Ниспровержение хищников

Некоторые считают, что если репрессии не нарастают, то нет и наступления социализма. Нет, репрессии не главное, а второстепенное средство, но необходимое, в области социалистического строительства.

И.Джугашвили

Я поклялся перед алтарем божьим, что буду вечным врагом любой формы тирании над разумом человека.

Т.Джефферсон

Все большее "очеловечивание людей" имеет и свой "суммарный" результат — это усложнение общественного сознания и его гуманизация: становление коллективного Разума, точнее, лишь самое начало движения к таковому.

Это привело к тому, что все более значительная часть современных суперанималов поневоле (официально, на словах) выступают под знаменем добра и справедливости: этакое "победное шествие волка в овечьей шкуре". (Но все же нельзя не отметить, что позиция суперанималов, выступающих якобы на стороне "добра", всегда очень эффектна и привлекательна для диффузных масс: для них они подлинные герои! Спартак, Робин Гуд, Че Гевара…) Суггесторы же теперь вынуждены лицемерно проклинать коварство и лживость. (Это их двоедушие обычно замечается народом, хотя, к сожалению, далеко не всегда: достаточно вспомнить всенародную "промашку" с Ельциным.) Отсюда и проистекают перманентные попытки со стороны хищных гоминид повлиять на столь "неудобоваримую" для них социальную среду, что обычно достигается путем злоупотребления властью или же опосредованным способом — при помощи власти денег. Становится ясным, что гегелевское определение прогресса как процесса осознания свободы^[23] неполно и односторонне, т. к. существует одновременный, и не просто неотъемлемый, а — обуславливающий прогресс, процесс закрепощения хищных гоминид в рамки социально приемлемого поведения, ибо прогресс — это уход от их понимания "свободы", как безнаказанного отправления любых своих агрессивных устремлений. И если бы не было их сопротивления, то не был бы и столь мучительным для людей прогресс: ибо кто же не хочет свободы?! Но в их руках сила и до сих пор. Правда, они пытаются найти для себя какие-то неуклюжие оправдания перед общественным мнением — в этом, и только в этом, и заключается влияние на них прогресса, и нужно отметить, что оно весьма неприятно для них. В прошлом же поиск подобных оправданий для собственной жестокости и лживости от них и вовсе не требовался.

В этом контексте ясно, что нахождение авторитариев у власти — это уже даже не анахронизм, но, скорее и правильнее, — атавизм! Действительно: авторитарный стиль руководства уместен лишь при решении несложных задач — это азбучная истина социальной психологии. И с неизбежностью создается зловещий парадокс: задачи управления обществом к простым отнести никак нельзя, а в то же время все правительства, в большей или меньшей степени, но всегда авторитарны, включая сюда и те случаи, когда за спиной безвольного и ничего не решающего правителя-марионетки — "болвана" (третьесортного актеришки Рейгана, например) орудуют "теневые" чудовища — "кукловоды".

Очевидно, что и западная "демократическая" парламентаристская многопартийная система взаимослежения и "взаимоподсиживания", вроде бы обеспечивающая самозащищаемость общества от произвола властных структур, что и она — всего лишь фасад, а реальное управление осуществляют все те же "теневые кукловоды", представляющие финансовых олигархов в политике, пропаганде, масс-медиа, науке, церкви…

Именно это несоответствие претензий авторитариев от власти, их наклонностей и устремлений с качеством тех задач, которые стоят перед обществом и для выполнения которых, собственно, власти-то и требуются, является главной бедой, исходящей от всех без исключения олигархических режимов. Ибо разрешается это противоречие таким образом, что хищные власти, не будучи в силах изменить свое поведение и авторитарную установку, вместо этого меняют эти самые — стоящие перед обществом, а следовательно, и перед ними бы — задачи, и ставят новые, не приносящие в итоге пользы уже никому: ни обществу, ни даже им самим. Сколько же было этих бесславных падений Великих Царств, гибелей могучих Империй, постыдных бегств всемогущих диктаторов, которые при этом от страха "испускают горячую мочу и оставляют свой кал в колесницах своих" ("Анналы Синаххериба")! Вот это-то "подлаживание под себя" отношений в обществе и приводит, как и приводило раньше, к войнам и внутригосударственным конфликтам и репрессиям. Именно политики — власть имущие суперанималы и суггесторы — конкретно запускают в действие механизмы репрессий и детонируют милитаристские взрывы. Наибольшую же опасность несут людям пассионарные (гетерозисные) гибриды из сфер "высокой политики". Таким образом, не "война — продолжение политики иными средствами", а несколько иначе: политики — это жрецыхранители огня войны, время от времени раздувающие его пламя.

