БУСТВИЧ. Балтийский Ведический Центр на острове Рюген (Германия) готовит к выпуску на русском языке курс заочного обучения аюрведе Американского института ведических

Балтийский Ведический Центр на острове Рюген (Германия) готовит к выпуску на русском языке курс заочного обучения аюрведе Американского института ведических исследований, разработанный Давидом Фроули. Программа обучения охватывает все главные аспекты теории аюрведы, диагностики и практики, предусматривает углублённое изучение йогической философии и аюрведической психологии. Курс предназначен как для профессиональных врачей, так и для всех серьёзно интересующихся аюрведой, и имеет своей целью обеспечить солидную основу для практического применения аюрведы.

Курс состоит их четырёх частей общим объемом свыше шестисот страниц учебного материала. Для изучения курса потребуется около 300 часов. Диплом об окончании выдаётся студентам, удовлетворительно ответившим на все вопросы экзаменационных тестов. Диплом признан специалистами аюрведы по всему миру и даёт возможность для дальнейшего обучения. Интересующихся просим обращаться по адресу: [email protected]

 

Компания «Амрита» предлагает:

Организация аюрведических кабинетов "под ключ":

- обучение персонала;

- поставку и установку аюрведических массажных столов, паровой бани и другого оборудования;

- поставку аюрведических препаратов для процедур;

- консультирование по работе кабинета

Обучение Аюрведе:

Курсы в Москве и других городах передают опыт практического применения Аюрведы в Индии и России. Преподаватели - потомственные аюрведические врачи из Индии.

Розничная и оптовая продажа аюрведических препаратов:

— юрведические массажные масла,

— масла для волос,

— мыло и травяные порошки для ухода за телом и волосами,

— травы, порошки, отвары, настойки, таблетки, гранулы и т. д.

Все товары произведены в Индии, штате Керала, и имеют российские государственные сертификаты.

Подробности на сайте www.amritamed.ru и у наших менеджеров: +7(926)5081230, +7(495)585-96-82, +7(495)585-96-78

 

Где приобрести книги издательства «Саттва»

Розничная торговля в Москве: магазин «Путь к себе», тел. 257-3987. магазины «Индийские специи»: тел. 207-1621, 956-2403.

Книгапочтой: заказ по интернету на сайте www.bookmail.ru. Чтобы получить бесплатный каталог, пришлите по адресу: 129323, Москва, а/я 1 конверт с обратным адресом и наклеенной маркой.

Оптовая торговля в Москве: тел. 8-499-972-0391 или 772-5925. Адрес склада: Москва, ул. Сущевская д. 21, 2-й подъезд. Желательно предварительно позвонить.

Почта: [email protected], сайт: www.sattva.ru

Даниил Андреев

У демонов возмездия

Электронная версия: Павел Кожев, [email protected]

