Генетическая связь срубной
культуры с древнеямной заставляет предполагать ираноязычность и
древнеямной культуры эпохи энеолита. На иранских языках во II тысячелетии
до н. э. говорили и многочисленные племена Средней Азии, Казахстана,
Сибири (даже в низовьях Иртыша и Оби). Ираноязычные племена жили в Южной
Сибири вплоть до начала нашей эры. Наследниками племен срубной культуры
были киммерийцы, скифы, сарматы.
Прародиной тюркских народов являются степи Центральной Азии. В конце
бронзового и начале железного века они начинают проникать на север, в
Сибирь и на запад, к Уралу, в Среднюю Азию и на Кавказ. Однако
значительное расширение ареала обитания тюркских племен относится к
временам гуннского нашествия и Аварского каганата.
Сложен вопрос об этнической принадлежности культур полей погребения —
милоградской, зарубинецкой, Черняховской. Многие авторы полагают, что это
культуры пра- или протославянские. Так, например, милоградскую культуру
сопоставляют с названными Геродотом в качестве соседей скифов-пахарей
неврами, которых некоторые ученые также считали предками славян. Но точка
зрения о праславянском характере культур полей погребения не является
единственной и может на нынешнем уровне изучения вопроса рассматриваться
лишь как одна из гипотез. Так, относительно зарубинецкой культуры
выдвигается предположение о ее балтском характере, что связано также с
большим количеством балтских топонимов в ареале ее распространения.
Племена, оставившие памятники Черняховской культуры, принадлежали, по
мнению большинства исследователей, к разным этническим общностям. На это
указывают различия внутри Черняховской культуры в керамике, в погребальном
обряде, в формах жилищ. Считают, что в составе черняховцев были даки (одно
из древних индоевропейских племен), скифы и сарматы, готы (германское
племя, жившее на южном побережье Балтийского моря, которое в конце II в.
н. э. начало движение на юг и в первой половине III в. заняло Северное
Причерноморье), а также венеды (славяне). Черняховскую культуру связывают
с образовавшимся в первой половине I тысячелетия н. э. готским союзом
племен, а общность ее памятников во многом обусловлена культурным влиянием
Римской империи.
Особую этногенетическую область представляет собой Кавказ, где горная
местность препятствовала большим передвижениям племен. Народы Кавказа в
основном автохтоны, т. е. являются исконным населением этих мест, хотя
подчас в результате нашествий завоевателей менялась его языковая
принадлежность.
Таким образом, в железном веке, последнем периоде первобытнообщинного
строя, началось складывание этнической карты нашей страны. Дальнейшие ее
изменения были связаны как со славянской колонизацией Восточной Европы,
так и с вторжениями кочевников, начиная с гуннов и кончая полчищами
Чингисхана и Батыя.
§ 2. СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ И СТЕПНАЯ ЗОНА ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
в I тысячелетии до н. э. — V — VI вв. н. э.
На обширных территориях Восточной Европы неравномерность
исторического развития нашла свое выражение в том, что одновременно с
племенами, жившими родовым строем, существовали племена, вступившие в
период военной демократии. Связано это было не только с благоприятными
природно-климатическими условиями и переходом к более производительным
формам хозяйствования, но и с тесными контактами с античной цивилизацией,
социальное устройство и культура которой неизмеримо превосходила
варварский мир. Последний не выдерживал этого взаимодействия и быстро
утрачивал прежнюю родовую монолитность, основанную на общности
хозяйствования и распределения.
Одними из первых в Восточной Европе с античным миром столкнулись
племена, которым античные авторы дали общее название скифов. Произошло это
около VII в. до н. э. Именно с этого времени началась колонизация греками
Северного Причерноморья. Вынужденная эмиграция свободных горожан из Греции
была вызвана возникающим там относительным перенаселением и острой
социальной борьбой. Как правило, новый город основывался выходцами из
какого-то одного полиса (города-государства) Греции и сохранял тесные
связи со своей «метрополией», хотя и был независимым. Греки создавали свои
колонии в населенных местах, где они могли получить от местных жителей
рабов и продовольствие, найти рынок сбыта для греческих товаров. Племенная
знать покупала у греков дорогие украшения, керамику, оливковое масло,
вино, платя золотом, хлебом и рабами.
Первое греческое поселение возникло на острове Березань вблизи
Днепро-Бугского лимана во второй половине VII в. до н. э. В VI в. до н. э.
