В каком смысле можно употреблять понятие «развитие» в педагогических исследованиях

Не менее сложные методологические и теоретические проблемы встают перед исследователями, когда они начинают применять понятие развития к объекту педагогических исследований.

В существующей литературе можно встретить высказывания о развитии игровой или учебной деятельности ребенка, о развитии их отдельных составляющих, например сюжета игры, о развитии способностей ребенка или его психики, о нравственном развитии или развитии личности, и, наконец, о развитии самого ребенка. Всюду фигурирует одно и то же слово, но что при этом подразумевают? Представляют ли объект, о котором говорят, в таком виде, какой необходим для того, чтобы применять понятие «развитие», и вообще, на каком основании пользуются этим словом? Вкладывают ли в него тот специфический смысл, который должен быть у понятия «развитие», или употребляют его просто как синоним слова «изменение»?

­ Конец страницы 173 ­

¯ Начало страницы 174 ¯

Специальный анализ употреблений этого слова [32, 2», 30, 55, стр. 113—129) показывает, что в подавляющем большинстве случаев необходимое специфическое содержание его просто не выделено: исследователи остаются в плоскости явлений и характеристик свойств объектов, сами объекты, о которых они говорят, не определены и не представлены в необходимых структурных моделях. Когда, например, говорят о развитии игры, то не заботятся о том, чтобы представить ее саму в таком виде, чтобы это допускало также изображение еее развития. А в результате не удается показать и доказать, что игра действительно имеет развитие, т. е. принадлежит к тем объектам, которые могут развиваться. А сами по себе подобные утверждения отнюдь не очевидны. То же самое происходит при анализе и описании учебной деятельности, личности и психологии ребенка и т. п.

В принципе в любом изменяющемся объекте можо выделить такие последовательности сменяющихся состояний его фрагментов или элементов, которые искусственно можно представить в виде цепи или связки развития; нужно лишь организовать этот фрагмент в относительно замкнутое и изолированное целое и приписать ему такую структуру и такой механизм изменения, которые могли бы удовлетворить требованию имманентности. Если кто-либо будет возражать против возможности такого представления любого фрагмента меняющегося структурного объекта на том основании, что это-де будет фиктивное представление, не соответствующее тому, что происходит «на самом деле», то достаточно указать, что в нашем мире вообще не существует абсолютно замкнутых систем, совершенно изолированных от взаимодействий и взаимовлияний других систем, элементов и факторов. Так что, если ориентироваться на объектно понимаемый признак имманентности, то тогда в принципе надо будет отвергнуть возможность существования развивающихся систем или, ннаоборот, признать, что любая система, которой мы приписываем развитие, выделена искусственно и является в определенном смысле фикцией. Значит, вопрос не в том, соответствует или не соответствует такое представление тому, что происходит на самом деле, а в том, удается или не удается построить необходимую искусственную (или фиктивную) систему и придумать для нее такой

­ Конец страницы 174 ­

¯ Начало страницы 175 ¯

механизм имманентного развертывания, который бы объяснял значительную часть накопленного эмпирического материала. Другими словами, границы системы, представляемой как замкнутая, а вместе с тем и характер механизма развития, который мы приписываем этой системе, определяются теми исследовательскими задачами, которые мы перед собой поставили, и они задают критерии, на основании которых мы судим о правильности или неправильности изображения того или иного идеального объекта как развивающегося.

Из сказанного уже должно быть ясно, что в одном достаточно сложном структурном объекте можно выделить много различных развивающихся систем. Тогда развитие этого объекта будет представлено в виде множества одновременно происходящих процессов развития составляющих этот объект элементов и подструктур. Особую проблему составляет выяснение того, как все эти процессы связаны друг с другом и влияют друг на друга.

Если теперь мы вернемся к структуре, изображающей механизм и процесс обучения и развития (схема 35), и рассмотрим ее с точки зрения сделанных выше различений, то наша основная проблема будет формулироваться как задача найти в этой структуре (или на ее материале) такой объект, в котором можно было бы обнаружить те закономерности и механизмы развития, знание которых помогло бы нам решить основные инженерно-педагогические и научные задачи, сформулированные в конце предыдущего раздела.

Выше мы уже говорили, что эта схема реализуется и существует в первую очередь в деятельности учащихся и во вторую очередь в деятельности педагогов. Поэтому, наверное, и ответ на вопрос о возможных закономерностях и механизмах развития в этой структуре нужно искать прежде всего в анализе механизмов осуществления и развертывания деятельности учащихся и детерминирующих ее условий.

