Учащийся группы №­_____ 13 страница

150 Каждый орган для своего полного развития требует всесторонних возбуждений различной силы. Для развития глаза необходимы упражнения не только при обычном умеренном освещении, но и при слабом, не совсем достаточном, и при сильном, превосходящем обычное. Мускул не окрепнет надлежащим образом, если мы будем бросать упражнение при первом признаке усталости, нужно привыкать работать и при утомлении, нужно научиться выдерживать усталость. Можно ли полагаться на такой желудок, который никогда не имел дела с неудобоваримой пищей, которому его работа постоянно была облегчаема искусной кухней, который не в силах переносить даже в легкой степени то состояние, которое называется голодом? Чувство осязания не может развиваться надлежащим образом, если осязательный орган соприкасается лишь с мягкими, гладкими, не имеющими острых углов, закругленными и теплыми предметами; человек должен знать и шероховатое, и острое, и холодное, и сырое, иначе его осязательная практика будет одностороння и недостаточна. То же самое нужно сказать о каждом внутреннем или внешнем органе тела: он может развиться надлежащим образом, т. е. в полную меру своей силы, лишь при условии разносторонних возбуждений всех степеней напряжения: слабых, умеренных и сильных. Исключение возбуждений одной какой-либо категории повлечет большую или меньшую незаконченность в строении органа и отразится неполнотой и односторонностью в его развитии и деятельности.

Значение непосредственного знакомства с элементарными неприятными чувствованиями для духовного развития не менее велико и важно. Неприятные чувствования — это очень видная и обширная область жизненных явлений. Если бы кто-нибудь оказался несведущим в этой области по своим личным непосредственным опытам, то он не знал бы настоящей жизни, на целую половину жизни была бы наброшена тогда пелена, которая и скрыла бы от его глаз массу важных фактов. Умственный пробел был бы тогда велик и незаменим, тогда буквально его знание жизни было бы лишь полузнанием. Кто же захочет оставить своего сына или дочь при таких знаниях о жизни? А верно, полно, всесторонне представлять жизнь несравненно важнее, чем знать какой-либо отдельный учебный предмет, о чем так много хлопочут и родители и школа.

Знакомство с простейшими неприятными состояниями важно еще для развития симпатических чувствований. Как можно пробудить глубокую и искреннюю жалость к страдающим в таком человеке, который о страданиях знает только понаслышке, а сам никогда по-настоящему не страдал? Говорить о состоянии голодающих человеку с постоянно туго набитым желудком значит бросать в стену горох: он отскочит от стены, а изображение голода — 151 от сытого чрева. Сытый голодного не разумеет. Сытый может дать денег голодному, но если он сам никогда не голодал, то сочувствовать голодному по-настоящему не может. Человек, жизнь которого была преисполнена радостями и удовольствиями, к которому близко не подпускали ни одно темное облачко, такой человек весьма мало расположен сочувствовать горю других: оно ему незнакомо и непонятно, он представляет его крайне туманно, в расплывающихся, неопределенных очертаниях, так что подобный образ не производит почти никакого действия на его сердце, не заставляет его сильнее сжиматься и биться. А развитие в каждой личности достаточно напряженных симпатических чувствований дело такой громадной важности, что серьезным родителям и воспитателям совершенно необходимо принять для этого все нужные меры.

Одна из таких мер заключается в том, чтобы ни одно дитя не устранялось насильственно и искусственно от переживания неприятных состояний элементарного характера. Эти неприятные состояния по естественному порядку входят в состав жизненных явлений, и нужно очень много хлопот, трудов и усилий, чтобы устранять их из детской жизни. Некоторые же неприятные состояния, возбуждаемые естественными органическими процессами, и неустранимы, таковы разные болезненные состояния. Вообще направлять свои силы и тратить свою энергию на то, чтобы никакой ветерок-не пахнул на любимое дитятко, чтобы все было ему сделано и подано точь-в-точь вовремя, минута в минуту, чтобы оно никогда ничего не ждало, никогда не голодало и т. п.,— неблагоразумно и даже вредно во всех отношениях для правильного развития дитяти.