Поэма

Тускнел мой взор... власа редели...Но путь был четок, хоть не нов:Он вел меня в НаркомвнуделеПо твердой лестнице чинов. - Ваш дух был строг, а руки - чисты, -Нарком промолвил, мне вручаЗначок Почетного ЧекистаВ футляре, блестком как парча. Я бодро поднимался лифтомВ этаж "Особо важных дел",С врагами сух был и глумлив там,Иль чертом в душу к ним глядел. Фамилия... знакомый звук вамК чему теперь?.. Но в годы теС партийной четкостью, по буквам,Ее писал я на листе. Из них любой - путевкой смертиИли путевкой в лагерь был,Но я так верил, - и, поверьте,Вливал в работу честный пыл. Я стал размеренной машинойИ гнал сомненья. Довод прост:Ведь - шутка ль? - сам непогрешимый Нам доверяет этот пост. К тому ж работа мне дарилаПорой конфетку: в этот часЯ невозбранно, как горилла,Мог бить подследственных меж глаз; Тех, кто вчера кичился рангом,Упрятать в каменный мешок,Хлестать по телу гибким шлангомИль просто взглядом вызвать шок. Ценя и отдых, я в футболеВесь шик ударов понимал,И сын мой был в кремлевской школеВесьма "продвинут", хоть и мал. Я ждал - и сердце замирало,Что буду завтра, как герой,Блистать лампасом генерала,А после - маршальской звездой....Утяжеляя злодеяниями эфирную ткань собственного существа,этим он обрекает себя катастрофическому срыву в глубь миров,как только прекратится существование физического тела,позволявшего удерживаться на поверхности. Списывать душу за душами "в нети" - Это был мой Долг.Я то молчал, то рычал в кабинете, Как матерОй Волк. "Пом" говорил, подытожив таблицей Груду бумаг, ЧтоЯвных врагов арестовано тридцать, А просто так - Сто....Чем-то острее когтей леопарда Стиснулась грудь Вдруг.Молния мысли - "Инфаркт миокарда!!" - Канула в муть Мук. Дальше - провал. Мимолетные кадры: Алый венок... Гроб...Пышная речь... Министерские кадры... Множества ног Топ, - Траурный марш, - и в отчаяньи, злобе, Ярость кругом Лья,Еду куда-то на собственном гробе, Точно верхом, Я. Мглистый, туманный, разутый, раздетый, Я среди дня Дрог...Хоть бы один из процессии этой Видеть меня Смог!.. Помнится острый озноб от догадок: - Умер!.. погиб!.. Влип!..И самому мне был тошен и гадок Собственный мой Всхлип....В первые часы посмертия он теряет всякий ориентир.Уясняется, что, веруя прежде в смертность души, он убаюкивалсамого себя. Не знаю где, за часом час,Я падал в ночь свою начальную...Себя я помню в первый раз -Заброшенным в толпу печальную. Казалось, тут я жил века -Под этой неподвижной сферою...Свет был щемящим, как тоска,И серый свод, и море серое. Тут море делало дугу,Всегда свинцово, неколышимо,И на бесцветном берегуСновали в мусоре, как мыши, мы. Откос покатый с трех сторонНаш котлован замкнул барьерами,Чтоб серым был наш труд и сон,И даже звезды мнились серыми. Невидимый - он был могуч -Размеренно, с бесстрастной силою,Швырял нам с этих скользких кручРаботу нудную и хилую. Матрацы рваные, тряпье,Опорки, лифчики подержанныеСкользили плавно к нам в жилье,Упругим воздухом поддержанные. Являлись с быстротою пуль -В аду разбиты, на небе ли -Бутылки, склянки, ржа кастрюль,Осколки ваз, обломки мебели. Порой пять-шесть гигантских мордИз-за откоса к нам заглядывали:Торчали уши... взгляд был тверд...И мы, на цыпочках, отпрядывали. Мы терли, драяли, скребли,И вся душа была в пыли моя,И время реяло в пыли,На дни и ночи не делимое. Лет нескончаемых чередБыл схож с тупо-гудящим примусом;И этот блеклый, точно лед,Промозглый мир мы звали Скривнусом. Порой я узнавал в чертахРазмытый облик прежде встреченных,Изведавших великий страх,Машиной кары искалеченных. Я видел люд моей земли -Тех, что росли так звонко, молодо,И в ямы смрадные леглиОт истязаний, вшей и голода. Но здесь, в провалах бытия,Мы все трудились, обезличены,Забыв о счетах, - и друзья,И жертвы сталинской опричнины. Все стало мутно... Я забыл,Как жил в Москве, учился в Орше я...Взвыть? Шевелить бунтарский пыл?Но бунтаря ждало бы горшее. А так - жить можно... И живут...Уж четверть Скривнуса освоили...На зуд похожий, нудный труд -Зовется муками такое ли?!...В Скривнусе он чувствует подлинное лицо обезбоженногомира. Сознание души озаряется мыслью: стоило ли громоздитьгоры жертв - ради этого? Но иногда... (я помню одинЧас среди этих ровных годин) - В нас поднимался утробный страх:Будто в кромешных, смежных мирах Срок наступал, чтобы враг наш могНас залучить в подземный чертог. С этого часа, нашей тюрьмыНе проклиная более, мы Робко теснились на берегу,Дать не умея отпор врагу. Море, как прежде, блюло покой.Только над цинковой гладью морской В тучах холодных вспыхивал знак:Нет, не комета, не зодиак - Знак инструментов неведомых висТо - остриями кверху, то вниз. Это - просвечивал мир другойВ слой наш - пылающею дугой. И появлялось тихим пятномНечто, пугающее, как гром, К нам устремляя скользящий бег:Черный, без окон, черный ковчег. В панике мы бросались в барак...Но подошедший к берегу враг Молча умел магнитами глазВыцарапать из убежища нас. И, кому пробил час роковой,Крались с опущенною головой Кроликами в змеиную пасть:В десятиярусный трюм упасть. А он уже мчал нас - плавучий гроб -Глубже Америк, глубже Европ. Омутами мальстрема - туда,Где трансфизическая вода Моет пустынный берег - покровСледующего из нисходящих миров.