Всякий процесс деятельности ребенка, как мы это подробно разбирали, происходит в определенной системе внешних условий, или, как мы говорим, в определенной ситуации. При этом процесс деятельности, с одной стороны, «сталкивается» с элементами этой ситуации, а с другой — создает саму ситуацию как целое, структурирует ее. Между элементами ситуации и деятельностью ребенка

­ Конец страницы 175 ­

¯ Начало страницы 176 ¯

может быть двоякое отношение. В одних случаях они «подходят» к деятельности и легко организуются процессом; тогда мы можем говорить о соответствии условий и процесса деятельности, или о равновесии ситуации и деятельности. В других случаях существует несоответствие между условиями и процессом деятельности: объектов может оказаться слишком мало или, наоборот, слишком много, сами объекты могут «сопротивляться» включению их в данный процесс и т. п. Если в ситуации деятельности участвуют другие дети или взрослые, то несоответствие условий и процесса деятельности будет проявляться в виде столкновения нескольких разных процессов деятельности, идущих от разных участников; наконец, могут существовать возмущающие воздействия на уже сложившиеся ситуации деятельности, которые будут выводить их из равновесного состояния; характеризуя такое положение вещей, мы будем говорить о разрывах в ситуациях деятельности. ¹

Попав в ситуацию с разрывом, ребенок должен построить новый процесс деятельности, чтобы таким путем вернуть ситуацию в равновесное состояние (фактически он, конечно, должен построить новую ситуацию). Мы не можем здесь обсуждать вопросы о том, как происходит осознание ребенком разрыва в ситуации, обязательно ли это нужно для преодоления его, формулирует ли ребенок новую задачу деятельности и т. п. Очевидно одно, что он очень редко ставит задачу изменить свою собственную деятельность. Ребенок (а в принципе и взрослый) стремится к совершенно другому. — изменить сами условия, привести их к такому виду, чтобы они соответствовали начатой им деятельности или просто имеющимся у него средствам деятельности. И таким образом он строит новые процессы деятельности. При этом как мы разбирали выше, может происходить и происходит изменение уже имеющихся и накопление новых психических функций, но при этом не происходит выделения и оформления новых объективных, опредмеченных средств

____________

1 Само понятие «разрыв», а также виды разрывов в деятельности требуют дальнейших уточнений.

­ Конец страницы 176 ­

¯ Начало страницы 177 ¯

деятельности. Процесс такого рода представлен на схеме 46.

 

 

Теперь нужно выяснить, что в подобном процессе может быть охарактеризовано как развитие.

Попробуем выделить в качестве самостоятельного предмета изучения, процесс деятельности, и последовательность операций. Уже из самой схемы видно, что несмотря на наличие опосредованной связи их через психические функции, между ними, как таковыми, нет того, что может быть названо преемственностью. Точно так же процессы деятельности, если их брать поодиночке, не могут удовлетворить признаку структурного усложнения: каждый раз это будут разные, не сопоставимые друг с другом образования, ибо их характер будет определяться, как мы уже говорили, в первую очередь условиями осуществления деятельности. (Мы сможем удовлетворить этому признаку развития, если создадим целое, включающее все единичные процессы, или акты деятельности, индивида, но такое целое, очевидно, будет слишком искусственным

­ Конец страницы 177 ­

¯ Начало страницы 178 ¯

и ему не будет соответствовать никакого реального целого.) Из схемы видно также, что процессы деятельности не могут удовлетворить требованию имманентности развития: внешние условия, во многом определяющие характер процессов, входят как бы со стороны и не связаны друг с другом (при данных условиях рассмотрения) никакой преемственностью. В самом абстрактном и обобщенном виде выявляемые здесь связи и воздействия представлены на схеме 47.

Буква С с индексами изображает на ней внешние условия, меняющиеся независимо от структуры, представленной на схеме; буква А — процессы деятельности, а буква В — психические функции и способности.

На основании всех характеристик рассмотренного процесса можно утверждать, что вряд ли удастся найти регулярные правила, фиксирующие закономерность изменения процессов деятельности (элемента А на схеме 47) и позволяющие определить характер последующих состояний на основе знаний о предшествующих состояниях.

 

 

Если мы попробуем выделить в качестве самостоятельного предмета исследования психические функции и способности, предполагая, что они могут характеризовать развитие деятельности, то получим в общем такой же отрицательный итог. Связи между ними носят опосредован-

­ Конец страницы 178 ­

¯ Начало страницы 179 ¯

ный характер, и поэтому нельзя говорить о преемственности в точном смысле слова: признаку структурного усложнения они удовлетворяют только в том случае, если мы берем их в совокупности. И хотя такое целое соответствует вполне реальному целостному образованию —— единой психике индивида, здесь, как и в случае процессов деятельности, нельзя говорить об имманентном движении: характер В₂ определяется всей структурой В₁ → А₁ → С₁ в целом.