Что же делать, скажут нежные родители. Неужели не нужно заботиться о том, чтобы дитя было вовремя напоено, накормлено, чтобы оно было сухо и чисто, неужели его нарочно нужно заставлять страдать от холода, жажды, утомления и пр.? Нет, дело не в этом и совсем не так страшно даже для нежных родителей.

Необходимость приучать детей терпеливо и мужественно переносить разного рода лишения и, вместе, неприятные чувствования, а равно физически закалить их ввиду разных превратностей судьбы была осознана давно. Чем суровее были условия народной жизни, чем скуднее всякие средства существования, тем отчетливее представлялась нужда в закаливании детей против всяких лишений и страданий. С этой целью у некоторых диких племен была выработана особая система упражнений в перенесении разных видов телесной боли — абипоны 2 стараются возможно рано приучить своих детей быть нечувствительными к страданию, прокалывая и разрезывая им руки. У ирокезов 3 мальчикам связывают руки и кладут между ними раскаленный уголь, а потом всенародно хвалят того, кто долее всех вынес боль. Особенно же сильные истяза152 ния дети переносили при наступлении времени половой зрелости, так как они должны были заручиться свидетельством нескольких взрослых, что они способны выносить страдания. В это время у некоторых племен на руки мальчика накладывали рукава, наполненные большими, больно кусающимися муравьями. Рукава эти завязывались сверху и снизу. Когда мальчик от жгучей боли начинал рыдать и кричать, беснующаяся толпа мужчин смыкалась вокруг и плясала около него с криком до тех пор, пока мальчик не падал замертво на землю. У других племен мальчиков драли за волосы, били кулаками, секли, кололи и царапали высушенными для этой цели когтями птиц. Если у мальчика при этом вырывался малейший вздох, если он морщился, стонал, его объявляли негодным, недостойным поступить в число взрослых. Если же он смеялся, держал себя весело и бодро и готов был спокойно переносить дальнейшие страдания, то ему вручали лук и стрелы и он сопричислялся к обществу взрослых. Подобным же жестоким истязаниям подвергались и девушки в соответствующем возрасте, их морили голодом, холодом и всячески мучили.

Само собой разумеется, что о какой-либо подобной системе закаливания в настоящее время не может быть и речи, так как в ней нет никакой нужды. Культурные условия жизни сделали совершенно излишней способность героического перенесения всевозможных физических страданий; громадному большинству о подобных страданиях не придется получить и понятия. Но от полной ненужности такого рода систем закаливания нельзя сделать заключения к непригодности закаливания вообще, так как в жизни остается еще весьма изрядный запас всякого рода неприятностей, которые нужно уметь переносить.

В жизни каждого дитяти, обставленного очень хорошо и пользующегося результатами современной гигиены, непременно немало встретится случаев и обстоятельств, возбуждающих неприятные чувствования. Как ни заботься о дитяти, но все же ему что-нибудь не будет сделано вовремя, придется ждать, пища может приготовлена не совсем хорошо и почему-либо в недостаточном количестве, на далекой прогулке дитяти придется порядком устать, оно захворает какой-либо детской болезнью и т. п. По всем этим многочисленным поводам и обстоятельствам не нужно приходить в отчаяние о бедственном положении дитяти, сердиться на прислугу, расстраивать прогулку, сокрушаться, что бедное дитя ждет, голодно, устало, страдает. Неприятные чувствования — необходимый составной элемент жизни, и на таких повседневных случаях нужно учить дитя переживать страдание, переносить неприятность.

О дитяти постоянно нужно заботиться, предохранять его от излишних и бесполезных страданий и огорчений, давать сполна переживать веселую радостную жизнь, свойственную детскому возра153 сту; но как скоро в жизни дитяти встречаются неизбежные неприятности, обусловливаемые, с одной стороны, несовершенствами строя общественной и семейной жизни, недостатком средств и т. п.г а с другой — болезненными органическими процессами, то не нужно их пугаться, охать и ахать и стараться во что бы то ни стало эти неприятности устранить и предупредить. Совсем предупредить и устранить их нельзя, а между тем знание по своему непосредственному опыту различного рода элементарных неприятных чувствований — существенное условие правильного всестороннего развития дитяти. Это знание будет началом изучения науки жизни, науки чрезвычайно важной.