Хотя это и идет, на первый взгляд, вразрез с традиционной гуманностью, но нужно все же признать, что с объективной точки зрения люди должны радоваться смерти авторитариев, и в особенности — "крупных": тиранов, деспотов, угнетателей. Точно так же, как радуются избавлению от стаи волков или долгожданному убийству тигра-людоеда крестьяне — жители окрестных деревень.

Войны, убийства, бесчисленные насилия — вся эта многоэтажная чудовищность во взаимоотношениях людей является прямым результатом взбудораживания и агрессивной дезориентации мира человека хищными гоминидами, получающими от этого психосоматическое наслаждение. Для них действительно есть "упоение в бою", у них наблюдается ярко выраженное "безумство храбрых", они подвержены в сильной степени "опьянению кровью". Все это имеет буквальный смысл животного безумия, от которого они попросту не в состоянии избавиться: это их естественное видовое поведение (в отличие от диффузных людей, которые в боевой обстановке хот" я и впадают в подобные же аффектные состояния, но они для них — неестественны, и именно поэтому остаются их самыми яркими жизненными воспоминаниями — это немного похоже на то, как если бы добропорядочному семьянину пришлось бы вдруг случайно "по-пьяному делу" побывать однажды в "пятизвездочном" борделе!).

Хищные гоминиды являются прямыми "чистопородными" потомками инициаторов адельфофагии, каннибализма. Собственно, они не прекратили этого своего занятия, но лишь "слегка подправили" его, модифицировали в усложнившихся социальных условиях. Ведь, действительно, любая форма эксплуатации человека — это редуцированное рабство, которое, в свою очередь, тоже есть "послабление", смягчение практики убийства и поедания пленников. Так что если посмотреть правде в глаза, то нельзя не признать, что наша земная цивилизация и по своему происхождению, и по своей сути, как была прежде, так и продолжает оставаться цивилизацией каннибальской. А "золотой миллиард" Запада при этом есть теперь самый главный, всемирный людоед, "пан-каннибал" — гнусно пирующий за счет остальной части человечества.

Но современная ситуация в мире такова, что "мавр сделал свое дело" и должен бы теперь уйти. Хищные гоминиды должны быть лишены возможности удерживать человека разумного в состоянии невменяемого придурковатого чудовища, пляшущего под гипнотизирующую его хищную дудку.

Но дистанция между этим "должен" и реальным уходом хищных гоминид со сцены, точнее, отстранением их от социальной режиссуры, огромна. Еще Огюст Конт предлагал социальные реконструкции, предусматривающие отстранение от управления обществом всех его "идеологов", в том числе — военных и политиков. Но человечество постоянно, изо дня в день демонстрирует свою безрассудность, и поэтому бессмысленно призывать его к разумному поведению и давать ему спасительные рецепты. Человеческие социумы по-прежнему сравнимы с неунывающими сообществами Бандар-Логов из "Книги Джунглей" Р.Киплинга. Все это делает невозможным предприятием собрать в ближайшие времена человеческий "здравомыслящий кворум", несмотря даже на наличие уже значительного числа людей, осознающих опасность нынешней ситуации в мире. К сожалению, человечество "лишено единства, люди продолжают оставаться враждебными друг другу…, и таким образом, человечество подобно порошку, который при сжатии не вступает в молекулярный контакт"^[24]. Эта "химическая" несоединимость людей коренится именно в кардинальной, видовой неоднородности человеческого семейства — в его "этической несводимости".

