ГЛАВА 10. Только я легла в постель, как кто-то возник перед входной дверью, стуча так неистово, что возникал вопрос

СИДНИ

Только я легла в постель, как кто-то возник перед входной дверью, стуча так неистово, что возникал вопрос, как только можно решиться на такое посреди ночи, когда все общежитие спит. Зоя, которой только что удалось уснуть, резко выпрямилась и издала негромкий вскрик, без сомнений, ожидая нападения целого роя крылатых кровососов. Вздрагивая, я прошествовал через комнату, ожидая встречи с кем угодно.

Это оказалась Джилл.

– Эй, – сказала она, проходя внутрь, словно сейчас не была почти полночь. – Мне нужна помощь.

Самонадеянность в ее голосе была так похожа на Ангелинину, что я несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что передо мной тот человек.

– Ты знаешь, который час?

– Еще не поздно. Для нас, по крайней мере. Все только начинается, – хитрые интонации в ее голосе и слабая усмешка заставили Зою покрепче сжать покрывало. Я недоверчиво подняла бровь.

– В том-то и проблема, – продолжила она с недовольной гримасой. – Мы только вчера были у Кларенса... но ты даже представить себе не можешь, как сильно я снова хочу крови. Не перестаю думать об этом. Ты должна сейчас же доставить меня к нему, иначе я не знаю, как долго смогу держаться!

Я изучала ее какое-то время, перебирая кучу сценариев в своей голове, каждый из которых был все более и более безумным. Прежде, чем я успела ответить, заговорила Зоя:

– Сейчас очень поздно. Ты не можешь покидать общежитие.

– Сидни может вытащить меня отсюда, – ответила Джилл. – Просто позвони своей учительнице и скажи ей, что ты хочешь провести кое-какие поздние изучения вне кампуса. Она сделает что угодно для тебя. Ну, давай. Пожалуйста?

Зоя сглотнула, борясь со страхом и возмущением:

– Мы не можем выполнять все твои прихоти. И мисс Тервиллигер занята сегодня. Она говорила это раньше.

– Это не прихоть, а необходимость! Я бы не стала вас беспокоить, не будь это настолько серьезно, – для большей выразительности Джилл уперлась руками в бедра. – Все становится только хуже, потому что я очутилась в здании, полном людей. Надеюсь, вы понимаете, какое это искушение? – она выразительно посмотрела на нас.

– Она права, Зоя, – невозмутимо ответила я. – Оставлять ее в таком состоянии опасно для других людей. Это часть нашей работы, предотвращать подобное. К тому же, мисс Тервиллигер могла уже вернуться.

Если только она не осталась на ночь у Вульфа. Фу.

– Даже если и нет, она все равно позвонит мне на ресепшн.

– Она сделает это? – спросила Зоя, на мгновение забыв об угрозе, исходящей от вампиров.

Джилл улыбнулась, полностью показывая свои клыки:

– Видите? Это не проблема. Давайте сделаем это. – Она повернулась к двери. – Вы, ребята, должны получить разрешение на свободное перемещение.

Я придала своему облику строгость:

– Только я одна поеду с тобой. Даже не принимая во внимание тот факт, что мисс Тервиллигер не может уследить за всеми вне школы, я не думаю... – я выдержала долгую драматичную паузу, насколько хватило духа. – Просто мне кажется, что будет лучше, если Зоя останется здесь. Я это к тому, что нам все еще нужен алхимик в кампусе, верно? – Я постарался произнести это приподнятым тоном, так же, как и «Это для твоего же блага». Она сглотнула.

– Сидни, ты окажешься у Кларенса посреди ночи...

– Все будет хорошо, – заверила ее я, надеясь, что выгляжу одинаково устрашающе и отважно. Это было не сложно, учитывая мое стремительно возрастающее беспокойство. Что происходит? Неважно, каких успехов добился Эдди, убеждая Зою в необходимости уроков вождения, но все пошло прахом, как только Джилл стала вести себя, словно невеста Дракулы. Я потянулся за пальто и кошельком. – Я напишу тебе, когда доберусь туда.