Вообще вся обстановка дитяти должна отличаться простотой: кровать дитяти, мебель, детская комната, белье и платье — все должно быть чуждо изысканности, роскоши, изнеженности. Роскошь и изысканность обстановки не содействуют, а препятствуют правильному развитию дитяти. В детской чем меньше будет предметов, тем лучше; у дитяти должно быть только необходимое.

Личные отношения родителей и воспитателей к детям также не могут строиться на стремлении всячески избегать причинения какого-либо неудовольствия детям. Конечно, нечего говорить о том, что к детям всегда нужно относиться справедливо, терпеливо и снисходительно; но это не значит, чтобы в отношениях к дитяти нужно поставить задачей избежание всякими правдами и неправдами возбуждения неудовольствий. Может быть, много таких случаев в детской жизни, когда именно любя детей, в интересах их будущего благоденствия необходимо нисколько не стесняться причинения им неудовольствия, когда последнее будет полезным возбудителем. Детская природа далека от совершенства, сведения и опыт детей очень ограниченны, дети очень эгоистичны. Сочетание подобных свойств неизбежно породит множество таких детских поступков, которые во взрослом вызовут значительное неудовольствие. Скрывать это неудовольствие от детей, бояться огорчить их резким словом и замечанием решительно нет достаточных оснований. Нехорошее действие есть нехорошее действие, и к нему соответственно нужно относиться, притом совершенно прямо и открыто; что детям будет неприятно резкое слово и замечание — в этом никакой беды нет. Пусть переживут неприятность, она способна научить их многому полезному и хорошему.

Такие отношения к детям и такая обстановка ознакомят детей с элементарными неудовольствиями и страданиями, более или менее неизбежными в детской жизни, сообщат им некоторое знание о неприятной стороне их по преимуществу радостной и веселой жизни. Но мирок детских горестей, собственно, невелик, хотя детское горе и может быть очень напряженным. Около детского печального мирка волнуется бесконечный океан горестей и печа154 лей взрослых, время от времени врываясь и сливаясь с детским морем неудовольствий. Жизнь детей идет среди жизни взрослых, а потому неизбежно в большей или меньшей степени горе взрослых будет врываться в детскую душу и затоплять ее. В каком отношении дети должны находиться к горю взрослых, к темной стороне человеческой жизни вообще? Нужно ли стараться набросить покров на эту темную сторону, скрывать ее от детей, не допускать их до знакомства с ней, или следует дать им заглянуть и в эту сторону жизни? III Неужели детей нужно знакомить с темными сторонами жизни взрослых, спросят некоторые. Не будет ли это подготовлением мизантропов и пессимистов и превращением веселого, жизнерадостного возраста в серый и печальный? К чему? Придет время, сделается дитя взрослым и узнает горести взрослых; к чему омрачать детство чужими печалями? Можно допустить, чтобы дитя непосредственно, по своему личному опыту узнавало детские горести, неизбежные в его возрасте; не нужно, пожалуй, особенно и предохранять его от таких горестей. Но знакомить дитя с чужим горем, т. е. с печалями взрослых, совершенно излишне и напрасно.

Такое знание от него не уйдет, в свое время дитя всю грустную сторону жизни узнает, а между тем теперь это ненужное, несвоевременное знание только омрачит его веселую жизнь.

Было бы, конечно, и жестоко, и совершенно несправедливо, и притом не только бесполезно, но и вполне вредно готовить из детей будущих пессимистов, унылых и мрачных людей, так как жизнь несомненно имеет вместе с горестями и темными сторонами много веселого и хорошего. Но дело идет совсем не о преследовании таких странных задач, а просто о знакомстве детей с печалями взрослых.

Дети не живут отдельно от взрослых и не ведут обособленной самостоятельной жизни, они живут среди взрослых, под их надзором, так что жизнь детей и жизнь взрослых сплетаются в одно целое тысячами нитей, одна составляет продолжение или часть другой.

