Глава 36. Марк Хардвик боролся со смертельной тревогой и отчаянием единственным известным ему способом — он погрузился в работу

 

Марк Хардвик боролся со смертельной тревогой и отчаянием единственным известным ему способом — он погрузился в работу. В качестве графа Батского он возглавлял Батскую корпорацию, в которую входили мэр, олдермены[40], адвокаты, врачи, пивовары, виноделы, шорники и владельцы магазинов. Они наняли топографа, Томаса Болдвина, и поручили ему составить план перестройки плотно заселенного района и прокладки пяти новых улиц. Предполагалось также соединить Юнион‑стрит с верхней и нижней частями города, снести постоялый двор «Медведь» и перестроить насосную станцию.

Марк Хардвик окончательно одобрил план и одолжил корпорации двадцать пять тысяч фунтов, чтобы можно было начать работы. Теперь ему оставалось убедить богатых людей в Бате, что городские облигации — надежное капиталовложение. Его дни были заполнены заботами, но ночи оставались пустыми. Бессонные часы тянулись бесконечно.

В своей великолепной елизаветинской опочивальне, где когда‑то спала королева, он предавался мучительным воспоминаниям об одной женщине — леди Диане Давенпорт. Как цветы хранят свой запах на руке, дарящей букет, так и Диана оставила аромат в воздухе, которым он дышал. Всеми своими помыслами он стремился к ней: ему казалось, что сама жизнь началась в тот день, когда он впервые встретил ее.

Бесконечными темными ночами он мечтал о ней, а когда Морфей все же увлекал его в свое царство, он неистово и нежно любил ее во сне. Марк тщетно старался придумать, кого бы еще спросить, куда поехать, что еще можно сделать. Он знал, что становится одержимым, но не мог успокоиться, пока не найдет ее.

Диану тоже занимала теперь лишь одна мысль. Она понимала, что сидит в заточении уже больше месяца, поскольку развеялись последние сомнения в ее беременности. Диана с ужасом думала о том дне, когда санитарки обнаружат ее тайну. Но боялась она не позора, который неизбежно выпадает на долю женщины, родившей ребенка вне брака. Если бы ее не держали в этой тюрьме, она была бы счастлива носить под сердцем ребенка Марка. Но она нутром чувствовала, что, узнай об этом доктор, ребенок будет в смертельной опасности.

Они никогда не оставят ей ребенка, да она и сама не хотела, чтобы ее дитя жило в сумасшедшем доме. Мысль, что у нее отнимут ребенка и отдадут кому‑то на воспитание, ужасала ее. Но больше всего она боялась, что этот мерзавец доктор Бонор даст ей какое‑нибудь лекарство, чтобы убить ее ребенка и избавить их всех от ненужных хлопот.

 

Граф Батский весь вечер просидел над своими бухгалтерскими книгами. У него был специальный человек для конторских дел, связанных с каменоломнями и баржами, но он всегда лично проверял расходы и доходы, хотя и находил это занятие утомительным.

Закончив, граф понял, что слишком долго сидел взаперти и ему требуется разрядка. Оседлав Траяна, своего любимого жеребца, он поехал по имению и с удивлением заметил, что весна уже полностью вступила в свои права. Он был так погружен в свои мрачные мысли, что время для него как бы остановилось. Несправедливо, что жизнь продолжается как ни в чем не бывало. Вот уже кончилась зима, и весна принесла долгожданное обновление.

Марк спустился к реке и въехал в прохладную тень буковой рощицы, вдыхая свежий аромат распустившейся листвы. Он спешился и долго стоял, очарованный красотой этого места. Что‑то было здесь беспокойно знакомое. Он пытался вспомнить, но не мог.

Он внимательно осмотрелся по сторонам, и вдруг его взгляд упал на странный предмет, торчащий из мягкой земли на берегу. Наклонившись, чтобы рассмотреть получше, он почувствовал, как забилось сердце. Предмет напоминал римскую дощечку для письма, одну из тех, которые римляне часто закапывали в землю. Он пальцами вырыл дощечку из‑под корней старого бука. Деревянная часть дощечки почти совсем сгнила, но свинец сохранился.

Марк смахнул приставшую землю и четко разглядел имя «Маркус». Сердце тяжело билось, пока он разбирал остальные слова. Отчетливо просматривалось «Аква Сулис», потом слово «любит». «Господи, да там же написано „Диана“ и еще год — 61‑й новой эры…»

Держа испачканную грязью дощечку в руках, он уже твердо знал, что они с Дианой зарыли ее вместе. Случилось это прекрасным днем, когда они любили друг друга здесь, на речном берегу. Боль в сердце стала невыносимой.