Джилл прочистила горло и кивнула на мою одежду:

– Возможно, ты захочешь что-то поменять. Я имею ввиду, ты знаешь, Кларенс формальный парень.

Я была одета не в полноценную пижаму, но я полагала, что безразмерная рубашка и фланелевые брюки сойдут для любого тайного плана Джилл, потому что я знала, что должна быть одна.

– Что именно ты предлагаешь мне надеть? – осторожно спросила я.

Она пожала плечами:

– Джинсы и футболка должны подойти.

Я быстро переоделась, дала пару указаний Зое, а потом последовала за Джилл в конец коридора, к лестничной клетке. Я понизила голос, как только стала уверенна, что нас никто не услышит:

– Ладно. Что за комедию ты разыграла? У меня есть два предположения: первое – сработала ваша связь и заставила тебя выполнять сумасшедшие желания Адриана. Второе – ты помогаешь ему: крадешь меня, чтобы устроить романтичный побег. Но я полагаю, что ты предложила бы мне надеть платье в случае последнего варианта.

Джил даже не пыталась изобразить улыбку:

– Если бы это было так. Извини, если это было слишком. Я полагала, что кровь будет серьезной причиной для Зои, так что ты сможешь уйти без лишних вопросов, и она не захочет пойти с тобой. Я чувствую, что так будет лучше

– Это сработало. Но серьезно... что случилось? – в груди у меня все сжалось. – Адриан в порядке?

– Не могу сказать, – ответила она мрачно. – Но скорее всего нет, так как связь ослабла, когда они принялись распивать «Джаггер» полчаса назад.

– Когда они... стой. Что?

– Адриан в одном из баров рядом с Карлтоном. Он направился туда сразу же, как вы разорвали сделку... но не стоит так убиваться, – поспешно добавила она. – Я знаю, у тебя не было выбора.

– Я и не убиваюсь, я просто... – разве можно одним словом описать ситуацию такого рода? Мысли смешались. Адриан. В баре, и настолько пьян, что заглушил в себе дух. Мне захотелось упасть на пол и закрыть лицо руками – столько эмоций бушевало во мне. Печаль. Гнев. Разочарование. И это была лишь малость чувств, разрывающих мое сердце. Я придала лицу мужественное выражение. – Не имеет значения, что я чувствую. Это его выбор, и мне нет нужды вмешиваться. Он справится с последствиями завтра.

Я разворачивалась, когда Джилл схватила меня за руку:

– Пожалуйста, Сидни. Все это очень паршиво, если я потеряю его подобным образом. А вчера в Далласе ему было очень тяжело. Чертовски. Ты даже не представляешь, сколько силы он израсходовал. – Она вздрогнула от воспоминаний.

– Не говори, что это не его вина, – предупредила я.

– Я не буду... но я не удивлена, что это произошло после всего этого использования духа. Слушай, ты имеешь полное право расстраиваться. Я знаю, ты разорвала сделку, но, пожалуйста, иди к нему. Просто чтобы помочь. Я так волнуюсь за него.

Это было трудно. Причиной, по которой я имела столько трудностей в определении чувств, было то, что я отказывалась вообще что-либо чувствовать. Потому что, если я это сделаю, я буду вынуждена признать, что Адриан передал меня. Хотя «предательство» не совсем подходящее слово. Но он, безусловно, меня подвел. Если бы не Джилл сказала мне, что Адриану очень плохо, а кто-то другой я бы не поверила. Если бы мне сказали, что он выпил сегодня вечером огромное количество ликера, я бы не стала сомневаться в своей вере в Адриана.

– Ладно, – я сказала. Ее умоляющий взгляд чуть было не заставил меня заплакать здесь и сейчас. – Где он?

Она сказала мне название бара и вернулась в свою комнату. Внизу я обнаружила одного из ночных клерков, работающих в фойе. Она была знакома со мной и поручениями мисс Тервиллигер, и едва ли слушала мои объяснения, как я получила разрешение на выезд. Помахав мне, она вернулась к своему модному журналу и подавила зевок.