Разные события из жизни взрослых неизбежно становятся достоянием детей, как-то: потеря отцом состояния, перемена служебного положения, выдающиеся семейные бури и треволнения, более или менее продолжительные печальные в силу, например, болезни, настроения родителей и т. п. Участие детей в жизни родителей может быть большее или меньшее: в крестьянстве дети сполна живут жизнью родителей, перед ними ничто не скрыто ни из душевной, ни из физической жизни родителей, потому что вся семья помещается в одной, ничем не разделенной комнате, вместе ест, 155 спит и проводит все свое время. Оттого в крестьянстве и могут встречаться десятилетние дети — форменные мужики и бабы.

В семьях с большим достатком жизнь детей отделяется от жизни взрослых: дети имеют свое особое помещение, едят нередко особо в свои часы, гуляют без родителей, занимаются; но и в таких семьях, исключая разве немногие аристократические и слишком богато обставленные, дети в весьма значительной степени участвуют в жизни взрослых и волей-неволей знакомятся с их печалями и разочарованиями, с горем близких взрослых, неизбежно отражающимся и на их детской жизни.

Таким образом, вопрос заключается, собственно, не в том, нужно или не нужно знакомить дитя с горем взрослых, как бы искусственно и насильственно, а в том, нужно или не нужно скрывать от детей более или менее известное им горе взрослых.

Предположим, что мы будем скрывать, желая пощадить детей от неприятных впечатлений. Каков будет результат? Прежде всего удастся ли скрыть? Конечно, не удастся, потому что события совершаются на глазах детей и непосредственно отражаются на их жизни и положении. Можно заставить детей не говорить, не расспрашивать родителей об известном факте, но нельзя уничтожить их любопытство и живой интерес к известному факту. Нельзя детям спрашивать родителей об известном факте, зато можно постараться узнать стороной о нем, от прислуги, от знакомых, и несомненно дети будут пользоваться каждым случаем для этого. В результате получится непременно знание факта, но знание неправильное, недостаточное, с уменьшением или с увеличением его значения. Стоит ли хлопотать из-за того, чтобы внушить детям о чемлибо ложное представление вместо истинного? Не лучше ли прямо сказать детям то, что они могут правильно понять? Таким образом, уважение к истине должно побуждать родителей и воспитателей не скрывать от детей то, что скрыть от них нельзя. Да едва ли и желательно внушить детям розовое представление о жизни взрослых. Такое представление было бы прямо ложным, а кто же имеет право внушать детям заведомо ложные представления? Истина, сообщаемая в меру возраста, никого не убьет и никому вреда не принесет. Притом, что же будет с дитятей, когда оно, выросши в розовых, идиллических и заведомо фальшивых представлениях о жизни как о состоянии бесконечного блаженства, окунется наконец в этот омут людской грязи и горестей? Не будет ли оно сразу ошеломлено совершенно неожиданным зрелищем и теми толчками и ударами, которые ему придется очень скоро испытать в жизни? Не падет ли такой человек сразу, как совершенно неподготовленный, пеопытный, совершенно не знающий тех зол и опасностей, которые его ожидают на жизненном пути? Подобное состояние совершенно несовместимо с подготовкой сильного муже156 ственного деятеля, который должен быть закален в жизненных боях, не падать духом при встречах с опасностями и препятствиями, должен уметь побеждать затруднения и, не впадая в уныние, бессилие и безволие, мужественно и стойко переживать всякие неприятности и неудачи. А к этому нужно готовить дитя, нужно нравственно закалить его; последнее же невозможно при скрывании горестей взрослых и вполне неправильном и одностороннем изображении жизни как бесконечно светлого, радостного, постоянно сияющего и безоблачного дня.

Не следует скрывать темную сторону жизни взрослых от детей, но ознакомление их с этой стороной должно производиться достаточно постепенно и осторожно. Конечно, нечего выискивать какиелибо особенные несчастья и представлять их нежному детскому чувству; в окружающей жизни взрослых слишком много обыденного, мелкого горя, на котором неизбежно останавливается внимание дитяти. То горестное, чего нет в окружающей дитя обстановке, что не встречается в его наблюдениях, о том и говорить с ним нечего. Имеется в виду не преподавание детям науки горя во всем его объеме и во всевозможных формах, но ознакомление с жизнью в том виде, как она есть, без прикрас.

