Fourteen

Улей Херон.

Глава четырнадцатая.

Подулей.

Трубопровод кишит крысами, которые разбегаются из под ног и шныряют от света фонаря во тьму.

Здесь, ниже по трубе, они перед нами просто роятся, шипят и верещат.

Некоторые ростом с человека, их толстые хвосты, словно витки розоватой плоти.

Многие крысы уродливы, сгорбленные спины, выпирающие кости, слишком длинные клыки, а покрыты они струпьями и фурункулами.

Они кусают нас за лодыжки, и в гневе бьют хвостами, когда мы отпинываем их прочь.

Тот тут, то там труба треснута, в тенях они и прячутся, из темноты злобно блестят их глаза.

Кажется, что они изводят Кин-Драгга сильнее, чем остальных. Возможно они чувствуют, что он ранен и будет легкой добычей.

Даже не сомневаюсь, что если он выйдет из света, то они тут же его облепят.

По этой же причине полагаю, что каждый из нас будет доступным мясом, так как голод крыс сдерживается только страхом перед нами.

Считаю, что мы в кромешной тьме хрустели костями тех бедолаг, которые неблагоразумно рискнули сунуться в газовый карман.

Через несколько часов количество крыс начало уменьшаться и мы услышали шум.

От далеких ударов труба едва ощутимо дрожит.

Крысы здесь намного худее и активнее своих собратьев дальше по трубе.

Чем дальше мы идем, тем отчетливее слышатся удары, они накладываются на шум от другой машинерии, на скрип и скрежет.

Полковник останавливается и ненадолго гасит фонарь.

Когда глаза адаптируются, я вдалеке вижу свет.

По мере приближения, он становится ярче, и я все отчетливее слышу лязг наших ботинок по полому металлу трубы.

И тут я понимаю, что труба вышла на поверхность.

От главного трубопровода отходят меньшие трубы, ведущие влево и вправо, вверх и вниз, к различным частям подулья Херона.

От главной отходят две трубы, примерно в половину размера той, в которой мы стоим, и Полковник уводит нас влево, склонившись из-за суженного пространства.

Вскоре, не более чем в полу километре труба внезапно заканчивается, переходя в широкий, неглубокий резервуар.

Упав на дно, мы оказываемся по колено в густой, маслянистой жиже, которая впитывается в ботинки.

Из открытого люка в крыше струится тусклый свет, по стене резервуара идут железные поручни, изъеденные ржавчиной и сломанные.

Полковник гасит фонарь, убирает его в рюкзак Лори и показывает мне жестом подниматься по лестнице первому.

Высунув голову из люка, я вижу, что мы оказались в высоком зале, наполненном похожими квадратными резервуарами, равномерно уставленные по всему феррокритовому складу.

Повсюду лежит пыль толщиной в сантиметры, тревожимая исключительно огромными вентиляторами за решетками в потолке.

Нигде нет признаков жизни и я вылезаю, держа лазган наготове.

Присаживаюсь на корточки на верху резервуара и подаю сигнал подниматься остальным.

Мы расходимся по залу, берем под стражу две широкие двери в каждом конце, обе закрыты изнутри стальными брусками.

Смотрю на Полковника в ожидании дальнейших инструкций, но он просто качает головой и указывает на дверь рядом со мной.

- Мы внутри улья, - говорит Шеффер почти шепотом, -

здесь нам нужно установить наше местоположение и начать поиски фон Страба.

Помните, тут жители подулья, силы Империума, Армия Освобождения фон Страба и орки.

И никто из них особо нем не поможет.

При ближайшей возможности мы должно разжиться подходящей маскировкой и предпочтительно заиметь какого-нибудь гида.

Нас не должны разоблачить.

Он кивает мне, чтобы я сдвинул брус на двери. Тот скрипит и с него на пол в пыль сыпятся ржавые хлопья.

Кин-Драгг хватает дверь руками и открывает ее.

На заржавевших петлях она с громким скрипом открывается, за ней еще один зал, похожий на нас, но наполненный сферическими резервуарами, разорванными изнутри.

Пол липкий от древних хемикалий.

Мерцающие светосферы отбрасывают прыгающие тени на измерительные приборы и контрольные панели, свет отражается от еще одной двери напротив.

Я стремглав несусь вперед, ботинки липнут к клейкому полу, еще сильнее сжимаю лазган.

Остальные бегут следом, расходясь влево и вправо, выбирая путь между заброшенными механизмами.