Нетрудно увидеть далее, что столь же неудачной будет попытка выделить в качетсве развивающегося предмета структуру В — А. Больше всего к характеристикам развивающегося целого подходит вся структура В → А — С, но и она, как нетрудно вывести, во-первых, не удовлетворяет требованию имманетности движения (правый конец системы, откуда поступают элементы С, остается «открытым», между ними пока нет преемственности), а во-вторых, позволяет говорить о накоплении и развитии лишь индивидуальной деятельности, полностью исключая возможность анализа развития деятельности как социального, общественного образования.

Последний вывод — неизбежное следствие того, что анализ и описание механизмов развертывания деятельности начались с очень упрощенной модели: мы полностью отвлеклись от всех процессов рефлективного осозниния ее. А между тем действительное развертывание деятельности, как мы уже не раз отмечали выше, связано с рефлективным осознанием и выделением возникших в процессах новообразований, оформлением их в виде особых, опредмеченных средств и способов деятельности. Рефлективное осознание как мы уже говорили проходит в двоякой форме: 1) как чисто индивидуальное осознание собственной деятельности самими детьми и 2) как социальное осознание общественной деятельности наукой.

Рассматривая одну лишь первую форму осознания, мы получим линию «свободного» развертывания деятельности индивида, происходящего вне системы целенаправленного обучения и воспитания. Его механизм может быть изображен на схеме получающейся путем дальнейшего усложнения и развертывания схемы 47.

Знаком D на ней обозначены рефлективне выделенные и опредмеченные средста деятельности, а знаком Е — психические функции, возникающие благодаря осуществле-

­ Конец страницы 179 ­

¯ Начало страницы 180 ¯

нию рефлективных процессов деятельности.

Преимущество этой структуры сравнительно со структурой, изображенной на схеме 47, состоит в том, что она

 

 

содержит опредмеченные средства и способы деятельности; это позволяет говорить о накоплении и развертывании деятельности в общественном, социальном плане, имея в воду накопление и развертывание рефлективне выделенных, опредмеченных средств. Вместе с тем нетрудно заметить, что и этот механизм развертывания деятельности не дает возможности говорить об имманентном процессе развития: элементы С (т. е. условия деятельности) и здесь действуют на систему со стороны, их последовательность никак не связана с общим механизмом развертывания структур деятельности.

­ Конец страницы 180 ­

¯ Начало страницы 181 ¯

Это положение принципиально меняется, когда воспитателе (или вообще взрослые) подключаются к механизмам развертывания деятельности детей и начинают осознавать разрывы в ситуациях деятельности детей, причем те, которые им необходимы, убирая или вводя дополнительно строго определенные объекты, знаки, новых людей и т. п. Во-вторых, они помогают осознанию разрывов в ситуациях и формулированию новых задач [35, 71]. В-третьих, они «подсовывают» детям новые средства и демонстрируют способы деятельности, необходимые для построения процессов, преодолевающих разрывы; здесь используются продукты науки, вырабатывающей опредмеченные средства и знания о способах деятельности [29, 59]. В-четвертых, они помогают детям овладеть этими средствами и усвоить соответствующие способы деятельности. Действуя таким образом, взрослые направляют развертывание деятельности детей по строго определенным траекториям. Их действия как бы замыкают рассматриваемую систему; устанавливается строго определенная последовательность изменений условий деятельности (т. е. элементов С), причем характер и порядок их определяются теми изменениями, которые мы хотим получить в других элементах системы, в частности в D, Е и В. Эти предполагаемые и необходимые изменения фиксируются в знаниях, а в соответствии с ними, (и на основе других знаний о всех элементах этой системы) вырабатываются знания о характере и порядке необходимых изменений в элементах С. Схематически весь этот механизм развертывания деятельности изображен так:

Знаки αβ изображают в ней знания о необходимом развитии «интеллекта» средств, способов, психических функций, а знаки δε — знания о тех условиях деятельности, которые должны последовательно задаваться в обучении и воспитании.

Благодаря такому строению система развертывания деятельности детей оказывается имманентно развивающейся в точном смысле этого слова. Но она включает сознательно задаваемые условия обучения и воспитания и оказывается действительно развивающейся системой только благодаря им. Это, таким образом, не обычное для природы, естественное развитие, а принципиально иное, характерное для организмов и машин (включая сюда социальные структуры), искусственное развитие, осуществляющееся благо-

­ Конец страницы 181 ­

¯ Начало страницы 182 ¯

 

даря механизмам управления и управляющим структурам [20, 55]. Важно отметить, что воспитателей и ученых нельзя рассматривать как людей, управляющих развитием; они лишь элементы структуры, через которую или посредством которой осуществляется управление. Другой элемент управляющей структуры — знания. И в зависимости от того, какой характер они имеют, развитие всей системы идет тем или иным путем.