При этом ознакомлении весьма важное дело сообразоваться с возрастом дитяти, с детскими силами, с детским пониманием.

В обыденной жизни могут встретиться такие виды горя, которые выше детского понимания, например различные горестные события, причиняемые семейным разладом родителей как супругов.

Очевидно, было бы излишне вводить дитя в такую сферу, которая отличается необычайной сложностью элементов и запутанностью чувствований. То горестное, что обусловливается подобными отношениями и попадается дитяти на глаза, должно быть объясняемо ему в весьма общих и приблизительных чертах. Все в меру возраста, и подавлять детей непосильной нравственной и умственной тяжестью не следует. Дитя должно оставаться дитятей, переживать свой детский возраст, а не превращаться несвоевременно во взрослого.

Когда дитяти указывается темная сторона жизни взрослых, тогда не должно упускать из виду и светлой стороны. Светлое и темное в жизни перемешано, горесть и радость идут рука об руку.

Как неправильно, фальшиво было бы представить дитяти жизнь взрослых в виде непрерывного праздника, так неправильно изображать ее исключительно в темных красках. Подготовлять из дитяти будущего пессимиста можно, представляя жизнь односторонне как бесконечную цепь печальных событий и происшествий; когда же мы изображаем ему жизнь такой, какова она есть на самом деле, мы из него пессимиста не сделаем, так как осветим и веселые моменты жизни, возбудим желание насладиться ими, 157 стремление расширить веселое, сокращая печальное. Знакомя дитя с темной стороной жизни, мы не будем внушать ему мысли, что сумма печали в роде человеческом неизменна или что она способна лишь расти, увеличиваться и вширь и вглубь, но не сокращаться. Мы будет внушать ему противоположное убеждение, что человеческие горести могут быть уменьшены, что они в весьма значительной степени зависят от людей, что люди, устроив лучше свою жизнь, усовершенствовав общественные порядки, уничтожат очень много горестного в своей жизни. Глядя на человеческие бедствия, дитя должно чувствовать себя бодрым, должно испытывать желание и стремление к сокращению этой темной стороны человечесской жизни.

Сообразно с таким взглядом и детская литература не может изображать только одни светлые моменты из жизни детей и взрослых, она должна изображать и печальные и радостные события, но при этом не производить удручающего впечатления, не внушать отчаяния видом неизмеримости человеческого страдания. Напротив, она должна возбуждать бодрое чувство, уверенность в человеческих силах, желание бороться с бедствиями и надежду на их одоление. Для достижения этой цели вообще в детях необходимо всеми средствами развивать энергию и упругость сил, стойкость характера и выдержку. Вместе с этим мы от пассивной стороны нравственного закаливания переходим к деятельной.

IV Чтобы дитя, знакомясь с окружающими его бедствиями и злом, не унывало, не падало духом, для этого нужно воспитать его сильным и бодрым. Оно должно владеть энергией телесной и духовной.

Для развития в дитяти физической силы и энергии необходимо применение системы физического закаливания, которая должна, как мы упоминали, или предшествовать духовному закаливанию, или идти параллельно с ним. В чем именно состоит физическое закаливание, обсуждение этого вопроса выходит за пределы нашей темы.

Развитие духовной силы и энергии может совершаться лишь при достаточном упражнении. Отсюда возникает необходимость приучения дитяти к умственному и нравственному труду. К умственному труду наши дети приучаются довольно рано, но довольно рано теряют и охоту к нему вследствие неправильной постановки первоначальных умственных упражнений. Главная наша ошибка в этом случае состоит в том, что мы учим детей слишком рано, слишком отвлеченно и слишком много, что мы в обучении детей применяемся не столько к детской природе и ее требованиям, сколько к требованиям школы, в которую дитя поступит позднее. Шко158 лы же наши руководятся главным образом разными преданиями и историческими примерами, в которых психологический элемент весьма слаб. Дети могут работать умственно с охотой, так как потребность в умственной работе столь же для них существенна, как и потребность в движениях. Все дело в том, чтобы умело поставить первоначальные умственные упражнения детей. В интересах нравственного закаливания необходимо, чтобы дети могли сосредоточивать свое внимание на данном предмете и были способны к довольно долгой и напряженной умственной деятельности по требованию обстоятельств; чтобы они были упорны и настойчивы в работе.