Иисус Христос своим призывом "возлюбить врага своего" предпринял первую, оказавшуюся и последней, попытку (и уж не наивную ли?! — и тогда рушится сверхъестественность фундамента христианства!) вечного примирения людей, что в видовом контексте понимается как их полный отказ от хищного поведения. Но, как известно, глобальная "рецептурность" этой универсальной доктрины объединения людей закончилась спаренным мировым всепобоищем, главным образом, именно христианских государств всех до единой конфессий: истинно хищно-человеческим вариантом экуменизма (объединения церквей). "Неосведомленность" Христа о видовых различиях выглядит очень похожей на сохранение "врачебной тайны" в надежде на благополучный исход и без "хирургического вмешательства", хотя и прозрачных намеков на серьезность и запущенность состояния человечества в христианстве более чем достаточно, вплоть до предупреждения о возможном летальном исходе (Апокалипсис).

И то, что "излечения" человечества не произошло, в этом никоим образом вины "врачевателя" нет, ибо это очередной смертный грех людей — этого, воистину, сброда! Ну как, и вправду, можно их назвать, какое есть проклятие в человеческих языках, которое бы в полной мере подошло к тому "воинствующему свинству", что за две тысячи (!) лет, уже отлично зная на собственной шкуре, "что такое хорошо и что такое плохо", они тем не менее продолжают убивать друг друга?! Чтобы при всем при этом не суметь "притереться" и не создать приемлемое житье-бытье, ну, хотя бы уж — без войн и без чудовищных форм насилия! И что может быть еще более доказательным подтверждением кардинальной, видовой неоднородности человечества?! Ведь даже предполагая любую иную возможность возникновения человеческого разума, имей он какое-нибудь другое происхождение — инопланетное, панспермическое, всекосмическое, или будь это просто результат перехода количества растущего сознания в новое качество и т. д. и т. п., попросту невозможно не сделать очевиднейший и главнейший вывод: не убивали бы! Не убивали бы в любом таком случае люди ДРУГ Друга без возникновения крайности ситуации, и понимаемой, к тому же, как чудовищной и трагической.

И как бы там ни было, но попытка объединения людей братской любовью во Христе завершилась бесчисленными братскими могилами (вот единственно на Земле те места, где "все люди — братья"!) всемирного смертоубийства, да и то остановленного лишь ядерным стопкраном ГВУ, гарантированного взаимного уничтожения. Но скорее всего некоторых "братишек" не остановит и это "мелкое препятствие", да к тому же и не теряющих времени даром — скоренько поведших дело к гибели планетарной цивилизации "другим путем": экологическим.

Поэтому если для спасения планеты в ближайшее время ничего не будет предпринято, то будущее свое человечество обретет более страшной ценой — скорее всего, путем гибели большинства. Ибо все очень и очень похоже на то, что если человечество в самые кратчайшие сроки (буквально сейчас!) не образумится (а вероятность этого ничтожна!), то оно должно будет еще раз "сойти с ума" от страха и ужаса: для "сурового воспитания" в себе истинного Разума взамен нынешнего "ветхого" полуразумия, ставшего теперь смертельно опасным своей ограниченностью.

И как бы громко сие не звучало, но это будет (если будет!) уже Разум осознания своей причастности ко всей Вселенной и, следовательно, своей ответственности перед Ней. Вот для этого осознания и потребуется столь крайнее средство: воздействие некоего Сверхстрадания. Его приход необходим для того, чтобы всем, наконец, стало ясным, что к чему в этом "прекраснейшем из миров, в котором все, что ни делается, все — к лучшему!".

И эта парадоксальная сентенция наиболее точно отражает конечную суть этого метода воспитания, техническую сторону которого можно выразить в терминах, наиболее приближенных к современному уровню разумности людей, как "ткнуть человечество мордой в его же дерьмо" — экологической, ядерной или дыроозонной консистенции. А это, и впрямь, весьма смахивает на Конец Света и Страшный Суд, скорое получение повестки на который человечество столь рьяно себе обеспечивает…

…Но может быть все не так уж и страшно? Может быть мы "за деревьями не видим леса"? Попытаемся же подняться над "людскими чащобами"…