выходцы из греческого города Милета (в Малой Азии) основали неподалеку от
него, на берегу лимана, город Ольвию (Счастливая). Это был классический
греческий полис с демократическим устройством (разумеется, политическими
правами пользовались только свободные, рабовладельцы). Правили городом
выбранные на народном собрании архонты. Вокруг города находилась
земледельческая территория — хора.
В земледельческих поселениях в окрестностях Ольвии жили
эллинизированные скифы — эллино-скифы, как называет их Геродот, или
«миксэллины», т. е. полуэллины. Некоторые скифы селились в самом городе,
занимаясь ремеслом. В 331 г. до н. э., когда Ольвию осаждал полководец
Александра Македонского Зопирион, скифы помогли городу отстоять
независимость. Для объединения сил при отпоре врагу были частично
освобождены рабы и даны права гражданства иностранцам, в том числе,
вероятно, скифам, жившим в Ольвии.
Демократической рабовладельческой республикой был и Херсонес
Таврический (на территории нынешнего Севастополя), основанный около 422 —
421 гг. до н. э. Херсонесу принадлежала значительная часть прибрежного
Крыма, где были многочисленные усадьбы и земельные участки. Там велось
зерновое хозяйство, возделывались виноград и садовые культуры. Рабы были
основной производительной силой как в ремесле, так и в сельском хозяйстве.
Отношения Херсонеса с коренным населением Крымского полуострова —
таврами — складывались сложно. У тавров еще не выделилась племенная знать,
и они поэтому не были заинтересованы в обмене с греками, которые к тому же
вытесняли их с их территории. С таврами и жившими в степях кочевыми
скифами Херсонес вел постоянные войны. Город был укреплен, много
укрепленных поселений встречалось и рядом с Херсонесом.
Вокруг основанного в первой половине VI в. до н. э. Пантикапея
(ныне — Керчь) возникло Боспорское государство (Боспором Киммерийским
греки называли Керченский пролив). Боспорское государство было
первоначально объединением самостоятельных городов (среди них — Танаис в
устье Дона, Фанагория на Таманском полуострове и т. д.). В дальнейшем
Боспору подчинилась также Феодосия и некоторые другие города. С самого
начала для Боспорского государства была характерна твердая центральная
власть. В начале V в. до н. э. должность архонта стала здесь
наследственной. Архонт Спарток III (304 — 284 гг. до н. э.) стал уже
именовать себя царем. С этого времени можно говорить о Боспорском царстве.
Дальнейшие судьбы рабовладельческих городов-государств Причерноморья
можно понять, только обратившись к истории коренного населения
причерноморских степей.
На рубеже II — I тысячелетий до н. э. здесь жили кочевники, которых
греческие историки называют киммерийцами. Киммерийский союз племен был
побежден в VIII — VII вв. до н. э. скифами, родственными среднеазиатским
сакам и массагетам. Трудно сказать, был ли скифский союз племен единым по
языку, но большинство скифов, видимо, говорило на языке иранской группы.
Геродот выделяет у скифов три основные группы: царских скифов, живших в
низовьях Днепра и Дона, считавшихся верхушкой союза племен,
скифов-пахарей, живших в причерноморских степях и, возможно, в лесостепной
зоне на территории нынешней Украины, скифов-кочевников, обитавших на
правобережье Дона. В конце VI в. до н. э. скифы успешно отразили попытку
персидского царя Дария I завоевать Причерноморье. Вскоре, на рубеже V —
IV вв. до н. э., у скифов появляются классы и возникает раннеклассовое
государство во главе с царями. Это сильное в военном отношении государство
сумело противостоять войскам Александра Македонского. У скифов развиваются
ремесла (в том числе металлургия), торговля, архитектура. В огромных,
достигающих высоты семиэтажного дома курганах (так называемых царских)
захоронена верхушка скифской знати вместе с женами, слугами, лошадьми. В
курганах найдены выдающиеся произведения скифского и античного искусства.
С III в. до н. э. Скифское царство испытывает натиск сарматов (или
правильнее — савроматов), родственных скифам кочевых племен, живших в
степях бассейнов Волги и Дона и в Южном Приуралье. Сарматы во II — I вв.
до н. э. завоевали значительную часть территории Скифии. В руках скифов
остается Крым, где создается новое царство со столицей в Неаполе Скифском
на берегу Салгира. К этому времени скифская верхушка была значительно
эллинизирована. Скифские цари стремились подчинить себе и греческие
города-государства Причерноморья. Царь Скилур на какое-то время завоевал
Ольвию.