— Держись, Диана, я приду за тобой, — прошептал он с возродившейся в сердце надеждой.

Когда он вернулся в Хардвик‑Холл, мистер Берк сообщил ему, что в библиотеке его уже больше часа ожидает посетитель. Узнав мистера Дирдена, владельца магазина, Марк решил, что тот пришел по делам корпорации.

— Добрый день, милорд! Мне в магазин женщина принесла половинку римской монеты с изображением Цезаря.

— Бог мой, какая женщина? Молодая блондинка? — вскричал граф.

— А. вот и вы взволновались так же, как и я, когда осмотрел монету и убедился, что она подлинная.

— Да‑да! Насчет женщины. Где она живет? Могу я с ней поговорить?

— Боюсь, что нет, милорд. Она крупная, высокая, безусловно немолодая, но и не слишком старая. Я предложил ей сто фунтов, подумав, что за такую сумму она продаст свою душу, но она не захотела расстаться с монетой. Я тогда сказал, что, возможно, смогу предложить ей больше после того, как проконсультируюсь с клиентом, которого интересуют такие вещи. — Дирден откашлялся. — Я имел в виду вас, разумеется, хотя имени вашего я называть не стал.

— Вы разрешили ей уйти? — возмутился граф.

— Она намекнула, что вернется, ваша светлость, — нерешительно сказал Дирден. — Простите, сэр. Мне не надо было вас беспокоить, раз я не могу предложить вам ничего определенного.

Нет‑нет! Вы поступили совершенно правильно, что пришли ко мне. — Марк взъерошил рукой волосы. За надеждой последовало разочарование, но это был первый реальный факт за весь месяц, и, как человек упрямый, он отказывался признать поражение.

— Если она вернется, мне надо знать, кто она такая. Пошлите ее сразу же ко мне и проследите за ней, если в этом будет необходимость. Мне в тысячу раз важнее узнать, откуда взялась эта женщина, чем получить половинку монеты. Я хорошо заплачу вам за ваши услуги, мистер Дирден.

Марк Хардвик немедленно отправился в Бат и объехал все антикварные магазины. Возможно, где‑то ей предложили больше, чем Дирден, и узнали, кто она такая. Все владельцы магазинов, кроме одного, дали ему отрицательный ответ. Этот единственный рассказал, что женщина ушла, когда он предложил ей пятьдесят гиней. Он понятия не имел, кто она такая. Граф пообещал каждому торговцу большое вознаграждение, если они узнают, кто такая эта особа, и немедленно сообщат ему, когда кто‑нибудь предложит им купить половинку монеты с изображением Цезаря.

Прошла неделя, но граф не услышал ничего нового. Он не находил себе места. Снова объездил все постоялые дворы, поскольку женщина могла жить и не в городе. Антикварные магазины Бата славились своим пристрастием к предметам римского периода, так что именно это могло привлечь ее в Бат. Кучера возили много женщин‑пассажирок, но никто из них не интересовался антикварными магазинами.

Глубоко в душе Марк чувствовал, что надо набраться терпения: кто‑нибудь снова увидит эту женщину. Вся беда в том, что терпение не входило в число его достоинств. С каждым днем надежда в нем угасала, но настало утро, когда судьба наконец‑то улыбнулась ему.

В Хардвик‑Холл пришла незнакомая женщина и спросила, не может ли она переговорить с графом Бат‑ским. Мистер Берк провел ее в комнату для завтраков, залитую солнечным светом, где на окнах в горшках с землей цвели алые крокусы, и пошел за хозяином.

Марк Хардвик глубоко вздохнул и вошел в комнату. Хотя ему и хотелось приставить пистолет к ее голове, он понимал, что запугиванием на этом этапе ничего не добьешься.

— Доброе утро, миссис… — Его брови вопросительно поднялись.

— Мое имя значения не имеет, милорд. Я слышала, вы интересуетесь находками римского периода?..

— Это так, мадам.

— Я знаю человека, у которого есть монета на продажу, вернее, половинка монеты. По‑моему, там изображен Цезарь.

Сердце Марка забилось. С деланным равнодушием он вынул из‑за ворота рубашки свою половинку монеты.

— Похожа на эту?

Женщина явно удивилась:

— Да, очень.

— Так вот, сами видите, что у меня есть уже одна и мне не нужна другая. Однако в городе есть антикварный магазин, где вам могут дать за нее фунтов сто.