Жизнь — наследница одной-единственной бесконечно делящейся и применительно к "внешним условиям и обстоятельствам" беспредельно модифицирующейся клетки, именуемой "репликатором". Современные эволюционисты (в частности, такие ныне популярные авторы, как Р. Докинз^[25], М. Ичас^[26] и др.) считают развитие Жизни от репликатора до Разума простым линейным, автоматическим процессом самоорганизации живой материи, а сам репликатор — возникшим совершенно случайно. Это упрощенченство трудно расценивать иначе, как вульгаризация и профанация самой важной для человечества проблемы; жалкая в своей беспомощности попытка обойти стороной всю ее неимоверную сложность! В то же время, известный астроном и писатель Ф. Холл абсолютно точно вычислил вероятность возникновения такой самовоспроизводящейся макромолекулы (того самого репликатора) из первичного "органического бульона". Эта вероятность тютелька в тютельку равна вероятности такого события, как если бы в результате урагана, пронесшегося над мусорной свалкой, самособрался бы готовый к полету Боинг-757. А историк, философ и палеопсихолог Б.Ф.Поршнев доказал, что рассудок появляется у человека именно вопреки эволюции, гораздо более сложным, и к тому же совершенно уникальным путем. Таким образом, можно уверенно говорить о существовании в развитии живой материи неких неэволюционных (а возможно, и надэволюционных!) механизмов Природы.

Функционально и структурально Жизнь, как таковая, есть в-себе-самой-самовозникновение (рождение, деление) и себя-самой-самоуничтожение (смерть, утилизация). Жизнь образует на Земле систему трофических цепей, систему иерархического поедания живых организмов. Рассудок также возник в результате самоуничтожения вида Troglodytes с целью опять-таки поддержания жизни этого же вида, т. е. для самосохранения. Произошло как бы "короткое замыкание" одного из участков трофических цепей. На самом важном для нас — человеческом — участке этой системы наличествует следующее: биологический фундамент мозга (со всей сложностью его организации и жизнедеятельности, включенностью его в общую биосферу) и противоестественно-хищный фундамент рассудка. Другими словами, безжалостная иерархия биологической утилизации соответствует существованию Жизни на Земле; подобная же система жутковатого иерархического насилия внутри одного семейства самых высших животных привела к возникновению рассудка у человечества.

Все шло прямиком к т. наз. "эусоциальности" (истинной, или подлинной социальности) — точно такой же, как и у общественных насекомых. Само собой напрашивается определение способа происхождения рассудка, как некоего метаморфоза (антропоморфоза). С эусоциальными (общественными) насекомыми у человечества далеко не случайно существует наибольшее сходство. Мир насекомых наиболее близок человечеству по своей чудовищной организации и поставляет наибольшее число прискорбных для людей аналогий и параллелей. Так, и нынешнее положение человечества, нахождение его на перепутье — не бывало страшном и опасном — определенно напоминает стадию нового метаморфоза: непосредственный интервал "между гусеницей и бабочкой". Демографический же взрыв при таком сопоставлении ассоциируется со стадией имаго у "эудрузей человека" — этой, только насекомым присущей, взрывной формой размножения.

Муравейник можно определенно считать рассудочным, еще совсем недавно у ученых не было в этом никаких сомнений: мирмекологи всех стран объединились вокруг "тайны скрещенных антенн" (муравьиных усиков) — шли лихорадочные поиски языка общения с муравьями. Но в то же время, сам муравей ферментативно детерминирован. Эволюция общественных насекомых дошла до своего тупикового предела, остановившись миллионы лет тому назад на фиксированной рассудочности эусоциумов: роев, термитников, муравейников.

Выходом из этого тупика и явилось создание образования автономно рассудочных существ: раннего человечества, вплоть до "осевого времени" "исповедовавшего" чистую эусоциальность. Индивидуальный рассудок мог дать новый уровень по сравнению с детерминированными муравьями или пчелами. Таким образом, все племенные, государственные образования, структурированные объединения людей являются эусоциальными организмами. Но в то время, как муравейник или рой организованы гораздо более высоко в сравнении с его "гражданами" — отдельными муравьями и пчелами, то у людей эусоциальные организмы — государства — не имеют подобного интеллектуального превосходящего уровня над индивидуумами.

В настоящее время большинство государств, рассматриваемых в качестве социально-психологических единиц, "госиндивидов", функционируют лишь на уровне беспамятных, злобных и лживых олигофренов. В принципе, уровень государственности, его строгая рассудочность в конце концов могла бы подняться выше уровня граждан, но лишь при условии… одновременного процесса стагнации и деградации членов таких высокоорганизованных, регламентированных и церемониальных сообществ. Собственно, именно к этому и шли восточные групповые общества, там были доколумбовы цивилизации Америки, туда же напрямик отправился и казарменный "социализм".

