Правдивый вымыселЕще одним наблюдением Фрейда было то, что, когда фактическая информация недоступна или в нее трудно поверить, сексуальный импульс ребенка обращается к изобретению объяснительных "теорий". Детская сексуальность, комментирует Адам Филлипс, "частью принимала форму жажды к связному рассказу, к удовлетворяющему вымыслу". Такие рассказы являются не просто заменой истины. Так как столь значительная часть сексуальности кроется в "зазорах" между телом и тем, что может быть сказано о нем в учебниках, эти изобретения также являются истиной. Дети нуждаются в двух видах информации: в "фактах" и в правдивых "вымыслах", в историях и фантазиях, несущих в себе смыслы любви, романтики и вожделения. Задача этой книги - не в том, чтобы истолковывать сексуальность в коммерческой культуре на рубеже двадцать первого века. Достаточно сказать, что образов эротического - мириады и что они достаточно сложны, чтобы позволять критикам порицать недостаток сексуального "реализма" и в то же время переизбыток откровенности на ТВ в прайм-тайм и в продукции Голливуда, включая такие "подростково-сексуальные" (teen-steam) драмы, как "Бухта Досона", "Баффи - истребительница вампиров" и "Фелисити". Телевизионный секс действительно "нереалистичен" в одном смысле: в нем нет толстых, или инвалидов, или даже прыщавых (даже старики красивы), никто не вытаскивает презерватив в пылу страсти - а страсть почти всегда пылкая. С другой стороны, юные персонажи этих программ занимаются "реалистичным" сексом практически на полную ставку, включая неуклюжие поцелуи, паузы, чтобы спросить разрешения (в "Фелисити"), нежелательные беременности и, само собой разумеется, измены, разбитые сердца и "разборы полетов" после секса, с завидной регулярностью. И все же, несмотря на изумительное количество сексуальных шуток и историй, качество этого продукта однообразно, как тяжкий труд: "либо романтическая поздравительная открытка... либо ужасный, зверский акт агрессии", как охарактеризовал скудное меню Голливуда критик Стивен Холден. Ассортимент рекламы столь же скуп - оставляет потребителям желать переселиться в совершенные тела, занимающиеся совершенными соблазнениями, подобно купальщикам Кэлвина Кляйна, целующимся и ласкающимся под водой и не нуждающимся в том, чтобы вынырнуть и подышать. Наверно, как и от порнографии, от Голливуда и популярной музыки следует ожидать не многим большего, чем сырых элементов фантазии, оставляющих зрителю или слушателю наполнять их чувствами. У меня самой первым текстом по сексуальному образованию, который я расшифровывала (не всегда успешно) в больших объемах вместе с моей лучшей подругой по шестому классу, был "Пейтон-плейс". Несколькими годами позже я корпела над более поучительным, но по-своему не менее мелодраматичным, "Пентхаусом", оставленным на достаточно видном месте той на зависть светской семьей, в чьем современном, увешанном произведениями искусства доме я работала нянькой. Конечно, как и все остальные люди в развитом мире двадцатого века, целоваться я училась по кинофильмам. Но если бОльшая часть коммерческой культуры говорит на языке эротического, как турист, неуклюже листающий разговорник, есть что-то еще, что дети могут прочитать и увидеть. В школе сексуальное образование несомненно можно интегрировать в программу обучения как единое целое, не только в биологию и "уроки здоровья". Если сексуальное образование - образование в том, как говорить и чувствовать, а не только делать, тогда его следует относить к тому, что теперь называется словесным циклом. Я предложу здесь краткий, хотя и едва ли полный, список рекомендуемого чтения. За их "высокую частоту сердцебиения" я рекомендовала бы не только сверхканоничных поэтов, подобных Шекспиру и Донну, но и Уитмена, этого переполненного радостью демократа любви, Эмили Дикинсон, прятавшую свою страстную тоску между мазками загадочных строк, и современных поэтесс - таких, как Мюриель Рукайзер, Эйдриенн Рич и Соня Санчес, поющих каденции тела, в то же время ведя хронику борьбы за то, чтобы уравновесить достоинство с вожделением, равенство с неотразимым пленом любви и секса. Чтобы удовлетворить подростковую жажду романтических