Лицо женщины разочарованно вытянулось. Она прошла четыре мили впустую, оставив в городе сестру беречь сокровище…

— Заложите карету! Ту, что с гербом, — приказал Марк мистеру Берку сразу же, как только за посетительницей закрылась дверь. Граф представления не имел, что его ждет, но хотел быть готовым к любой случайности. Он направился к сейфу, достал оттуда деньги, затем открыл кожаный футляр и взял два пистолета с рукоятками из оникса. Внезапно он понял, почему предпочел черный цвет слоновой кости или серебру. Они выглядели куда более угрожающими. В черном цвете есть что‑то, пророчащее смерть. Он надел черный плащ, предпочтя его пальто, тем более что на улице стало уже совсем тепло.

Когда карета промчалась мимо утренней посетительницы, Марк поразился, что та уже успела прошагать две мили пешком. Это была физически сильная женщина, и Марк задумался, чем она может зарабатывать на жизнь. Она напомнила ему банщицу…

Сначала он заехал в магазин Дирдена и рассказал, что женщина с монетой заходила к нему, но он не проявил никакого интереса.

— Я уверен, она придет сюда за той сотней фунтов, что вы ей предложили. — Он отсчитал две сотни фунтов и передал их Дирдену. — Вторая сотня вам за беспокойство.

Марк Хардвик велел кучеру ждать его у «Ангела» на Уэстгейт‑стрит, а сам перешел через улицу и зашел в табачную лавку. Он представления не имел, сколько ему придется здесь торчать. Душистый запах табака пропитал воздух, и он не смог удержаться, выбрал себе смесь и велел скрутить сигары. Когда заказ был готов, а женщина так и не появилась, он набрался терпения и принялся разглядывать ящики для сигар.

И тут он увидел, что к магазину напротив подходят две очень похожие особы. Пока он расплачивался за сигары, женщины вышли из антикварного магазина и направились в нижнюю часть города. Марк перешел через улицу и забрал монету Дианы.

Он последовал за ними на приличном расстоянии, понимая, что двух женщин сразу он вряд ли потеряет. Они зашли в кондитерскую и вышли оттуда с большой коробкой.

«Уже тратят свою наживу!» — гневно подумал он.

Марк проследил, как они пошли прямиком к постоялому двору Кристофера на Хай‑стрит, и понял, что они собираются сесть в дилижанс. В мозгу возникло множество вопросов. Может, Диана остановилась у друзей в другом городе? Попросила женщин продать монету, потому что у нее не было денег? Нет, это полностью исключалось. Монету подарил ей Маркус. Она — единственное, что ей удалось принести с собой. Марк знал, что для Дианы монета бесценна и добровольно она с ней не расстанется.

Он прошел две улицы до «Ангела» и велел своему кучеру бежать на постоялый двор и узнать, куда направляются женщины. Вернувшись, кучер сообщил, что они купили билеты до Чиппенема. Марк выругался. На Сомерсет его власть не распространялась.

— Дилижанс поедет только в пять. Эти мымры сидят и жрут пирожные, черт бы их побрал!

— Пожалуй, и нам стоит поесть. Вряд ли потом удастся поужинать.

— Пинту горького, сэр? Слежка, от нее пить хочется.

Когда дилижанс отъехал от Бата, солнце уже садилось, и они могли держаться на приличном расстоянии.

Они пересекли границу Сомерсета и Уилтшира в сумерках, а когда к семи часам добрались до Чиппенема, уже окончательно стемнело.

Марк Хардвик сидел на облучке рядом с кучером. Они примерно полмили ехали за женщинами от постоялого двора. Сестры явно нервничали, шагая по темной и пустынной дороге, и часто оглядывались, слыша за спиной топот копыт.

Наконец они свернули к дому, напоминающему особняк времен эпохи короля Георга. Марк тихо сказал кучеру:

— Когда мы тоже свернем, они побегут. У них сто фунтов, так что они решат, что мы хотим их ограбить. Я хочу поговорить с ними в карете. Ты хватаешь ту, что справа.

Сестры, решившие было, что они уже в безопасности рядом с домом, внезапно поняли, что это вовсе не так. Женщины сильные, они яростно боролись, но граф Батский скоро утихомирил свою жертву, а потом помог и кучеру втолкнуть в карету ее сестру. Когда Марк зажег фонарь, та, что побывала в Хардвик‑Холле, воскликнула:

— Граф Батский!

В мерцающем свете фонаря глаза графа угрожающе сверкнули. Угроза прозвучала и в его голосе.

— Я полагаю, леди, которой принадлежит половинка монеты, находится в этом доме? Я прав?

Сестры с беспокойством переглянулись.

— Что это за дом? — настаивал он.

— Психиатрическая больница «Вудхэвен».