Детская природа очень изменчива и подвижна, внимание детей неустойчиво, упорный труд продолжительное время на одном предмете дается детям нелегко. Таким образом, те умственные свойства, которые требуются от детей системой нравственного закаливания, не возникнут сами собой без тщательного ухода и стараний, родители и воспитатели должны много похлопотать, чтобы взрастить в детях требуемые качества. Главное средство для достижения указываемой цели — постановка занятий с детьми применительно к свойствам детской природы вообще и известных детей в частности, а не применительно к требованиям школ. Как же именно на указываемых основаниях должно быть ведено первоначальное умственное воспитание детей, этот вопрос должна разъяснить в подробностях теория умственного воспитания в детском возрасте; мы же в настоящем случае можем коротко наметить лишь самые существенные его стороны, не входя совершенно в разъяснение частных и второстепенных предметов и имея постоянно в виду интересы нашей темы.

Умственные упражнения детей должны быть поставлены вполне серьезно. Игра игрой, шутка шуткой, а дело делом. Одна из серьезных обязанностей детей — учиться, учиться не когда пришлось и не как пришлось, а правильно, систематически. Иной раз не хочется учиться, разные приятные впечатления отвлекают от работы; нужно преодолеть себя, нужно сосредоточиться и непременно приняться за выполнение обязательного дела. Нельзя начатую работу прекратить под влиянием минутного настроения: работа есть нечто священное, важное, обязательное. Только поработав, можно наслаждаться отдыхом, игрой, веселым настроением; работа есть источник бодрости и веселья. Поэтому следует наблюдать, чтобы время урочных занятий не отменялось в семье по ничтожным поводам и не переносилось с одного часа на другой. Занятия — важное дело в детской жизни и должны иметь вполне устойчивый характер, и взрослые и дети должны относиться к самому времени занятий с должным вниманием и уважением, не говоря уже про самый ход работы.

159 Продолжительность работы должна соразмеряться всегда с детскими силами; не нужно угнетать дитя чрезмерностью работы.

Но, собственно, в высшей степени желательно, чтобы занятия оканчивались не по указанию часов, указанию чисто внешнему и механическому, а сообразно с самим ходом работа, т. е. согласно с достигнутыми результатами. Каждое упражнение должно давать нечто дитяти, должно подвигать его немножко вперед. Занятие оканчивается, если это нечто действительно дано, если движение вперед совершилось; если же желательный результат, наперед поставленная цель не достигнуты, работа должна продолжаться. Время от времени позволительно и весьма полезно продлить работу несколько долее обыкновенного. Не беда, если дитя немного утомится. Необходимость добиться цели, желательность получить намеченный результат, важность этого результата поддержат дитя в работе и подкрепят его энергию. Результат получен, задача разрешена — можно дать побольше времени на отдых, а то и совсем прекратить занятия на этот день. Словом, ход занятий, их окончание, перемена должны определяться не внешними механическими условиями, а внутренними свойствами самой работы; продолжительность и напряженность работы также должны находиться в прямой зависимости от характера упражнения, конечно, при постоянном внимании к силам детства вообще и особенным свойствам данного дитяти в частности.

При таком серьезном отношении к работе, как к ее внутренней стороне, так и к внешним ее условиям, у дитяти мало-помалу сложится надлежащее отношение к ней: дитя с уважением будет смотреть на занятия, не будет бояться их, хотя бы они иногда были и трудны и затягивались на часть времени, посвящаемого игре. Дитя будет чувствовать возрастание своих духовных сил, его энергия не только не будет подорвана, но, напротив, усилена, оно будет умственно бодро и свежо. Оно будет знать, что занятия потребуют от него иногда значительного напряжения сил и значительного времени, но что страшится здесь нечего; из-за ценного результата по причине стечения разных, более или менее случайных обстоятельств можно поработать и подол ее и поусерднее, от этого не рассыплешься.