Все эти сообщества И. Шафаревич^[27] совершенно неправомерно причисляет к социалистическим, из чего "логично" (прямо как Сталин!) выводит якобы имманентно присущие социализму жестокость и подавление личности, как его неизбежное, "необходимое, хотя и второстепенное", зло. Но все дело здесь в том, что подобные "униформические" требования к гражданам эусоциальных ("социалистических" — по Шафаревичу) обществ продиктованы именно хищным характером подобного "государственного строительства", методикой его "прорабов", безжалостно устраняющих малейшие шероховатости и неровности "человеческих кирпичей". Эта прокрустова "технология" есть следствие нравственной "недостроенности" самих хищных гоминид: проявление наистрашнейшего (по своим последствиям для простых людей) комплекса неполноценности у власть имущих монстров.

Но помешало этому "строительству", дезорганизовало его, вторичное "короткое замыкание" этой уже складывающейся системы, лавинообразно набирающей скорость в своем движении к эусоциальности, оно и не позволило спокойно продолжиться процессу "прогресса к Сверхулью". В этом эусоциальном "спокойствии" войны (и насилие вообще) совершенно естественны, и они являются неотъемлемым атрибутом "высокоорганизованной" общественной жизни, точно так же, как и у термитов или муравьев (муравьи солдаты ~ каста кшатриев), ибо войны есть не что иное, как проявление "истинной социальности", как таковой — "спокойной и здоровой", при которой, правда, самостоятельности отдельной личности попросту не должно быть.

Именно здесь коренится та страшная правота часто встречающихся рассуждений о некой "оздоровительной", "санитарной" и даже "эстетической" пользе и необходимости войн для физического и духовного здоровья наций — все это следствия и отголоски прямого движения человечества к эусоциальности. Такое же примерно значение имели и весенние удушения стариков (как лишних едоков) у северных народов, предстающие однопланово с осенними изгнаниями трутней из ульев рабочими пчелами.

Дополнительный (и хочется надеяться, что не побочный) продукт этого вторичного "короткого замыкания" — это Разум. Именно он расточил эусоциальность, и вообще — государственность, как главное воплощение хищности, и продолжает ее ниспровергать. Государство абсолютно чужеродно природе человека разумного. В будущем (если оно состоится для людей) государств не может и не должно быть, как не должно быть и правительств нынешнего типа (хищных банд, "руководящих" разумными существами), в противном случае эта участь постигнет Разум. Ибо государство и Разум дихотомичны: либо — оно, либо — Он! В принципе, все живое имеет свойство социализироваться, "кучковаться", "скапливаться". При желании, эту тенденцию можно распространить и на неживую, якобы "косную" материю: залежи минералов, растущие кристаллы, сталактиты, глиноземы и т. д. Живая материя создает уже иной уровень социальности, более высокий, достигая максимума сложности социальных структур у эусоциальных насекомых и в иерархиях сообществ высших животных.

Человечество же, имея "за душой" рассудок и Разум, по логике вещей способно создать еще более высокий уровень социальности — подлинный, безвластный социализм. Но не тут-то было! Пока что, "под мудрым руководством" хищных гоминид, человечество лишь воплощало и продолжает воплощать в жизнь все те же этологические социальные системы. Древние и современные деспотии, тоталитарные режимы — это жалкое (но такое же страшное!) подобие эусоциальных самоорганизаций общественных насекомых. А т. наз. либеральные, демократические, "свободные" государственные устройства стран Запада — это прямая "калька" со стайного звериного построения по принципам "законов джунглей".

Беспричинные, бессмысленные войны древности ныне сменились меркантильными изощренными финансовыми битвами: за рынки сбыта, сырье, дешевую рабочую силу, — по большому счету, столь же бессмысленными. Если человечество собирается выживать, то оно попросту обязано будет перейти к разумно организованному социальному сосуществованию: без звериной "свободно-рыночно-биржевой" стихии и равно — без предельно регламентированного муравьиного упорядочивания.