Наступление скифов побуждало греческие колонии к объединению. Так,
Херсонес заключил союз с Боспорским царством. В самом же Боспорском
царстве в 107 г. до н. э. вспыхнуло восстание рабов, главным образом
скифов, во главе с дворцовым рабом Савмаком. Ему удалось даже захватить на
короткий срок царский престол. Восстание подавил понтийский царь
Митридат VI Евпатор, присоединив заодно Боспор к своему царству. Удалось
ему подчинить себе и Херсонес. Этому государству Митридат помог в войне со
скифами и таврами. Он даже захватил и разгромил Неаполь Скифский. Все
Северное Причерноморье вошло в состав Понтийского царства. Однако Митридат
вскоре погиб в борьбе с Римом, а его сын и наследник Фарнак II (свергший
отца с престола) признал было зависимость от Рима. Впрочем, он снова
вступил в войну с Римом, но был разбит Юлием Цезарем и затем погиб.
Боспорское царство попало в зависимость от Рима и потеряло Херсонес.
В III в. н. э. Боспору удалось освободиться от власти Рима, но в
конце IV в. н. э. царство пало под ударами кочевников гуннов. Гибель
Боспора была лишь одним из моментов общего процесса упадка античных
рабовладельческих государств в Причерноморье. Этому упадку способствовали
не только внешние причины, но и кризис рабовладельческой системы
хозяйства, вошедшей в противоречие с развитием производительных сил.
Глава II
ЗАРОЖДЕНИЕ ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
§ 1. ОСНОВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ ГЕНЕЗИСА И РАЗВИТИЯ ФЕОДАЛЬНОГО СТРОЯ
Следующей после рабовладельческого строя стадией развития общества
является феодализм. Эта социально-экономическая формация возникала в
разных обществах разными путями: нередко на развалинах рабовладельческого
способа производства, но не менее, если не более, часто — непосредственно
из первобытнообщинного строя. Многие исследователи справедливо указывают
на однотипность рабовладельческой и феодальной формаций, для которых
характерно существование личной несвободы всех или части непосредственных
производителей.
Главные классы феодального общества составляют крупные земельные
собственники феодалы и крестьяне. В отличие от рабов феодально-зависимые
крестьяне не отделены от средств производства, ведут самостоятельное
хозяйство, но часть производимого ими прибавочного продукта отдают феодалу
в виде феодальной ренты. Разнообразные виды феодальной ренты можно свести
к трем основным формам. Отработочная рента, или барщина, состоит в том,
что крестьянин обрабатывает барскую пашню собственными инвентарем и
лошадьми. Труд крестьянина на феодала и во времени и в пространстве
отделен от работы на себя. При натуральной ренте (натуральный оброк)
крестьянин снабжает феодала продуктами своего труда, произведенными в
хозяйстве. Наконец, денежной рентой именуют передачу крестьянами феодалу
определенных денежных сумм. Эти формы ренты редко существуют в чистом
виде, одно и то же крестьянское хозяйство зачастую и работает на барщине и
платит как натуральный, так и денежный оброк, но та или иная форма обычно
преобладает.
Хотя отработочная рента является наиболее простым видом ренты, она
большей частью возникает сравнительно поздно, ибо для ее распространения
необходима высокая степень развития товарно-денежных отношений: феодалу
должно быть выгодно заводить собственное сельскохозяйственное
производство. Для удовлетворения же своих личных потребностей ему вполне
достаточно оброка. Развитие товарного хозяйства является предпосылкой и
для появления денежной ренты. Таким образом, как для барщины, так и для
денежного оброка необходимо, чтобы в стране существовал рынок
сельскохозяйственных продуктов.
Общее господство или, по крайней мере, преобладание натурального
хозяйства, когда в феодальной вотчине производится большая часть
необходимого для жизни, не исключает обмена товарами. Так,
сельскохозяйственные орудия крестьянин вынужден покупать на рынке. Вне
крестьянского хозяйства производится керамическая и металлическая посуда,
идет торговля скотом. Еще более тесно связано с рынком хозяйство феодала.
Оружие и защитное вооружение (феодалы были воинами), боевых коней,
предметы роскоши, заморские деликатесы для праздничных пиршеств — все это
феодал покупает на рынке. Поэтому наряду с основными классами — феодалами
и крестьянами — на всех стадиях феодального строя существуют ремесленники
и купцы.