Для успешности всякой умственной работы и детей и взрослых весьма существенным делом является сосредоточенное внимание.

Сделать что-либо хорошее при рассеянности довольно затруднительно. Сосредоточенное внимание и есть высшее напряжение сил на данном предмете. Детское внимание изменчиво, подвижно и не останавливается долго на одной вещи, оно непрерывно скачет с предмета на предмет. С воспитанием детского внимания нужно поступать весьма осторожно, нужно постоянно сообразоваться с размером детских сил. Продолжительность внимания может быть 160 развиваема с весьма строгой постепенностью. Для привлечения детского внимания чрезвычайно важна наглядность предмета занятий, всякие отвлеченности интересуют детей очень мало; с другой стороны, нужно затрагивать постоянно детскую самодеятельность.

Если при умственных упражнениях дитя будет находиться на положении сосуда, постепенно наполняемого посторонним лицом, то его внимание будет мало возбуждено. Такое положение слишком пассивно, чтобы привлекать внимание дитяти и давать настоящее возбуждение его силам. Дитя только тогда отдастся всем существом занятию, углубится в него, ничего не будет ни видеть, ни слышать постороннего, когда оно будет всесторонне деятельно, когда будет само делать усилия и направлять все свои силы на разрешение поставленной задачи. Лучше не гнаться за скорыми и блестящими результатами, чем стеснять, не давать простора, ни времени, ни места детской самодеятельности. В видах значительного сосредоточения внимания и его напряжения полезно даже и руки, и глаза,; и уши дитяти занять предметами, находящимися в связи и облегчающими усвоение главного, основного содержания упражнения.

Усиленная и продолжительная работа должна иметь свои побуждения, для чего-нибудь да совершаться. Обыкновенно такие побуждения заключаются в достижении какого-либо более или менее значительного удовольствия: нужно пожертвовать маленькими удовольствиями, чтобы получить большее. В подобной практике и заключается тот нравственный труд, о необходимости приучения к которому детей было упомянуто. Под этим трудом разумеется труд не в тесном смысле слова нравственный, а в широком смысле, именно как развитие способности жертвовать настоящими маленькими удовольствиями будущему большому. Такое пожертвование может производиться и в строго нравственных целях, и в эгоистических. Приведем несколько примеров.

Затевается экскурсия пешком на довольно далекое расстояние.

Цель экскурсии — посещение прекрасного, живописного места.

Здесь прямо ставится задача: пожертвовать маленькими удовольствиями ради получения большого. Нужно идти пешком значительное расстояние; придется несомненно устать, и весьма изрядно.

Во время пути нужно быть нетребовательным в отношении еды, нужно уметь довольствоваться тем, что есть, да и питаться не в положенные часы, а сообразно пройденному пути, найденным припасам и разным другим обстоятельствам. Отдых и ночлег также могут быть с недочетами: отдыхать можно лишь в подходящих местах и после того, как достаточно прошли, ночлег может быть лишен многих удобств. Все эти неприятности разной силы нужно выдержать отчасти ради удовольствия путешествовать, получать в пути новые впечатления, ради совершенной перемены образа жизни, что приятно, а с другой — ради удовольствия видеть прекрасное 161 место. Очевидно, такого рода практика в пожертвовании маленькими удовольствиями ради таких больших не имеет нравственного характера в тесном смысле слова, но для целей душевного закаливания весьма пригодна.

Подобное же эгоистическое упражнение будет представлять и такая деятельность: дитя располагает небольшими деньгами, денежными подарками или знает, что на его удовольствия расходуется родителями некоторая сумма. Оно сильно желает приобрести какую-нибудь ценную вещь: книгу, инструмент, костюм. Для достижения цели оно отказывается от расходования денег на мелкие удовольствия, чтобы спустя известное время купить понравившуюся вещь. В видах душевного закаливания такое упражнение хорошо, так как приучает держать себя в руках, не распускаться, сосредоточиваться, упорно добиваться далекой цели; в деле же нравственного развития такое упражнение не имеет никакой цены, так как совершенно лишено нравственного характера.