Запад в этом смысле предстает духовно задавленным именно хищной доминантой социальности: культ наживы и роскоши, сексуальное непотребство, пропаганда насилия, безнравственная погоня за удовольствиями, всепоглощающий прагматизм, отсутствие идеалов, профанация духовных и религиозных ценостей — все это следование рекомендациям и примеру суперанималов и суггесторов-биофилов. Общество поддалось науськиванию на хищные ценности. И здесь абсолютно неизбежно наступление фазы пресыщения, как в свое время в Риме: "всюду толпы хмурых распутников", и таков неминуемый конец всех хищно ориентированных обществ. Генеральное наступление наркотиков — уже даже ставится вопрос о легализации наркобизнеса — первая тому "черная" ласточка. Так что "западная демократия" существует лишь по инерции.

В этом же ракурсе все некогда насильственно возникшие и ныне исчезающие или конвульсирующие "социалистические" режимы видятся как идеальные системы удержания у власти хищных бандократий под прикрытием неопровержимо гуманных лозунгов (естественно, лживых). Истинный же социализм — это дело далекого будущего, в хищной социальной среде он невозможен, ибо он более "тепличен", требует для себя подлинно честных работников-управленцев, и сейчас возможны лишь его внешние имитации, типа "шведской модели", хотя и нельзя отрицать возможности того, что к нему придут именно путем подобного "моделирования".

И невероятно обидно, что наш горемычный и страшный советский путь, усеянный горами "жертвенных щепок" трех поколений, трактуется и преподносится ныне новыми вождями (мыльно-пенисто и пузыристо вздымающимися на смену проржавевшего шила старых структур власти), как путь, не давший абсолютно никакого позитива. Невозможно поверить в то, что мы так и не "срезали угол" в общечеловеческом движении людей к счастью на Земле, что все наши жертвы оказались совершенно напрасными, и теперь необходимо отступление к самому началу движения: к дикому этапу первоначального капиталистического накопления, варварского растаскивания народного достояния хищными гоминидами. С таким трудом, с "чужой помощью" сбросили совершенно бестолковое ярмо "дворян" (этих подлинных хамов России!), пропивавших и проедавших почти весь ее национальный доход, вынесли новое жуткое небывалое иго псевдосоциализма, и теперь — на тебе: все сначала! Обеспечь бы общество того же самого "реального социализма" достаточный контроль за властями, обязательную выборность снизу доверху, представительство низших звеньев в высших, сменяемость, открытость критике со стороны общественности, то и эта социальная система полностью жизнеспособна. Пусть она и менее эффективна экономически (что еще вопрос!), но зато у нее масса других преимуществ; Запад бы локти кусал от зависти, утешаясь разве что лишь занесением числа этих укусов в Книгу рекордов Гиннесса! Социализм — это справедливость, т. е. это общество с правдой, праведное! И поэтому для успешного функционирования истинно социалистической системы необходимо "всего лишь" наличие некоего "честного ядра" (но честного без кавычек). Если нет встроенного самоконтролирующего механизма, то должен осуществляться постоянный профилактический осмотр всех звеньев системы.

Именно такая роль отводилась штату вездесущих надсмотрщиков — "ходячих датчиков" — в проекте "последекабрьского" общества П. Пестеля. Такие же функции были и у "стражей" в "идеальном государстве" Платона. К чему подобное отслеживание может привести, "хорошо" продемонстрировано НКВД-КГБ. Хотя надо сказать, что подобная система контроля не только может быть действенной, но она уже даже прошла успешное апробирование. Правда, с некоторыми "незначительными издержками": это знаменитая служба поддержания порядка в гаремах евнухами.

Но пока что действительно невозможно приставить к власти честных людей — их там немедленно "уберут", "придавят" или же "повяжут кровью"! Реально осуществимо для обществ лишь "движение с подлецами впереди", и поэтому все усилия общественности должны быть направлены на контроль за ними. Понятно, что "очень трудно разработать методику социального отбора, которая предотвращала бы выход к власти именно мерзавцев"^[28]. Но все же подобные социальные модели, устойчивые и самозащищенные от "хождения во власть" подлецов, уже детально разработаны специалистами и лишь ждут своего практического воплощения в жизнь.