«Спичечный коробок» оказался не плохим местом, но и не хорошим, но довольно модным, Адриану такое нравится. В баре было полным-полно алкоголя и студентов, которые, вероятно, были его единственными критериями. Вышибала позволил мне войти, поставив красный штамп мне на руку, который означал, что мне еще нет 21, и пропустил внутрь. Из-за громкой музыки, большого скопления людей и большого количества движений, мне было сложно сосредоточиться на чем-либо.

Когда я наконец получила возможность что-либо увидеть, то не обнаружила никаких следов Адриана. То, что я увидела, однако, был стол, за которым сидели смеющиеся люди, на которых было написано «студенты-художники». Воспользовавшись шансом, я подошла к ним и стала ждать кого-то, кто заметил бы меня. Пустые стаканы и кувшины занимали место на столе. Когда кто-то, наконец, увидел меня, я спросила:

– Ребята, вы случайно не знаете Адриана?

Парень рассмеялся:

– Конечно, знают. Он живёт на вечеринках. Купил нам два билета.

Удивительно, что это наименьшее из того, о чём мне нужно беспокоиться сейчас:

– Где он?

Девушка с лавандовыми волосами, куда более серьезная, чем остальные, ответила мне:

– Он просто уехал. Сказал, что должен что-то забрать.

– Он сказал, куда идет? – спросила я.

Она покачала головой, и белокурая девушка, прижавшись к ней, сообщила:

– Он сказал что-то о «не-денежных кредитах под залог». Такое слово вообще существует?

– Нет, – пробормотала я, чувствуя себя сбитой с толку. Ломбард? Почему Адриан туда пошёл? И в какой именно? В этом районе их, должно быть, десятки.

– Он вызвал такси, – добавила первая девушка. – Он сказал, что едет домой.

Ах. Это было чем-то, что я могла сделать. Я вынула свой телефон, чтобы поискать ломбарды в пределах расстояния пешком от его квартиры. Их оказалось два. Я отправила Адриану сообщение, спрашивая: «Где ты?» Я не знала, могла ли рассчитывать на ответ, но мне было бы совсем не трудно проверить оба магазина.

– Спасибо, – сказала я девушкам. Я уже была на полпути к двери, когда девушка с лавандовыми волосами догнала меня.

– Эй, подожди, – сказала она. – Ты – она, правильно? Сидни? Его подруга?

Я колебалась. Мы не признавали наших отношений публично, но было ясно, что он немного разгласил.

– Да.

– Я – Ровена. – Ее лицо стало серьезным, и из-за ясного взгляда ее голубых глаз я поняла, что она не была пьяна так, как остальные. – Мне жаль. Я не знала.

– Не знала чего?

– Не знала, что у него есть проблемы. Он почти всегда отказывается признать происходящее, и пару раз он вряд ли имел отношение к чему-нибудь. Я была несколько потрясена, когда он выскочил передо мной в этот вечер, и потом... чем больше я смотрела на него, тем больше я его понимала. У него был такой же взгляд, как у моего отчима всякий раз, когда он возвращался к старым привычкам. Словно он долгое время жил в пустыне и вдруг наткнулся на автомат с Evian[12]. Затем он пошел на этот вечер... – Она вздохнула. – Я знала. Я сожалею. Я могла бы пойти с ним, но он казался таким уверенным в себе.

Серьезность и беспокойство, сквозившие в ее словах, почти заставили меня держать язык за зубами.

– Тебе не за что извиняться. Это не твоя работа – заботиться о нем.

Это моя работа.

– Да, я знаю... Я просто... – Она запнулась, и я поняла, почему Адриан говорил о ней так благосклонно.

Я одарила ее самой лучшей улыбкой, на которую была способна, несмотря на то, как ужасно я чувствовала себя внутри:

– Спасибо.

– Я надеюсь, он в порядке, – добавила она. – Он выпил очень много.

– Я уверена, с ним всё будет хорошо, – сказала я, стараясь не морщится.