Первым и основным элементов в знаниях, необходимых для организации обучения и воспитания, являются знания о тех способностях, которыми должны обладать полностью подготовленные индивиды, легко включающиеся

­ Конец страницы 182 ­

¯ Начало страницы 183 ¯

в процесс производства. Можно сказать, что это знания о целях обучения и воспитания в широком смысле [59, стр. 100]. Вторым элементом их должны быть знания о той «траектории» формирования, по которой надо вести детей от нулевого состояния полной неподготовленности к заданному уровню развития [34, 66). В силу такого характера педагогические знания задают систему не просто искусственного обучения, не имеет имманентного развития. Смена одних видов деятельности другими в условиях обучения определяется не закономерностями изнутри идущего усложнения, а задачей «продвигать» деятельности или способности детей к определенным телеологически заданным состояниям.

Иначе и в более общей форме можно сказать, что развитием в собственном смысле слова обладает только вся система обучения людей, включающая, с одной стороны, все научное педагогическое обслуживание, а с другой — самих воспитываемых и обучаемых людей, которые движутся внутри нее. Никакие элементы и подсистемы этого целого, напротив не обладают развитием, а должны рассматриваться как формируемые. К этому тезису и приходят последовательно мыслящие ученые, когда они исходят из задач обучения и воспитания и заняты прежде всего определением содержания и методик образования (см, например, [10]).

Как абстрактное, полученное в определенной системе рассуждений, оно не может быть оспорено. Но в реальности такое положение дел бывает лишь при том условии, что эффект действия всех педагогических знаний и средств образования бывает именно таким, на какой рассчитывали их создатели. Другими словами, такое возможно только тогда, когда происходит совершенно точное и однозначное управление процессами деятельности ребенка и их изменениями. А в реальности это условие соблюдается крайне редко, если не сказать, что никогда не соблюдается. Фактически все фрагменты и элементы системы обучения, сколь бы совершенной она ни была, обладают своими собственными движениями и внутренними силами, которые все время отклоняют их изменение от траекторий, заданных системами искусственной нормировки и управления.

Так, педагогические знания в использовании авторов учебников и методистов отнюдь не всегда дают ту систему 'учебных средств, которая должна была бы им соответствовать

­ Конец страницы 183 ­

¯ Начало страницы 184 ¯

по замыслу педагогов-ученых. Это создает разрывы между практическим обучением и обслуживающими его научными знаниями, обучение приобретает свое самодвижение и начинает двигаться по траектории, разрушающей запланированную систему нормируемого и управляемого развития. Но точно так же и содержания усвоения С, задаваемые детям, даже если они совершенно точно соответствуют управляющим знаниям, благодаря различным обстоятельствам вызывают не такое формирование способностей детей, какое предполагалось. Это обстоятельство в свою очередь делает последующие средства системы неадекватными реальной ситуации, создает разрывы между вновь задаваемыми средствами и наличными «способностями», а это приводит затем к еще большему отклонению от запланированной линии развития деятельности ребенка и его самого.

Но все это означает, что представленная выше схема имманентного развития системы обучения как целого и телеологического формирования каждого элемента и фрагмента этой системы является весьма односторонней и, можно сказать, полярной абстракцией; она охватывает лишь одну сторону реальных процессов, одну их составляющую. Другая должна быть представлена в множестве схем имманентных движений различных фрагментов и элементов этой общей системы, нарушающих равновесие в ее развертывании и привносящих в нее новое качество и новые закономерности. Это и будет собственно развитие различных подсистем и элементов в общей системе «обучения — формирования — развития».

Способ нашего рассуждения может вызвать впечатление, что развитие вообще становится возможным и существует лишь там, где плохо организовано обучение. Но это справедливо лишь отчасти. Действительно, обучение и исторически, и по своему целевому смыслу противоположно развитию: оно появляется, чтобы снять, сделать ненужным свободное развитие, а поэтому, естественно, развитие остается существовать в своем чистом виде лишь там, где обучение плохо организовано и не выполняет своих функций. Но в таком крайнем выражении этот принцип справедлив лишь для самых ранних этапов формирования ребенка. Человеческое общество всегда требовало — а сейчас это требование становится нередко еще более острым и настойчивым,—чтобы человек был подготовлен не только к самос-

­ Конец страницы 184 ­

¯ Начало страницы 185 ¯

тоятельной производственной деятельности, но и к постоянному саморазвитию. По сути дела, он должен уметь совмещать все деятельности, зафиксированные схемой 49, он должен уметь нормировать собственные процессы формирования и управлять ими. Это означает, что на каком-то этапе обучения ребенок должен сконцентрировать в себе одном всю эту структуру деятельностей и стать объектом, развивающимся имманентно, т. е. в силу внутренних факторов и по законам их самостоятельного действия. Здесь саморазвитие ребенка (и вообще человека), во многом мнезависимое от внешних факторов, в том числе и от извне навязываемого ему обучения, должно стать целью и продуктом обучения, тем идеалом, к которому должно стремиться искусственное формирование.