Так что все разговоры о крахе и несостоятельности социализма, по меньшей мере, некорректны: очевидно, что проиграл не социализм во всех "странах социализма" (как такового, подлинного социалистического общества еще не было в истории!), а повсеместно и постоянно "выигрывали с подавляющим преимуществом" хищные бандократии правительств и их многочисленных сатрапов со своими сворами. А эти "победители" к социализму никакого отношения не имеют, за исключением того, что их уверенно можно считать его "могильщиками".

[Прибавление. Созвучной видится позиция П.М. Абовина-Егидеса^[29]. "Из-за своей алчности и властолюбия бизнесмены готовы идти на сделку с кем угодно, хоть с дьяволом, хоть с тоталитаризмом… Поэтому спасти демократию, современную цивилизацию может только социализм. Вне социализма человечеству грозит духовное вырождение и, возможно, физическое истребление…" Следует лишь уточнить, что не надо спасать никакой демократии, это хищные гоминиды придумали тезис, что демократия якобы "лучшее из зол". Речь должна идти о социализме без "бандократии" — о социализме безвластном, анархическом, о нехищном, справедливом союзе свободных тружеников.]…Разум появляется в мире позже рассудка, и возникает на его основе. Разум — это то, что приводится в действие "маховиком рассудка" и определяет "этическое наполнение" сознания. То, о чем человек думает, и есть его истинная сущность. Поведение можно модифицировать, подладить или, как это делают суггесторы, видоизменить его с преступными или корыстными целями. Сознание же неподвластно человеку, хотя и можно как-то его заглушить: алкоголем, наркотиками, или же "сменить полностью": сойти с ума или покончить с собой.

Рассудок возникает на основе постоянного форсажа инстинкта самосохранения, в результате обретения способности мысленного предвосхищения телесных страданий и смертельной угрозы. Разум же взрастает на почве уже душевных, осмысленных психических страданий самого высокого уровня и накала, вызванных давлением общества эусоциальной направленности на индивида, потенциально готового к разуму: т. е. достаточно высокоинтеллектуального диффузного человека, понимаемого в качестве неагрессивного обладателя рассудка.

Разум занимал свое истинное место в мире крайне медленно, так же как и христианство. Одинаково также у них и место возникновения — это угнетаемая часть общества. Отличие у них лишь в том, что у Разума и до сих пор "птичьи права" в обществе, в то время как официальная религия, взятая некогда на вооружение (!) хищными гоминидами, построила свои пышные храмы, чего никоим образом не мог бы требовать Христос. (Здесь имеется в виду, конечно же, не великолепие и богатое убранство культовых зданий, но — корыстность и эусоциальность "организованной религиозности".) Разум развивался подспудно в угнетаемой части общества, и в начале своего развития не имел никакой силы. Лишь при достаточном взаимоистреблении и закрепощении хищных гоминид он начинает свое легальное существование, получая время от времени страшные удары эусоциальности или — при хищностайной, капиталистической государственности — постепенно угасая.

Интерпретируя Разум, как осознание "добра и зла", как негативность оценки факта существования насилия в мире, нельзя не заметить, что альтернативным "человеческому пути" его становления (т. е. через взаимоуничтожение) явился бы путь наблюдения чужой жестокости: производство осуждающих выводов из лицезрения функционирования системы трофических цепей, иерархического поедания в биосфере Земли. Падальщикам-троглодитам, и впрямь, была уготована роль зрителей, они выпадали из этой системы; не будучи хищниками, они были "ни при чем" на этом кровавом "празднике жизни", собирая лишь "крохи падали" с пиршественного стола настоящих хищников.

Возможно, что в таком случае человек не был бы таким "умным", как при хищном варианте становления, и его рассудочная деятельность не обострилась бы до такой степени. Человек стал бы тогда более "идиотическим", но и не злым, подобное соотношение чувствуется и сейчас: "добрый" — он же часто и "дурачок" (ну как тут не вспомнить Россию, русский народ?!). И декларируемый здесь переход к нехищному миру наверняка вызовет потускнение этого "яростного и прекрасного" смертоубийства. Лишь со временем можно было бы ожидать от этого нового мира (выстроенного по совершенно новой системе, при которой хищные гоминиды будут поставлены на свое заслуженное место — переведены в глубоко внутренние контуры общественных структур: "кто хочет между вами быть первым, да будет вам слугою") его "восхождения", подобно заквашенному тесту: медленно, но верно, и в итоге — лавинообразно.