Стекла в измерителях треснутые, трубы между ними расколоты и потерты, а от большинства резервуаров разрастается какой-то мох.

- Регенераторы воды, - тихо произношу я, вспоминая водоросль-паразита, от которой мне поручили очистить резервуары, когда мне было четыре года.

Следующая дверь открывается менее шумно, ее петли относительно недавно смазывали. Мы мгновенно напрягаемся, осознавая, что кто-бы ни смазывал их, он поблизости, возможно даже живет здесь.

Охебс указывает на пол, и я смотрю туда. На грязном полу отчетливо виднеются отпечатки ботинок.

За моей спиной Брауни шепчет Эразму подготовить боеприпасы тяжелого стаббера, пока сам раскладывает сошку под дулом, готовясь в мгновение упасть на пол и обеспечить нас огнем прикрытия.

Потолок низок, свисают скобы, за решетками и люками торчат витки труб и кабелей.

Мы вроде как на лестничном пролете, спиральная лестница уходит к потолку и вниз.

В окружающих стенах открытые двери, за какими-то темно, какие-то ведут в ярко освещенные помещения.

Где-то внизу мерцает оранжевым открытое пламя.

Когда подходим к лестнице, то замечаем, что перила утыканы маленькими шипами, из грубо приваренных коротких гвоздей.

Фенн дает нам знак остановиться, а сам крадется вперед, проверить ступеньки.

Он перегибается через перила, а затем присаживается.

- Ловушка, - говорит он, пробегаясь пальцами по тонкой проволоке, натянутой через первую ступеньку.

- И что там? - спрашивает Полковник, выходя вперед.

- Болты, металлические тарелки, ложки, - говорит Фенн, - это сигнализация, а не растяжка. Всем внимательно смотреть куда ступаете.

Он идет вперед, за ним Полковник, а мы осторожно спускаеся по лестнице.

Я заглядываю за перила во тьму нижу, там, где-то в тридцати метрах, у основания лестницы видно характерное свечение открытого огня.

Я уверен в том, что заметил движение, Лори смотрит из-за плеча на меня подтверждая, что мне не причудилось.

Ни говоря ни слова и стараясь шуметь как можно меньше, мы расходимся, оставляя между друг другом пару метров.

Взглянув вверх, легко разглядеть грубую растяжку и гремящую, дребезжащую систему сигнализации на ступеньках выше.

Внезапно Фенн замирает, и мы мгновенно останавливаемся, оружие поднято для стрельбы, мы готовы ко всему.

Он вручает свой лазган Полковнику и достает нож, держит его за собой, дабы от него не было отсветов от костра ниже.

Полковник отпускает его дальше одного.

Вскоре откуда-то спереди раздается сдавленный стон, и шарканье ботинок по металлу.

Затем слышится тяжелый вздох.

Получив от Фенна какой-то сигнал, который мы не замечаем, Полковник идет вниз, мы за ним. Находим Фенна десятками ступенек ниже, он склонился над телом, вернув себе лазган.

Мужчина настолько худой, что остались только кожа да кости.

Он облачен в рваные бриджи и жилетку, на его руках татуировка с узорами из пересекающихся черных квадратов.

Голова замотана в красно-черный шарф, у подбородка он завязан в причудливый узел.

Изодранные лохмотья сочатся кровью из рваной раны на глотке.

Я смотрю на Фенна и тот с сожалением отвечает взглядом - "или он, или мы". Понимающе киваю.

Теперь мы достаточно близко, чтобы услышать треск костра и бормотания.

До низа еще примерно десяток ступенек, и встав на корточки, сквозь спиральные перила нам видна низкая комната.

Сам костер чуть правее от нас, а вокруг него на одеялах сидят семь или восемь человек.

Румяные отблески костра падают на стены какой-то старой бойни.

С потолка на ремнях свисают крюки, а в двигающем механизме заклинило заржавевшие шестеренки.

В полу кровостоки, они под углом уходят к одной из стен, переходят в сточную канаву и слив, они еще краснее, чем сама комната.

Вдоль стены длинная, покрытая ржавчиной лавка, усыпанная различным мусором, вроде: сломанных ножей, бойками молотов, ржавыми гаечными ключами, досками, мотками проводов и растянутыми пружинами, протекающими батарейками и кусками битого стекла.

В этот момент одна из фигур отворачивается от костра и через плечо смотрит прямо на меня.

Это женщина, у нее длинные спутанные волосы, прилипшие к ее косынке.

