ДЖОАННА

Джоанна, 28-летняя женщина, проходя лечение по 12-ступен-чатой программе «Анонимные обжоры» («Овериторс анонимус»), обнаружила свою схожесть с другими взрослыми детьми алкоголиков, которые открыто говорили на встречах «Овериторс анонимус» о «черном списке» характерных черт (приведенном в книге Джанет Воититц «Взрослые дети алкоголиков»), и поняла, что в ее жизни могут быть аналогичные влияния, поскольку ее родители тоже были вынужденными обжорами. Друзья порекомендовали ей пройти курс лечения по программе «Взрослые дети алкоголиков», и Джоанна, озабоченная своим состоянием, последовала этому совету. До лечения в условиях госпитализации по программе «Взрослые дети алкоголиков» Джоанна не имела представления о прямом влиянии алкоголизма на ее семью и на ее собственную жизнь.

В дополнение к проблемам, связанным с вынужденным перееданием, от которого она лечилась, Джоанна сообщила о своих проблемах в области отношений с людьми, а также о борьбе с депрессией и беспокойством. Она говорила о себе как о человеке с очень низким чувством собственного достоинства- и неспособном чувствовать. Ее взаимоотношения с семьей, в которой она выросла, налаживались благодаря прохождению курса в группах «Анонимные обжоры», но продолжали быть болезненными и напряженными.

В то время Джоанна не имела интимных отношений, но до этого у нее был двухлетний период таких отношений, а также несколько «заставлявших страдать» кратковременных связей. Она испытывала большое внутреннее стремление создать семью, хотя не чувствовала себя готовой или способной сделать это. Своим выбором карьеры Джоанна была довольна, но чувство неадекватности не проходило. Она была третьим ребенком, старшей девочкой в семье из девяти детей. У нее было три брата и пять сестер, но она считала себя «потерянным" ребенком». Ее мать была взрослым ребенком отца-алкоголика. В семье никогда не говорилось об этом как об алкоголизме - «всегда сводилось все к шутке». Они привыкли вытаскивать ее деда из бара... «Он всегда напивался на вечеринках». Джоанна подозревала, что ее отец также был раньше алкоголиком, но, как это принято в алкогольных семьях, об этом никогда не говорилось прямо. Неадекватное поведение ее отца очень напоминало поведение взрослого ребенка алкоголика.

Джоанна описывала отца как очень грубого человека, всегда знавшего «правильные ответы». «Предполагалось, что мы должны мыслить и чувствовать так же, как и он. Помню, однажды я высказала свое мнение о чем-то, а он ударил меня по лицу и сказал: «Я хочу, чтобы у тебя исчезли эти дурацкие мысли и идеи». Ее отец доминировал в семье и оказывав влияние «своим молчанием, одергиванием, депрессией, вспышками гнева, плохим здоровьем и нытьем». Он не пил и не употреблял наркотики, но использовал еду и работу как лекарство при эмоциях, которые он редко выражал.

По словам Джоанны, ее мать была пассивной и замкнутой. «Она часто ложилась в больницу по разным поводам: операции, роды. Она отсутствовала, когда у меня начались месячные. Мне было очень стыдно, и я не хотела, чтобы кто-то об этом узнал. Ощущала я себя действительно покинутой и очень хотела чтобы мама была дома со мной. Я в самом деле испугалась: это было нечто такое, о чем я не знала, они никогда но говорили мне об этом».

Мать Джоанны была сосредоточена на настроении своего мужа, сохранении мира в семье, на том, чтобы всех накормить и одеть, воспитывала детей, стараясь, чтобы каждому било «хорошо и спокойно». Свое раздражение, которое было небезопасно показывать мужу, она изливала на детей, раздавая затрещины. Периодически появлявшееся игривое настроение бистро подавлялось в пользу серьезности. Семья Джоанны выглядела нормальной и даже лучше средней в окружающем ее мире. В доме не было никаких порочных привычек. По мнению Джоанны, они были хорошей католической семьей, счастливой, хорошо питающейся и одетой, которую сплачивали радости и невзгоды. В выходные дни ее семья много времени проводила вместе на природе, совершая походы, гуляя, катаясь зимой на лыжах. Джоанна подозревает, что отец, который был инициатором такой активности в семье, делал это скорее потому, что считал своим долгом, нежели ради общего удовольствия. Все в семье подчинялось его воле. Временами он казался «почти жестоким» по отношению к детям, например во время походов в выходные дни, длительных и изматывающих. Каждый должен был ходить в церковь по воскресеньям, не рассуждая, зачем это делается.

Вопреки видимости «счастливой семьи» Джоанна чувствовала себя одинокой и несчастной.

«Полагаю, что в действительности я чувствовала что-то неладное: я почти постоянно была печальной и часто плакала, никогда не чувствовала поддержки или комфорта».

Хотя семья была большой, Джоанна, ее братья и сестры никогда не плакали, не выражали СВОИХ чувств друг перед другом. После одной из вспышек отцовского гнева, сопровождавшейся битьем и криками, отец старался быть приятным и нежным, полагая, видимо, что все забудут это происшествие. Джоанна не забыла, но она никогда не говорила об этом во имя сохранения мира. Ее подавленный гнев перерос в ненависть к отцу, которой она стыдилась и скрывала ее. Джоанна бунтовала, не участвуя в делах по дому. Реакцией отца на любое неповиновение было наказание ремнем до тех пор, «пока не становилось больно». Ее страх перед физическим насилием уводил ее все дальше к роли «потерянного ребенка». Гнев уступал место молчанию всегда, когда она испытывала неприятные чувства. Хотя между членами семьи никогда не было настоящего понимания, любви или близости, имели место и смех, и видимость хорошего времяпрепровождения. Несмотря на кажущуюся общность, Джоанна всегда чувствовала дистанцию между собой и родителями. Она видела дистанцию между родителями и клялась, что этого никогда не

будет в ее интимных взаимоотношениях. Сегодня она утверждает: «Это всегда казалось мне таким странным, и я говорила, что у меня так никогда не будет, но что было, то было: изолированность имела место».

Хотя семья Джоанны многое и делала вместе, все смеялись и развлекались, но они были не способны на нормальные отношения между собой или с кем-нибудь другим. Брак родителей, который служил для Джоанны моделью будущих взаимоотношений, в действительности отличался такими чертами, как зависимость, изолированность и отчужденность. Она не видела понимания, любви или примеров решения проблем и поэтому просто повторяла эти дисфункциональные примеры в своей юности и взрослой жизни.

Наша беседа состоялась после завершения Джоанной 5,5-дневного лечения по программе «Взрослые дети алкоголиков», и к этому времени Джоанна с облегчением поняла, что она не уникальна и что ее семья —жертва алкоголизма на протяжении нескольких поколений.

 

«Я чувствую большое облегчение, зная, что такое взаимозависимость, что возможна помощь, что она эффективна, что я не -обречена быть несчастной на всю жизнь, что вокруг так много прекрасных людей, понимающих, объединенных той же проблемой, и что все вместе мы намерены решить ее».

Джоанна опасалась, что ее не возьмут на лечение по программе «Взрослые дети алкоголиков», поскольку ее родители не алкоголики. «Я очень боялась идти сюда... думала меня не примут, н а не готовилась к тому, что буду рассказывать о своих родителях. Я просто не думала, что кто-то может понять... Я встретила больше понимания, чем могла предположить».

Джоанна настроена на выздоровление и понимает, что хотя это долгий процесс, она может стать таким человеком, каким хочет быть.