Первый ломбард оказался пуст, и работающий там парень сказал, что на протяжении часа никто не приходил. Я надеялась, что мои доводы по поводу ломбардов верны, иначе мне очень не повезет, так как он не ответил на мое сообщение. Но когда я приехала во второй магазин, он, естественно, находился там. Он терся на лестничной площадке около блокирующей металлической решетки, позади которой они работали ночью. Я могла понять это, так как ночью, вероятно, здесь бывали не слишком приятные люди. И сейчас Адриан явно напоминал одного из них.

– Мне нужно забрать его назад! – кричал он. – Мне нужно забрать его назад. Он нужен ей. Это – королевская семейная реликвия!

Потрепанный парень позади решетки встретился с ним взглядом:

– Уверен в этом. Вы не можете выкупить его, а я не могу отдать просто так.

У меня возникло впечатление, что он говорил это Адриану уже много раз.

– Адриан, – сказала я. Он обернулся, и я вздрогнула от дикого взгляда в его налитых кровью глазах. Его обычно прекрасные волосы были взъерошены, одежда помялась. Если бы я не знала его, то тоже захотела бы иметь решетку между нами.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ищу тебя, – я заставила сказать себя это спокойно, пытаясь не паниковать. – Пойдем. Я отвезу тебя домой.

– Ты не можешь! Только после того, как мы заберем это. – Он указал на хозяина ломбарда. – Он украл это!

Залогодержатель вздохнул:

– Парень, тебе придётся заплатить, если ты разобьешь стекло.

– Что? – требовательно спросила я. – Что ты продал?

Адриан провел рукой по волосам, еще больше взъерошивая их:

– Я ничего не продавал. Я бы никогда не продал его. Я просто одолжил его ему. И теперь он мне нужен обратно. – Он сунул руку в карман и вытащил десять долларов. – Слушай, просто дай мне его обратно, и ты можешь взять это. Это все, что у меня есть, но я отдам тебе остальные в течение двух недель. Я обещаю. Это совершенно разумное предложение.

– Так не пойдёт, – сказал парень.

– Что ты заложил? – спросила я.

– Рубин. Тот из запонок тёти Татьяны. Я не должен был оставлять его здесь. Не в таком месте. Это... кощунство! Такой вещи, как эта, не место здесь. Она сказала мне сделать это, но я знаю, она не имеет этого ввиду.

По коже пробежался мороз:

– Кто сказал тебе это сделать?

– Она. Тетя Татьяна.

– Адриан, она не могла сказать тебе что-либо. Она... Ушла.

Он постучал по своей голове:

– Нет, она здесь. Я имею ввиду не сейчас, но я знаю: она ждет. И когда тьма навалится на меня, она вернётся и задаст мне за это! Я должен вернуть рубин! Он повернулся с поразительной скоростью и застучал в решетку.

Владелец сделал шаг назад:

– Я собираюсь вызвать полицию.

– Нет, подождите, – сказала я, выступая вперёд. – Сколько он должен?

– Двести пятьдесят.

– Было двести! – воскликнул Адриан.

– Плюс платежи и интерес, – сказал мужчина с гораздо большим терпением, чем это сделала бы я, наверное.

Я потянулась за бумажником:

– Какие кредитные карточки вы принимаете?

– Любые, – ответил он.

Я заплатила за рубин, и когда человек пошел за ним, Адриан крикнул ему вслед:

– Лучше, чтобы на нем не было царапин!

Когда он получил рубин обратно, он поднял его и тщательно изучил прищуренными глазами, будто в этом он был мастером–ювелиром.

– Давай, – сказала я, взяв его за руку. – Пойдем.

Он остался стоять на месте, сжимая рубин в руках и поднося его к губам. Его глаза закрылись всего на миг, и затем, с глубоким вздохом, он последовал за мной к моему автомобилю.

Он много болтал по дороге домой касательно выходок и историй ночи, и всё продолжал о том, как он был обижен на хозяина ломбарда. Я ничего не сказала, едва ли слыша хоть слово, из того что он говорил. Мои руки сжали руль так сильно, что костяшки пальцев побелели, и я всё время думала о его безумном взгляде, когда он стучал по решетке.