историй, издательская индустрия штампует тысячи романов о "молодых взрослых" (young adult novels - можно перевести как "романы О молодых взрослых" или "романы ДЛЯ молодых взрослых". В этих романах речь идет о "молодых взрослых" (в возрасте 20 лет+/-) или - чаще - о "подростках" (в возрасте 12 лет и старше). Такая терминология повелась с 1802 г., когда британская писательница и критик детских книг Сара Триммер определила как "книги для детей" (books for children) книги для читателей младше 14 лет и как "книги для молодых (юных) людей" (books for young persons) книги для читателей в возрасте от 14 до 21 года. "Библиотечные службы для молодых взрослых" (Young Adult Library Services) Американской библиотечной ассоциации определяют "young adults" как лиц в возрасте от 12 до 18 лет. Носители английского языка иногда употребляют словосочетание "young adults" вместо "adolescents" и вне этого контекста, чтобы подчеркнуть свое уважение к данной возрастной группе. Ср. с нынешним ("ооновским") определением "ребенка" - прим. перев.). Но эти романы повторяют примерно один и тот же сценарий (как его вкратце изложил продавец в моем местном книжном магазине, бывший в течение двух лет членом жюри, присуждающего премии за романы о молодых взрослых): "Он меня пригласит на бал? Нет, не пригласит. Я умру. Да, пригласит. Я спасена! Что мне надеть?" Но ведь и литературная классика пухнет от мелодрам. Кэти и Хитклифф в "Грозовом перевале" не вполне соответствуют этой вашей идеальной ролевой модели эгалитарных любовных отношений, зато что касается вожделения, тоски и страсти - ух! Флоберовские описания свиданий мадам Бовари могут быть непонятны многим тинейджерам. Но не волнуйтесь. Они могут объесться предвкушением и фрустрацией, ревностью и обманом, отчаянием и экстазом запретной любви (не говоря уж о той одежде) не хуже, чем сериалом "As the World Turns". Язык эротического, как и само эротическое, может быть утонченным или грубым. "Когда писатель не бьет в точку при помощи "неприкрытого" языка, он отсылает читательницу обратно в самое себя, чтобы она обнаружила похожие сложности", - комментирует поэт и учитель Бэрри Валленштайн. Он рекомендует, за ее прикрытую сексуальность, поэзию Элизабет Бишоп. Чак Вахтел, романист и преподаватель писательского мастерства, превозносит "неприкрытый" язык, который он называет "обычным, домашним языком эротизма", как например похабные шутки и песни его детства итальянского мальчика еврейского происхождения из рабочего класса, которые звенят и сквозь его собственные произведения. В классной комнате, говорит Вахтел, ему постоянно напоминают о вечно живой способности эротического искусства "знакомить нас самих с нами самими", в чем, несомненно, заключается неувядаемая притягательность "Ромео и Джульетты" во многих ее перевоплощениях. Для меня все беспокойства по поводу того, чтобы подвергать детей воздействию сексуальных материалов до того, как они к этому "готовы", были развеяны, когда я наблюдала за тем, как искрометный поэт и импресарио Боб Холман преподавал отрывок из стихотворения Сафо об эротической ревности шести- и семиклассникам на школьном литературном фестивале. Дети всё поняли - поняли экстравагантное смятение чувств, "выжатое" в несколько бодрящих строк - достаточно для того, чтобы сочинить свои собственные подражательные строфы. А для тех юных, кто не готов к вызову "взрослой" литературы, конец 1990-х годов оставил несколько редких работ для юных читателей, исследующих нюансы любви и сексуальности с мощью, юмором и стилем. Одним из замечательных авторов является хиппи-сюрреалистка Франческа Лиа Блок, чья героиня одноименного романа Уитзи Бэт описывает при помощи того цветистого многословия, которое многие юные читатели, вероятно, ценят: "Поцелуй про яблочный пирог "алямод" (с мороженым - прим. перев.) с ванильной сливочностью, тающей в жаре пирога. Поцелуй про шоколад, когда ты не ела шоколад целый год. Поцелуй про несущиеся мимо пальмы, тянущиеся розовые облака, когда вы гоните по шоссе, шипя шампанским. Поцелуй про прожектора, раздувающие небо, и вздымающееся море, орошающее, словно слезы, ваши ноги снизу доверху". Изобразительное