Поскольку феодальный крестьянин не отделен от основных средств
производства и имеет в постоянном и часто наследственном пользовании
участок земли, он не вынужден экономически, как капиталистический рабочий,
продавать свой труд эксплуататору. Отсюда вытекает необходимость
внеэкономического принуждения, являющегося характерной чертой феодализма.
Это внеэкономическое принуждение выступает в самых разных формах, начиная
от простой сословной неравноправности вплоть до крепостного права. Но и
крепостное право может выражаться и в насильственном прикреплении
крестьянина к земле, запрете менять местожительство, и в приближающейся к
юридическим отношениям рабства собственности землевладельца на личность
крестьянина.
Вместе с тем внеэкономическое принуждение не ограничивается лишь
неприкрытым насилием. Характеризуя феодализм, еще К. Маркс и Ф. Энгельс
отмечали, что тогда существовали «патриархальные, идиллические отношения»,
писали об эксплуатации, прикрытой «религиозными и политическими
иллюзиями». В самом деле, в период генезиса феодализма власть феодала
вырастает зачастую из почитаемой и носящей ореол святости власти
родоплеменного вождя. Дружины феодалов защищают границы страны от внешнего
врага, а удачные военные набеги, способствуя в первую очередь обогащению
знати, одновременно приносят некоторую долю добычи и свободным общинникам.
Еще одно существенное обстоятельство заключается в заинтересованности
феодала в определенной устойчивости крестьянского хозяйства. Разорившийся
крестьянин не может быть объектом феодальной эксплуатации: он
неплатежеспособен при господстве натуральной или денежной ренты, у него
нет пахотного скота и достаточного инвентаря, чтобы обрабатывать
господское поле при отработочной ренте. Поэтому в своих собственных
интересах феодал вынужден помогать крестьянам в неурожайные годы, защищать
их не только от внешнего врага, но и в конфликтах с соседними феодалами.
Эти отношения патроната, заставляющие порой крестьянина видеть в своем
феодале защитника и покровителя (особенно на ранней, восходящей стадии
развития феодальной формации), также неэкономическим путем принуждают
крестьянина отдавать феодалу часть своего прибавочного продукта.
Существенной чертой феодального строя является тесная связь
землевладения и политической власти. Феодал выступает не только как
землевладелец, но и как «государь» своих крестьян. В разные периоды и в
разных регионах он обладает той или иной долей политической власти над
крестьянами: выступает в роли судьи по тем или иным делам, сборщика
налогов и т. д. Это изъятие феодала из системы общегосударственных налогов
и судопроизводства обеспечивает ему власть над крестьянами и носит
название феодального иммунитета.
С феодальным иммунитетом тесно связаны специфический характер
феодальной собственности на землю и феодальная иерархия. Это была
собственность сословная и неполная, поскольку только при капитализме
земельный собственник может поступать с землей так, как всякий
товаровладелец со своим товаром. Феодальная собственность на землю носила
расщепленный характер. Монарх (король, император, великий князь и т. п.)
был верховным собственником всей земли в своем государстве и вместе с тем
имел собственные, личные земли — домен. В свою очередь его вассалы —
герцоги, графы, удельные князья — имели свои владения, где были верховными
собственниками на землю, и свои домены. Их вассалы — бояре, бароны и
т. д. — также владели вотчинами на правах, пожалованных сюзеренами. Это
явление носит название феодальной иерархии. В разных вариантах развития
феодальных отношений, в разные периоды феодальная иерархия может быть
четкой и многоступенчатой, а может быть и слабо выраженной.
Феодальный способ производства был шагом вперед по сравнению как с
рабовладельческим, так и с первобытнообщинным строем. Он обеспечивал
большую производительность труда, развитие производительных сил.
§ 2. ВОСТОЧНЫЕ СЛАВЯНЕ В ДОФЕОДАЛЬНЫЙ ПЕРИОД
Вопрос о времени появления славян на Балканском полуострове, в
Центральной и Восточной Европе принадлежит к числу самых дискуссионных в
исторической науке. Трудности здесь объективные: археологические источники
не дают сведений о языке населения и, следовательно, не позволяют
этнически идентифицировать археологические культуры; трудно положиться на
сведения греческих и византийских авторов. Так, известия о венедах и
антах, которых многие историки и археологи относят к славянам, достаточно
спорны. Существуют веские основания считать, что античные историки в
данном случае говорили о кельтских или германских племенах.