Он начал утихать, пока я искала место для парковки возле его дома. Когда мы вошли внутрь, я поняла, какой эффект оказал на него дух. Я не знала, чувствовать облегчение или огорчение от того, что с ним случилось.

– Сидни, подожди, – сказал он, когда понял, что я собираюсь повернуть направо и уйти. – Нам нужно поговорить.

Я вздохнула:

– Нет. Не сегодня. Я устала и хочу спать. И я не хочу говорить с тобой, когда ты в таком состоянии. Завтра будет много времени для того, чтобы поговорить.

– Будет ли? – спросил он. – Или ты должна держать дистанцию и оставаться рядом с Зоей?

– Не начинай эту тему, – предупредила я. – Ты знаешь, мы не можем ничего с этим поделать. Ты знаешь, из-за чего это началось, так что не пытайся обвинять меня во всём хаосе, который нас окружает.

– Я не начинаю, – сказал он. – Но почему мы должны продолжать всё это? Давай придумаем реальный план побега. Давай убежим. Пойдём к Хранителям или к кому-нибудь ещё и просто будем вместе без всего этого.

– Адриан, – устало проговорила я.

– Не говори мне «Адриан» таким тоном, – отрезал он. Я была удивлена тому, как гневно блестели его глаза. – Я не знаю, как тебе удается это делать, но только, говоря мое имя, ты заставляешь меня чувствовать, будто мне пять лет.

Я чуть не сказала, что он ведёт себя как пятилетний, но сумела промолчать в последнюю минуту.

– Хорошо. Мы не можем пойти к Хранителям, потому что алхимики посещают их все время. И мы не продержимся и одного час в тех условиях. Кроме того, смог бы ты отказаться от Джилл?

Страдальческое выражение лица ответило за него.

– Вот именно. Мы застряли здесь и мы должны делать, как и все, что можем, пока... Я не знаю. Что-то не поменяется. Ты знаешь это. Ты всегда знал это.

– Я знаю, – сказал он. Он снова провел рукой по волосам, но к этому моменту его причёска уже была безнадежно испорчена. – Я знаю... и я ненавижу это. И я не должен выпивать, чтобы понимать это. Как долго, Сидни? Где все это происходит? В какой момент мы должны выбраться из всего этого? Когда ты и Маркус совершите вашу революцию против Алхимиков?

– Это не так просто, – я отвела взгляд на мгновение. – Мы также совершаем революцию против запрета нашим расам быть вместе.

– Что с нами будет? – Он прислонился к задней части кухни и уставился в темное окно, погруженный в свои мысли. – Каков наш план побега?

Наступила тишина. У меня не было ответа, и я сделала несмелый шаг, пытаясь сменить тему, вернуть его внимание.

– Так вот почему ты сделал это сегодня? Из-за нас? Или потому, что так хотел дух? Джилл упомянула, что ты потратил много сил.

– Нет, Сидни. – Было мало толку от того, что он продолжал повторять моё имя. Ему было тяжелее перестать сердиться. Он подошёл ко мне и схватил меня за руки, заглянув мне прямо в глаза. – Я не просто использовал силу духа. Это было похоже... Я будто был духом. Он полностью заполнил меня. Я должен был заглянуть в эту девушку, Олив, чтобы выяснить, что с ней случилось. Каждая часть ее была пропитана духом, и мне пришлось использовать очень много сил, чтобы видеть его. Потом я должен был остановить его. Знаешь ли ты, что это такое? Есть ли у тебя представление о том, каково это? Единственное, что я когда-либо делал, что требовало много сил, было спасением Джилл.

– Отсюда такая реакция, – сказала я.

Он покачал головой:

– Я пытался. Я пытался продержаться. В определённый момент ты чувствуешь себя отлично... но, в конце концов, маятник возвращается обратно. Это трудно объяснить.

– Мне уже было плохо раньше.