Ее рот раскрыт, словно она собирается заговорить, а в поднятой правой руке бутылка.

Ее глаза смотрят в мои, кажется, уже целую бесконечность, и я ничего не могу поделать, кроме как смотреть в ответ.

Ее предложение выпить переходит в предупреждающий крик.

Остальные вокруг костра вскакивают, хватаются за оружие и тоже орут.

Фенн прыгает вниз через ступеньки, за ним Полковник и остальные.

Треск выстрелов эхом мечется по комнате, когда я перепрыгиваю последние несколько ступенек, почти теряя при этом равновесие, мимо меня со свистом проносятся пули.

Когда мы открываем ответный огонь, то лазерные лучи и дульные вспышки оттеняют свет костра.

Пуля прошивает материал моих брюк чуть ниже колена.

Кинувшись влево стреляю от бедра, целясь в женщину, которая присела, зажав пистолет обеими руками.

Первые выстрел уходит слишком высоко, но второй попадает ей в плечо, а третий в низ живота.

Она опрокидывается назад, пистолет выпадает, руками она сжимает внутренности.

Брауни справа от меня, он укрывается за железной лестницей, возится с тяжелым стаббером пока Спуж запихивает ленту в казенник.

Над ухом рявкает болт-пистолет Полковника.

Одного из противников откидывает назад попаданием в грудь.

Его рваное тряпье вспыхивает, и его пронзительный вопль разносится над звуками перестрелки.

Через несколько секунд они все, кроме одного, лежат, мертвые или раненные, в арочные свод бьет последний выпущенный лазерный разряд.

- Он нужен нам живым, - отрезает Полковник, отбивая в сторону пистолетом лазган Фенна.

- Держи его! - ору я и кидаюсь вслед за беглецом.

Ныряя через арку не обращаю внимания на стонущих раненных, комната переходит в высокий зал, сводчатый из-за опор и столбов.

Древняя, более не работающая машинерия наполняет пространство, над головой торчат ряды верньеров и измерительных приборов, создавая лабиринт.

Из крест-накрест пересекающих потолок ржавых труб капает вода.

Направляюсь к всплеску справа от меня.

Бегу не спеша, пригнувшись и осторожно, готовясь к засаде.

Слева замечаю рябь на луже у основания механизма и иду за своей жертвой.

Примерно в двадцати метрах перед собой замечаю его во мраке.

Он ныряет вправо и исчезает из виду.

Увеличив скорость, я перепрыгиваю лужу, держа лазган обеими руками, и несусь далее по рокритовому проходу.

Залетев за угол, мне приходится увернуться и согнуться, дабы избежать направленного в лицо ножа. Мужчина напал на меня из теней вокруг.

Я инстинктивно падаю и перекатываю влево, используя инерцию бега, чтобы вскочить обратно на ноги, хватаю лазган за дуло и бью им.

Приклад попадает мужчине в руку чуть выше локтя, удар сбивает его с ног и он роняет нож.

Подхожу ближе к своему противнику и бью левым ботинкам по его семейным драгоценностям.

Он практически подлетает.

С мучительным визгом он падает словно мешок с синте-картошкой, держась при этом за свой пах, кашляя и задыхаясь.

Стою над ним, он смотрит на меня снизу вверх, в его глазах мольба.

Он старше меня, я бы дал ему максимум тридцать пять. Лицо худое, а преждевременные морщины покрыты коркой грязи и жира.

Безвольные водянистый глаза.

В них слезы от боли в паху, губы потрескавшиеся и обкусанные, рот открыт в беззвучной агонии.

Как и на остальных, на нем бриджи и жилетка, за которой виднеется худое костлявое тело, усеянное такими же татуировками пересекающихся квадратов, что и у часового.

Его шарф держится на месте скрепленный аляповатыми брошками в виде шестеренок и черепов.

Слышу как остальные бредут по комнате и зову их.

Закинув винтовку за спину, я протягиваю ему руку и ставлю на ноги.

Она пару раз переминается с ноги на ногу, дабы успокоить свое подбитое достоинство.

Он по-прежнему ссутулен.

- Как тебя зовут? - спрашиваю я, в ответ на меня смотрят наполненные ненавистью глаза.

- Дерфлан Кирк, - хрипит он, -

Великая Шестеренка, да кто вы такие?

- Твои новые лучшие друзья, - отвечаю я ему, пока остальные собираются вокруг меня, - скажи привет штрафникам "Последнего Шанса".