По предположению ряда исследователей, 2 — 1,5 тысячи лет до н. э. от
миграционной волны индоевропейцев отделились племена, говорившие на
близких балто-славянских диалектах. Они заселили Центральную и Восточную
Европу. До сих пор не удалось определенно установить, какие именно
археологические культуры II — I тысячелетия до н. э. связаны с
протославянами, и отделить их поселения от предков балтов. Более
определенными становятся поздние археологические памятники, которые к
середине I тысячелетия до н. э. носят уже несомненно славянские черты
(низовья Днепра).
Данные исторической лингвистики свидетельствуют, что балто-славянская
языковая общность сохранялась чрезвычайно долго и лишь к V в. до н. э.
разделились собственно славянские и балтские племенные диалекты.
Топонимика дополняет и усложняет эту картину. Ее данные позволяют говорить
о значительном пласте названий неславянского происхождения на территории
Восточной Европы. Так, для степной зоны характерны гидронимы (названия
рек) иранского происхождения, оставленные скифами и сарматами, — Дон,
Днепр, Днестр и т. д. В междуречье Оки и Волги преобладают угро-финские
названия (на языках угро-финской группы говорят сегодня мордва, марийцы,
эстонцы, карелы, коми и т. д.). Многие названия рек Белоруссии, Северной
Украины, Московской, Смоленской, Калужской, Тульской областей
свидетельствуют о том, что здесь некогда жили народы, говорившие на
балтских языках (из них сегодня существуют литовский и латышский).
Многие исследователи полагают, что на большей части территории
Восточной Европы славяне появляются в VII — VIII вв. н. э. Археолог
И. И. Ляпушкин высказал предположение, что продвигались они двумя путями:
Приднепровье заселялось выходцами с Карпат, а Север — с побережья
Балтийского моря. В последнее время высказано аргументированное
предположение, что заселение Севера (будущей Новгородской земли) славянами
относится к более раннему времени, чем освоение Приднепровья, — к V в. Но
и эта точка зрения не стала общепризнанной. Окончательное решение проблемы
славянского этногенеза пока еще дело будущего.
Вне зависимости от того, являются ли восточные славяне автохтонами
(т. е. исконным населением) Восточной Европы или пришельцами, в VII —
VIII вв. они уже составляли значительную часть населения этой территории.
Именно в это время славяне постепенно осваивают покрытые густыми, почти
таежными лесами пространства Восточной Европы. Проникновение
земледельческих славянских племен в эти края было не завоеванием, а
медленной инфильтрацией. Плотность населения здесь была настолько мала,
что пришельцам не приходилось вступать в конфликты с местными жителями.
Высокая земледельческая культура славян, приобретенная на плодородных
землях юга, воспринималась коренными жителями. Мирное сотрудничество
славян с балтским и угро-финским населением приводило постепенно к
ославяниванию значительной его части. Исследования антропологов
показывают, что предками современных русских, украинцев и белорусов
являются не только славяне, но и древние угро-финны и балты.
Отношения славян с другими соседями были не столь идиллическими. IV —
VII вв. — время, когда из степей Центральной Азии в Европу вторгаются орды
кочевников. Вслед за гуннами (IV — V вв.) в середине VI в. возникает
Аварский союз кочевых племен. Сами авары были тюрками, но в состав их
союза входили также монгольские и угро-финские племена. Авары подчинили
тюрков-болгар, кочевавших в Приазовье и в Прикаспии, и двинулись на Дунай.
Образовав свою державу — каганат, авары вступили в борьбу с Византией,
однако в 626 г. потерпели сокрушительное поражение. Аварский каганат
распался.
Аварский каганат одно время подчинял себе и славянский племенной союз
дулебов, живших в Прикарпатье. Древнейшая русская летопись «Повесть
временных лет» сохранила предание о насилиях аваров над дулебами во
времена «Ираклия царя» (византийского императора, царствовавшего в 610 —
641 гг.). «Обры», как называет аваров летописец, впрягали в телеги
славянских женщин и заставляли себя возить, были они «телом велици и умомъ
горда», но исчезли бесследно. С тех пор сохранилась, говорит летописец, и
поговорка — «погибоша аки обре». Разумеется, это историческое припоминание
вряд ли можно понимать буквально, но в нем, по-видимому, есть реальное
ядро.