– Не так, как сейчас, – сказал он. – И я не говорю это, чтобы показаться умником. То, что я чувствую... как мир начинает рушиться вокруг меня. Все сомнения, все страхи... они съедают меня изнутри. Они делают моё состояние хуже, пока меня не поглотит тьма и пока не появится состояние, когда я не смогу сказать, что реально, а что нет. И даже когда я знаю, что что-то нереально... как тетя Татьяна... Ну, это по-прежнему трудно...

Внутри снова похолодело, когда я вспомнила о том, что он говорил возле магазина.

– Как часто ты слышишь её?

Я едва расслышала его:

– Не часто. Но когда возникает состояние, из-за которого я её слышу, оно быстро не проходит... Это так странно. Я знаю, что она не существует. Я знаю, что она ушла. Но я могу себе представить, что она скажет, и это так реально... я практически могу её видеть. Я её пока не видел, но когда-нибудь... когда-нибудь, я боюсь, что я на самом деле увижу, и тогда я знаю, что буду действительно потерян...

Я была обескуражена, я не знала, что сказать. Мы много разговаривали о безумии и духе, но я не думала, что эти разговоры были чем-то большим, чем его капризность. Я обратила его внимание на себя и, наконец, нашла слова:

– Адриан, тебе нужна помощь.

Его смех был резким.

– Какая еще помощь? Это моя жизнь. Выстрелы охотника примерно так же хороши. По крайней мере, они притупляют боль.

– Это не решение проблемы. Тебе нужна помощь. Начни принимать антидепрессанты, как это делала Лисса.

Он резко отстранился от меня:

– Чтобы уничтожить его вообще?

– Остановив дух, ты остановишь депрессию и... другие побочные эффекты. Как и необходимость пить.

– Тогда во мне не будет духа.

– Да, вот в чём дело.

– Я не могу. Я не могу отгородиться от него, – его лицо исказила гримаса боли.

– Ты можешь делать все, что угодно, – твердо сказала я. Боль поднималась внутри меня, и я пыталась сделать лицо как можно более хладнокровным до тех пор, пока это возможно. Заинтересованный Прыгун сидел рядом, и я взяла его на руки, чтобы отвлечься, и принялась гладить его по золотой чешуе. – Сделай это, и ты спасешь себя. И Джилл. Ты знаешь, темнота может перетекать в нее.

– Я спас ее! – воскликнул он. Немного того отчаянного, неистового блеска вернулось в его глаза. – Она была мертва, и я ее спас. С помощью духа. Я спас руку Ровены. Я спас кровь Олив. Ты знаешь, как много усилий было потрачено? Это было не просто потраченное количество чего-то, это была сложная магия, Сидни. Я не знаю, смог бы кто-то сделать это. Но я сделал. С помощью духа. С помощью духа я могу совершать великие вещи для разнообразия!

– Ты можешь совершать много других великих дел.

– Да? Как это? – он указал на свою последнюю попытку нарисовать автопортрет, которая, даже мне пришлось признать, оказалась довольно неудачной.

– Ты больше, чем магия, – настаивала я. – Я люблю тебя не из-за магии.

На мгновение он запнулся.

– Но как я могу просто оставить способность помогать другим? Я спрашивал об этом раньше. Я должен был позволить Джилл умереть? Пусть Ровена разрушит свою карьеру? Потерять наш шанс на спасение людей от способности становиться стригоями?

Моё терпение лопнуло, и я опустила Прыгуна вниз. – Есть черта! В какой-то момент появляется черта, которую ты не можешь пересечь! Да, ты сделал удивительные вещи, но ты достиг точки, когда ты должен заплатить большую цену. Готов ли ты платить? Потому что я – нет! Пришло время, когда нужно сделать шаг назад и сравнить цену своей жизни с потребностями других. Что произойдет, если ты выполнишь какой-то подвиг духа, который столкнёт тебя в пропасть? Которая скроет тебя ото всех. Или смерть? А что потом? Что ещё ты будешь в состоянии выполнить? Ничего. Ты не знаешь, что ждет тебя в будущем. Ты не знаешь, что ты сможешь сделать, если ты освободишься от влияния духа.

Он снова подошёл и сжал мои руки:

– Но я не собираюсь освобождаться от влияния духа. Ты думаешь, что я могу оставаться в стороне в следующий раз, когда должен буду исцелить кого-то? Пусть они страдают? Я не могу бороться с этим искушением.