МОРОД

Я брошен был на берегу.Шла с трех сторон громада горная...Тут море делало дугу,Но было совершенно черное. Свод неба, черного как тушь,Стыл рядом, тут, совсем поблизости,И ощущалась топкость лужПо жирной, вяжущей осклизкости. Фосфорецируя, кустыПо гиблым рвам мерцали почками,Да грунт серел из темнотыЧуть талыми, как в тундре, почвами. Надзора не было. И грунтМог без конца служить мне пищею.Никто здесь не считал секундИ не томил работой нищею. Но, мир обследовав кругом,Не отыскал нигде ни звука я:Во мне - лишь мыслей вязкий ком,Во мне - лишь темень многорукая. И жгучий смысл судьбы земной,Горя, наполнил мрак загробности;Деянья встали предо мной;И, в странный образ слив подробности, Открылся целостный итог -Быть может, синтез жизни прожитой...Знобящий ужас кровь зажег,Ум леденел и гас от дрожи той. На помощь!.. Разве я готовОбнять масштабы преступления?!Мелькал оскал скривленных ртов,Застенки, вопль, а в отдалении - Те судьбы, что калечил яБессмысленней, чем воля случая,Рывком из честного жилья,Из мирного благополучия. Я, наконец, постиг исподВсех дел моих - нагих, без ретуши...И тошный, ядовитый потРазъел у плеч остатки ветоши. Хоть поделиться! испроситьСовета тех, кто выше, опытней,Чья помощь смела б ороситьБесплодно гибельные тропы дней!.. Узнал потом я, что МородПрозванье этого чистилища;Что миллионный здесь народТомится, к выходу ключи ища; Но из страдающих никтоНе видит рядом - тут - товарища:Все тишью смертной залитоИ ты б устал, живую тварь ища. Один! один! навек один!Бок о бок лишь с воспоминанием!..Что проку в том, что крохи льдинЯ, как подачку темной длани, ем? Жизнь догоревшая, светясь,В мозгу маячила гнилушками,И я, крича, бросался в грязь -Лицо в ней прятать, как подушками. Да где ж я, Господи?! на дне?В загробном, черном отражении?..И Скривнус раем мнился мне:Там люди были, речь, движение... Отдать бы все за ровный стук,За рабий труд, за скуку драянья...О, этот дьявольский досуг!О, первые шаги раскаянья! - Ни с чего другого, как с ужаса перед объемом совершенного зла,начинается возмездие для душ этого рода. Так, порываясь из крепких лап,Духов возмездья бесправный раб, Трижды, четырежды жизнь былуюЯ протвердил здесь, как аллилуйю. Может быть, и Мород чудесамНастежь бывает порой. Но сам Я не видал их ни в чьей судьбе там,Слыша себя лишь во мраке этом. Счастлив, кто не осязал никогда,Как вероломна эта вода. Как пузырями дышит породаВ черных засАсывалищах Морода. Чудом спасался я раза два,Чахлую ногу вырвав едва Прочь из ловилища, скрытого ловко,Приторно-липкого, как мухоловка. И представлялось: двадцатый годЗдесь я блуждаю: "предел невзгод"... Так рассуждал я до той минутыЗноба, когда оказались круты Выгибы гор, и, сорвавшись в ил,Тщетно взвывал я, напрасно выл. Булькая, как болотная жижа,Ил увлекал меня ниже, ниже... О, этой жиже, текущей в рот,Я предпочел бы даже Мород....В цепи последовательных спусков из слоя в слой, каждый новыйспуск кажется страшнее предыдущего, ибо крепнет догадка,что следующий этап окажется ужаснее всех пройденных.