искусство раскрывает двери столь же широко, если не шире, для чувств и тайн сексуальности. Картины могут быть в буквальном смысле эротичными, с телами в чувственном или религиозном экстазе или боли. Но им не обязательно быть фигуративными, чтобы приводить в движение разум и чувственность. Когда Вэналин Грин, ребенок из рабочей семьи, увидела и написала свои первые живописные работы, это было откровение. "Искусство дало мне язык для вещей, которые я не могла бы почувствовать другими способами", включая сексуальные вещи, говорит Грин, которая теперь является удостоенным премий видеохудожником и профессором в высшей школе Чикагского института искусств, часто исследующим сексуальность в своих работах. Энн Эйджи, художник по керамике в возрасте сорока с лишним лет, описывает с фотографической точностью воспоминания платье своей матери, висевшее в складном саквояже на чердаке. "Это были великолепные бирюза и зелень, водянистый узор, шелковистое", - сказала она мне. В возрасте четырех или пяти лет "я часто поднималась наверх, расстегивала саквояж и смотрела на платье, и прикасалась к нему, и нюхала его. Оно было прекрасно, и особенно, и тайно. У меня еще не было слов для этого, но я думаю, что именно тогда я впервые поняла, что такое секс". Это всё незаменимые для развития опыты. Но с тех пор как школы стали утилитарными, организуя свои учебные планы для производства высокооплачиваемых специалистов по компьютерным наукам завтрашнего дня, гуманитарные науки и искусства стали вытесняться из программы. И когда религиозные фанатики, подобно минным тральщикам, обыскивают публичные библиотеки в поисках каждого слова "грудь" и каждого слова "трахать", каждой сцены мастурбации или секса, за которыми не следует божья кара, и заменяют их своими сухими проповедями о воздержании, они не лишают детей эротической информации. Вместо этого они оставляют младшее поколение наедине с широким, но лишенным глубины ломтем сексуальных образов - с голливудской чушью "щенячьей любви" и изнасилований, с бездушными соблазнениями ситкомов и с безразмерной спандексной красивостью MTV. Есть смысл предложить им альтернативу. Способствует ли чтение Джейн Остен снижению подростковой беременности? Или повышению оргазмического потенциала? Один из рецензентов этих страниц беспокоился, что данная глава написана слишком "понаслышке", что я не представила достаточно сильных доказательств секспросветовской ценности литературы и искусств. Говорят, исследования показывают, что прослушивание музыки Моцарта улучшает успехи школьников в математике, что, предположительно, помогает им становиться этими самыми будущими техномиллионерами (может быть, я являюсь статистической аномалией, но я в детстве Моцарта слушала, а с математикой у меня крайне туго). Так что, наверно, исследования есть; признаюсь, я их не искала. Но основная мысль этой главы несколько иная: что удовольствия художественного эроса самоочевидны, и также кажется самоочевидным, что богатое воображение является душой хорошего секса. Правые, как это с ними часто бывает, хорошо это понимают. Их реакции на все эти художественные выставки, которые они считают вредными для несовершеннолетних, не являются пустым беспокойством. Искусства опасны. Именно поэтому художники и поэты сидят в тюрьме при каждом репрессивном режиме на свете. Ничего нельзя поделать с тем фактом, что подвергнутый мукам Христос на картине эпохи Возрождения, томный, как любовник в посткоитальном измождении, способен вдохновлять на запретные мысли. Или что "Ромео и Джульетта" заслуживает рейтинга "X", который на него хотят навесить консерваторы. Подростки, занимающиеся страстным сексом, не слушающиеся родителей, принимающие наркотики и совершающие как убийство, так и самоубийство - это определенно плохая "ролевая модель", вовлеченная в высокорискованное поведение! Язык поэта - это язык любовника. Он не останавливается, прославляя царство чувств, чтобы прикинуть, является ли его "контент" "соответствующим возрасту". Совсем наоборот. Вот вам Йейтс: О любовь - хитрая штука, ["Brown Penny" by William Butler Yeats в (малохудожественном) переводе вашего переводчика, то бишь меня – lesh]
|