В середине VII в. в южных степях складывается Болгарское государство.
Как и Аварский каганат, эта держава была паразитическим конгломератом
разных племен, где основным источником богатства знати была военная
добыча. Внутренние междоусобицы быстро привели к распаду государства.
Часть болгар во главе с ханом Аспарухом откочевала на Дунай, где заняла
Добруджу, подчинив себе местные славянские племена. Пришельцы быстро
ославянились, хотя и передали славянскому населению свое название. Другая
часть болгар во главе с ханом Батбаем двинулась на северо-восток и осела в
среднем течении Волги и на нижней Каме, создав крупное государство —
Волжске-Камскую Болгарию (или Булгарию).
Внутренние противоречия были главной, но не единственной причиной
распада государства болгар. На юге появился другой тюркский народ —
хазары. Первоначально Хазарский союз племен располагался на территории
нынешнего Дагестана, однако во второй половине VII в. хазары начали
теснить болгар. Они создали свой каганат (хазарский царь именовался
каганом), расположенный на Северном Кавказе, в Нижнем Поволжье, Северном
Причерноморье и частично в Крыму. В VII — VIII вв. здесь интенсивно
развивались феодальные отношения. Языческая религия, характерная для
родоплеменного строя, сменяется сначала мусульманством, затем — частично
христианством. Однако, боясь распространения вместе с христианством
политического влияния Византии, хазарская верхушка принимает в VIII в.
иудаизм, заимствованный у еврейского населения Крыма.
Хазарам удалось установить свое господство и над восточнославянскими
племенами. Многие из них платили им дань вплоть до конца IX в.
Из византийских источников нам известно о славянах и «антах»,
которые, по словам автора византийского военного трактата конца VI в.
«Стратегикона», «сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей
любви к свободе». О близости происхождения славян и антов пишет и другой
византийский автор VI в. — Прокопий Кесарийский. Существует предположение,
что антами в Византии называли восточных славян (или, по крайней мере, те
славянские племена, которые жили в низовьях Днепра и Буга и в
Прикарпатье). Имеет место опирающаяся на данные лингвистики точка зрения
(А. И. Попов), что, хотя славяне и входили в состав Антского союза племен
и, возможно, были там руководящей силой, сам союз был не чисто славянским.
Из описаний византийских историков VI в. видно, что тогда славяне
жили еще родоплеменным строем. «Их никоим образом нельзя склонить к
рабству или подчинению в своей стране»; «Находящихся у них в плену они не
держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени,
но, ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на
выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться
там (где они находятся) на положении свободных и друзей?» («Стратегикон»).
В VII — VIII вв. у славян уже идет интенсивный процесс разложения
родоплеменного строя. Так, из Начальной летописи мы знаем о крупных
восточнославянских племенных группах — полянах, живших на Днепре возле
Киева, их соседях древлянах (столица — Искоростень), словенах, или
ильменских славянах, у озера Ильмень (будущие новгородцы), дреговичах,
живших между Припятью и Западной Двиной, кривичах, главным городом которых
был Смоленск, полочанах, селевшихся на берегах реки Полоты (их город —
Полоцк), северянах (северных соседях полян), радимичах в бассейне реки Сож
и вятичах в бассейне Оки и др. Речь здесь идет не о племенах (как часто
говорят по привычке), а уже о более крупных единицах — племенных союзах,
образование которых непосредственно предшествует возникновению
государства. Летописец сообщает, что у каждого из этих союзов было свое
«княженье». Разумеется, это еще не княжества в более позднем, феодальном
смысле слова, князьями именовались первоначально племенные вожди. Но само
появление князей-вождей уже означает переход к военной демократии.
Симптоматичны и сохраненные летописью названия славянских племенных
союзов: большей частью они связаны не с единством происхождения, а с
районом расселения. Так, поляне жили в полях, а древляне — в лесах, среди
деревьев. Недаром летописец, говоря об их территориях, употребляет термины
«в Полях» и «в Деревлях». По болотистой местности (от «дрягва» — болото)
получили свое наименование дреговичи, по рекам — полочане и бужане,
племена, расположенные на север от полян, стали называться северяне. Это
свидетельствует о том, что в это время у славян территориальные связи уже
преобладали над родовыми.
Основу экономической жизни восточных славян составляло земледелие.