АГР

Обреченное "я" чуть маячило в круговороте,У границ бытия бесполезную бросив борьбу.Гибель? новая смерть? новый спуск превращаемой плоти?..Непроглядная твердь... и пространство - как в душном гробу. Спуск замедлился. Вдруг я опять различил среди мракаСтранный мир: виадук... пятна, схожие с башнею... мост...Тускло-огненный свет излучался от них, как от знака,Что реальность - не бред! - проникает в мой стынущий мозг. Где я?.. жив или нет?.. Я - нагой, я - растерзанный, рваный...Шаткий шаг - парапет - камни лестницы - даль в багреце -А внизу, из глубин, с непроглядного дна котлована -Россыпь тусклых рубинов, как в бархатно-черном ларце. Ты, читающий, верь! ты и сам это скоро увидишь! -Густо-черная твердь оставалась глуха и нема,Но без волн, без теченья, как вниз опрокинутый Китеж,Колдовскими свеченьями рдели мосты и дома. Встала в памяти ночь: гордый праздник советского строя,Отшатнувшийся прочь аспид туч над фронтом дворца,И надменный портал с красным вымпелом в небо сырое,За кварталом квартал в море пурпура и багреца. Понял наново я: то был тайный намек, непонятныйНи для толп, ни для рот, ни для чванных гостей у трибунНа испод бытия: вот на эти багровые пятнаИ на аспидный свод, не видавший ни солнца, ни лун. О, в какие слова заключить внерассудочный опыт?Мы находи едва знаки слов для земных величин,Что же скажет уму стих про эти нездешние тропы,Про геенскую тьму и про цвет преисподних пучин? Кремль я видел другой - с очертаньем туманного трона,Дальше - черной дугой неподвижную реку Москву -Нет, не нашу Москву: беспросветную тьму Ахерона,В грозной правде нагой представлявшейся мне наяву. Так. - Двойник. - Но какой?.. Я спустился - и обмер: на крыше,Сиротливо, щекой к алой башне прижавшись, одна,Приютилась она: две дыры вместо глаз, словно ниши,Где ни блеска, ни зги, ни игры отражений, ни дна. Охвативши рукой, колоссальной, как хвост диплодока,Рыхлой башни устои, она изнывала, дрожа,От желания взвыть, но - ни пасти, ни губ... Только окоВопияло без звука, окном ее духа служа. Что глядело оттуда? что грезилось ей? И какиеНесчетные груды погибших в утробе ееВ свои жилы влила эта хмурая иерархИя,И невольница Зла, и живое ее острие? Был неясно похож на сторожкое хищное ухоЗаостренный бугор над глазницами... и до землиС расползавшейся кожи, с груди, поднимавшейся глухо,Из разъявшихся пор сероватые струи текли. И над каждым мостом, над аркадами каждого моста,Исполинским венцом шевелились и млели они, - ВОлгры - прозвище их: дымно-серые груды, наросты,Без зрачков, безо рта, - неуклюжие, рыхлые пни. Их чудовищных тел не избегли ни кровли, ни шпили,И, казалось, их грел инфракрасный тоскующий свет;Неживые глазницы, его, поглощая, следили:Кто у ног их клубится? и чьей еще кармы здесь нет? Неужели же здесь им достаточно жертв беззаботных,И простак, ротозей им добычей попасться готов?..И тогда, приглядясь, различил я меж стен, в подворотнях,Моих новых друзей - соотечественников, - земляков. Я и сам был таким, мое голое, жалкое телоРастеряло ту рвань, что из Скривнуса взял в Мород;Смыв черты, словно грим, плоть бесформенным сгустком серелаИ не скрыла бы ткань, что я - нечисть, я - гном, я - урод....Одна из мук Агра - осознанное созерцание собственногоубожества. Так, не решаясь спуститься вниз,Прятался я тайком за карниз,Вглядываясь в бугроватый проспект.В капищах люциферических сектСтену у входа, как мрачный страж,Мог бы украсить этот пейзаж. В хмурых кварталах юга, вдали,Восемь согнувшихся волгр неслиБалку - размерами - с вековойСтвол калифорнийских секвой. Да, они были разумны. Их жестБыл языком этих скорбных мест,Грустной заменой и слов, и книг. Их привлекал туманный двойникЗданья высотного, кручи и рвыНа юго-западе этой Москвы. Как бы до половины в бетонВолграми был он овеществлен;Верхний же ярус и чахлый шпильМглисты казались, как дым, как пыль. Вот, очереднАя балка вошлаВ паз уготовленного дупла,И заструился - багров, кровав -В толще ее угрюмый состав. Как зачарованный, я смотрелНа череду непонятных дел,На монотонный и мерный трудЭтих рассудочно-хитрых груд. Мы громоздим этаж на этаж;То же - и волгры. А воля - та ж? Низкое облако черных паровДвигалось и на шпиль, и на ров,Волгр задевая правым крылом.