Но осознания чужой жестокости не произошло (да и своей-то елееле!), и таким образом, люди оказались в Школе Жизни двоечниками, как бы существами второго сорта, а возможно — и браком эволюции! Именно поэтому гоминид и перевели, как уже неисправимого второгодн… миллионногодника, в совсем другую Школу, с совершенно иными "педагогическими" приемами и методами, но и здесь он продолжает выявлять себя исключительно бестолковым "учеником". Правда, если есть какое-то вмешательство в человеческие дела некоего "Высшего Педсовета", то ясно, что будь человек полным браком, не стали бы с ним, наверное, так возиться.

Так что человечество должно, наконец-то, снять с себя нелепый наряд "богоподобия", отбросить далеко в сторону украшение "венца творения" — созданного по образу и подобию очень красивой пустой консервной банки, водруженной на голове. Ибо все это откровенно хищные выдумки, авторство суггесторов в них несомненно: здесь наличествует как полное отсутствие самокритичности, так и непомерная наглость в притязаниях. Все это типичное поведение выскочки, попавшего "из грязи в князи", и теперь бесстыдно открещивающегося от собственных родителей, сочинившего для себя "благородную аристократическую" генеалогию с плебейски вычурной геральдикой.

Признав себя тем, кем он на самом деле является, человек, горестно вздохнув, смог бы продолжать свой путь уже гораздо свободнее и увереннее, избавившись и от сомнительных иллюзий и от необоснованных надежд — этих ненадежных ориентиров в открывающемся ему осмысленном Мире. Только при такой предельно честной позиции Человека возможно станет возможным его действительный выход на более высокий уровень Мира, "простой ветвью которого и является Жизнь на Земле"…

Заключение

В свете обрисованной в основных своих чертах концепции существования кардинальных, видовых различий в человеческом семействе совершенно по-иному, более отчетливо и ясно, видятся все основные вопросы социологии, истории, психологии, религии и т. д. Если это и не новый уровень, то, по крайней мере, — это новая и более определенная позиция, позволяющая ставить более конкретные и емкие вопросы Бытию.

Если воспользоваться каламбурным подтекстом "вся жизнь — игра", то станет ясно, что наша новая позиция соответствует в карточных играх моменту вскрытия прикупа. Это "новое знание" может оказаться весьма существенным для дальнейшей судьбы человечества, если действительно удалось "копнуть" глубоко. Но так как это новое знание носит дискредитирующий и далеко не лестный для людей характер, никак не способствующий его позитивному восприятию, и кроме того оно явно невыгодно суперанималам и суггесторам (а сила пока еще в руках этих "динатов" — сила незнания), то естественно ожидать стремления оставить это знание навсегда в прошлом: "зарыть прикуп, не содержащий козырей". Этой цели, в частности, служат и все те многочисленные современные социальные теории и рекомендации, в которых вопрос антропогенеза попросту обходится, а различия между людьми объявляются несущественными.

На первый взгляд, так оно и есть. Наблюдая незнакомых людей, — на улице, в транспорте, в "присутственных местах", — и невольно стараясь выделить среди всех них тех самых наших "страшных знакомцев", хищных представителей человеческого семейства: суперанималов (сверхживотных, нелюдей) и суггесторов (псевдолюдей, оборотней), пытаясь разделить их по этому "кардинальному" признаку ("люди-нелюди-псевдолюди") и выявить тех, кто изначально, врожденно несет в себе заряд злобности или коварства, — ловишь себя на том, что это не вполне удается, как-то не получается однозначности и определенности.

И сразу же возникает ощущение неверия в собственную теорию: не верится, что такое возможно в действительности: человечество-де не является единым видом. Испытываешь какое-то душевное облегчение, ощущение того, что вся эта твоя антропологическая теория — не что иное, как некий околонаучный прилитературный курьез, эссеистский надуманный вздор, и что человечество — это, конечно же, единый братский вид, все люди примерно одинаковы, врожденные