Носило оно первоначально экстенсивный характер. В степных и лесостепных
районах выжигали траву, удобряя почву золой, и использовали землю до ее
истощения. Затем участок забрасывали, пока на нем не восстановится
полностью естественный травяной покров. Такая система земледелия носит
название залежной. В лесах же применялась подсечная (или подсечно-огневая)
система: деревья рубили и оставляли до следующего года сохнуть, затем
сжигали вместе с выкорчеванными пнями. Полученный удобренный участок, как
и при залежной системе, использовали до истощения.
Набор сельскохозяйственных культур отличался от более позднего: рожь
занимала в нем еще небольшое место, преобладала пшеница. Совсем не было
овса, но известны просо, гречиха, ячмень.
Разводили славяне крупный рогатый скот и свиней, а также лошадей.
Важная роль скотоводства видна из того, что в древнерусском языке слово
«скот» означало также деньги.
Лесные и речные промыслы также были распространены у славян. Охота
давала в большей степени пушнину, чем продовольствие. Мед получали при
помощи бортничества. Это был не простой сбор меда диких пчел, но и уход за
дуплами («бортями») и даже их создание. Развитию рыболовства
способствовало то обстоятельство, что славянские поселения обычно
располагались по берегам рек.
Большую роль в экономике восточных славян, как во всех обществах,
стоящих на стадии разложения родоплеменного строя, играла военная добыча:
племенные вожди совершали набеги на Византию, добывая там рабов и предметы
роскоши. Часть добычи князья распределяли между своими соплеменниками,
что, естественно, повышало их престиж не только как предводителей походов,
но и как щедрых благотворителей. Одновременно вокруг князей складываются
дружины — группы постоянных боевых соратников, друзей (слово «дружина»
происходит от слова «друг») князя, своего рода профессиональных воинов и
советников князя. Появление дружины не означало на первых порах ликвидации
всеобщего вооружения народа, ополчения, но создавало предпосылки для этого
процесса. Выделение дружины — существенный этап в создании классового
общества и в превращении власти князя из родоплеменной в государственную.
По археологическим данным мы можем судить в какой-то степени о быте
древних славян. Их располагавшиеся по берегам рек поселения группировались
в своего рода гнезда из 3 — 4 поселков. Если между этими поселками
расстояние не превышало 5 км, то между «гнездами» оно достигало не менее
30, а то и 100 км. В каждом поселке жило несколько семей; иногда они
исчислялись десятками. Дома были небольшие, типа полуземлянок: пол на
метр-полтора ниже уровня земли, деревянные стены, глинобитная или каменная
печь, топящаяся по-черному, крыша, обмазанная глиной и порой доходящая
концами кровли до самой земли. Площадь такой полуземлянки была обычно
невелика: 10 — 20 м\2.
Несколько поселков, вероятно, составляли древнеславянскую общину —
вервь. Прочность общинных институтов была настолько велика, что даже
повышение производительности труда и общего уровня жизни далеко не сразу
привели к имущественной, а тем более социальной дифференциации внутри
верви. Так, в поселении X в. (т. е. когда уже существовало Древнерусское
государство) — городище Новотроицком — не обнаружено следов более и менее
богатых хозяйств. Даже скот был, видимо, еще в общинном владении: дома
стояли очень тесно, порой соприкасаясь крышами, и не оставалось места для
индивидуальных хлевов или загонов скота. Прочность общины на первых порах
тормозила, несмотря на сравнительно высокий уровень развития
производительных сил, расслоение общины и выделение из нее более богатых
семей.
Древние славяне были язычниками, обожествлявшими силы природы.
Главным богом был, по-видимому, Род, бог неба и земли. Он выступал в
окружении женских божеств плодородия — Рожаниц. Важную роль играли также
божества, связанные с теми силами природы, которые особенно важны для
земледелия: Ярило — бог солнца (солнечные культы характерны для всех
земледельческих народов) и Перун — бог грома и молнии. Перун был также
богом войны и оружия, а потому его культ впоследствии был особенно
значителен в дружинной среде. Известны также «скотий бог» Волос, или
Белее, Даждьбог, Стрибог и др. Богам приносили жертвы, иногда даже
человеческие. Языческий культ отправлялся в специально устроенных капищах,
где помещался идол. Князья выступали в роли первосвященников, но были и
особые жрецы — волхвы и кудесники. Язычество сохранялось и в первое время
существования Древнерусского государства, а его пережитки сказывались еще
много веков.