Видно, то было здесь частым злом:Черный, точно китайская тушь,Ливень хлестнул бока этих туш,И превратил - чуть туча прошла -В черные глыбища их тела....В Агре он видит впервые вампирических обитателей чистилищ,восполняющих убыль жизненных сил всасыванием энергии человечества. Миллионами нас исчислять надо, с Агром знакомых,Нас, когда-то людьми называвших себя наверху,И жестокий рассказ, как от волгр ускользали тайком мы,Я от слез и стыда не посмею доверить стиху. Было нечто сродни в нас медлительно гасшим лампадам...Но в короткие дни я, сорвавшийся издалека,Промелькнул мимоходом - нет, резче скажу, мимопадом,Остальные ж томились: недели? года? иль века? Дорогие... Вся гордость, все лучшее ими забыто;Точно ветер над городом, гонит их призрачный бич,И сквозят через них блики сального, тусклого быта,Блекло-мутные дни, счет ничтожных потерь и добыч,Пропотевший уют человеческих стойл и квартирок,Где снуют и клубятся отбросы народной души;Этажи новостроек, где бес современного мираИм кадит, как героям, твердя, что они хороши;Все яснее сквозь них различал я вихрящийся омут,Просверливший миры и по жерлам свергавший сюдаМиллионы слепых, покорившихся трижды слепому,Сгустки похоти, лжи, мести, жадности, сна и труда. Род? сословие? класс?.. Вероломный тиран революцийРаздробил скорлупу их - пример и обычай отцов;Суетливою массой по Верхней Москве они льются,Пока рок на тропу не наступит, незряч и свинцов. - Плачь, Великое Сердце, Кому из народных святилищБлаговонным туманом текут славословия, - плачь!Плачь о детищах тлена, о пленниках горьких чистилищ,Кто, как праздная пена, не холоден и не горяч! Плачь, Великое Сердце! По Ирмосам и литургиямИз небесного храма под черную сень низойди,Облегчи их блужданья! Вернуться к Тебе помоги им,Ты, огонь состраданья, затепленный в каждой груди!...Нет, молиться вот так я тогда не умел еще... УжасВ закоулки, во мрак меня гнал, точно плетью, покаТайна здешних убежищ, из брошенных слов обнаружась,Мне внезапной надеждой забрезжила издалека. Меж багровых кубов, по кварталам, промозглым и волглым,Как тоскующий зов, мне маячили их купола:Двойники ли церквей, до сих пор недоступные волграм,Тех, что в мире людей сквозь столетия Русь берегла? А, так вот для чего нам внушал мироправящий демонРазрушать естество этих мирных святынь наверху,И кровавой звездой точно дьявольскою диадемой,Обесчестить их трупы, их каменную шелуху! Как хитер этот бес: посмотри, - их почти не осталось,И покрову небесному негде коснуться земли...Горе Агру скорбящему! как снизойдет к нему жалость?Защитят ли страдальцев все башни, дворцы и кремли?.. Так, рыдая как гном, от стыда, от бессилья, от страха,То бегом, то ползком я к убежищу крался, - но путьБыл оборван, когда исполински размеренным взмахомДлиннорукая волгра меня подхватила на грудь. Она тесно прижала меня к омерзительной коже,То ль присоски, то ль жала меня облепили, дрожа...Миллионами лет не сумел бы забыть я, о Боже,Эту новую смерть - срам четвертого рубежа. Я был выпит. И прах - моя ткань - в ее смрадные жилыКак в цистерны вошла, по вместилищам скверны струясь,Чтобы в нижних мирах экскрементом гниющим я жил бы...Вот, ты, лестница зла! Дел и кар неразрывная связь....Так, в Агре он впервые испытывает живое чувство жалости.Здесь он понял, что множества несчастных пали сюда вследствиеотяжеления души, вызванного жизненным укладом, долюответственности за который несет и он.