«Милостивый Боже, эти негодяи поместили ее в сумасшедший дом! Я бы никогда ее не нашел!»

— Вы хоть понимаете, в какое неприятное положение попали? Леди, о которой идет речь, — похищенная наследница. Вы украли и продали принадлежащую ей драгоценную вещь. Кстати, я — судья штата. — Он надеялся, что они не знают, что его полномочия не распространяются на Сомерсет. Он дал им несколько минут попотеть, потом предложил выход из затруднительного положения: — Если вы поможете мне, я позабочусь, чтобы вас не обвинили в совершенных здесь преступлениях.

Сестры обменялись взглядами и дружно кивнули.

Марк передал один из пистолетов кучеру.

— Вот тебе оружие. Держи ее под прицелом, пока мы не вернемся. — Он повернулся к другой сестре. — Сейчас вы тихонько проведете меня к леди. Здесь есть черный ход?

Она кивнула.

— Давайте договоримся на будущее: я никогда не видел вас, а вы не видели меня. Я ясно выражаюсь?

Женщина покосилась на наставленный на нее пистолет.

— Да, сэр, — прохрипела она прерывающимся от страха голосом.

Отперев дверь черного хода своим ключом, она повела его по слабо освещенному коридору между прачечной и кухней. Потом по крутой лестнице они поднялись на третий этаж.

В коридоре было пусто, но из‑за закрытых дверей до них доносились стоны, крики отчаяния, безумный смех. Граф Батский зажал нос от запаха вареной капусты, карболки и застоявшейся мочи. Он с трудом сдерживал ярость и знал, что любому вставшему на его пути он не колеблясь пустит пулю в лоб.

Диана очнулась от крепкого сна при звуке отпираемой двери. В дверном проеме показалась темная фигура. Милосердный Боже, она знала, что доктор Бонор придет за ней, но не думала, что это произойдет ночью.

— Нет! — закричала она. — Не трогайте меня!

При звуке ее голоса у Марка сердце перевернулось в груди. Он наконец нашел ее! Он хотел предупредить ее, успокоить, но, бросившись к постели, смог только вымолвить еле слышно:

— Любимая…

— Марк? — прошептала она, не доверяя своим ушам.

— Да, любовь моя, — тихо сказал он, поднося ее руку к своей груди, туда, где около сердца покоилась половинка монеты. — Постарайся не шуметь.

Когда он подхватил ее на руки, ей казалось, что стук ее сердца может разбудить мертвых. Она вплотную прижалась к нему, зная, что Господь и святой Иуда подарили ей чудо. Марк спустился по лестнице на первый этаж, потом прошел по коридору к черному ходу. На прощание он предупредил женщину:

— Я немедленно освобожу вашу сестру. На вашем месте я не стал бы поднимать тревогу, а запер дверь и лег спать.

По дороге в Бат Марк снова обнял Диану и прижал к себе. Он нежно отвел ее спутанные волосы со лба.

— Постарайся расслабиться, нам еще два часа ехать.

— Ты такой умный! Как ты меня нашел?

— Нет, любимая, это твоя сообразительность привела меня к тебе. Только ты могла заронить в них мысль отнести монету мне.

— Ох, Марк, они засунули меня в психушку!

Он закрыл ее полами своего плаща, чтобы согреть теплом собственного тела. Немного погодя она рассказала ему, что случилось с того момента, как она решила все высказать Ричарду и Пруденс. Закончив рассказ, она спросила:

— Сколько времени они держали меня взаперти?

— Сорок дней и сорок ночей. Как ты вынесла? — Его голос дрогнул.

— Я знала, что ты придешь.

Диана произнесла эти слова так уверенно, что он отдал бы все на свете, чтобы никогда не поколебать эту ее веру в себя. Но следовало смотреть в лицо фактам.

— Диана, по закону они твои опекуны еще три недели.

Она задрожала в его объятиях, но он продолжил:

— Закон на их стороне, и они предъявят свои права, как только узнают, что я тебя похитил.

— Пожалуйста, не дай им снова запереть меня в этом ужасном доме!

Ему больно было слышать ее умоляющий голос, и он предложил единственное решение, до которого мог додуматься.

— Если мы поженимся, ты будешь под моей опекой.

Сердце Дианы готово было выскочить из груди.

Об этом можно было только мечтать, но она знала, как дорожит Марк Хардвик своей свободой! Ее переполняла благодарность за то, что ради ее безопасности он готов был пойти на такую огромную жертву.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не благодари меня, любимая. Это лишь временная мера. Они обратятся в суд и аннулируют брак, потому что не давали своего согласия на него. Нам остается только надеяться, что на это им потребуется не меньше двух недель.