– Тогда избавься от него. Поговори с врачом. Прими решение, и посмотри, какие чудеса можно сделать, когда ты снова себя контролируешь.

Эти зеленые-зеленые глаза удерживали меня, казалось, целую вечность. Наконец он сглотнул и снова покачал головой:

– Я не могу, Сидни. Я не могу отказаться от него.

И в этот момент я больше не смогла сдерживать себя. Несколько слезинок соскользнули по щекам, прежде чем я осознала, что плачу. Я закрыла лицо руками, и все горе, весь страх, которые я сдерживала внутри себя от него, вырвались наружу. Я почти никогда не плакала. Я, конечно, не делала этого в присутствии других людей. И хотя я считала большую часть уроков моего отца совершенно бесполезными в наши дни, я все еще цеплялась за мысль, что сдаваться, как сейчас, и показывать так много эмоций было уделом слабости. Но я не могла с собой ничего поделать. Я не могла остановиться.

Мне было страшно. Я так сильно боюсь за него. Я имела дело с логикой и разумом, и мне было слишком тяжело от того, что я не могла управлять тем, что не могла обосновать. Я именно это и имела в виду. Я боялась, что в один прекрасный день, он придёт в неистовую злобу или над ним возьмут верх его пьяные выходки. Что бы я делала, если бы залогодержатель вызвал полицию, прежде чем я добралась туда? Что бы я делала, если бы его тётя сказала уйти от здания?

Я почувствовала, как Адриан обнял меня, и хотя его объятия были сильны, его голос дрогнул:

– Сидни... Ты... Между нами... между нами всё кончено?

У меня ушла минута, чтобы что-то сказать ему, не задыхаясь. Я посмотрела на него в шоке, не в силах поверить, что он подумал, будто я хочу оставить его, потому что он страдает.

– Что? Нет! Почему ты так думаешь?

Действие алкоголя ослабло, и его прежнее расстройство и печаль уступили место страху и замешательству:

– Тогда почему ты плачешь?

– Из-за тебя! – я начала бить кулаками по его груди. – Потому что я люблю тебя, и я не знаю, что делать! Я могу решить почти любую проблему, но я не могу решить эту. Я не знаю, как с этим справиться. И я боюсь! Боюсь за тебя! Ты знаешь, что будет со мной, если что-то случится с тобой? – Я перестала бить его и сжала руки у собственной груди, как будто существовала опасность, что мое сердце может выпасть. – В этом! Оно сломается. Разрушится. Разрушится, пока не останется одна пыль. – Я опустила руки. – И в итоге ее сдует ветром, и не останется вообще ничего.

Между нами повисла тишина, нарушаемая лишь моими всхлипами. Было так тихо, что я услышала свой телефон, звонивший в моей сумочке. Я сразу поняла, что это была Зоя. В свете того, что случилось с Адрианом, она казалась мне кем-то из другой жизни. Медленно я начала осознавать реальность. Она была важной частью моей жизни, и вероятно она боялась, что Джилл сделает из меня закуску.

Я отодвинулась от Адриана и начала читать текст, какой я и ожидала. Я ответила ей, что все хорошо и что я на пути к дому. Когда я оглянулась назад, Адриан наблюдал за мной с тоской и отчаянием, так что мне сразу же захотелось броситься к нему. Но я знала, что не смогу остаться, мне нужно идти. Мир проходит мимо.

– Хорошо, мы поговорим позже, – прошептала я. Впрочем, я знала, что еще сказать. Я нашла свой бумажник и положила несколько купюр на спинку дивана. – Чтобы ты не прозяб в нищете.

– Сидни... – он шагнул вперед и достиг меня.

– Позже, – сказала я. – Иди спать. И помни, я люблю тебя. Не важно, что ещё произойдёт, я люблю тебя.

Казалось, что это были самые ничтожные слова, брошенные ему в лицо из всех, которые могли помешать ему, но на данный момент, этого должно было быть достаточно.