БУСТВИЧ

Казалось: по-прежнему Агр вокруг, Лишь краски померкли вдруг,И трупною зеленью прах земной Светился, как вязкий гной. Меж призрачных зданий мелькали кругом, То в щель заползая, то в дом,Твари, верщащие рыск и лов, С фаллосом вместо голов.Рассказ мой! Горькую правду открой! Они припадали поройК массе человекоподобных груд, Охватывая их, как спрут. Едва шевелясь, я лежал у стены, Как труп на поле войны,Как падаль, подтащенная ко рву, Как пища гиенам - не льву. Я пробовал встать, но мышцы руки Оказывались мягки,Как жалобно вздрагивающее желе, Как жирная грязь на земле. Да, куча бесформенного гнилья - Так вот настоящий я?.. Тогда, извиваясь, как бич, как вервь, Подполз человеко-червь.Размерами с кошку, слепой, как крот, Он нюхал мой лоб, мой рот,И странно: разумность его - вполне Была очевидна мне. Бороться? Но, друг мой! кого побороть Могла б растленная плоть,Бескостная, студенистая слизь, Где лимфа и гной слились? Едва пошевеливаясь, без сил, Я в муке смертной следил,Как человеко-червь пожирал Меня, как добротный кал. Незыблемейшую присягу приму, Что никогда, никомуНе испытать ни в одной судьбе То омерзенье к себе....В Буствиче рождается омерзение к плотскому началу, еслионо ничем не озарено и не имеет противовеса в виде стремления квысшему. Как смел я ждать, что искуплюВо тьме чистилищ все деяния,Что дух Возмездья утолюПростою болью покаяния? Я понял: срыв мой сквозь жерлоЕдва лишь начат. НеимоверноеЗлодейство прошлое влеклоМеня все ниже тягой мерною. Как деспот, как антропофаг,Как изверг, обойден пощадою,За Буствичем глухой РафагЯ пересек, все глубже падая. Коробит жгучий мой рассказ?В нем - яд стыда, в нем горечь гневности,Он слишком сумрачен для васИ жаром схож с огнями древности. Как о загробном не скажи -Во всем усмотрит чары прошлогоТот, кто приучен богом ЛжиК благополучью века пошлого. Но эту не отдам врагуПравдивейшую из бумаг мою,Стихом горчайшим не солгу:Он опален подземной магмою. Кто верен мужеству - читай!Сквозь жар багрового и черногоЯ подниму туда, где стайОрлиных плеск у фирна горного; Утешу вышней синевой,И пред Небесной СальватэрроюКоснешься правды мировойИ, может быть, воскликнешь: верую. Но раньше райской синевыВникай в кромешные видения,Затем, что этой злой главыПервейшей смысл - предупреждение.